***
— Ребят, если уж мы и оказались в столице Кентукки, то почему бы нам не зайти и выпить бурбона? Мы же в самом сердце его родины! — воскликнул Чез, вскакивая с травы. Одобрив эту идею, все они отправились в сторону ближайшего пустынного паба. Джон обнимал Зед за талию. Все было спокойно. У них оставалась пару часов на бурбон...Часть 1
10 ноября 2015 г. в 23:04
Прошло пару секунд после рассвета.
Редкие сосны и кусты черники, расположенные на холме, озаряли первые лучи солнца. Вдалеке никто бы не услышал пения птиц, дроби дятла о кору или шебуршания оленят в траве. Весь Франкфурт в штате Кентукки будто погрузился в неестественную тишину.
Внезапно резкий женский вздох разрезал эту тишину. Но с лучами на тот же самый холм тяжело, с передышками поднималась крошечная группа людей. Они сильно контрастировали с картиной умиротворенной природы, такой прекрасной в своем безжизненном, предвкушающем оцепенении.
Мужчина в окровавленном бежевом плаще, чьи волосы, которые обычно прибывали в творческом беспорядке, сейчас были слипшимися от запекшейся крови и пота. По его лицу обычно надменному и саркастичному текла струйка крови из разбитой брови, а брюки были разорваны в хлам; его щиколотки покрывали многочисленные ссадины и синяки. На себе он нес двух пострадавших: рослого мужчину с бородой, который не подавал никаких признаков жизни, и хрупкую девушку, прибывавшую без сознания. Он взобрался на холм, бережно положил своих друзей на мягкую покрытую каплями росы траву. Сам же он подошел к самому краю и взглянул на полумертвый город. Он достал чудом уцелевшую пачку сигарет и зажег первую из многих последующих. Нервно, длинными затяжками он выкурил первую, а затем вторую и третью, пока девушка не зашевелилась на траве. Он мгновенно обернулся на звук и быстро поднялся с травы, устремляясь к ней. Зед лежала, уставившись невидящим взглядом в розоватое небо, по ее щекам катились слезы. Джон опустился рядом с ней и вытащил носовой платок и положил его в руку очнувшейся.
— Я знаю, лап, — тихо и многозначительно сказал он, закуривая четвертую сигарету.
Только эти трое знали, что произошло. Только они смогли бороться бок о бок со старыми друзьями Джона Константина против восхождения зла. Только они смогли выбраться из адского пламени, разверзшегося в центре города. Только они остались живы, остальные же смогли собрать вещи и убежать в другие города, но многие погибли. Только они смогли создать купол, уберегающий остальной штат от распространения этой адской заразы.
Эта фора была им необходима, чтобы восстановить силы и чтобы почтить память храбро погибших соратников.
Зед не могла сдержать слез, они просто катились по ее лицу. Она почти не всхлипывала. Вскоре она не выдержала, закрыла лицо руками и начала захлебываться слезами, выпуская всю горечь и скорбь, что скопилась в ней за последние несколько месяцев. Джон сидел и не мог слушать эти мучительные звуки. С каждым новым всхлипом его сердце разрывалось на части. Он лишь с виду оставался безразличным ко всему, что не касалось его самого. Что-то заставляло внутри его гнилой и проклятой души чувствовать боль.
«Такова правда жизни: «Боль хочет, чтобы ее чувствовали». Но, разве, не значит ли, что, пока ты можешь чувствовать эту всепоглощающую боль, ты остаешься живым?» — пронеслось в голове Константина. Когда-то ему пришлось услышать эту фразу в более гневной и сквернословной интерпретации от очередной «девочки на одну ночь», которая подумала, что он ее суженый-ряженый на всю оставшуюся жизнь, а он ее выставил за дверь очередного свадебного номера в каком-то вшивом отеле. Но никогда раньше он не придавал значения этим ванильным словам по-настоящему. Он даже не заметил как рыдания Зед прекратились в одно мгновение, словно ангел взмахнул крыльями рядом с его порезанным ухом.
Джон обернулся и увидел, два белых крыла за которыми скрывался ангел. По его опущенной голове и поникшим плечам было видно, что он чувствовал себя виноватым.
— Твою же мать, Мэнни! Какого черта?! — начал поносить его Константин. — Брухерия, серьезно?! — Он уже вскочил на ноги от переполнявшего его негодования. Ангел все еще молчал, даже не повернувшись к собеседнику.
— Ты вообще чем думал, когда устраивал всю эту заварушку? — продолжал экзорцист. — Ты думал о последствиях? Как же ангела, прислужника Божьего, охмурили низкие последователи идей создания Ада на земле? Как?! — Константин уже подошел вплотную к Мэнни, намереваясь развернуть его и посмотреть в эти огромные ангельские глаза, как вдруг тот сам резко повернулся к Джону.
— Я лишь следовал слову… — тут ангел осекся. — Да никакому слову я не следовал, черт побери! — яростно ответил он. — Я абсолютно устал от людей и их «самых серьезных и невероятно значимых проблем во всей вселенной», как простая отписка в инстаграм
— Но это не значит, что обязательно нужно устраивать гребаный Апокалипсис! — Джон всплеснул руками и обернулся вокруг себя, указывая на оставленный людьми пустой город, улицы которого были залиты кровью невинных.
— Я не увидел другого выхода! Джон, Я помыкал Брухерией, именно Я все это начал! Никто более! Я заказал тебя, Я хотел твоей смерти!
— А я же верил тебе, сукиному сыну этакому… Я же хотел помочь. Думал об искуплении вины и возвращении души Астры в Рай. А ты оказался лишь жалким обманщиком и трусом… — презрительно ответил Джон. — Неужели ты правда видел во всем этом выход? Неужели тебе нужны были тонны трупов? — он смерил ангела взглядом.
— Лишь еще один раз убеждаюсь, что пернатым верить нельзя, — закончил он, держа в зубах сигарету и пытаясь прикурить.
— Я хотел избавить своих братьев и сестер от людского гнета, думал, ты сможешь понять… Думал, ты такой же как и я, — проронил Мэнни с неподдельным разочарованием в голосе.
— Ах, бедный ангельский мальчик на побегушках! Не ты помыкал Брухерией, а они тобой, — лицо ангела изменилось, он будто прозрел.
— Теперь уже поздно что-то менять, все зашло слишком далеко. И в этом твоя вина, поганый ангел. Катись к черту, сами и без твоей помощи вернем все на круги своя! Тысячу раз справлялись, и в тысяча первый получится! — Джон уже не мог сдерживать себя, он рвал и метал. Гневные слова сами выходили из него. Они обрушивались на Мэнни самым настоящим Всемирным потопом из Ветхого завета, смывая все его прежние идеи и убеждения.
— Я хочу исправить ошибки, свои ошибки! Прости меня, Джон. Я виноват во всем этом. Кровь этих людей на мне, только на мне! Я обязательно помогу, я хочу сражаться с тобой бок о бок. Я хочу сделать это во имя искупления! — последние слова ангельского отребья стали для Джона каплей, переполнившей чашу, достаточно вместительную по его мнению.
— Во имя искупления? Искупления, мать твою за ногу?! — Константин подошел достаточно близко, чтобы ударить ангела по лицу. — А не ты ли мне пел славную песенку: «О, Джон Константин! Спаси душу Астры из Ада, лишь окажи мне небольшую помощь в правом деле! Спаси весь мир!» — экзорцист умело пародировал высокий голос ангела, что тому даже стало не по себе.
— Катись к черту. Ты самое худшее, что могло случиться с этой планетой! — Он быстро коснулся лба Мэнни и начал говорить какое-то очередное заклинание на неродном языке.
Через считанные секунды перед ним стояла Зед с самым ошарашенным видом. При ее виде Константину сразу стало легче.
— Что только что произошло? Я не помню, как встала и подошла к тебе, — растерянно пролепетала девушка, почему-то в полной уверенности, что именно она к нему подошла.
— Нет, лап, все было наоборот, — он ухмыльнулся и утер последнюю оставшуюся слезинку на ее щеке большим пальцев, задержавшись на считанную секунду, чтобы прочувствовать жар ее покрасневших щек. — Мэнни прилетал…
От внимательных глаз Зед не укрылось, что при упоминании ангела, Джон сразу помрачнел. Что-то явно случилось, пока она…кхм…отсутствовала.
— Что он тебе сказал, неужели могло быть что-то хуже этого? — взглядом указав на заснувший крепким сном город.
— Да, зай, — с каждой секундой он становился все мрачнее. Куда подевался нахальный и уверенный в себе Джон?
— И что же? — ей хотелось взглянуть в его глаза, но он отвернулся, уставившись невидящим взглядом на этот город без людей.
Он думал, что в какой-то мере его душа такая же как Франкфорт, покинутая и пустая. Но Джон заблуждался, потому что в его душе все еще тлела жизнь едва заметными угольками. Что-то удерживало ее там.
— Джон, чем больше ты молчишь, тем сильнее я хочу узнать, что же произошло, — пытаясь показать нетерпение, с полу-ухмылкой произнесла она. Он даже не отреагировал. Тогда она мягко коснулась его небритой щеки, поворачивая его лицо к себе. Карие глаза экзорциста были как никогда печальными.
— Брухерия, мы говорили о Брухерии, — он замялся, после тихо продолжил:
— Все наши опасения подтвердились…
— Что ж, он редкостная пернатая сволочь, Джон. Но мы справимся Джон, обещаю! — Зед говорила банальные, но ободряющие вещи. Девушка понимала невероятную глупость этих слов, но почему-то ей до боли хотелось спасти его от этого холодного равнодушия, закравшегося в его сердце. Старалась разжечь эти угли надежды, что тлели в его душе.
Джон, прищурившись, смотрел в глаза девушки. В один момент что-то поменялось. Константин почувствовал нечто новое и до боли знакомое. Как говорится, все новое — это хорошо забытое старое? Вдруг его осенило. Константин взял Зед за руку, ее кожа была нежной, как лепестки тюльпанов, второй рукой обнял за талию, сокращая между ними незначительное расстояние. Ее ладонь все еще лежала на его щеке, большой палец гладил его скулу. От этого ему было щекотно, и на секунду его лица коснулась улыбка или полу-ухмылка, которая все равно превратилась в хищную. Зед потянулась к нему инстинктивно, когда Джон уже окончательно сгреб в свои объятия и впился сладко-страстным поцелуем в ее губы. Зед отвечала с не меньшей страстью. По телу Константина растекалась умиротворяющая нега. Угли его души зажглись сильнее, чем когда-либо. Сильнее, чем это поганое адское пламя. Он чувствовал всем сердцем и телом, что теперь он сможет сладить с самим Люцифером, ведь рядом она. Девушка, которая поверила в него. Которая, несмотря на все его особенности характера, захотела остаться с ним.
Мужчина утопал в этой замечательной художнице, а она в нем. Теперь он хотел свернуть ради нее горы и положить новый защищенный мир у ее ног. Конечно, это было голубой мечтой Константина, но разве вредно мечтать?
Он отстранился от нее, почувствовав, что им обоим не хватает дыхания. Еле скрывая дрожь в своих руках, он потянулся за пачкой сигарет в кармане его джинсов, достал сигарету и поднес к губам. Как Зед мимолетным движением достала зажигалку и прикурила ее. Художница давно привыкла носить с собой одну две зажигалки. Джон всегда терял свои.
— Спасибо, ты же не против, лап? — больше утверждая, чем спрашивая, сказал он и затянулся. К нему вернулась его былая уверенность, в глазах плясали черти, как и раньше. Вернулась и его английская надменность. Может именно это в нем ее и притягивало? Обворожительный акцент у не менее обворожительного мужчины.
— Джон, это отвратительная привычка! — не без улыбки сказала она и рассмеялась искренне и жизнерадостно, как никогда раньше.
Теперь никто из них не был одинок, они были друг у друга. Джон даже не докурил свою сигарету и бросил ее с холма. Он слишком сильно хотел снова почувствовать ее запах, зарыться в ее волосы. Но Зед снова опередила его и сильно обхватила его спину, а Джон взвыл от боли и отстранился.
— Ай, лап, зря-зря! — грозя пальцем, сказал он в своей обыкновенной насмешливо-надменной манере. Константин скинул плащ и разорванную рубашку. Взору Зед открылась его спина в глубоких порезах и ссадинах.
— Прости, потрепало меня, — ухмыляясь сказал он.
— Ничего, подлечим! — она бережно обняла его за талию, а он обхватил ее своими руками, как бы укрывая от всех бед и невзгод.
В этот самый момент очнулся Чез. Никто точно не знал сколько у него осталось жизней, но явно достаточно, чтобы сражаться снова. Он недоумевающе посмотрел на ребят, задав вопрос:
— Что здесь произошло?
На что те, лишь дружно рассмеялись.
Каждый из них готов продолжить битву. Возможно, она закончится свиданием с тетушкой Смертью. Но, в любом случае, каждому из них теперь есть то, за что следует сражаться.