Счастье в безумии

Глава 1. Охотница — Клэри, сколько можно тебе объяснять? — кричит он, не выдерживая. Я лишь зажмуриваюсь и стараюсь не разрыдаться прямо здесь и сейчас. Мне хочется зажать уши ладонями и свернуться калачиком на холодном полу. Вместо этого я, отряхнувшись, поднимаюсь с горячих матов и смотрю на Джейса, точно безумная. Он же не глядит мне в глаза, будто надеется, что если не станет этого делать, я сама уйду. — У тебя ни черта не получается, — продолжает Джейс, и я вздрагиваю от холодных ноток в его голосе. Так больно бывает от острия ножа, от проволоки на шее, но никак не от слов. — Мне жаль, — на большее, должно быть, я не способна. Мои тренировки начались около месяца назад. Сначала все было довольно неплохо, Джейса, как и Изабель, устраивали мои возможности. Над моими неудачами парень смеялся. Ну, знаете, так по-хорошему смеялся, не от злобы. Иногда тренировки заканчивались у Джейса в постели, и, честно признаться, кроме моей мамы, такому повороту событий никто не был против. Мне нравилось смотреть, как он пальцем выводит узоры на моем животе. Мне нравилось наблюдать за ним просто так, без всякой причины. И, казалось, ему этого было более чем достаточно. Но потом все изменилось. Эрондейл вздыхает и выхватывает у меня из рук ненастоящий меч. Жалкая бутафория, и я даже с этим не смогла справиться. И сейчас Джейс смотрит на меня, как на последнего человека в мире, словно мои неудачи становятся прыщами на его лице. Но через секунду он, вздыхая, слегка улыбается. Уголки его губ вздрагивают, когда я отворачиваюсь. Мне не за чем видеть его лица. За несколько чертовых недель все, что я смогла — обежать Институт пару раз, да и то с передышками и недовольством. Джейс пытается, я вижу, насколько сильно он желает мне помочь, научить. И, честно признаться, от его порывов мне тошно. Я была уверена, что это несложно, таки чего трудного в том, чтобы палкой махать? Оказывается, все далеко не так. Джейс говорит, мол, одно неверное движение, и я труп. Я уже давно труп. — Возможно, тебе стоит вернуться к рисованию. К рисованию. Как же давно я не рисовала. — Ты говоришь, что из меня не выйдет путевой охотницы, верно? На миг мне кажется, что он кивнет и улыбнётся, но он лишь пожимает плечами. Хотя по его глазам отчётливо видно: он этому даже рад. — Клэри, я не... — начинает он, а я думаю, стоит ли дослушать его или перебить. Но Джейс замолкает сам. Он виновато смотрит на меня, точно щенок, нагадивший в твою кровать, и опускает глаза. — Думаю, мне пора, — голос хрипит, и дышать становится тяжелее прежнего. — Да. Поговорим завтра.

***

— Как прошла тренировка? — натянуто улыбаясь, спрашивает мама. Я знаю, ей не впервой фальшиво радоваться моим успехам. Она, как и Джейс, считает, что я не добьюсь желаемого, и что война — не мое. Может, они и правы. Сегодня мама выглядит еще хуже, чем вчера. Я давно начала замечать, как ночами кто-то бесшумно бродит по кухне, а утром плачет в ванной комнате. Она никогда не любила распространяться о своих проблемах, поэтому и сейчас не желает этого делать. Даже в своем до безумия смешном фартуке, разрисованном мною, она не может заставить меня улыбаться. Должно быть, дело в синяках под её глазами, а ещё в том, как трясутся её руки. Пару раз чашка с кофе утром падала из её рук. — Все замечательно, — говорю я, не скрывая лжи. И мама, как ни странно, понимает, что я лгу. Иначе и быть не могло. — Дело в Джейсе? Она наливает в стакан апельсиновый сок и протягивает мне. Я не хочу пить, а апельсины и вовсе ненавижу, но все равно принимаю её заботу. Она садится напротив и вглядывается мне в глаза, словно способна найти там что-то новое. — Нет, просто я устала. Она не верит, но какая к черту разница. Я поднимаюсь, чтобы уйти. — Сладких снов, — произношу я, и она кивает. В последний момент мама вздрагивает: — Клэри? — Да? Но она лишь прикрывает на секунду глаза и качает головой. — Ничего.