Я знаю, что ты здесь

Ночь. Остроконечный месяц над крышей небоскреба. И штиль. Ничего не мешает просто расслабиться и насладиться атмосферой. Можно присесть на край крыши и любоваться причудливыми светящимися микросхемами улиц, вдыхать ароматы ночного города. Никогда не был токсикоманом. И сигареты с какими-либо ароматическими примесями всегда считал извращением. Но для атмосферы пойдет. Кто-то скажет, что быть вампиром просто, что это состояние дает много возможностей, если не практически все. Глупцы. Попробовали ли бы воздерживаться от желания наброситься на кого-нибудь при виде капли крови или ежедневно скрывать свою бледную кожу за гримом. Ну не хотят люди верить, что так может быть, некоторые пытаются лечить. Страшно подумать, если узнают, что вампир. Что это? Появился другой запах и тепло. Нет. Это не кошка, которые частенько здесь бывают и тем более не птицы. Другая энергетика. Это человек с собакой. А что делает на крыше человек с собакой? Несколько не стандартное для прогулки место и с крыши вместе с собаками не прыгают. Хотя человеческая фантазия безгранична. Но не стоит вмешиваться. Стать невидимкой и наблюдать. Он совсем близко. Открылась крышка люка и на крышу вылез человек. Так, а где собака? Запах такой, что она рядом. Человек осмотрелся и принюхался. Вот тебе новости! Это же Леха Страйк. Что он здесь забыл? Следил? Зачем? Плохо. Очень плохо, что он так любопытен. Сам не знает, куда может сейчас вляпаться. Нюхает, будто охотничья собака и кажется, что чувствует. Как? — Саша, — позвал он. — Я знаю, что ты здесь. Хоть и не вижу. И я знаю, кто ты. Откуда? Кто сказал? — Сам догадался, — ответил он на не заданный вопрос. — Покажись. — Сам виноват, — Алик появился прямо перед гитаристом, заставив его отшагнуть к краю. Резко схватив за руку, отшвырнул в центр. В секунду оказался верхом на лежащем товарище. — Грановский, я поговорить хочу. — Я на эту тему не разговариваю, — прошипел в ухо Алексею. — Ни с кем и никогда. — Я оборотень, — прошептал Страйк. — Тем хуже для тебя. — Достав из кармана лезвие, полоснул по запястью гитариста. — Так у тебя хоть какие-то шансы были. — На что шансы? Грановский не ответил. Он пристально смотрит на выступившую кровь. Показалось, что зрачки стали желтыми и удлинились клыки. Или не показалось. Он наклонился к шее. — Я люблю тебя, — прошептал Страйк и зажмурился. Клыки коснулись кожи. Показалось, что отключился от того, что они вонзились в плоть. Или не показалось. Все как в тумане. Алик подхватил на руки, попытался поставить на ноги, но ничего хорошего из этого не вышло. Снова подняв на руки, куда-то понес, смутно слышались просьбы потерпеть. Да сколько угодно. Что теперь об этом? — Леша, очнись же, — попросил голос. Холодная ладонь дотронулась до щеки. — Грановский? Ты меня укусил? Что теперь будет? — Ничего не будет, — Алик коснулся щеки. — Тише. Не смог я тебя укусить. Ты отдыхай, сил набирайся. Подоткнув концы одеяла, Алик обнял и припал щекой к груди. — Так я и не напрягаюсь, — пошевелив рукой, Алексей почувствовал что-то давящее на запястье. Похоже, что повязка. — Реально подумал, что укусишь. Ты меня теперь не прогонишь? — С чего я должен тебя прогонять, Леш? — Алик присел рядом на полу, запустив руку под одеяло, дотронулся до запястья Алексея. — Попов тоже оборотень, ты его из-за этого? — Он сам так захотел, — Алик улыбнулся. — Я не имел никакого права его удерживать. Не думай об этом. Только? Зачем ты за мной следил? — Я поговорить хотел, признаться, — Алексей выбрался из-под одеяла, попытался сесть. — В студии не мог, сам понимаешь. А отдых у тебя своеобразный. — А про телефоны ты ничего не слышал? Сегодня у меня останешься. Алексей припал щекой к его плечу и почти сразу задремал.