Шаг в сторону

      Харука потянулась... И едва не свалилась с ветки. Совсем рядом открывались Врата, это ощущение ни с чем нельзя было перепутать. Это ее озадачило. Все же она была разведчиком, и, согласно ее последним данным, ёкаев в округе не было. Она бы знала, Харука была уверена.       Тем не менее, она соскользнула с дерева. Вопросительно взглянувшему сослуживцу, высунувшемуся из-за куста, она сделала знак «отбой». И отправилась навстречу гостям.       Гости оказались крайне неожиданными — Мичиру в сопровождении своих подчиненных из Западной армии. И Сецуна. Увидеть здесь аристократку из самых верхов, дочь Бога Времени, было равносильно тому, чтобы в трущобах отыскать гранат высшего сорта. Кстати, о гранате — длинный жезл, напоминающий ключ, Сецуна несла на плече.       Тем более было удивительно увидеть Сецуну не в многослойном одеянии богини-принцессы, а в довольно простой и удобной одежде. Мичиру, кстати, тоже была одета в нечто похожее. — Привет, — весело поздоровалась Харука, выбираясь из укрытия и подавляя желание поцеловать Мичиру. Несмотря на то, что в Небесных армиях их отношения, в общем-то, секретом не были, афишировать их они желанием не горели. Да, любили, да, встречались, да, проводили ночи. На причуду представительниц не самых последних родов закрывали глаза.       Как и на их службу в армии.       С Харукой все было проще — задиристая и упрямая, предпочитающая проводить время в додзё искусству стихосложения, отвечающая на ухаживания приглашением на поединок хотя бы на синаях. Когда она записалась к Белому Тигру в разведчики, все вздохнули с облегчением.       Но когда форму Западной армии надела прекрасно воспитанная, утонченная Мичиру, все были удивлены. Она показала себя неплохим бойцом, не теряющимся в сложных ситуациях. Только вот Годжун, командующий Западной армией, на всякий случай держал ее при штабе, не желая конфликтов с семьей — на Мичиру и ее жизнь еще не настолько махнули рукой, как на ее подругу. Иногда Мичиру в шутку жаловалась на скуку и перекладывание бумажек, но в общем в жизни ее все устраивало. — Привет, — отозвалась она, улыбаясь, — а мы тебе смену привели.       Харука озадаченно посмотрела на нее, затем на сопровождение. Да, само собой, когда время ее пребывания в Нижнем Мире заканчивалось, ей на смену приходили другие разведчики и другие отряды. Но сейчас-то было её дежурство!       О чем она и сказала Мичиру.       Сецуна в ответ развернула бумажный свиток, который держала в руках, в нижнем углу сверкнула изумрудно-зеленая печать. И Харука эту печать прекрасно знала.       Приказ о замене разведчика, пусть и лучшего, исходящий от самого Императора? Это нехорошо пахло.       Харука сразу насторожилась.       Еще свежи были в памяти события, когда Четверо пытались уйти с Небес. Одним из них был командир Мичиру, маршал Западной Армии. Харука еще помнила, как плакала, переживая, ее подруга, узнав о смерти Тенпо. Мичиру его бесконечно уважала и ценила и возмущалась, когда Харука начинала подшучивать над ним — а поводов Тенпо давал немало.       Теперь уже не даст.       Эта смерть всколыхнула безмятежные Небеса. И сорвала покровы со множества тайн, которым, пожалуй, было бы полезно до сих пор оставаться в тени. Теперь все недоверчиво косились на тех, с кем недавно сидели за партией в го или любовались вечноцветущей сакурой. Возросло количество покушений — даже на безобидную Лунную Богиню. Ее нынешний телохранитель Минако не так давно служила в одной армии с Харукой, перед тем как получить назначение в личную охрану принцессы, и именно Харука пришла ей на помощь, когда та ловила по крышам удравшего заговорщика.       Само собой, все вышло случайно, но весьма удачно. — Хорошо, — Харука нахмурилась. — Смена так смена, сдам пост. Но меня ведь не отстраняют от дел? — Нет, — качнула головой Сецуна. — Ты получаешь новое назначение. Ты должна будешь сопровождать меня. — Куда? — На запад.       Харука заподозрила, что ее глаза сейчас напоминают чайные блюдечки. — Я должна сначала вернуться назад и поговорить с командиром, — заявила она. — Боюсь, ты не сможешь. — Мичиру достала из кармана еще один аккуратно сложенный листок. — Тебя просто не пропустят. А распоряжения... Вот они.       Харука выхватила у нее из руки приказ и впилась глазами в знакомый почерк. В соответствии с этим приказом она поступала в полное распоряжение и эскорт принцессы Сецуны до исполнения этой принцессой ее миссии. Харука с начальством не ругалась и субординацию нарушала редко, но вот сейчас у неё возникло желание сказать Тигру все, что она думает по этому поводу.       Стоп.       Харука еще раз перечитала последние слова. Это было что-то новенькое. — Сецуна, о какой миссии идет речь? — спросила она. — Я тебе все объясню, — пообещала та. — Только, может быть, мы не будем стоять тут?       Харука слегка смутилась и повела всех в их импровизированный лагерь. Импровизированный, потому что был тщательно спрятан и минимально обустроен — разведчики проводили в Нижнем мире много времени, и им было необходимо общее место сбора. При этом они должны были оставаться незаметными.       При появлении Мичиру и Сецуны находившиеся в лагере разведчики вскочили. И если Мичиру удостоилась воинского салюта, то Сецуне поклонились с должным почтением.       Та ответила легким кивком и попросила оставить их наедине. — Итак? — спросила Харука, разводя небольшой костерок и вешая над ним котелок с водой, благо некоторые запасы держали в лагере, чтобы не бегать лишний раз к реке, оставляя следы. — Император вызвал меня три дня назад, — произнесла Сецуна, укладывая на колени жезл. — И сказал, что есть вещи, которые могу сделать только я или такие как я.       Харука удивленно подняла брови. Сецуна развела руками: — Особенно я была удивлена, узнав, что придется спуститься в Нижний мир. Не то чтобы я никогда его не посещала, но никогда не оставалась здесь надолго. — Что во время твоего отсутствия произойдет с Вратами? — быстро спросила Харука.       По губам Сецуны скользнула снисходительная и гордая усмешка. Врата Пространства-Времени, место, где она несла стражу, изредка являясь ко двору, были особым местом. Они нисколько не напоминали врата, даже с Небес в Нижний мир, хотя для добравшихся Сецуна создавала иллюзию огромных створок, висящих в нигде. Через них можно было попасть в любое место и в любое время. Другое дело, что Сецуна могла и не пропустить, а грозить ей было бесполезно. Здесь были ее владения. — Не беспокойся, — улыбнулась она. — Если бы им что-то угрожало в мое отсутствие, я бы не оставила пост.       Харука кивнула и приготовилась слушать дальше. — Мне было приказано... Нет, не так, Император высказал пожелание, — в голосе Сецуны прозвучала легкая ирония, — чтобы я взяла вас в спутники и отправилась на запад. Там мне нужно найти одного человека. Самое странное — мне не описали ни внешность, ни возраст... Сказали лишь, что мы сразу его узнаем, когда увидим. — Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, — хмыкнула Харука. — Мне это уже нравится.       Сецуна снова развела руками.       Харука тем временем сняла закипевшую воду и принялась заваривать чай. — Странно все это, — тихо сказала Мичиру. — Особенно в свете последних событий. — А, ты тоже так думаешь, — заметила Харука. — Тогда я тем более уверена, что нам надо сходить и посмотреть, кто же такой обитает на западе. Но только после того, как выпьем чай. Не зря же я его заваривала.       Мичиру улыбнулась: — Я почему-то так и думала. — Что я соглашусь?       Мичиру кивнула. — Там может быть опасно, — добавила она. — Я тебе больше скажу — там и будет опасно. Но ты же идешь? — Иду. — Значит и я пойду.       Мичиру порозовела, а Сецуна наоборот нахмурилась: — Уверена, на это они и рассчитывали, те, кто это придумал. Поэтому сначала обратились к нам, а для тебя только подписали приказ. Они знали, что ты не оставишь Мичиру.       Вместо ответа Харука протянула ей чашку: — Ну не ошиблись, и что? Когда выходим? — Нас здесь что-то держит? — спросила Мичиру, получив свою чашку и тихонько дуя на чай.       Харука подняла глаза к небу, что-то прикинув. Потом покачала головой: — Нет. Меня точно нет.       Так и вышло в итоге. Харука оповестила свой отряд, что императорским приказом ее перевели в эскорт Сецуны и теперь она должна ее сопровождать. Только умолчала о направлении. Вместо нее оставался отряд, приведенный Мичиру.       На то, чтобы собрать вещи, ушло не так много времени. И скоро три девушки ушли по дороге на запад. ***       Больше всего Харука переживала за Сецуну. Пусть Мичиру и редко покидала Небеса, подготовка у нее была неплохой и тяготы пути ей было переносить проще. К удивлению обоих, Сецуна, держалась наравне с ними, не производя впечатления изнеженной принцессы. Это заставляло задуматься, что же там такого интересного, где встречаются Пространство и Время. — Не могли открыть Врата где-нибудь поближе? — возмущалась в пути Харука больше для проформы.       На самом деле она прекрасно понимала, что если бы была возможность — открыли бы. Ко всеобщей радости, помимо приказа и ценных указаний, Сецуне выдали карту, где примерно обозначили район поисков. На самом деле все было не так страшно, но туда еще надо было добраться.       Кроме того, Харуку радовала возможность лишний раз провести время с Мичиру, пусть даже на совместном выполнении задания. Конечно, многого они себе позволить не могли — дорога и присутствие Сецуны располагали к скромности, — но держать Мичиру за руку ей никто не запрещал.       Внимательно рассмотрев карту, решили по мере возможности останавливаться ночевать в населенных пунктах, благо средства им это позволяли. Свое личное предприятие Император финансировал более чем щедро.       Само собой, на пути попадались небольшие деревеньки или же деревни крупнее. Ничего напоминающего города пока не было. Все трое с интересом разглядывали тянувшиеся поля с рисом, одинаковые крыши, спеющие на деревьях плоды. Запрета на спуск в Нижний мир не было, но мало кто из ками видел в этом смысл. Харуке и Мичиру доводилось бывать здесь чуть чаще и даже задерживаться на несколько дней. Но тогда, занятые делом или гуляющие на фестивале, они не задумывались о некоторых вещах. Некогда было задумываться, да и незачем. Но небесная вечноцветущая сакура однажды облетела в один день. Плодов она не принесла, и ветки печально и тревожно тянулись в синее небо. А сейчас кое-где робко показывались новые бутоны, снова обещая ослепительное бело-розовое облако.       Здесь в Нижнем мире цикл был полон: от рождения до смерти, от цветения до увядания. Это вызывало странную грусть. И странную зависть — им, вечноживущим ками, не дано полностью ощутить течение жизни. Только смотреть со стороны и украдкой ловить слабые неверные отблески.       Заметив печаль в глазах Мичиру, Харука сжала ее пальцы в своих. Та слабо улыбнулась: — Иногда мне кажется, он понимал это как никто. Поэтому и решился... — Может быть, — согласилась Харука.       К середине дня и повезло — они добрались до довольно крупного поселения, где купили обед.       Там столкнулись с первой проблемой, и этой проблемой были они сами. Три девушки, путешествующие в одиночку, да еще и в непривычной одежде, привлекали внимание. — У нас нет легенды, — задумчиво сказала Мичиру, собирая рис из чашки. — Сейчас будет, — пообещала Харука и поймала за рукав проходящего мимо мужчину в добротной одежде горожанина, но без знаков отличия.       Тот чуть не шарахнулся в сторону, но она держала аккуратно и цепко. Вспомнив уроки хороших манер, Харука постаралась вежливо улыбнуться. Судя по побледневшему и изменившемуся лицу мужчины, уроки прошли даром и сделала она это зря. — Приношу извинения за беспокойства, — произнесла она, меняя тактику и отвесив легкий поклон, на который собеседник ответил. — Почтенный, не подскажете нам, далеко ли отсюда до монастыря Семи драконов?       Мужчина слегка расслабился и еще раз оглядел странную компанию. — Вы паломники, — уточнил он. — Она, — Харука ткнула пальцем в сторону Сецуны, — Сецуна-химе дочь уважаемого дайме. — Мичиру, привыкшая к импровизациям Харуки во время их визитов в Нижний Мир, осталась спокойна. Сецуна удивленно распахнула глаза. Харука тем временем продолжала. — Отец не чаял в ней души, ведь до этого у него рождались одни сыновья, и это значило возможное дробление земель. И химе он собирался выгодно просватать. И вот недавно солнцеликой химе приснился сон, где семь драконов дрались за драгоценную жемчужину. Дайме призвал священников и мистиков, и они решили, что Сецуне-химе надо совершить паломничество в монастырь, взяв с собой только верную служанку и охранника. И проделать весь путь пешком.       С резкой манерой речи и низким голосом Харуку часто принимали за парня. И сейчас их невольный консультант сделал ту же ошибку, решив, что перед ним охранник знатной дамы, путешествующей инкогнито. Сама же дама или ее служанка в силу этикета дорогу спрашивать не стали бы. — Никогда не слышал о таком монастыре, — признался он. — Жаль, — искренне сказала Харука. — Еще раз простите за беспокойство. Мы продолжим свое паломничество.       Мужчина окинул их уже куда более уважительным взглядом и, поклонившись, отправился дальше. Харука ответила поклоном — они получались у нее лучше улыбок, — доела рис и посмотрела на подруг: — Уважаемая химе согласна продолжить путь?       Сецуна выразительно показала кулак. — Она права, — поддержала Мичиру. — Доля правды в рассказе имеется, так что стоит придерживаться этой версии. Тем более, мы идем на запад, а ему действительно покровительствует дракон. — И Комоку, — как бы невзначай заметила Сецуна.       Мичиру сделала большие глаза: — Не поминай всуе.       Комокутен, Небесный Король, властитель Запада, тщательно поддерживал образ дамского угодника и ценителя радостей жизни. Что не мешало ему как-то поладить с Харукой, которая, услышав подруг, пожала плечами и недоуменно сказала: — А что с ним не так?       Сецуна махнула рукой и вместо ответа произнесла: — Химе хочет продолжить путь.       Харука чуть насмешливо склонилась в поклоне: — Как пожелает госпожа. — И двинулась за ней следом.       Вечером им удалось найти рёкан, где можно было переночевать, и хозяйке была рассказана все та же легенда о паломничестве, доработанная в пути. Достоверность была подтверждена платежеспособностью гостей. Таким образом, Сецуна получила вполне приличную комнату.       Мичиру осталась с ней. Харука явилась чуть позже и устроилась у двери. — На всякий случай, — пояснила она.       Мичиру понимающе кивнула. Небеса, при всем величии, не могли служить идеалом. Худшие стороны человеческой натуры появлялись и там. Интриги среди вышестоящих ками были самым обычным делом.       Да и с Нижним миром она была знакома.       Принцесса со служанкой и охранником были заманчивой добычей. Поэтому сама она тоже проверила спицы и метательные звездочки. Харука перекинула ей ее собственный длинный кинжал. Чтобы следовать легенде, все заметное режущее и колющее отдали Харуке. У Сецуны не было оружия, кроме ее жезла, но использовать его она могла только в самых крайних случаях. К тому же сам жезл с гранатовым навершием она сумела замаскировать. Теперь всем казалось, что она несет в руке посох.       Харука же рядом с собой положила меч. Вернее — Меч. Клинок являлся еще и артефактом и передавался в их семье из поколения в поколение. Белоснежные ножны украшали камни, как и рукоять, делая его более чем заметным, но Харука не признавала никакого другого оружия. По большей части она использовала его как самый обычный меч, не распространяясь о других свойствах. О них знал лишь узкий круг посвященных. Само собой, Мичиру и Сецуна в него входили. Вопреки ожиданиям, эта ночь для всех девушек прошла без тревог. И переживания Харуки за Сецуну были напрасными — та проснулась вместе со всеми и ничего не имела против раннего выхода.       И снова перед ними потянулась дорога. — Тут так спокойно, — заметила Харука. — Словно никогда не было ёкаев. — Может, вашими стараниями? — предположила Сецуна. — Вполне может быть, но я бы не была настолько уверенной. — Ты их чувствуешь? — спросила Мичиру.       Харука отрицательно покачала головой. За годы в разведке у нее развилось что-то вроде чутья. — Вернусь домой — все выскажу Годжуну, — пообещала Мичиру. — Офицер я или нет, в конце концов? Подписи ставить на бумажках и младший состав умеет. — Зато у тебя самый красивый почерк, — заметила Сецуна. — Ну, это смотря с кем сравнить, — уточнила Мичиру, кивнув в сторону Харуки. — Уже легенды ходят, что Тигр от нее отчеты только в устном виде требует.       Это было правдой. Мичиру легко давалась каллиграфия, она прекрасно рисовала и играла на сямисене.       Харуке в каллиграфии не хватало легкости, ее штрихи были слишком размашистыми. И сам почерк у нее был такой же — торопливый, резкий, словно высеченный, в отличие от изящных иероглифов Мичиру. В присутствии посторонних Мичиру бы, конечно, никогда так не отозвалась о подруге и возлюбленной. Но здесь были только они трое, и Харука только усмехнулась, не став спорить, и загадочно заметила: — Зато у меня другие таланты.       Мичиру и Сецуна рассмеялись в ответ.       В этом странном путешествии на запад были свои плюсы. ***       Харука встряхнула клинок и не спеша загнала в ножны. Если повезет добраться до ночлега, она приведет его в порядок. Хотя недовольство меча она чувствовала, это было похоже на смутную вибрацию внутри клинка — все же он был оружием. Что поделать, некоторые вещи продолжали оставаться под запретом. — Который раз нас пытаются ограбить? — мрачно поинтересовалась она. — Третий? — наугад спросила Сецуна. — Четвертый, — педантично поправила Мичиру, вытаскивая звездочки — про раны ничего не говорилось, Харука получала больше шансов в бою, а разбрасываться оружием не стоило — путь еще был долгим.       Вокруг трех девушек развернулось натуральное побоище, хотя все пострадавшие были просто обезврежены и оглушены. Им повезло, что нападавших было не так много. Незадачливые любители легкой наживы не ожидали такого отпора от трех девушек... Поправка — двух девушек и парня. Успешный отпор можно было в равной степени приписать их собственным умениям, удаче и эффекту неожиданности. Девушки оказались отнюдь не безоружны и с этим оружием обращаться умели.       Даже Сецуна, пусть по большей части ее знания были теоретическими. Гранатовый жезл сработал в точности как надо, хотя сама принцесса потом долго приходила в себя. И от отдачи силы, и от осознания, что чуть больше силы с непривычки — и она могла бы убить. При императорском дворе повелительницу Времени и Пространства трогать пока не рисковали — слишком странными и непредсказуемыми силами она владела. У Врат ее защищало само место.       Здесь она защищала свою жизнь. Посмотрев на побледневшую, несмотря на смуглую кожу, Сецуну, Харука оставила с ней Мичиру и разыскала ближайшую речку. С собой у них был небольшой запас еды, и в эту ночь они впервые ночевали под открытым небом.       И императорское разрешение на чрезвычайные меры в сумке Сецуны не помогало. От совести — не помогало. — Меня больше волнует, что ждет нас по возвращении, — заметила сама Сецуна, глядя в огонь. — Однажды у тебя сорвется рука, однажды я вложу чуть больше силы. Да, это отбросы земного общества, но законы-то одинаковы для всех.       В ее глазах цвета все того же граната отражались отблески костра, взгляд был задумчивым — то ли к себе прислушивалась принцесса, то ли к лесу. Лес вокруг был живой и полнился голосами, шорохами: то ли животные, то ли духи. — Ничего хорошего, — заметила Харука. — Ну хорошо. Они не могли не знать, что нам придется... Но в таком случае, почему не послали Бога Войны? — Хороший вопрос, — кивнула Сецуна. — С другой стороны... Ты когда Натаку видела?       Харука что-то прикинула про себя. Мичиру с интересом смотрела на Сецуну со своего места, положив голову Харуке на плечо. — Давно, — призналась Харука. — Еще до всех… событий.       Ее пальцы скользнули по волосам Мичиру успокаивающим жестом. — Понимаю. Его теперь никуда не выпускают. А я видела, — Сецуна помолчала и продолжила: — Он не говорит, не двигается, не реагирует... Просто сидит на троне. Как кукла, — тут она тихо вздохнула. — Кого отправлять? Куда отправлять?       Харука понимающе кивнула, внутри возникало странное тянущее чувство, похожее на жалость. Каким бы Натаку ни был, такой судьбы он не заслуживал. И Сецуна была права. Действительно, кого тогда отправлять? — А еще он может просто не найти того, кого нужно, — предположила Мичиру.       Сецуна хмыкнула: — А какова вероятность, что найдем мы? — Куда большая, раз выбрали, — возразила Мичиру. — Или у тебя есть другие подозрения, касающиеся причины? Допустим, в связи... — ее голос дрогнул, — в связи с последними событиями. Но тогда логичнее было бы выбрать только меня, как представителя Западной Армии. — А меня — за компанию? — улыбнулась Харука, гладя ее волосы. — Кстати, Сец напрямую во дворце тоже могли не трогать. А так... Трагическая случайность. Гуляла по горам и оступилась. — Кстати, да, — тут же посерьезнела Сецуна. — Это ты хорошую мысль подала. Надо присматриваться и к погоде, и к природе. Мало ли что. Мало ли кто.       Харука согласно кивнула: — Прежде чем вести вас сюда, я все осмотрела. А вообще, тренироваться тебе надо.       С тех пор после полудня они устраивали привал в безлюдном месте, где никому не могли навредить, и Сецуна училась использовать жезл в качестве полноценного оружия. С каждым разом получалось все лучше.       Вечером им пришлось повторить легенду о принцессе-паломнице и странном сне, но в этот раз им удалось получить ночлег в доме — деревня оказалась совсем маленькой. Сецуне что-то делать не позволял статус химе, зато Мичиру вызвалась помочь с ужином, а Харука для вида спросила разрешение у Сецуны натаскать воды. До оружия руки дошли только поздно вечером. Но мерное скольжение бруска по лезвию успокаивало, упорядочивало мысли.       Рядом прошуршали легкие шаги — когда Мичиру хотела, она могла ходить совершенно беззвучно. Харука улыбнулась, чувствуя, как та села рядом. В последнее время им нечасто удавалось так посидеть. С того костра в лесу — ни разу. — Никогда не думала, что Нижний мир так велик, — призналась Мичиру. — Мы с тобой его как-то по частям наблюдали. — А кто-то и вообще не наблюдает, — слегка поддразнила ее Харука и улыбнулась.       Мичиру невольно ткнула ее локтем в бок и засмеялась. В кустах неподалеку застрекотала цикада. Жарко и сладко пахло какими-то цветами.       Харука убедилась, что меч в порядке, аккуратно вытерла его и убрала в ножны. И положила поперек колен. На самом деле, ей больше всего хотелось усадить на них Мичиру, но дом был чужим. И хоть роман между телохранителем и служанкой знатной дамы не обещал стать чем-то из ряда вон выходящим — помнится, Минако тоннами таскала макулатуру с подобным сюжетом и рыдала над ней, — лишних разговоров не хотелось. Пусть даже завтра они уйдут, а потом вернутся на Небеса и их больше здесь не увидят.       Так что они просто сидели тихо как мыши, целовались, чутко прислушиваясь к звукам в доме, и обменивались впечатлениями. — Вообще, я выбралась сюда не за этим, — призналась Мичиру. Харука насмешливо и недоверчиво выгнула бровь. Мичиру сделала вид, что не заметила, и достала зеркало. В нем отразились фусума за их спиной, зеленый локон надо лбом Мичиру, её серьезные синие глаза. Зеркало в нефритовой оправе с золотой отделкой было артефактом, принадлежавшим семье Мичиру так же, как меч принадлежал семье Харуки.       Три великих символа — Меч, Зеркало и Гранат — символизировали мужество, мудрость и процветание, позже позаимствованные на земле. Потом гранат поменялся на яшму, лишь форма осталась прежней. Впрочем, у Харуки, несмотря на то, что возможности принадлежавших ей и подругам вещей она знала не понаслышке, особого трепета и восторга не наблюдалось. Разве что в раннем детстве.       Вот и сейчас Харука всего лишь с интересом смотрела на вглядывавшуюся в зеркало Мичиру только потому, что знала: та действительно может там увидеть что-то, касающееся их будущего.       Наконец Мичиру покачала головой и убрала свой артефакт: — Только звездное небо. Иногда с ним бывает. — Созвездия разглядела?       Мичиру пожала плечами: — Все те же, что и сейчас. Ну, может быть, какие-то звезды чуть сместились к востоку. — Значит, продолжать идти на запад, — вздохнула Харука. — И уже завтра. — Тогда нам пора ложиться. — Пора, — согласилась Харука и еще раз ее поцеловала.       Запад там или не запад, а устоять перед мягкими теплыми губами Мичиру и прохладным морским запахом ее волос Харука не могла никогда. ***       Прохладная вода прогнала последние остатки сна — и только усилила дрожь в руках. Харука глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться.       Небо на востоке окрасилось золотым и розовым, Мичиру и Сецуна еще спали. Она ушла, стараясь не потревожить их.       Это был сон. Только сон.       Харука сглотнула, вспомнив пережитые ощущения, и почувствовала, как ей снова стало жарко, несмотря на прохладное утро.       И в этом сне обнаженная Мичиру часто дышала в ее руках, когда Харука по очереди то целовала, то облизывала, то осторожно прижимала пальцами и перекатывала твердые маленькие соски. Ладони до сих пор помнили ощущение мягкой упругости такой любимой груди.       Возможно, кому-то она могла бы показаться небольшой, но Харука обожала Мичиру и считала ее бюст идеальным. Ей нравилось даже просто смотреть на грудь своей возлюбленной, поэтому, когда они расставались наутро и расходились по своим отрядам, Мичиру всегда причесывалась топлесс, а Харука сидела или лежала рядом и глядела на вздрагивающие в такт движениям округлости и розовые соски.       Но были и другие части тела, которые она любила не меньше – гладкий нежный живот, округлые коленки, длинные сильные пальцы. Все это можно было гладить, целовать, восхищаться и замирать от восторга и возбуждения.       Когда во сне Харука коснулась губами ее лобка, Мичиру впервые застонала. Довольная Харука подняла голову, чтобы встретить ее взгляд… но глаза Мичиру скрывала плотная черная лента. Только она и тонкий серебряный браслет на ноге Мичиру — все это выглядело крайне соблазнительно. Представив, насколько остро сейчас все ощущает ее возлюбленная, Харука облизнулась и принялась дразнить ее легчайшими касаниями к бедрам и животу, описывая сужающиеся круги, мучая ожиданием и не касаясь влажного нежного лона.       Если бы Мичиру попросила о большем, она бы с удовольствием выполнила ее просьбу. Но та молчала, с ее губ срывались только тихие стоны.       Харука села между ее раздвинутых ног, не убирая руки с бедра, и провела второй рукой по груди…       Вот только откуда-то в этой руке взялся кинжал — тонкий, острый, с гладкой рукоятью из слоновой кости. Но откуда он взялся, Харука не помнила. Помнила только, что раньше его не было. Блестящее лезвие легко взрезало нежную кожу между холмиками грудей, выступила кровь. Мичиру не вскрикнула, не застонала, только закусила губу. Следующая кровоточащая царапина появилась под левой грудью. Новая — украсила живот. На белой коже проступал причудливый рисунок из рубиновых капель. Последний разрез остался на бедре Мичиру.       Харука склонилась, проводя языком по царапине между грудей — и одновременно проталкивая два пальца в тело любимой. Она продолжила не спеша водить языком по этому месту, словно зализывая порез, ощущая соленый металлический вкус на языке и так же размеренно двигала рукой, скорее чувствуя языком и губами вскрики Мичиру… но когда она успела заменить пальцы рукояткой кинжала?       И откуда второй оказался у Мичиру в руке?       И куда исчезла повязка с глаз?       И почему мягкие губы скрывали острые клыки? — Теперь моя очередь, — вкрадчиво и незнакомо шепнула Мичиру.       И Харука проснулась в холодном поту.       Когда она выбралась из комнаты, в которой они спали, на воздух и умылась, она принялась думать. В этом сне Харуку пугало даже не то, что они делали, хотя у нее никогда бы не поднялась рука, чтобы сделать такое. Даже по просьбе Мичиру. Несмотря на то, что они никогда не отказывались от экспериментов и не могли назвать свой секс скучным, были некоторые границы, которые Харука просто не смогла бы перейти. И Мичиру это знала.       Ее пугало собственное возбуждение. Горячие волны рождались внизу живота и катились по телу. Спина покрывалась мурашками, губы пересыхали, между бедер становилось мокро и жарко. Она помнила собственное прерывистое дыхание, дрожь предвкушения. Харука чувствовала, что могла бы кончить в этом сне вместе с Мичиру, просто лаская ее внутри и слизывая алые капли с ее нежной кожи.       А еще во сне ее не оставляло давящее ощущение чего-то взгляда, направленного ей в спину.       Она обхватила себя руками, чувствуя, как снова начинает потряхивать, когда рядом зашуршала трава. Харука обернулась, стараясь принять спокойный и невозмутимый вид. Сонная Мичиру позевывала и ежилась от прохлады. — Ты чего не спишь? — поинтересовалась она.       Харука пожала плечами: — Видимо выспалась. Проснулась, поворочалась и не смогла заснуть. — Понимаю, — Мичиру кивнула и сделала шаг вперед, поправила мокрую после умывания челку.       Харука прикрыла глаза и вздрогнула, когда прохладные пальцы коснулись ее щеки. А потом сжала Мичиру в объятиях, целуя в губы. На мгновение внутри родился страх ощутить на них тот привкус из сна — соленый, острый, чужой. Но это была Мичиру, сонная, теплая, родная. И целовалась она так знакомо.       После своего странного сна Харука подозревала, что еще не меньше месяца будет блюсти вынужденный целибат, пугаясь любых признаков возбуждения. Но когда она скользнула пальцами под ткань, чтобы убедиться, что на груди Мичиру нет свежих царапин, и та рассмеялась, внутри возникло теплое щекочущее ощущение.       Следовало поторопиться — становилось все светлее и вот-вот могли проснуться хозяева или Сецуна. Поэтому неторопливые прелюдии пришлось отложить до лучших времен. Харука возбуждала Мичиру четкими, немного жесткими прикосновениями и поцелуями — шея, уши, грудь, ягодицы, бедра. Та выгибалась в ее руках, кусая губы, цепляясь за плечи Харуки. Раздеваться дальше необходимого никто не рискнул, и они просто опустились в траву, лаская друг друга.       Харука на мгновение лишилась голоса — горло перехватило, а в ушах зазвенело, когда нежные, но настойчивые пальцы потерли клитор, потом скользнули в ее тело. Много ей времени не потребовалось — после двойного пережитого возбуждения острое наслаждение смыло все страхи и сомнения. Может быть, потом они вернутся, но сейчас рядом была живая, проснувшаяся, прекрасная Мичиру. И еще неудовлетворенная. Харука счастливо и хищно улыбнулась, склоняясь между ее ног и в первый раз проводя языком по коже.       Сейчас, по крайней мере, за ними никто не наблюдал.       Позже, когда они приводили в порядок одежду, Харука призналась: — Мне приснился дурной сон. — Сны — это только сны, — успокаивающе произнесла Мичиру и поцеловала ее в щеку. — Не стоит придавать им столько значения… если это конечно не сны Комоку. Эти иногда сбываются. — Пожалуй ты права, — согласилась Харука, вставая на ноги и протягивая ей руку.       И все же где-то в ее душе поселилась неуютная тревога, которую не могли убаюкать слова Мичиру. Может быть потому, что им всем троим с самого начала не нравилось их путешествие. *** — Принцесса не желает посетить храм? Может быть там она получит ответы на вопросы и сможет отдохнуть.       Сецуна нахмурилась: — Нет, я... Это ты? — С тобой неинтересно, — заявил «монах», спрыгивая с камня, на котором сидел в позе лотоса, и выпрямляясь. Впрочем, монашеское одеяние на нем осталось. — Все ты видишь. — Тебя послали за нами? — Нет, — успокоил он Сецуну. — Явился сам исключительно по собственному желанию. Что бы ты обо мне ни думала, я действительно беспокоюсь. И раз уж вас отправили на запад... — ...Ты решил вмешаться, Комокутен, — закончила Мичиру.       Повелитель Запада вежливо поклонился вместо ответа, признавая ее правоту, и отбросил за спину длинные каштановые волосы. — Советую принять мое приглашение, — заметил он. — Ты можешь сказать что-то полезное? — поинтересовалась Харука.       Комокутен пожал плечами: — Кто знает.       Харука вздохнула — периодически у Тэнно случались озарения, иногда он целенаправленно мог что-то увидеть. Но чаще его дар молчал. Все же даже ками не всевидящи, и предвидение Комокутена скорее всего было побочным даром его власти над Небом Метаморфоз. Или, проще говоря, — управлением погодой.       Сецуна относилась с уважением к способностям Комокутена, но скептически к нему самому, считая несерьезным. Конечно, будучи умной девушкой, она видела дальше и глубже выбранного им образа, но все же часто не могла сдержать возмущения при общении с Тэнно. Тем не менее, приглашение она приняла.       Каменная лестница к храму начиналась сразу за камнем, на котором сидел Комокутен, и вела к ярко-красному торию, прекрасно заметному на фоне неба. Интересоваться, действительно ли существует храм и этот холм, девушки не стали. Окончательно в иллюзорности места они убедились наверху — площадка перед храмом пустовала, сам он тоже. Зато внутри, как и положено, стояла статуя Будды со свежими цветами и дымились курительницы. — Помолиться хотите? — предложил Комокутен. — Тебе? — рассмеялась Мичиру. — Не возражаю, — развел руками Тэнно.       Харука фыркнула и села прямо на пол.       В дверном проеме нарисовалась фигурка мико в красных хакама с чайными чашками на подносе. — Фу, — упрекнула Сецуна, — пить чай в храме... — Место ничуть не хуже другого, — заметил Комокутен, садясь напротив Харуки и делая знак мико.       Зашуршало — за девушкой тянулся змеиный хвост. Мичиру хмыкнула, слуг Тэнно можно было увидеть не часто. Мико тем временем поставила поднос и так же безмолвно уползла.       Сецуне ничего не осталось, как взять чашку. — Что нового на Небесах? — спросила она.       Тэнно снова пожал плечами: — Смотря что вас интересует. Убить никого не убили. Ваше отсутствие все объяснили себе сами: Харука в Нижнем мире, Мичиру выполняет задание Годжуна, а Сецуна вернулась к Вратам.       Мичиру понимающе кивнула. Что ж, лучше так. С другой стороны — случись что, и долго никто не забьет тревогу. Харука поймала ее тревожный взгляд и посмотрела в сторону Сецуны. От Комокутена не укрылись их переглядывания. — А ты, кстати, откуда знаешь? — спросила Харука. — Все Ши-Тенно присутствовали, когда мне передавали задание, — сказала Сецуна.       Комокутен подтвердил кивком. — Я догадываюсь, зачем вас туда послали, — сказал он. — И почему именно вас. — Но не скажешь? — уточнила Мичиру. — А вы еще сами не поняли? — удивился Тэнно.       Сецуна отрицательно покачала головой. — Скажу только одно: я не вижу будущего, — продолжил он.       Несколько мгновений девушки переваривали услышанное. А потом Мичиру осторожно спросила: — Что значит — не видишь? — То и значит. Я спрашиваю звезды — и вижу пустоту. Вернее, так было с того момента, как вы вышли. Сейчас — и так, и так. Будущее постоянно меняется. И причина в вас. Потому и решил перехватить вас на полпути и предупредить. — Предупредил, чтоб тебя, — буркнула Харука. — Что нам теперь, каждой тени шарахаться? — Нет, — улыбнулся Комокутен. — Только того человека, которого ищете. — А мы его не знаем, — подытожила Харука. — Зашибись. И ты его не видишь? — Почему же. Это девочка.       Три путешественницы озадаченно переглянулись. — Девочка? — переспросила Сецуна.       Комокутен кивнул и поднялся. — Да, маленькая девочка. Я сказал все, что мог. Отдохните, здесь безопасно. А скоро безопасных мест на вашем пути не будет. И разбойники покажутся детской разминкой.       С этими словами он вышел. Харука проводила его хмурым взглядом. Обернувшись, она увидела, как Сецуна хмурится, что-то обдумывая, а Мичиру мелкими глотками допивает чай, но от нее прямо-таки исходят волны тревоги. — Провидец, мать его, — сообщила Будде Харука, глядя в бесстрастное лицо. — И правда, что ли, помолиться. *** — Дошли, — сообщила Сецуна, разглядывая карту.       Они находились в том районе, где должны были вести поиски. — Осталось прочесать все на своем пути, приглядываясь к девушкам, — ехидно заметила Харука, просушивая волосы и радуясь, что шутку не слышит Мичиру: ревновала та ненавязчиво, но ощутимо.       Решив вознаградить себя, они хорошенько отмылись и решили отдохнуть пару дней. До этого ситуацию спасали реки и гостиницы. Здесь тоже была найдена приличная гостиница и рассказана все та же легенда.       А заодно неподалеку отыскался и монастырь. Правда, Трех Драконов, но Сецуна вежливо поблагодарила и обещала отправиться именно туда. После визита Комомкутена, пожалуй, стоило.       По циновке прошуршали легкие шаги — возвращалась Мичиру. Сев рядом с Харукой, она порылась в вещах и достала зеркало. Иногда семейная реликвия выполняла сугубо прозаическую роль — осмотреться и поправить прическу.       Сецуна рассеянно скользнула по ней взглядом — и вдруг напряглась. — Ты чего? — недоуменно поинтересовалась Харука. — Я поняла, — прошептала Сецуна. — И на что намекал Комоку, и почему выбрали нас.       Харука проследила за ее взглядом и подняла брови. — Из-за Символов? — уточнила Мичиру.       Сецуна кивнула: — У них множество назначений, но одно из них идеально подходит для нашей так называемой миссии. Все три Символа нужны для инициации Бога Войны. — Да ты что? — выдохнули в унисон Харука и Мичиру. — А Натаку?       Сецуна пожала плечами: — Не знаю, что сделал Ли Тотен, но ему она не понадобилась. А предыдущего инициировали ваши родители.       Харука присвистнула.       Теперь все складывалось. Раз Бог Войны не выполняет свои обязанности — ему найдут замену. Как же просто и как безжалостно все на Небесах. — Получается, новый бог — не ками? — уточнила Мичиру. — Человек? — Выходит, что так, — согласилась Сецуна. — Поэтому Комоку и не видит, что будет. — Скорее всего.       Сёдзи зашуршали. — Ваш ужин, — весело произнесла Хотару.       Первым делом все трое познакомились с дочкой хозяина гостиницы Соичи. Именно она, высунув от усердия язык и кося глазом в сторону «настоящей принцессы», записала их имена и показала комнату.       Хрупкая, тонкая, с собранными в пучок черными волосами и огромными глазами, она напоминала ночной цветок, а не светлячка. — Спасибо, — поблагодарила Сецуна, а Хотару с восторгом посмотрела на зеркало, которое Мичиру не успела убрать. — Какое красивое, — выдохнула она.       Мичиру смутилась, но тут же сделала приглашающий жест: — Хочешь взглянуть поближе?       Она не боялась, что Хотару заподозрит неладное — послушное воле хозяйки зеркало не будет отличаться от обычного. Хотару смутилась, вовсе же робко приблизилась, поставив поднос на стол и поверив доброму взгляду синих глаз. Харука улыбнулась уголком губ — дети Мичиру всегда любили. К тому же, служанка переодетой принцессы совсем не то же, что сама принцесса. Позови ее Сецуна, Хотару скорее всего убежала бы.       Смелости Хотару хватило ненадолго — покрутив в руках зеркало и робко взглянув на свое отражение, она вернула его хозяйке и поклонилась, коснувшись лбом пола, и почти выскочила за дверь. Раздался удаляющийся топот.       Харука рассмеялась и потянула носом. Ужин пах просто божественно. — Привыкнет, — пообещала Мичиру. — По крайней мере, пока мы тут живем.       Сецуна кивнула, согласившись. — А Хотару, вроде как, девочка, — задумчиво сказала она и перевела взгляд на гранатовый шар в жезл. — Но ни Зеркало, ни Шар никак не отреагировали в ее присутствии. — Признаться, меня это радует, — заметила Мичиру. — А меня нет, — вздохнула Харука. И на укоризненный взгляд подруги невинно заметила: — Мичи, тебе еще не надоел этот пикник? А так взяли бы Хотару в охапку — и домой. — Ну тебя, — отмахнулась Мичиру, беря палочки. — Если ты читала сказки, то с первого раза никогда ничего не получается.       После ужина, когда Харука и Мичиру выбрались на прогулку, навстречу им снова попалась Хотару. Она тащила ведро с водой, которое Харука тут же у нее отобрала, невзирая на слабые протесты, и помогла доставить на кухню. Мичиру тихо посмеивалась, понимая, что Харука решила поиграть в рыцаря в ее присутствии.       Хотару поблагодарила, объяснив, что ей многое приходилось делать самой — раньше их гостиница была совсем маленькой и в ней работали только ее отец, она сама и Каору — подруга ее рано умершей матери. Позже отец поставил дело на ноги, здание было перестроено, добавилось комнат, отец нанял еще четырех девушек в помощь. А Каору осталась с ними и до сих пор помогает.       При упоминании ее имени Хотару слегка сморщила нос, и девушки поняли, что эта неизвестная Каору имеет виды на ее отца и девочке это совершенно не нравится.       Хотару тем временем лукаво посмотрела на них и поинтересовалась: — А вы парочка?       Мичиру тихо и весело ахнула, Харука рассмеялась: — С чего ты взяла? — А кто еще пойдет гулять вечером? — честно предположила Хотару. — Умница, — восхитилась Харука. — Принести пирожок?       Взгляд Хотару стал окончательно хитрым: — Лучше леденец. — Договорились, — согласилась Мичиру, беря Харуку под руку.       Помахав Хотару, они вышли на улицу. — Как хорошо, что она не Бог Войны, — шепнула Мичиру. — Хорошая девочка...       Харука кивнула: — Значит поищем еще немного.       Место, где они остановились, уже напоминало небольшой город. На окраине, возле реки даже нашлась небольшая часовня, само собой посвященная Покровителю Запада. Харука порывалась зайти, сказать пару добрых слов, но Мичиру потянула ее по магазинам, пока те не закрылись. Во-первых, было интересно посмотреть, а во-вторых, они обещали Хотару леденец.       В результате Харука несла пакет с пончиками и конфетами, среди которых лежал самый большой и яркий леденец в виде Феникса. Список покупок дополнил красивый гребень в подарок Сецуне, пачка бумаги и тушь — Мичиру захотелось порисовать. Когда же Мичиру попалась на том, что приглядывалась к хаори с морским мотивом на подкладке, Харука молча выцепила хозяина, ткнула пальцем в хаори, забрала его упакованным, расплатилась и потащила смущенную Мичиру в сторону реки. Там обнаружилось что-то вроде набережной, которую облюбовала молодежь. Правда, парни и девушки предпочитали держаться группами и парочками гуляли в основном молодожены. Но ни Мичиру, ни тем более Харуку это не смущало. — Я буду скучать по этому месту, — призналась Мичиру. — Здесь очень мило и уютно. — В людных и приличных местах, — уточнила Харука. — В неприличных местах неуютно в любом городе. Неужели тебе не нравится эта река, этот вечер? — Нравится, нравится, — рассмеялась Харука. — И скучать я буду. Правда, по тебе на этой набережной.       Мичиру вздохнула и искоса на нее посмотрела: — Если бы я знала тебя чуть хуже, я бы решила, что тебя ничего не трогает и ты на редкость равнодушный человек. — Ты знаешь меня настоящую, а мнение остальных мне безразлично.       Мичиру снова вздохнула, крепче беря ее за руку.       Как бы Харука ни пыталась сделать вид, что в городе нет ничего особенного и он не отличается от других, в которых она бывала, она с удовольствием приняла предложение Мичиру вернуться длинной дорогой в обход. Пришлось немного поплутать, зато они получили громадное удовольствие от прогулки.       К гостинице они подходили уже в сумерках, и там их встретил переполох.       С Соичи, высоким, рано поседевшим мужчиной, они столкнулись почти у входа. За его спиной стояла статная женщина с яркими рыжими волосами и заплаканным лицом: — Я не знаю, не знаю... — безостановочно повторяла она. — Ну прикрикнула... Но я же не знала...       Харука и Мичиру догадались, что это и есть Каору. — Вы Хотару не видели? — тревожно спросил Соичи у девушек.       Они покачали головой. На его лице появилось выражение отчаяния: — Ночь на дворе... Куда она убежать могла? — Подруги у нее есть? — спросила Мичиру. — Есть несколько... — вздохнул Соичи. — Так у них первым делом искали.       Харука и Мичиру переглянулись. И сунули ему в руки ворох покупок.       После чего снова бросились к выходу. Харука всегда носила меч с собой. Мичиру на бегу доставала зеркало. — Сумеешь найти? — Только давай остановимся.       Харука послушно остановилась. Мичиру впилась взглядом в зеркало, явно вызывая в памяти девочку: звонкий голос, робкое восхищение зеркалом, смущение — и вопрос: где она?       Результат заставил сорваться с места — Хотару успела выбраться за пределы города, именно там мерцала слабая лиловая звездочка. Мимо мелькали дома, кое-где за бумажными створками сияли теплые желтые огни. На их счастье девочка не успела уйти далеко — лежала прямо посреди дороги.       Харука упала рядом на колени, коснулась шеи, запястья — и выдохнула. С Хотару было все в порядке.       Обратно они шли уже спокойнее, Харука несла Хотару на руках. Соичи встретил их с благодарностью и сам пошел позаботиться о дочери. Каору, похоже, ждал непростой разговор.       Их вещи оказались уже у Сецуны, и та в ожидании их возвращения хрустела пончиками. Мичиру села к столу и тоже машинально от волнения зажевала один. — Чай спросить? — поинтересовалась Харука, беря и свою долю. — И так сойдет, — отмахнулась Сецуна.       Леденец решили отдать Хотару завтра. ***       Леденец так и пролежал рядом с кроватью Хотару.       Третий день у девочки не спадал жар. Большую часть времени она спала. Просыпалась только, чтобы попросить пить, поглотить немного воды и травяной настой и улыбнуться отцу. И снова засыпала.       Ран и серьезных повреждений на теле Хотару не было, только синяки, набитые при падении.       Ссору Каору с девочкой слышали многие, кто-то шептался, что та Хотару сглазила. Сама Каору тоже переживала. — Это не она, — как-то вечером сказала Мичиру Харуке.       Та кивнула, понимая, что Мичиру скорее всего пыталась что-то узнать с помощью зеркала. — Переволновалась, — решила Сецуна.       Мичиру пожала плечами: — Не могу понять, что с ней, может быть ты и права. — И нам пора уходить, — напомнила Харука, старательно зачеркивая город на карте Сецуны. За три дня они с Мичиру обошли всю округу под видом прогулок. Ни зеркало, ни меч никакого вразумительного знака не подали. Они даже брали с собой Сецуну с ее жезлом. Все было безрезультатно. — Пора, — согласилась Мичиру. — Хотару мы все равно не сможем помочь. Мы бойцы, а не целители.       Харука кивнула. Они могли оказать первую помощь, перевязать, именно они собрали нужные травы. Но большего они сделать не могли.       Хотя... — Сходите за запасами, — предложила Сецуна. — А я немного поделюсь с ней силой. Мне хуже не будет, а Хотару может помочь.       Харука и Мичиру не стали спорить.       Покупок было не так много... Но чем дольше длился их поход по магазинам, тем больше Харука нервничала. Она все чаще оглядывалась, словно ожидая кого-то. — Что с тобой? — не выдержала Мичиру. — Не знаю, — мрачно ответила та. — Такое чувство, словно я в разведке.       Мичиру нахмурилась: — Но я ничего не чувствую.       Харука вздохнула: — Попросим Сец еще задержаться? Мне неспокойно. Если это пустые страхи, то обещаю — завтра уйдем. — Сама скажешь, — поставила условие Мичиру.       Харука кивнула, в ее нынешнем нервном состоянии, она могла пообещать, что угодно. Сецуна тоже согласилась на редкость быстро, спросив только у Харуки, уверена ли она в своих ощущениях. Та заверила, что уверена. Таким образом, единогласно решили подождать.       Мичиру уселась рисовать, Сецуна достала книгу, которую прихватила с собой. Харуке пришлось позировать Мичиру. День катился к завершению, и Харука начала думать, что зря волновалась. Даже если и была какая-то угроза, вполне возможно, она обошла стороной. В том, что она ошиблась, ей пришлось скоро убедиться. Когда они сидели за ужином, по тому самому шестому или какому-то еще чувству резануло ощущение ёреку. — Ёкаи, — выдохнула Мичиру, не донеся палочки до рта.       Харука кивнула, уже сорвавшись с места и схватив меч. Мичиру и Сецуна бросились за ней. Даже если они могут только обезвреживать, они смогут продержаться до прихода какой-либо армии.       На самом деле, ёкаев было множество видов. Были совсем неразумные, развитием и внешним видом напоминавшие животных, обычно ящеров. Были человекоподобные — и эти обладали в различной степени разумом. Те, что были умнее, развивались, создавали кланы, племена, даже что-то вроде своей области со своим правителем. Дикие же бродили сами по себе, сбиваясь в стаи.       Роднило их всех одно — все ёкаи в той или иной степени владели магией и все предпочитали закусить людьми. — Дикие! — крикнула Мичиру, когда они добрались до того района города, где хозяйничали ёкаи.       Их было чуть больше двух десятков — но у людей не было против них оружия. Мирный город в один миг превратился в кипящий котел — слышались крики и рычание ёкаев, остро пахло кровью.       Харука закусила губу. Если не поторопиться, ее польются реки. И потянула меч из ножен. Мичиру решительно сжала губы и достала зеркало. Сецуна взмахнула жезлом — с него слетела вся маскировка — и сверкающая волна отбросила пару ёкаев.       С каждым взмахом меча с его лезвия срывались золотые вспышки — отбрасывая и парализуя... Но только на время. Рядом то и дело поблескивало зеркало, дезориентируя противников и не позволяя использовать магию. Теперь было тяжелее — это были не люди, сил приходилось тратить больше. А их силы не бесконечны.       Девушкам удалось оттянуть большую часть противников на себя, появление неожиданных защитников ёкаям мешало, и они стремились с ними расправиться в первую очередь — но не всех. И Харука чувствовала, как волосы шевелятся от каждого крика вокруг. Им с Мичиру доводилось видеть города и деревни, куда не успевала добраться армия Небес: изуродованные трупы жителей, валяющиеся повсюду, запах тления, пятна крови.       Следы зубов на костях.       Она приложила рукояткой меча как раз по зубам оказавшегося перед ней ёкая. Хрустнуло, челюсть чудовища как-то странно дернулась. И Харука добавила еще снизу вверх в нос — разбивая хрящ, вбивая в череп, заставляя подавиться воем и захлюпать хлынувшей кровью. Пальцы мгновенно стали липкими и горячими, захотелось вымыть руки и прежде всего клинок.       А Врата все не открывались. И никто не шел. В Харуке просыпались самые нехорошие подозрения относительно их судьбы. Как, как Небеса не заметили такую стаю? Они же должны были не один день собираться! Да и сигнал о нападении уже должен был прийти. Почему же никого нет? Надеются на них? Но ведь они еще не выполнили миссию!       Девушек медленно теснили в переулок, они старались держаться вместе. Харука славилась как бегун и у нее не раз возникала мысль, что она могла бы убежать. Но ее останавливала мысль, что ёкаи раскусят ее маневр и не последуют за ней, а добьют девушек. Тогда ей в одиночку точно конец.       Ёкаи держались на расстоянии, не желая больше получить золотистый разряд с лезвия меча или шар энергии с жезла. Кто-то был оглушен и тряс головой. Но ёкаи никуда не уходили, кружили рядом. И Харука, Мичиру и Сецуна стояли внутри этого кольца, когда совсем рядом одна из жительниц полетела на землю, не успев убежать, став очередной жертвой этого безумного карнавала.       Девушка закричала, когда длинные острые когти и сильные пальцы пробили одежду на ней и кожу у нее под ребрами, из ее рта потекла кровь. Ёкай зарычал и рванул пальцы назад. Раздался жуткий хруст ломающихся ребер, крик поднялся до пронзительной ноты, превратившись в режущий уши визг. Запустив руку внутрь грудной клетки через пролом в ребрах, ёкай вытащил еще сокращающееся сердце, и крик девушки оборвался. Ёкай довольно ухмыльнулся и впился зубами в добычу, словно в сочный плод. Кровь брызнула во все стороны, потекла сильнее по его пальцам.       За спиной Харуки сдавленно вскрикнула Мичиру, сама Харука ощутила ледяной комок в животе. А потом его растопила ледяная волна злости. Злости на себя. Если бы они не следовали законам Небес так слепо, девушка была бы жива.       Законы Небес не для Нижнего Мира.       Перед глазами снова встали ровные строчки секретаря Императора. Высочайшее разрешение.       К ёкаям! Те, кто писал это, никогда не видел, как чудовище, урча и почти давясь, поспешно пожирает человеческое сердце.       Она шагнула вперед и взмахнула мечом. Оказавшийся на пути ёкай этого не ожидал, и вой взвился до самой высокой ноты, лапа с когтями пролетела перед ее лицом. На щеку плеснуло горячее и потекло вниз, по шее. По лезвию весело заскользили темные капли. Второй удар легко вспорол грудную клетку, рассек ребра ёкая. Снова плеснуло алым, где-то внутри мелькнули залитые кровью пузыри легких, что-то слабо дернулось несколько раз… это сердце? Харука сглотнула и прижала руку к собственному, бешено стучащему, чувствуя смутную радость внутри клинка. Как мужество связано со смертью? Как мужество связано с кровожадностью?       Ей казалась, что она стояла вечность, но тут же раздался треск, и Харука обернулась. Мичиру с вопросительной тревогой посмотрела на нее. То чудовище, которое убило девушку, застыло статуей в броске по направлению к Харуке.       Взмах меча — и осколки статуи разлетаются во все стороны. — Молодец, — улыбнулась Харука.       Мичиру робко улыбнулась в ответ и достала свой кинжал. Потому что долго стоять им не дали.       Темно-красный шар энергии смел еще нескольких ёкаев и пару домов. Дома — это не страшно, дома можно отстроить. Сецуна на этот раз действовала всерьез. И в её темно-красных глаза была только решимость — никакой растерянности и вины.       Не разверзлось небо и молнии не обрушились на нарушивших законы. И Харука с нехорошей усмешкой снова подняла клинок. И мир окрасился алым солёным цветом.       Она рубила направо и налево — тянущиеся лапы, перекошенные оскаленные морды, гибкие подвижные тела. Но, в отличие от первого удара, когда время, казалось, послушно растянулось, давая осознать, сейчас все слилось в один круговорот: отлетающие конечности с белеющим срезом кости, отрубленные головы со шлейфом фонтанирующей крови, вываливающиеся внутренности, грозящие опутать клинок… Кто бы ни делал ее Меч, какой бы материал на него ни пошел, свое дело он знал.       Впрочем, самый обычный кинжал Мичиру служил ничуть не хуже — она весьма ловко орудовала им, вскрывая глотки, добивая упавших, метя в глаза. Правда, при такой длине клинка сама Мичиру слегка пострадала — на ней красовались несколько свежих царапин.       Сецуна с брезгливым выражением поджарила несколько ёкаев а подкравшемуся сбоку длинной отмашкой разбила голову жезлом. Тот сработал не хуже дубинки — брызнули осколки кости и мозг, ёкай кульком свалился под ноги принцессе.       Втроем девушки шли по городу, методично прочесывая кварталы, ориентируясь на крики и ощущение ёреку. Ёкаи закончились очень быстро.       К гостинице они возвращались, проталкиваясь через толпу испуганных несущихся людей. Кто-то причитал, кто-то искал родных и друзей. Паника обещала улечься еще не скоро.       Харука перешагнула через сломанные фусума — видимо постояльцы рванули кто куда, — и замерла.       Неизвестно, как он улизнул, но он был здесь. Выше ее на голову, но чуть сутулящийся, со взъерошенной черной шерстью на голове и загривке. И в руке он держал голову Каору. Отдельно от тела. Держал за длинные яркие волосы, которым та так гордилась. Рот Каору был открыт в безмолвном крике, на щеках остались царапины, в глазах застыл ужас, шея отнюдь не напоминала аккуратный срез меча — лоскут кожи, мясо, кусок позвоночного столба и капающая на пол кровь. Много крови, целая дорожка. Кровавый путь дикого зверя. Именно ее запах висел в воздухе, заставляя дышать ртом… или не дышать совсем.       А напротив него, цепляясь за стенку, стояла Хотару. И в ее глазах стыл тот же ужас.       Откуда здесь взялась девочка, которой было положено лежать в постели, Харука не думала. Она знала лишь то, что этой девочке грозит опасность. И, забыв о мече, она прыгнула на спину ёкаю. Тот взвыл, потеряв равновесие от толчка, грохнулся на пол и попытался достать ее когтями. Харука обхватила его руками и ногами, пытаясь своим весом прижать к полу, надавить локтем на шею, не обращая внимания, что он вцепился ей в бедро.       Острые когти проткнули ткань, кожу и мышцы. Харука стиснула зубы, чувствуя противную слабость, и ударила рукой наугад. Лязгнули зубы ёкая, и она чуть не лишилась пальцев. Второй удар оказался удачнее: пальцы скользнули по скуле и воткнулись во что-то мягкое, по руке потекло горячее и мокрое. От воя заложило уши.       «Глаз… я выбила ему глаз», отрешенно подумала Харука, усиливая нажим пальцев в глазнице, жалея, что у нее нет кинжала. Зато, не вытаскивая пальцев, она смогла рвануть голову ёкая в сторону. Свернуть ему шею в таком положении Харуке бы не удалось, но дезориентировать — запросто.       Она заметила, что Мичиру вцепилась в зеркало, но боится его применить, чтобы не навредить ей, а Сецуна старается приложить ёкая концом жезла.       К сожалению, попала Сецуна ей по руке, Харука ослабила хватку, и обезумевший от боли ёкай швырнул ее в стену. Харука закричала, чувствуя, как что-то рвется в бедре. Ей удалось сгруппироваться, но все равно от удара завибрировало все тело, и она закашлялась.       Пальцы руки были в крови и в какой-то слизи, от боли подташнивало.       И в этот момент Хотару закричала. Высокий пронзительный крик становился все громче и громче.       И дом вздрогнул. Стены шатались, за стенами засвистел ветер, Сецуна и Мичиру схватились друг за друга, чтобы не упасть. Но хуже всех пришлось ёкаю. Его выкручивало неведомой силой, как хозяйка выжимает тряпку. Вывернулась голова, совершив полный оборот на сломавшейся с влажным треском шее, и уцелевший глаз снова уставился на замершую Харуку, превратило руки в подобие штопора, а ноги свило в чудовищную косичку. Тут и там лопалась кожа, обнажая мышцы, грудную клетку и таз смяло, позвоночник хрустнул с тем же тошнотворным звуком, показались ребра. А потом хрустнули кости, брызнула кровь, смешиваясь уже разлившейся на полу. Ёкай стал напоминать длинную уродливую диванную подушку-валик.       Была такая в кабинете у Тигра, внезапно вспомнила Харука в этот неподходящий момент.       Ветер становился все сильнее, стены дома не выдержали его напора и разлетелись. Мичиру и Сецуна упали на землю, все так же держась друг за друга. Харука попыталась ползком, скользя в своей и чужой крови и волоча за собой ногу, добраться до Хотару, стоявшей в центре этого безумия. Воронка ветра — силы? — расходилась в стороны, отовсюду снова слышались крики, дома разлетались как карточные домики.       Харуке уже почти удалось выполнить свой план, когда все закончилось так же как началось. Ей осталось только приподняться и поймать падающую Хотару. Нога странно онемела или на Харуку свалилось слишком много ощущений, чтобы адекватно воспринимать боль, одежда промокла от крови и двигаться дальше она не рискнула. И так пострадавшая конечность норовила оторваться. В спину пахнуло жаром — стихия разнесла и очаг, где уже разожгли огонь, и остатки дома занимались пламенем. Мичиру поспешно вытащила зеркало — не стоило допускать распространения пожара.       А потом, закончив с огнем, ринулась за дверь, и оттуда раздались странные булькающие и кашляющие звуки. — Таскать ее на руках становится моей привычкой, — резюмировала Харука, стараясь занять полусидячее положение и не уронить при этом Хотару. — Еще погоди — она тебе и на шею сядет, — отозвалась бледная Сецуна, шагнув к ней и стараясь не смотреть на то, что осталось от ёкая. Эпилог       Гребень в руках Сецуны скользил по гладким волосам Хотару — её подруги были ранены, и заботы о девочке теперь легли на нее. С того момента, как Хотару упала, она еще не пришла в себя, а задерживаться дольше необходимого они не стали — постарались отойти на максимально возможное расстояние, которое позволяла раненая нога Харуки, и устроили импровизированный лагерь.       Харуку слегка мутило от боли в разодранном бедре, которое зашила Мичиру, как только пришла в себя. Сейчас, после перехода, казалось, что под кожу насыпали раскаленных углей. Сама Мичиру тоже морщилась и терла свежие повязки.       То, что осталось от дома, обследовала Сецуна, она же позвала их.       Каору они нашли в там, где когда-то были дальние комнаты, опознать обезглавленное тело можно было только по яркой юкате, которая пропиталась кровью. То, что осталось от красивой женщины, больше напоминало разделанную рыбу с вывалившимися внутренностями, ветром ее протащило по доскам, оставив широкий темный след. Обрывки кимоно напоминали диковинную салфетку.       Соичи обнаружили во дворе, пострадал он меньше — ёкай только вырвал ему горло, оставив кровавую дыру, и проломил грудную клетку.       И кровь, кровь повсюду. На земле, на оружии, на их руках. Настолько много крови, что она уже не внушала им ни ужаса, ни отвращения. Просто красная вода, бегущая из человеческих тел.       Они вынесли Каору к Соичи, все еще бледная Мичиру принесла оторванную голову и не то шарф, не то пояс, найденный в доме. Красивый узел отчасти скрыл кошмарный вид разорванных с нечеловеческой силой мышц, на ткани тут же кое-где проступили влажные пятна.       Одна точно отмеренная вспышка, сорвавшаяся с гранатового шара — и тела растаяли, испарились, исчезли. Запах озона перебил запах крови. Теперь их здесь больше ничего не держало. И Хотару тоже. — Она пробудилась, как только взяла в руки зеркало, — уверенно сказала Мичиру. — Похоже, что так, — согласилась Харука.       Они наконец нашли нового Бога Войны.       Пора было возвращаться.       Пора?       Мичиру извела почти всю воду, отмывая руки, пока те не покраснели. Харука молча наблюдала за ней, о чем-то размышляя. Сецуна пока была поглощена заботой о Хотару, но выглядела далеко не спокойной и жизнерадостной.       Врата так и не открылись. Никто не пришел. Хотя знали, не могли не знать. И что бы сделали в таком случае? Послали бы карательную экспедицию — а заодно забрали бы единственную уцелевшую девочку? Как бы ее воспитали? Какой бы она стала — больше не человек, еще не ками?       Харука смотрела на бледное лицо Хотару, и многое становилось понятным. Почему другая четверка поступила так, как поступила. — Мне не нравится твое лицо, — преувеличенно бодро сказала Мичиру. — Как будто ты хочешь кого-то убить.       Убить. Слово отдавало горячим металлическим вкусом. Харука не знала, что у нее с лицом, но Мичиру снова позеленела. Похоже, этот вечер еще долго будет их преследовать. — Убить не хочу, — отозвалась она. — Хочу сбежать.       Мичиру изумленно распахнула глаза: — Куда?       Харука пожала плечами: — Нижний мир большой. Найдут не сразу. А найдут... Один раз я закон уже нарушила. — Ты из-за Хотару хочешь уйти? — Из-за нее. Из-за тебя. Из-за себя. Из-за него. Из-за всего.       Мичиру долго на нее смотрела, потом передвинулась ближе: — Тогда я с тобой.       Харука тихо вздохнула: — Кто бы сомневался. Твой начальник расстроится. У остальных почерк как у курицы лапой. — Переживет, — отрезала Мичиру. — Или введет вместо часа муштры на плацу час каллиграфии.       Сецуна отложила гребень и в упор уставилась на Харуку: — Милая, — преувеличенно вкрадчиво поинтересовалась она, — ты действительно думаешь, что я дам вам вдвоем ввязаться в эту сомнительную авантюру? — Тебе, в отличие нас, есть что терять, — возразила Харука. — Ты про положение при дворе? — пренебрежительно хмыкнула Сецуна. — Было бы о чем печалится. Хранителем Врат я останусь в любом случае, тут ни папа, ни Император ничего сделать не смогут. А вернуться и отдать им Хотару... Я бы на ее месте считала нас предателями. Спасти от ёкая и отдать тем, кто хуже ёкаев. — Три дебила это сила, — подытожила Харука и получила два подзатыльника. — Четыре, — раздался слабый голос. Хотару приоткрыла глаза. — Не знаю, куда вы идете, но я с вами. Он убил... И папу, и Каору... — Дела, — протянула Сецуна. — Может быть, тебя в семью отдать?       Мичиру отрицательно качнула головой: — Плохой вариант. Ее найдут и заберут. И хорошо, если эта семья уцелеет. Так что девочке и впрямь одна дорога — с нами.       Хотару и сама вцепилась в Сецуну, словно боялась, что ее прогонят. И та сдалась: — Тогда готовьте обед, мамочки. Три дня проваляться — точно проголодаешься. — Мамочки? — удивленно спросила Хотару. — Именно, — подтвердила Харука. — Но против папочки я тоже ничего не имею. Сец, дай твою книжку для растопки. — Обойдешься, — заявила та и протянула какой-то листок. — Это не хуже.       Харука вчиталась и чуть не расхохоталась. Высочайшее разрешение.       Скоро в маленьком лагере весело пылал костер.