Очень сладкая конфета

- Чего уставился? – недовольно буркнул Викинг. – Раздевай давай. Все началось относительно невинно – с гипса на его «ударной левой», с раздражающе нелепой беспомощности, с необходимости просить подмоги при самых простых действиях. Таких, как, например, помыться. А этот, понимаете, вместо того, чтобы делом заняться, пялится снизу вверх голубыми своими глазенками, да еще карамелью во рту елозит, что рождает уже совсем странные ассоциации. Такие вот Крысята. Вполне безобидные, но до белого каления довести – раз плюнуть. …Зато если рявкнуть – сразу помогает, прочищает мозги и возвращает на путь истинный. Вот и Брюх сразу послушался – присел на корточки и начал расстегивать приятелю ремень и ширинку. Чупа-чупсину изо рта, между прочим, так и не вытащил. Викинг прямо-таки видел, как она там перекатывалась на языке, толкалась изнутри в щеку, выступая круглой выпуклостью… Белая пластиковая палочка, торчащая изо рта, весело дергалась в такт. Из одного уголка рта – в другой. Викинг эту несчастную палочку буквально взглядом плавил... Впрочем, как оказалось, не только ее. От всех этих не подразумевающих ничего «такого» (вроде бы?!), манипуляций мозг Викинга медленно и верно закипал. Наконец, вскипел окончательно, заявил о снятии с себя полномочий и направил всю имеющуюся в его распоряжении кровь… Ну, вы поняли, куда. Вот прямиком туда, откуда по окончании борьбы с заедающей молнией навстречу Белобрюховой мордашке скользнуло упругое, розоватое, вполне готовое к труду и обороне… - О-о, больфой! – восхищенно протянул Брюх. И, звонко цокнув чупа-чупсом о зубы (Викинга передернуло), деловито уточнил: - Ефо тофе надо мыфь? В невинных голубых глазах плескалось почтение, субординация – и ни капли издевательства. Викинг нервно сглотнул. - А ты как думаешь? – выдал он наконец. Положил руку Брюху на макушку и мстительно добавил: - Можешь не только помыть. «Хоть застремается и дурить перестанет…» Не тут-то было. - Подрочить, что ли? – уточнил крысенок непринужденно, вытащив конфету изо рта и попутно смачно причмокнув губами. К такому жизнь Викинга не готовила. Нет, он, конечно, нормально воспринимал подобные фортели от Габи, например – или, на худой конец, от пары-тройки таких же шизанутых состайников… Но вот от одуванчикового Белобрюха такое прозвучало, мягко говоря, неожиданно. - Соснуть, бля, как твой леденец! – в сердцах выпалил Викинг и фыркнул, отвернувшись в сторону и бережно обхватив покалеченную лапу. Все из-за нее, предательницы… Так и жгло ощущение, что над ним и над его незавидным положением злостно и особо изощренно издеваются. И кто?! Самый пушисторылый из всего Крысятника! …Снизу прозвучало утвердительное «угумс». А по телу пробежали мурашки от мокрых, щекочущих прикосновений к возбужденному члену. На секунду Викинг даже обмер, наблюдая за тем, с каким удовольствием этот паршивец облизывает его стояк, от кончика вниз по стволу – как тот самый чупа-чупс, только побольше. - Ты… это… чего? – запинаясь, начал было Викинг. Но Брюх его будто бы и не услышал. Одной рукой он взялся себе помогать, в другой – все еще сжимал за палочку зеленый леденец. Процессом, кажется, увлекся полностью – даже глаз не поднимал. На секунду оторвавшись, вихрастый паразит еще и пихнул конфету обратно в рот и обхватил губами мокрую головку, сладко причмокивая. Голова Викинга ощутимо поехала от подобных выкрутасов. Тут бы и ляпнуть нечто вроде: «Натренировался на леденцах?» - но горло перехватывало, а слова превращались в отрывистые придыханья… Тут язычок скользнул по особо чувствительному местечку, и Викинг окончательно капитулировал. Крепко-накрепко вцепился пятерней в волосы Брюха и принялся двигаться навстречу, все глубже пихаясь во влажный, горячий рот… И вот когда эта дурная эйфория уже почти было захлестнула полностью, Белобрюх резко остановился - и Викинг вполне отчетливо ощутил, как липкая чужая рука проворно скользит ему в карман… Рывок, стиснутые Брюховы пальчики – две ладони на одно Викингово запястье – короткий взвизг и задранная кверху лохматая голова. - Ты чего это удумал? – прорычал Викинг прямо в раскрасневшуюся, влажногубую мордашку. - Да нифего! – слезно проскрипел Брюх, чудом не подавившийся леденцом. – Фоль-но-о... У фебя ефть фондоны? - Есть… - отозвался Викинг слегка обескуражено. Отпустил Белобрюха и неуклюже, торопливо, полез в карман. Достал блестящий квадратик и спохватился: - А тебе нахрена? Белобрюх многозначительно выдохнул и с лицом «Санта, подари ему мозги на рождество» поднялся с колен. - Трахаться! – бескомпромиссно заявил он. Вынул неубиваемый чупа-чупс изо рта, выдернул резинку из рук охреневшего Викинга и принялся зубами вскрывать хрусткую упаковку. Двумя пальцами извлек нежно-розовое латексное изделие, победно улыбнулся – и тут же сунул чупа-чупс обратно в рот. - С кем? – булькнул, подавившись, Викинг. - С тофой, - невозмутимо конкретизировал Брюх, примеряясь резинкой к члену состайника. Викинг не подкачал, задал еще более идиотский вопрос: - Как?.. - Ф фадницу! – уже немного раздраженно пропыхтел крысенок, сражаясь с неуправляемым латексом. Надеваться оный упорно отказывался – ну да, с первого раза такое дело не получится почти наверняка, а тут еще и не помогают, не подсказывают, тупят безбожно. - Чью? – не унимался Викинг. Вконец измочаленная резинка наконец не выдержала издевательств и соскользнула на грязный кафель. Брюх отчаянно шмыгнул носом и подскочил, вытягиваясь на носочках – но до лица громадного состайника все равно немножечко не дотянулся. - В мою, мою, мою! – выкрикнул он. Раскрасневшийся, лохматый и до слез разобиженный. Леденец упал на пол с тихим стуком, но Брюх уже не заметил. Он блестел глазами, подозрительно быстро намокающими, размахивал сжатыми кулачками и громко хлюпал носом, выкрикивая пронзительно и слезливо: - Ты – меня – в задницу – иметь, трахать, ебать, пердолить! И-ди-от!.. Выдохнул, присел за конфетой, подобрал – и всхлипнул, разглядев количество налипшего на сладкую поверхность мусора. Швырнул обратно на пол, обхватил подтянутые к груди коленки и засопел, явно намереваясь разреветься уже всерьез. Викинг ошарашено молчал - Ты… это… чего? – наконец пробормотал он. Протянул руку к макушке Брюха (тот обиженно увернулся) и шлепнулся на задницу рядом с ним. - Ничего! – хлюпнул Белобрюх в коленки. – Нравишься ты мне… - Ну… ты бы хоть сразу сказал, а? – глухо отозвался Викинг. Неловко обхватил Брюха за плечо и прижал к себе. «И правда идиот…» - Ну… тогда давай, что ли? Выудил опухшую и раскрасневшуюся физиономию из коленок, поцеловал в липкие (сладкие!) губы и смущенно уточнил: - Только гондон у меня был один. Белобрюх понуро взглянул на разодранный в порыве стараний презерватив, больше уже похожий на лопнутый воздушный шарик, и издал особо тоскливый вздох по своей загубленной юной любви. - Но у меня в спальнике есть еще! – быстро добавил Викинг. – Сгоняешь? - Угумс!..