Километры

      МинДжи вертелась перед зеркалом в ванной и повторяла одну и ту же фразу, меняла интонацию, переставляла слова местами и ставила ударение на разные слова. Фраза такая простая и доступная остальным людям не желала подчиняться ей. Слова звучали так фальшиво и глупо, как бы она ни старалась, оставались лишь словами без намека на искренность.       Она поворачивалась то одним боком, то другим, то хмурилась, то улыбалась широко или смущенно, будто выбирала выражение лица на день, как выбирают наряд. Какой сегодня быть — кокеткой, злодейкой, паинькой?       МинДжи подошла ближе к зеркалу и вгляделась в свое отражение. Оно было таким же идеальным, как и вчера, и неделю назад. Лицо сердечком, высокие точеные скулы, узкий подбородок. Большие тщательно накрашенные глаза смотрели на мир с чуть заметным презрением, а на пухлых, очерченных карандашом губах сиял блеск. Кожа, которой она уделила больше всего внимания, была гладкой и свежей, никаких отвратительных кругов под глазами или, не дай бог, прыщей. Пальцем она разгладила незаметную морщинку между бровей.       МинДжи отошла на несколько шагов, чуть покривила губы, глядя на свои широковатые плечи, зато расплылась в улыбке, проводя рукой по узкой талии и подтянутым бедрам. А всего-то нужно было несколько раз лечь под нож хирурга. Нос удался ему не с первого раза, зато овал лица исправлять не пришлось, возможно, только он и был ее собственным. Подправили глаза и уши, чтобы не торчали, пришлось сделать несколько инъекций, не забывать каждый день заниматься спортом и прочее, и прочее, и прочее. Красота требовала ежедневных и немалых жертв, как с ее стороны, так и со стороны ее кошелька, но все они были для нее ничто по сравнению с восхищенными взглядами и завистью окружающих. Она ведь дочь своего отца и должна соответствовать. А он должен видеть, на что идут его деньги, к тому же это «вложение» в будущем принесет свои плоды.       МинДжи тщательно подобрала одежду на день: в этом деле не существовало мелочей. Даже если это просто спортивный костюм, в нем она тоже должна выглядеть идеально, словно пришла в зал не попотеть, а сниматься в модной фотосессии.       День, начавшийся так хорошо, полетел к чертям, как только МинДжи прибыла в офис. Оказалось, что заказанные образцы еще не пришли из пошивочной. До вылета в Токио оставалось три дня, а билеты еще даже не заказывали. Одну из встреч пришлось внезапно перенести, из-за чего все расписание посыпалось. Так еще и не вовремя простывшая ассистентка так громко шмыгала носом в приемной, что у МинДжи разболелась голова. — Хёри, — она заскрежетала зубами и вылетела в приемную. — Да, госпожа директор, — ассистентка прижимала белый платок к носу и глядела на нее испуганными красными глазами. Вместо обычного строго костюма, она была завернула в необъятную вязаную кофту отвратительного желто-коричневого цвета. — Хёри, ты же знаешь, что я не выношу больных на работе. Если ты не можешь перестать сморкаться, то иди домой. Хватит заражать всех вокруг! Уходи и не появляйся здесь, пока не перестанешь издавать эти отвратительные звуки. — Но, госпожа директор… — пролепетала девушка. — Да-да, я знаю, это второй твой больничный за полгода, и тебе, скорее всего, ничего не заплатят, — МинДжи посмотрела на нее сверху вниз и холодно закончила, — тогда хватит уже болеть. Не можешь? Тогда может тебе больше будут рада в какой-нибудь муниципальной школе? На почте всегда нужны люди. Я уже устала от твоего вечно кислого вида. — Госпожа директор… — Слушай, компания не развалиться, если ты недельку посидишь дома, — приторно сладким голосом сказала МинДжи. — Знаешь, в жизни есть главные герои, а есть второстепенные. В этом офисе одна-единственная звезда, и, я думаю, все знают, что это не ты, Хёри. Ты даже не второй план, боюсь, в этом фильме ты лишь массовка. — Что? — опешила девушка, перестав шмыгать носом. Глаза ее налились чистыми, крупными слезами. — Все! С меня достаточно! Хватит! Уйди с глаз моих, — МинДжи хлопнула дверью, оставив девушку в одиночестве.       На столе зазвонил телефон, замигав лампочкой внутренней связи, поэтому она, чуть помедлив, взяла трубку. — Да, — подавив вздох, откликнулась МинДжи на сердитую речь с того конца, — сейчас поднимусь. — Добрый день, папа, — радостно поприветствовала она мужчину в кресле, впорхнув в кабинет президента. — Чем обязана? — Я слышал, ты снова довела сотрудницу до слез.       МинДжи надула губы и легко опустила в кресло напротив, изящно скрестив ноги. Речь, конечно, была не о Хёри, о ней доложить еще не успели бы. Наверное, о девчонке из бухгалтерии. Хотя с уверенностью сказать было невозможно, девушки слишком легко дают волю слезам. — Нуу, — притворно смутившись, промычала она, — так получилось, папочка. Я была расстроена, а она начал что-то говорить про бюджет и финансы. А ты же знаешь, как я не люблю все эти вопросы с деньгами. — МинДжи, — укоризненно покачал головой президент Ли, но все-таки слегка улыбнулся. — Дочка, ты не можешь так просто срываться на людей. — Ну, пап. Они мешали мне творить! К тому же… — Просто перестать доводить людей, хорошо? — он поднялся и обошел стол, чтобы потрепать ее по щеке, МинДжи улыбнулась и положила свою ладонь сверху. В конце концов, кроме него у нее никого не было. А моменты ласки случались редко. — Если не будешь хорошо относиться к людям, они тоже не будут добры к тебе. А построить империю в одиночку невозможно. Однажды компания перейдет к тебе и твоему мужу, а значит, и множество людей, о которых нужно заботиться. Не только они работают на тебя, но и ты на них. Подумай об этом, - отец вернулся за стол. — Иди. И веди себя хорошо.       МинДжи лучезарно улыбнулась и, помахав на прощание, ушла. Спускаясь на лифте, она на мгновенье прикоснулась лбом к прохладной блестящей поверхности. С отцом всегда было тяжело, она не могла к нему привыкнуть. До совершеннолетия он вовсе не обращал на нее внимания, будто она была комнатным зверьком или вроде того, бессловесным и неразумным. А потом он вдруг появился в ее жизни, и в одно мгновение решил всю ее дальнейшую судьбу. МинДжи прошла непонятный экзамен, как будто собиралась выживать в дикой природе: опыт, навыки, психологическая подготовка. Потом еще полгода в клинике в Швейцарии, и новая, усовершенствованная версия МинДжи была готова к использованию. Отец был чужаком, вынуждавшим ее играть в непонятную игру «Дочка и папочка». — Привет, — Ынхёк, широко улыбаясь, протиснулся в кабинет. Она за секунду оценила его наряд, и мозг автоматически выдал результат: белые узкие джинсы ему очень шли (не смотря на то, что белый обычно полнит, и многим стоит его избегать), так же как и бледно-голубая рубашка, и матерчатые светлые кеды. Его стилистка хорошо поработала. — Что ты тут делаешь? — прошипела МинДжи. — Ты же знаешь, что нас не должны вместе видеть. Это опасно и неразумно. — Я знаю, но что я могу поделать, если целый день только и думаю о тебе? — он пошловато усмехнулся.       Она стремительно поднялась и подбежала к двери, быстро оглядела пустую приемную и заперла дверь на ключ. МинДжи обернулась, Ынхёк навис над ней, тесно прижавшись всем телом. Он поцеловал ее грубо и глубоко, нагло проникая языком в рот. Она успела еще подумать о том, что помада размажется по всему лицу. Внезапно Хёк развернул ее к себе спиной, руки легли на ее плечи, мягко, но настойчиво прижимая к молочно-белой двери.       — Нет, — выдохнула она, пока Ынхёк легко касался губами ее шеи под волосами. Ладони скользнули вниз, мягко и соблазнительно оглаживая талию и ягодицы. МинДжи протестующе замычала, а Хек ловко потянул замок на молнии ее платья. Она ощутила свою беспомощность, от чего по спине побежали мурашки. Ей хотелось поддаться этому восхитительному чувству беззащитности. — Нет, — тихо шептала МинДжи, а мысленно умоляя его не останавливаться, настоять на своем. Хватит уже всем ходить вокруг нее на цыпочках, кто-то же должен быть в отношениях мужиком.       Когда платье уже задралось до пояса и сползло с плеч, обнажая белье, что-то в голове МинДжи щелкнуло и забило тревогу. Ладонь Хёка скользнула между ее бедер, пальцы грубовато коснулись половых губ. — Нет, — МинДжи оттолкнула его, — я же сказала. Нет! Не здесь и не сейчас.       Она быстро оправила платье и жестом велела ему помочь с «молнией». — МинДжи, — выдохнул он, болезненно сморщившись, кровь, сосредоточившаяся внизу живота, еще не прилила обратно в голове. — Я ведь просила меня так не называть, — раздраженно бросила она, возвращаясь за стол. — Я просто Мин.       Вытащив из ящика зеркальце, легким движением поправила выбившуюся прядь, стерла салфеткой размазанную помаду, и продолжила: — Это полезнее для бизнеса. «Мин» — это бренд, а Ли МинДжи — это прошлое. Одежда и аксессуары от Мин – вот, что знаю люди, а не просто МинДжи. Без этого никому нет дела, кто я такая. Вся моя суть в этом, — она указала ему на эскизы новой коллекции, — так что я - Мин. А Мин — это я.       Хёк присел на край стола, прямо на бумаги и новые образцы. МинДжи зашипела сквозь зубы и попыталась его спихнуть. — Но твой отец… — На то он и мой отец, Хёкки. Ему можно все. Пусть хоть как зовет. Не будь его — не было бы всего этого, — она обвела рукой кабинет, а потом и всю себя. — И тебя бы со мной не было, потому что кому я такая была бы нужна, а? — Считаешь меня таким? — поднял брови Ынхёк. — Что меня интересуют только внешность? Или статус? — Хё-ёкки, — ласково и чуть укоризненно протянула МинДжи, проводя пальчиками по его руке. — Не нужно претворяться хотя бы передо мной. Мы хоть и скрываемся, но что если нас все-таки поймают? С кем бы ты тогда хотел появиться в СМИ: с богатой и красивой наследницей или с бедной дурнушкой?       Ынхёк закатил глаза, играя с ее волосами. — Ты и сам знаешь ответ, правда? Вот и не говори тогда, что я не права. Со мной тебе стыдно не будет. А мне, — она встала и прижалась к нему, — с тобой. — Может и так. Но я пришел, чтобы просто увидеть тебя. Не дизайнера одежды (не смотря на то, что это неплохое прикрытие для нас), а просто МинДжи.       Он провел пальцем по фарфоровому личику. — Мин, я влюбился бы в тебя даже без всего этого. Я не знал, кто ты, хотя в тот вечер на мне и был пиджак от «Мин». — Я не верю тебе, прежде всего ты влюбился в мое лицо, мое тело, в конце концов, в мое красное платье, а не в душу или характер, — она грустно улыбнулась. — Я капризная и злая. И ты терпишь меня только потому, что я…       Она наклонилась к его уху и прошептала пару слов, от которых Хёка бросило жар. — Подожди до вечера, окей? — розовый язычок пробежал по губам.- Приезжай ко мне. На кровати нам будет удобнее, чему стены или на столе. — Хватит меня дразнить.       МинДжи закусила губу и посмотрела на него чистыми, невинными глазами, в то время как ее рука скользнула в ворот его рубашки. Ынхёк грубо схватил ее за затылок и поцеловал, не давая вырваться. — Хватит, — сказал сам к себе и стремительно направился к двери. — Вечером так просто не отделаешься. Она лишь рассмеялась.       В приемной так никого и не было, только на столе дымился забытый кофейник. Ынхёк завернул на кухню и вернулся уже с кружкой, когда из-за двери кабинета послышались голоса. Ему пора было идти, но любопытство оказалось сильнее. — Счастливая ты, Мин, — услышал он незнакомый голос. — О чем ты? — рассмеялась МинДжи, послышался перестук клавиатуры. — Про Ынхёка, конечно. Такой парень, — в голосе неизвестной проскользнули нотки восхищения и зависти. Хек за дверью против воли польщено осклабился. — Он ведь просто мечта. Одно дело, что красивый да знаменитый, так еще и добрый, и любящий. МинДжи промолчала. — Вы еще про женитьбу не говорили? — Что? — удивилась она, даже переставь печатать. — О чем ты говоришь? — Вы уже давно вместе. Скоро возраст подойдет, да и контракт закончиться. — До этого еще далеко. И отец ни за что не позволит мне выйти за такого, как он. Ты же его знаешь. К тому же Хёк вовсе не тот, за кого следует выходить замуж. Женитьба дело серьезно и человек должен быть серьезный. Кто-то постарше и посостоятельнее. Зрелый человек, который смог бы разделить со мной управление компанией. А Ынхёк, он…       Хёк заглянул в щелку и успел увидеть, как МинДжи пожала плечами. — Кто он? МС? Певец и танцор. Такие, как он, женятся только на себе подобных. — Я думала… — незнакомка замялась, — ты его любишь. — Любовь, — фыркнула МинДжи, — Ты что, серьезно? Я тебя умоляю, ЮнИ, какая любовь? Мы просто развлекаемся. Он обояшка, конечно, но любовь слишком сильное слово. Зато все вокруг завидуют. Он ведь не из тех, кто спит со всеми подряд, а вот я его захомутала.       Хёк со стуком поставил кружку на секретарский стол. - Кто здесь? - МинДжи подбежала к двери, успела заметить, как он выходит в коридор. — Хёкки? — растерянно пролепетала она и кинулась следом.       Цокот ее каблуков отдавался по плиточному полу, Ынхёк шагал широко и решительно, МинДжи семенила следом. — Хёкки! ХёкДже! — в отчаянии позвала она. — Стой! Пожалуйста, подожди! — Что?! — он резко развернулся, а МинДжи в разбегу налетела на него, как на стену. — Ты слышал? — Да, я вполне достаточно услышал. — Это не то, что я имела в виду, — она попыталась прикоснуться к нему, но Ынхёк отступил. — Да? А по-моему все было ясно. Я тоже всего лишь модный аксессуар? Пока папа не отдал команду: «свадьба», можно и со мной погулять-поразвлечься? — ХёкДже, — она редко звала его полным именем, но сейчас это казалось таким необходимым. — Ты думаешь, я говорила всерьез? Думаешь в этой банке с пауками, где мне приходиться жить и работать, я могу быть откровенной? — Твои слова звучали очень искренне. Даже слишком. Говорили же мне…       Она закусила губу, чтобы не расплакаться.Ей хотелось сказать, что кроме него в ее жизни нет ничего настоящего. Даже она сама насквозь искусственная: ее лицо, волосы, фигура, манера держатся и походка, которую она столько репетировала. А он, не смотря на то, что тоже исполняет отведенную роль, все-таки настоящий. и все вокруг кроме него лишь морок и дым, и отравленный туман, и колдовское наваждение. — Что тебе говорили? Что Ли МинДжи не умеет чувствовать? Что у меня нет сердца? — голос задрожал, и Мин прижала ладонь ко рту. — Скажи мне, — потребовал Ынхёк. — Скажи мне то, чего я не слышал. Если у тебя все-таки есть чувства. Я не стесняюсь того, что чувствую к тебе, МинДжи. — Я… я… — слова, как и сегодня утром, встали комом в горле. Она физически не могла сказать то, что он хотел услышать. МинДжи ощутила отчаяние, будто ее бросили в глубокий колодец, а вода в нем все прибывает.       Он ждал, на его лице застыла маска презрения и злости. Карие глаза, раньше такие теплые, словно покрылись ледяной коркой. В уголках сжатых до невозможности губы не было и намека на прежнюю улыбку. Она почувствовала прозрачную стену между ними, невидимый купол отделили их друг от друга. МинДжи закричала бы, но он все равно не услышит. — Разве слова так уж важны? — выдавила она и поскреблась в стеклянную стену. — Слова — это ветер. — И все же ты не можешь ничего сказать, — Хек вздохнул и засунул руки в карманы куртки, поежившись будто от холода. — Так сложно быть честной? Если ты и правда чувствуешь тоже самое, что и я. Не смотря ни на что я все еще люблю тебя.       МинДжи молчала, опустив голову. Они стояли друг напортив друга, но казалось их разделяли километры. Километры непонимания, отчаяния и недосказанности. — Я просто не могу.       Он кивнул, отступил на пару шагов, повернулся к ней спиной и зашагал по коридору. — ХёкДже, — слабо позвала МинДжи.       Она смотрела ему в след и ждала, что вот-вот он вернется к ней, обнимет и скажет, что все в порядке. Хотя бы обернется — шаги отдавались у нее в ушах — хотя бы остановится. — Пожалуйста, не уходи, — прошептала она, когда Ынхёк уже вошел в лифт. МинДжи опустилась на корточки, сжавшись в комок, повторила: — Не уходи. Ведь я…