За двадцать миль от суеты

«Докатались» — подумал про себя Йо и, вдохнув обширный глоток воздуха, выдохнул его тут же как-то тяжело и прерывисто, этим самым подведя все итоги печального положения, в котором он оказался. Шаман плавным движением ноги выдвинул скрипучую подставку и начал оглядывать поломанную технику. Облако из дорожной пыли еще не успело осесть полностью. Встревоженные старыми шинами, пылинки еще долго не могли найти свое место покоя. А тем самым возмутителем спокойствия оказался, довольно сильно потрепанный годами, мопед. Асакура оторвал взгляд от источника его сегодняшних бед и встретился с еще одной, уже более важной, проблемой. С Киоямой. Лишь привычная ее черта: поднимать вопросительно бровь, и пересказывала все ее недовольство и желание объяснений. Холодный и спокойный взгляд сверлил его насквозь. А говорить ничего и не хотелось. Это напряжение давило на Йо больше всего, и он оказался бы просто счастлив, если бы она все высказала напрямую, а не уклонами, не едкими замечаниями, как она привыкла это делать в последнее время. Так выходило, что все разногласия, происходившие между ними за прошедший месяц, выявлялись почему-то не сразу и часто по мере их проявления имели довольно тягостный характер. Может быть, именно поэтому Асакуре хотелось развеяться где-нибудь подальше от шумного и душного города, побыть чуть ближе с природой, побыть чуть дальше даже от себя самого. Ему хотелось покоя. Гараж, который располагался на заднем дворе гостиницы Эн, время от времени привлекал его. Исследовать его полностью Асакуре никак не доводилось, но последняя неделя, после прибытия Йо из родового поместья, вышла довольно свободной, и он наконец-то не смог отказаться от полного осмотра помещения. Но многой пользы этого не принесло. В большинстве своем гараж был заполнен забытыми или вообще ненужными вещами. Но наряду с ними свое место занимал старый мопед, принадлежавший предыдущему хозяину. И Йо мог бы даже поспорить, что на этом мопеде ездили люди поколения на два старше самого Асакуры. Не удержавшись от возможности испытать это чудо техники, шаман не только моментально выбрал себе маршрут, но и, неожиданно для себя самого, предложил Анне сделать это вместе с ним. И опять же на удивление Асакуры Анна быстро согласилась на это мини-путешествие, не потребовав от него никаких внушительных объяснений. Но Йо и не подозревал, чем может закончиться его порыв, а Анна просто не хотела об этом думать, хотя прекрасно понимала, что эта уединенная поездка может обернуться в один большой взрыв, накопленный из всех чувств, которые так заметно обострились между ними в последнее время. И насчет взрыва она угадала. Назойливое чувство тревоги не уходит полностью, мысли не могут появиться просто так, и, как бы нам не хотелось, не бывает ничего совершенного. Но каждый из них мог сказать, что эти двадцать минут поездки были наполнены ни с чем несравнимым чувством наслаждения. Вот оно наслаждение скоростью, свежестью, бесцеремонным ветром, растрепавшим волосы и задравшим легкую летнюю одежду. Вот он — миг полета.  Йо, словно пробудившийся в тот момент от долго сна, мечтал бы ехать так до самого заката, не различая при этом ни дорог, ни времени. Новое, не испытанное ранее, желание поселилось в нем: пусть круг из этих нежных рук, обхвативший его со спины так доверчиво, никогда не размыкается. Хотя он и делал больно, заставляя вспоминать о травмах, полученных так недавно во время второй битвы Турнира, но размыкать его сам он бы никогда не стал. Анна, не понимавшая, почему так сильно прижалась к Асакуре, тоже не смогла отказать себе в удовольствии насладится этим моментом. Но миг полета оборвался неожиданно. Земля встретила их неудачным приземлением. Противный лязг тормоза впился в уши. И, кажется, под железной крышкой, внизу, что-то хлопнуло. Словно произошел маленький, но настоящий, взрыв. Эйфория момента испарилась мгновенно. Йо успел встать на одну ногу дорогу твердой стойкой, а  Анне не оставалось ничего, как просто соскочить в сторону. И даже спустя время тот противный звук старых тормозов заполнял слух. От шока Анна оправлялась быстро, спустя мгновение она уже отряхивала легкое черное платье, на которое моментально налипла пыль. С каждым вздохом воздух становился все горячее, июльская жара дала о себе знать, когда движение остановилось.  — Я думаю, — наконец, оценив всю сущность поломки, и спустя через еще один тяжелый и шумный выдох, — мы обратно на нем уже не уедем, — сказал Йо. Киояма посмотрела на него с тем же холодом. Вся ситуация ее жутко раздражала, но больше всего ей не нравилось, что в этот раз она участвует в ней сама.  — Звони Рю, — хмуро отозвалась она и прикрыла глаза от еще одного обжигающего глотка воздуха. — Думаю, он уже успел приехать из магазина. Усталость тут же овладела ей и единственное чего хотелось — быстрее попасть в прохладу и тень, уже ставшей родной, гостиницы Эн. Йо быстро отыскал номер Рю, нажал вызов и начал слушать размеренные гудки.  — Как думаешь, сколько мы успели проехать? — спросил Асакура в ожидании ответа.  — Минут пять назад я видела отметку пятнадцать миль, — ответила она, — с учетом скорости, с которой ты ехал, то мы где-то в двадцати милях от города. Шаман лишь еще раз удивился пунктуальности своей невесты. Дождавшись ответа на его звонок, сообщил Рюносукэ о том, где они находятся. Помощь обещала быть моментальной. Анна тем временем подумала, что минут двадцать они точно остаются здесь. И в какой-то момент она начала понимать, что зной оказывается сильней ее. Осмотрев местность, на которой они так неудачно приземлились, она нашла для себя спасительную тень. Территория эта была довольно неплоха. Широкая и ровная дорога разделяла поле, усеянное местами цветущей космеей. Эти до невозможности простые цветы окрашивали все поле в приятный оттенок. От темно-розовых до белоснежных. Не в цвет всей гамме, в шагах тридцати от дороги, стояло, единственное по близости, старое раскидистое дерево, почти не пропускающие через свою крону лучей солнце. Оно образовало вокруг себя область из тени, именно в которой Киояма и видела временное спасение. Анна сняла сандалии, в которые дорога успела подарить, кажется, все свои сбережения серого пыльного порошка, и быстро сошла с дорожной насыпи. Размеренным шагом она направилась к тому самому дереву, сминая ногами мягкую зеленую траву. В то время, как фигура юноши нарезала еще один круг вокруг мопеда. Отчаявшись окончательно, он пошел вслед за Анной и навязчивой мыслью: «Где можно было растерять все свое везение?»

***

Асакура приземлился на землю, по другую сторону дерева от Итако. — Я не думал, что так выйдет, — тихо произнес он, прикрывая глаза, откинувшись всем телом назад. Йо плотно прильнул спиной к дереву. Твердая кора впилась в кожу через футболку. — Я знаю, — так же тихо, почему-то, ответила ему Итако. Теперь усталость накрыла их обоих. Тела разморило от жары. А время шло.

До решающей битвы с Рэном Тао оставалось три дня.

Необходимо было принять неизвестность. С невозмутимым сознанием, спокойным взглядом, прямой спиной. Что ждало дальше: победа или поражение? Каким будет будущее? Гравитация притягивает их с той же силой, что и раньше. Падение оказывается неизбежным, и ведь ни один из этих двоих ранее даже не задумывался, что с облаков падать так больно. С высоких и мягких облаков надежд. Никто не смел предугадать. Когда в шаге от заветной цели нарываешься на неудачу, слепнешь. Не понимаешь собственных ошибок. Прошлая запланированная победа обошла этих двоих стороной. Но виновны оба. Анна никогда не слушает предупреждений. Йо слишком озадачен дружбой.

Анна бывает слишком уверенна в собственных решениях.

Йо был ослеплен невнимательностью. Слишком предан, к понимающему его, человеку.

Теперь в немом бунте оба пытались доказать друг другу, то, что по-прежнему они остаются людьми. Сожалеющими обоюдно, людьми. Но в конце они всегда остаются вдвоем. Неизменный союз больных душ. Они не знали, как вылечить раны друг друга, как разрушить молчание, но каждый раз притягивая друг друга ближе и крепче, они понимали, что, ни один из них не посмеет исчезнуть. – Йо, — Анна нарушила раскаленное молчание, повисшее в воздухе, — нарви мне цветов, — эта тишина раздражала ее не меньше, чем Йо. Тело, облаченное в легкое платье, напряглось от жесткой коры старого дерева, и покрылась неприятными впадинами на открытых участках кожи. Букет из космеи был собран. Два человека рядом, колени к коленям. Трава колет и щекочет ноги. Глаза не смеют обменяться взглядами. Йо хотел отвлечься от ситуации и сравнить Анну с этими цветами, но не мог — они казались слишком простыми по соотношению с ней. Все его внимание приковали руки этой девушки, которые легкими движениями начали изучать незамысловатые растения.

Эти руки…

Шесть лет назад на, застывшей от холода, земле, в высоких заснеженных горах, под шум прибоя самого холодного из морей, эти руки держали его.

Держали в момент отчаянья. В момент первой скорби.

Два месяца назад на самой мягкой и размытой могильной земле, под тяжелыми каплями дождя, эти руки держали его.

Держали в момент поражения.

Сегодня во время полета, под шелест ветра, эти руки, прочувствовавшие каждую его боль, держали его.

Держали в момент превращения в воина.

Они не оставляли его. Выбрав из всего множества цветов лишь два: светло-розовый и белоснежный, Анна оторвала их стебли наполовину. Потом, повернувшись к Асакуре и приблизившись к нему так, насколько это было дозволено в тот момент, она холодной рукой медленно провела вверх по его щеке, убирая прядь каштановых волос за ухо. Взгляды, наконец, встретились. Смотря на этот оттенок черного шоколада в глазах жениха, Анна видела все. Это тот взгляд, который оживляет.

Он заставляет ее оставаться непоколебимой.

Тот взгляд, который никогда не оправдывается и не врет.

Он заставляет верить.

Его взгляд — размеренная и тихая гармония тоски и умиротворения. Вот оно, его, недавно приобретенное, спокойствие. Огромный и открытый внутренний мир сплетений чувств и мыслей.

Мир, в который ее всегда впустят.

Итако легко закрепила белоснежный цветок за ухо Асакуры.  — Это теперь твой цвет от меня для данного растения, — пояснила она. Киояма медленно отняла руки от лица жениха, позволив себе перед этим еще раз коснуться его щеки. И приняла прежнее положение, позволяя твердой коре дерева продолжить пытать нежную кожу спины.  — Язык цветов расскажет все, и хоть иногда нам стоит прибегать к нему — продолжила она, встретившись с вопросительным взглядом жениха, но, не выдержав напора в этот раз, отвела свой янтарь в сторону, делая вид, что рассматривает дорогу.  — И что же это значит? — улыбаясь, спросил Йо. Его щека все еще чувствовала легкие прикосновения ладони.  — Просто тебе хоть иногда стоит листать те журналы о флоре, которые приходят к нам по почте. Так, для общего обогащения, — настоятельно сказала девушка. В этот раз вздохнул сам Асакура — ему никогда не нравилось это чрезмерное увлечение Анны массовой культурой.  — Если отталкиваться от латыни, то в широком значении эти цветы символизируют две вещи: Вселенную и порядок. – Так, а из этого следует? Анна оставалась невозмутимой. Подняв глаза, она посмотрела на Йо в упор и впервые за целый день девушка подарила жениху улыбку:  — Ты моя Вселенная, в которой я постоянно пытаюсь навести порядок. Асакура рассмеялся, чувствуя как какое-то приятное и сладкое чувство появляется в нем от этих слов, с мыслью: «А ведь правда».  — А это как напоминание о тебе, — Анна закрепила оставшийся розоватый цветок себе. Это действительно стало интриговать Асакуру, понимая, что девушка сегодня не настроена расплескивать свою загадочность, и она не расскажет ему всего сейчас, и он наконец спросил:  — На какой странице мне искать обозначения? Он принял ее игру. Чувствуя, что в конце должно быть что-то приятное. Вдали заслышался рев мотоцикла — Рю наконец приехал. Анна встала, сверху смотря на жениха: — Страница тридцать восемь, выпуск номер семь, Йо. Оставив позади груду ржавого железа, они направились домой. Дорога казалась бесконечно длинной, жара сковывала дыхание. Расспросы Рюносукэ, так и оставались без ответов, откладываясь в ушах непонятным шумом. Никто не удивлялся стечению обстоятельств. Кто бы мог подумать, что мопед заглохнет именно возле поля с символичной космеей.

***

Они потеряли много времени, пытаясь понять то, что давно было у них внутри. Короткое лето души, в который раз, закончилось. Под долгим и беспощадным солнцем, вместе с остатками непонимания, плавился и конец дня. Тогда вся суета замерла где-то в двадцати миль от них. Кто же мог подумать, что спокойствие найдет их так далеко. Но теперь от этой тишины, которая окружала тех двоих, становилось даже легче. Все намного проще. Когда Анна отправляет Асакуру навстречу буре, она всегда ждет его обратно. Когда Йо идет навстречу этой самой буре, он уверен, что при неудаче его вытащат и примут обратно. Солнечные лучи станцуют последний июльский блюз. Еще ближе станет к ним теплая осень. Треклятый Турнир перейдет на новую ступень, на которой Асакура уже будет стоять твердой стойкой. Он выиграет бой. При прощании он будет молчать. Она произнесет лишь одну уверенную фразу: «Возвращайся живым». Остальные слова окажутся лишними, бессмысленными. Время неумолимо будет бежать вперед, разбрасывая последние секунды, когда они наедине. Вглядываясь в шоколад глаз шамана, Анна видит только одно — он никогда не оставит ее. Его сердце готово впустить ее к себе в любой момент. И она ждет. Притягивая хрупкие руки ближе к себе, Йо уверен — они не посмеют отпустить его. На все останется свое объяснение. Комнаты опустеют, впитывая всю тишину прощания. Анна еще раз взглянет на старую книгу, в которой, уже как два месяца, покоятся два засушенных цветка космеи. Покидая дом, Йо остановится перед маленьким журнальным столиком, на котором, неизменно с того самого дня, будет лежать раскрытый журнал. Июльский выпуск, открытый на странице тридцать восемь. Проведя пальцем по гладкой странице, он еще раз прочтет: «По символике цветов космея розовая означает теплое сердце, а космея белая — чистую любовь девушки». И он с улыбкой закроет за собой тяжелую дверь. Его открытое и не пропитанное злобой сердце не перестанет биться, лишь оно заставляет ее верить. Ее любовь, которая всегда дает ему сил для нового сражения, даже через года не посмеет не угаснуть.