you are my angel with benefits

Нет такого способа, который позволил бы полностью забыть кого-то: ушёл человек из твоей жизни – стёр из памяти, словно и не было его. Люди расстаются, люди разводятся, но все отношения и абсолютно все расставания разные. Самый лучший способ пережить разрыв – сосредоточиться на себе, залечить душевные раны и постараться со всем справиться. Но всегда есть такие вещи, которые необходимо сделать, чтобы нерешённых дел не осталось и ты смог бы уверенно смотреть в будущее, не оглядываясь назад. Чанёль с Крисом составили для себя скромный план на следующие две недели. Они хотели вспомнить все события и моменты, не упустив ничего, даже самой мелочи, и сожалели, когда забывали о чём-то важном. Каждый день они решали по одной простой задаче из своего двухнедельного графика, как, например, перевод всех средств с банковского счёта Криса на счёт Чунхона, которые в будущем пойдут на его образование: Чанёль от этих денег отказался, а Крис сказал, что там, куда он отправится, они ему не пригодятся, и они сошлись на таком варианте. Или же они звонили кому-то из важных им людей, чтобы попрощаться и сказать о скором отъезде Криса. Остаток дня был только для них троих, только для семьи. Они готовили, дурачились и просто разговаривали. Иногда все вместе, иногда – в паре. Было много дел, которые нужно было сделать только им двоим – Чанёлю и Крису. Чунхон прекрасно это понимал и давал им много времени проводить наедине. И, может быть, мальчику просто необходимо было вырваться из этой атмосферы затянувшейся печали, которой был окутан дом. В эти моменты уединения они просматривали старые фотоальбомы и даже сделали парочку новых фотографий. Они посетили некоторые важные места из их прошлого. Иногда они весь день проводили в постели или устраивали киномарафоны, лакомясь любимыми блюдами. Они занимались любовью и жёстко трахались. Они не сводили друг с друга глаз, трогали, вдыхали аромат и пробовали на вкус, растворяясь друг в друге. Они говорили и говорили целыми днями, а иногда – и ночами напролёт, замолкая лишь на несколько часов, но и тогда общались через прикосновения и взгляды. Они плакали, смеялись и даже ругались, когда казалось, что всё слишком гладко. Они прощались уже столько раз и столькими способами, что это превратилось в один непрерывный поток прощаний. В последнее время они вспоминали события первых дней, смеялись и обливались слезами. Две недели, полные любви, страха и грусти. И они изо всех сил старались помочь друг другу справиться с этим. ---- – Мам. – Что, мой хороший? – Спасибо тебе. – За что, милый? – За всё. За то, что приняла нас, приняла меня таким, какой я есть, и приняла Криса в нашу семью, – Чанёль запнулся, чтобы сделать глубокий, но немного дрожащий вдох. – Спасибо тебе за то, что всегда напоминала нам о том, как важны воспоминания, и что они помогают нам находить положительные моменты жизни… в разлуке. Долгое и тяжёлое молчание в трубку. – Дорогой, мне так жаль это слышать. Я так надеялась, что вы проживёте вместе всю жизнь. – Я тоже, мам, но это невозможно. – Что случилось? Вам с Чунхоном надо где-то остановиться, да? – Нет, квартира остаётся мне. Крис возвращается на родину. А я ведь всё ещё так люблю его, так люблю… Но он не может остаться. Ему надо вернуться, а поехать с ним я не могу. Мы знали, что когда-нибудь это произойдёт. Но, мам… всё равно так больно. – Конечно больно, солнце. Даже если заранее знаешь о том, что может произойти, и привыкаешь к этому, в момент, когда это происходит, меньше не болит. – Да… Мам, Крис хочет поговорить с тобой. Только… хочешь ли ты? – Да, я с радостью с ним поговорю. – … – Мама? – Крис, сынок, я так рада слышать твой голос. – Ох, я сомневался, что у меня ещё есть право так вас называть. – Глупый, конечно ты можешь называть меня мамой. Я не знаю причину, по которой тебе нужно уехать, но могу сказать лишь одно: ты всегда будешь частью нашей семьи. Знай, что у тебя всегда будет дом, куда ты можешь вернуться. – Спасибо. Это много для меня значит, даже если я не смогу вернуться… – Всего один вопрос, дорогой. – Да, мама. – Рад ли ты, что все эти годы провёл с Чанёлем? Как ты думаешь, будет ли такое время, когда ты оглянешься назад и почувствуешь себя счастливым оттого, что это было, а не будешь грустить, потому что это закончилось? – Да, так и будет. – Рада это слышать. Думаю, пришло время отпустить тебя. Прощай, сынок. Будь счастлив. – Спасибо вам. И вы тоже будьте счастливы. Прощайте, мама. ----- – Крис! Как делища, чувак? – Ёндже, ты слишком стар для этого дерьма. – Ох, простите великодушно. Давайте попробуем ещё раз. Добрый вечер, Крис. Ваш член своим зорким глазом сегодня смотрит направо или налево? – Отвали, Ёндже. – Только после Вас. Ну так чё, как дела? – Насколько хорошая у тебя память? – Ну, ты же знаешь, память у меня просто шик, блеск, красота. А что такое? Дорогу домой позабыл? Или память отшибло, где брюки оставил? Прости, дружище, но я не твоя жёнушка. Позвони-ка ты лучше Чанёлю. – Слушай, я же серьёзно. – Оу… Ну раз так. Да, у меня хорошая память. – Помнишь наш разговор десять лет тому назад? – Да ты издеваешься. Мне нужно больше подсказок, чувак. – Тот разговор, что был после нашего с Чанёлем примирения. О том, что когда-нибудь мне придётся уехать. – А, да, пом… Погоди-ка… Ты же сейчас шутишь? – Нет, я абсолютно серьёзен. И да, я уезжаю. … – Нет, этого не может быть. Я сейчас же положу трубку и притворюсь, что этого разговора не было. – Ёндже! – Нет! Ты не посмеешь так поступить с Чанёлем! – Если ты и правда помнишь тот наш разговор, то перестанешь спорить. Это для его же блага, и ты это знаешь. У него будете вы, ребят, Чунхон и его семья. С ним всё будет в порядке. – А ты сам-то будешь в порядке? Сможешь ли ты без него? – У меня нет другого выбора. Так ты сделаешь, что обещал? – Конечно, я всё сделаю. ----- Был поздний вечер четверга, шла их последняя неделя вместе. Крис вошёл в их с Чанёлем спальню. Около часа назад Пак начал раскладывать одежду Криса по коробкам. Дэхён обещал заехать за ними в пятницу и отвезти в какой-то комиссионный магазин. Крис пришёл помочь с одеждой только сейчас, потому что хотел провести больше времени с сыном. Они сидели на кухне, корпя над домашним заданием Чунхона, как раздался телефонный звонок, и сын, извинившись, ушёл разговаривать в свою комнату. Чанёль, казалось, не заметил вошедшего в комнату Криса. Мужчина сидел на полу, сжимая в руках одну из рубашек мужа, слепо в неё уставившись. Рядом с ним стояла открытая коробка, наполовину заполненная аккуратно сложенной одеждой, а сбоку от неё лежала небольшая куча наваленных друг на друга вещей. – Чанёль, – тихо позвал Крис, сообщая о своём присутствии. Чанёль слегка подскочил и широко открытыми глазами уставился на мужа. Вздрогнул и продолжил складывать рубашку. Ангел нахмурился, когда увидел, как Пак кидает её в кучу вместо коробки. Крис присел рядом с ворохом одежды, что лежала рядом с коробкой, и начал быстро и аккуратно складывать вещи друг на друга. – Почему ты не положил их в коробку? – с любопытством спросил он. – Потому что не собираюсь их отдавать, – ответил Чанёль, потянувшись за брюками, что лежали на полке. – В смысле? Почему? Я их с собой взять не смогу, – поинтересовался Крис. – Потому что они останутся у меня. – Но зачем? Они же тебе не подходят: мы разной комплекции. – Да не собираюсь я их носить, придурок. Оставлю на память, – пробормотал Чанёль, избегая пристального взгляда мужа. – Нет, не оставишь, – ответил Крис, сгрёб всю кучу в руки и уж было собрался бросить её в коробку. – Эй! – закричал Чанёль и выхватил её из рук ангела, и некогда аккуратно сложенные вещи упали на его колени. Он прижал к груди всю эту гору вещей и уставился на Криса, сверля тяжёлым взглядом. – Не лезь не в своё дело. – Это как раз таки моё дело, если ты думаешь оставить себе какие-то мои старые вещи. Тебе нужно двигаться дальше, не оглядываясь на прошлое. Ты не будешь хранить здесь эти дурацкие вещи. Я этого не позволю, – раздражённо проворчал Крис и попытался забрать то, что лежало на ногах у Чанёля. Пак пнул Криса в колено, и тот упал на спину, а сам в этот момент успел перекатиться на живот, пытаясь спрятать под себя то, что ангел так и не смог у него забрать. – Это не просто какие-то дурацкие вещи! Они хранят в себе воспоминания. – У тебя ведь есть для этого фотографии! – ответил Крис. – Прекрати вести себя как ребёнок. – Я и не веду. Просто ты холодный и бессердечный ублюдок. Если не хочешь сохранить что-то, что напоминало бы тебе о нас, это вовсе не значит, что мне нельзя, – зашипел Чанёль, а глаза горели от слёз и обиды. Крис с отчаянием провёл руками по лицу, оставив на нём красные полосы, и, нахмурив брови, взглянул на Чанёля. – Я же уже тебе объяснял. Дело не в том, что я не хочу взять с собой фотографии или другие какие-то памятные мелочи. Я просто не могу. У меня их заберут сразу же, как только я там объявлюсь. Пойми же ты, что я не хочу, чтобы их уничтожили. Именно поэтому я и не могу взять их с собой. – Ты смог бы втихаря пронести хотя бы одну маленькую фотографию. Или, по крайней мере, попытаться, – пробурчал себе под нос Чанёль, отвернувшись от Криса. – Не сработает. Поверь мне: если бы я мог, я бы всё для этого сделал, – вздохнул Крис. – Но стало бы мне от этого легче? Я бы постоянно смотрел на наше фото, делая потерю ещё невыносимее. То же самое с этой одеждой. Пусть боль утихает. Не держись за вещи, что могут разбередить и так ноющие раны. Голос Криса прозвучал так пронзительно, когда он пустил в ход свой последний аргумент: «Что скажет твой будущий партнёр, когда увидит тут одежду бывшего? Так не пойдёт, это нечестно по отношению к нему». – Не надо, – на выдохе произнёс Чанёль и перекатился на бок, отвернувшись от Криса, всё ещё судорожно сжимая в руках какие-то рубашки мужа. – Чанёль. – Если ты и дальше собираешься вести себя как козлина, то лучше просто заткнись, – ответил Чанёль, крепко прижимая огромный ворох одежды к груди и тяжело дыша. – Как насчёт очередного компромисса? Давай ты избавишься от всей одежды за исключением одной рубашки. Что скажешь? – осторожно предложил Крис. Он не хотел расстраивать мужа. Он всего лишь хотел убедиться, что Чанёль сможет двигаться дальше и счастливо жить без него. – А ты сможешь её поносить немного, чтобы она впитала твой запах? – невнятно пролепетал Чанёль, указывая на рубашку в руках. – Конечно. Если ты этого хочешь, – сдался Крис, надеясь, что не совершил ошибку. Он уже не раз видел, как Чанёль ходит по квартире и нюхает его одежду. Эта сцена одновременно и ранила его, и заставляла улыбнуться, но он отогнал эти мысли прочь. Крис думал, что, всё-таки приняв решение, Чанёль встанет, но он всё так же недвижно лежал на полу. Ангел не отрывал взгляд от напряжённой спины мужа. Что-то ещё беспокоило его человека. Крису не нужно было касаться его, чтобы понять, что же не даёт ему покоя, но он всё же придвинулся ближе и протянул руку, касаясь дорогого ему человека. Чанёль даже не вздрогнул, и Крис принялся поглаживать его шею и мягкие волоски по линии роста волос. Чанёль был ужасно взволнован и напуган, только вот Крис чувствовал, что приставать к нему со своими беспокойствами и проблемами больше не мог. Теперь у них с Чанёлем разное будущее, теперь Чанёль сам отвечает за себя и свою жизнь. Поэтому всё, что оставалось Крису – просто ждать, что скажет муж. – Ты… – тихо начал Чанёль, но всё-таки решил переформулировать вопрос. – У тебя ведь не останется ни одной моей фотографии… Как думаешь, наступит ли тот день, когда ты забудешь, как я выгляжу? Крис почувствовал, как холод в груди сжимает грудную клетку, перекрывая доступ к кислороду. Забуду ли я когда-нибудь черты его лица? Сотрётся ли его образ из моей памяти, когда я не смогу уже вспомнить эти глаза или мягкость этих губ? Крис опустил голову Чанёлю на плечо, взял его за руку, словно убеждая их обоих в правдивости сказанных сейчас слов: «Нет, не забуду. Не позволю себе забыть. Я навсегда запомню всё в тебе». – Ты уверен? Всё-таки память – забавная штука. Когда-нибудь ты можешь просто забыть то, что было для тебя важным, – с хрипотцой в голосе пробормотал Чанёль, крепко сжимая Криса за руку. Крис не нашёлся, что на это ответить. Он почувствовал нарастающую панику и никак не мог разобрать, принадлежит она лишь ему или им обоим. – Не хочу, чтобы ты забыл меня, – прошептал Чанёль, и Крис почувствовал, как слёзы комом всё ближе подступают к горлу. – Я никогда тебя не забуду, – прошептал в ответ ангел и нежно поцеловал Чанёля в плечо. – Всегда буду помнить тебя. Всё в тебе. А Крис всё целовал и целовал его губы, не отрываясь ни на секунду. Настойчивым движением он перевернул мужа на спину, и бог уже с этой чёртовой одеждой. – Буду помнить эти красивые глаза и этот милый носик, – пробормотал Крис, оторвавшись от любимых губ всего на миг. – Буду скучать по этим пухлым губам, по этой бархатистой коже. Чанёль затянул Криса в нежный, трепетный поцелуй. Он коснулся кончиком языка чужих губ, заставляя Криса подчиниться их единому ритму, как будто двое сливаются в страстном волнующем танце. Крис закрыл глаза, про себя продолжая перечислять все те черты, которые он никогда в нём не забудет. Он всегда будет помнить эти тысячи родных и до боли знакомых, но таких разных поцелуев, его стонов, его неразборчивое бормотание – всё, что направляло и подсказывало Крису, что делать дальше, и в словах не было нужды. Он не забудет его горячее влажное дыхание на своей шее, от которого по всему разгорячённому телу пробегали целые табуны мурашек, подобно густой ряби по воде. Не забудет, как его пальцы молили, направляли и требовали своё, а Крис наслаждался тем, как они мягко скользили по его коже. Не забудет то, как Чанёль стягивал с него одежду, медленно обнажая кожу, и как сильно было его разочарование, когда Крис слишком много времени и внимания уделял изгибу его шеи вместо того, чтобы как можно скорее раздеть его. Он никогда не забудет то, как Чанёль властно, собственнически притягивал его к себе, изучал каждый миллиметр его тела, и чёрт с ним, что одежда разбросана повсюду, важно лишь то, как скользили их тела, кожа к коже, сливаясь воедино. Не забудет и то, как Чанёль тёрся членом о его живот, бёдра, пах, когда сам Крис был возбужден до предела. А эта пара манящих сосков, к которым Чанёль всегда запрещал прикасаться; они выглядели настолько же чувствительными к его касаниям, коими и являлись на самом деле. Чёткие линии ключиц, которые Крис нетерпеливо трогал языком, пробираясь под мешающую одежду, и жадно прикусывал, когда той самой одежды на теле не оставалось. Не забудет гладкую, блестящую от пота кожу на животе Чанёля, эту чувствительную до прикосновений ямку пупка, что Господь будто по его желанию создал для самого Криса, так идеально подходящую под кончик его языка, которым он проникал внутрь, отчего Чанёль каждый раз рефлекторно начинал хихикать и извиваться под ним, потому что это было слишком хорошо и невыносимо до дрожи в кончиках пальцев. Светлые мягкие волосы на теле легонько щекотали чувствительную кожу губ, когда он рисовал ими одному лишь ему известные узоры на теле мужа. Такие любимые и дорогие сердцу изъяны на коже и шрамы, что давали ещё тысячу причин изучать языком и губами желанные линии и изгибы. Не забудет его твердеющий член в своих руках, ощущение шелковистой чувствительной кожи и мягкость влажной от выступившей смазки головки. Он чувствовал на языке вкус прозрачных капель, выступивших на самом кончике возбужденной плоти. Чанёль двигал бёдрами быстрее и нетерпеливее, когда Крис заглатывал его член всё глубже и глубже, и лишь тихий стон любимого заставил его выпустить напряжённый ствол из распухших влажных губ. Не забудет, как Чанёль раздвинул ноги шире, с немой просьбой продолжать двигаться дальше. То, как Чанёль подался назад, когда он провёл пальцами между его ягодиц, умоляя проникнуть глубже, до самого предела. Он легко проник в горячее тело смазанным лубрикантом пальцем. Чанёль нетерпеливо двигал бедрами, меняя угол проникновения, желая, чтобы Крис попал по простате, и вскрикнул, когда он наконец-то коснулся горячими влажными пальцами заветной точки. Крис двигался в нем, и Чанёль хрипло стонал, его член дёрнулся и запульсировал, когда Крис обхватил его влажными пальцами, делая ощущения сильнее и запредельнее, подталкивая Чанёля к краю. Не забудет то, как Чанёль рвано выдохнул, когда Крис ослабил хватку на его напряженной плоти в самый последний момент, когда он готов был уже кончить. Чанёль нетерпеливо дёрнул его на себя, притягивая ближе. Разомлевший от наслаждения Крис был слишком расслаблен, потому не успел среагировать, когда Чанёль подмял его под себя и забрался сверху. Сильные бедра сжали бока, и Чанёль сам направил его плоть в себя, не позволяя Крису убрать руки с разгорячённой кожи. Принимая Криса, он задержал дыхание, и не дыша, судорожно втянул воздух в иссушенные легкие, почувствовав себя заполненным изнутри. Не забудет жар и узость Чанёля, трение тел друг о друга и удовольствие, которое он дарил своему любимому человеку сильными и уверенными толчками, что вызывали дрожь во всём теле. Чанёль совершенно забыл о собственном болезненном возбуждении, и когда Крис обхватил влажными пальцами твёрдую изнывающую плоть, дёрнулся от неожиданности, сжимая мышцы вокруг члена Криса. Рука Чанёля коснулась ладони мужа, двигаясь в такт движения его руки, что доставляло поистине нереальное удовольствие. Не забудет то, как Чанёль отчаянно цеплялся за плечи Криса до самого конца, пока не кончил с громким стоном, и его чувственность подтолкнула Криса к пределу, будто к краю зияющей бездны. Чанёль прикусил кожу чуть ниже плеча, оставляя яркий алый след, и сильнее сжал Криса в себе, срываясь на громкий стон. Крис резко перехватил инициативу, подминая Чанёля под себя, и прикусил кожу на шее, когда оргазм стал слишком сильным, чтобы можно было контролировать себя. Не забудет и то, как обессиленный Чанёль приходил в себя, наслаждаясь восхитительными ощущениями, и у Криса не было ни малейшего желания отстраниться, дабы избежать пошлых звуков, и тем более выходить из расслабленного тела. Это была сладкая пытка – быть в жарком, чувственном, хорошо оттраханном теле партнера. Но лишь до тех пор, пока его не стало слишком много, и Крису пришлось отстраниться и выйти из Чанёля. Крис оставался в вертикальном положении, наблюдая, как сперма медленно вытекает из входа Чанёля, до тех пор, пока силы совсем его не покинули, и он тяжело опустился на мужа, уютно устраиваясь на его горячем и блестящем от пота теле. Крис закончил свой бесконечный список «Я никогда в нём не забуду…», когда удовлетворённый и отошедший от оргазма Чанёль сонно выдохнул ему в шею. Смятая одежда под ними прилипала к коже, но Крис думал, что ещё рано перебираться в постель. Он подождёт, пока его человек заснёт, и только потом перенесёт спящего мужа в кровать: слишком силён был страх испортить такой момент и разрушить атмосферу. Один глубокий выдох, и чувства спутались в голове, как клубок из грубых ниток. Но, вдохнув, он почувствовал знакомый запах Чанёля, и на лицо его легла тень улыбки. Он поцеловал своего спящего ангела, едва касаясь плотно сомкнутых губ. Я никогда и ничего в тебе не забуду. ---- Чунхон почти час нервно наворачивал круги по квартире, пока терпение Криса всё-таки не лопнуло. Он попросил сына присесть рядом с ним на диван. – Выкладывай, – ангел подозвал его настойчивым, но в то же время ласковым тоном. – Я знаю, что ты хочешь мне что-то сказать. Чунхон опустил пару несвязных фраз, пока всё-таки не собрался с мыслями. – Ты же завтра уезжаешь, да? – Да, всё верно, – ответил Крис, положив руку на ссутулившиеся плечи сына. – Во сколько? – Пока не знаю, – с осторожностью сказал Крис, чувствуя, как парень старается не выдавать печаль в голосе. Только он не знал, что у ангела был способ схитрить и прочитать эмоции, которые от него пытались утаить, но не мог ничего сделать, чтобы сын перестал грустить. – Я тут подумал, что… В общем, знаю, что я часть семьи и всё такое, но… то, что у вас с Чанёлем – это что-то… другое. Это не просто… Я хочу дать вам последний шанс побыть вместе, только вдвоём, – коряво, но всё с той же решительностью сказал Чунхон. – Сын, не нужно. Давайте проведём этот вечер вместе, по-семейному. – Нет, не хочу. Давай лучше сейчас с тобой попрощаемся. Не хочу видеть, как ты уходишь. Не нужны мне такие воспоминания. Я просто скажу то, что должен, и уйду. В школу, к Чонопу или ещё куда-нибудь. Идёт? – тихо спросил Чунхон, теребя нитки, торчащие из изношенных на коленях джинсов. – Всё будет так, как захочешь, сын, – вздохнув, с улыбкой ответил он мальчику. Его сын был сильным, и он гордился им. И он сказал вслух всё, что думал, когда понял, что это его последний шанс. Услышав похвалу в свой адрес, Чунхон перестал перебирать в пальцах не дающие покоя нитки и взглянул на отца полным удивления взглядом. А Крис всё говорил и говорил, давая последние отеческие советы, и уже было без разницы на всю неловкость, с которой он это было сказано. – Сын, просто… старайся жить так, чтобы гордиться собой. Люби настолько сильно, как это только возможно, и стольких людей, скольких захочешь. Наслаждайся жизнью и дари счастье близким. Заботься о дорогих тебе людях и проживи жизнь так, чтобы было что вспомнить. Чунхон усмехнулся, но всё равно кивнул. – Я постараюсь. – Вот и славно. Потому что быть успешным во всём – это в жизни не главное. Главное – пытаться и отдавать всего себя тому, что делаешь. Ты хороший парень, и скоро у тебя будет шанс стать хорошим человеком. Береги Чанёля и позволь ему заботиться о себе. – Хорошо. – И когда он снова влюбится, поддержи его. Убедись, чтобы он не погряз с головой в работе, и следи, чтобы он ел не только мясо, но и овощи. А когда он заболеет, заставляй его пить много чая и воду с мёдом. Он всегда об этом забывает. И напоминай ему оплачивать счета. Я всегда сам этим занимался, потому что память у него вообще ни к чёрту. И следи, чтобы зимой он тепло одева… – Ну, пап. – …лся, потому что уши и шея у него очень чувствительны к холоду, и смотри, чтобы.... – Так, стоп. Хватит уже волноваться о таких вещах. Всё с ним будет в порядке. Все мы будем в порядке. Я обещаю, – Чунхон вздохнул, прерывая бессвязный бред отца. – А, да. Прости. Я не хотел… – Знаю. – Какой же ты чудесный ребёнок, – Крис вздохнул и крепко обнял сына. – Я люблю тебя. Ты навсегда останешься моим сыном, если ты, конечно, не против. – Конечно, пап. Я… я тоже тебя люблю. Береги себя. Не забывай меня, пожалуйста, – пробормотал Чунхон, уткнувшись в плечо Криса. – Никогда тебя не забуду. Всегда буду о тебе помнить. Прощай, сын, – прошептал Крис и почувствовал, как сжалось горло, когда мальчик отошёл, высвободившись из объятий. – Пока, пап, – только это и сказал Чунхон, а потом широко улыбнулся с полными слёз глазами и ушёл в прихожую. Спустя пару минут Крис услышал, как открылась и закрылась входная дверь. Его последним воспоминанием обо мне не будет то, как я выхожу из квартиры, но его удаляющаяся спина – последнее из того, что я запомню о нём. Но… думаю, это правильное, мощное и сильное воспоминание. С ним всё будет хорошо. Я в этом уверен. ----- – А я рассказывал тебе историю о том, как однажды встретил невероятно красивого диджея в гей-баре? – промурлыкал Крис Чанёлю в волосы. Они лежали на кровати обнажёнными, нежась в объятиях друг друга. Чанёль спросил Криса, не хотел бы он заняться любовью, но тот честно ответил, что не хочет, и ангел почувствовал, как по телу человека прошла волна облегчения. Оба довольствовались тем, что просто слушали сердцебиение и дыхание друг друга, прерываемое лишь редкими, короткими и натянутыми разговорами. – Нет, вроде бы эту историю я ещё не слышал. Дыхание Чанёля щекотало Крису кожу, и они оба могли почувствовать и услышать смех внутри расслабленных тел друг друга. Крис всегда представлял, что их последний вечер будет полон слёз и истерик. Но, наверное, за эти две недели этого было так много, и единственное, что им оставалось, это просто спокойно всё принять. – Это хорошая история. Как только я увидел этого долговязого и странно ухмыляющегося паренька, сразу понял, что просто обязан отыметь его. К счастью, он тоже меня хотел. Так что я лишил его девственности, а этот подлый воришка украл моё сердце. Сердце своё я с тех пор назад так и не получил, но мне как-то удалось захватить его сердце в заложники. – Ты бы хотел получить своё сердце обратно? – Нет, так мне нравится больше. – Это хорошо, потому что, я думаю, возвращать его он бы не хотел, даже если бы попросил об этом. – Правда? – Да, сейчас оно принадлежит ему, и он не собирается его отдавать. Никогда. – Так оно всегда будет с ним в безопасности? – Он всегда будет им очень дорожить. – Всегда? Даже на небесах? – Особенно на небесах. – Звучит отлично. И молчание снова поглотило комнату. Крис чувствовал, что Чанёль всё глубже и глубже погружается в царство грёз. – Люблю тебя, мой большой неуклюжий муж, – хриплым голосом сквозь сон промычал Чанёль в грудь ангелу. – Я тоже люблю тебя, странная, но такая красивая любовь всей моей жизни, – тихо сказал Крис прямо перед тем, как почувствовал, что Чанёль заснул. ---- Чанёль всегда был больше похож на ангела, чем я, – думал Крис, глядя на кровать, на которой крепко спал его муж. Чёрные ресницы слегка дрогнули, но ангел знал, что Чанёль не проснётся до рассвета. Крис был рад, что он не запрещает называть его своим мужем. Крису так больше нравилось. Они всё равно останутся женатой парой, только один из них останется на земле, а другой будет жить на небесах, как и родители Чанёля. Тот, что остаётся на земле, имеет право жить полной жизнью, хоть их первый брак и не был аннулирован. Они были и будут половинками одного целого, а не просто вместе. Крис положил рюкзак на как всегда совершенно бесполезную подставку, а ботинки без единого звука поставил на пол, чтобы как можно ближе наклониться к мужу и при этом не разбудить его. Чанёль отчаянно хватал пальцами воздух там, где раньше была рука ангела, когда они лежали на кровати, сплетясь телами. Крис не сомкнул глаз за ночь. Он лежал, полностью сосредоточившись на спящем в его объятиях муже. Последнее прикосновение к человеку, которое он когда-либо почувствует. Ангел не пытался запомнить каково это: он уже давно сохранил это в памяти, а сейчас просто наслаждался моментом. Ангел нежно взял Чанёля за руку и наклонился, чтобы поцеловать кольцо. Металл был тёплый и гладкий по сравнению с его сухими губами. Он провёл пальцем по чёрному дракону на предплечье Чанёля, а потом закрыл глаза и попросил бога, какой бы из них его сейчас ни слушал, о том, чтобы тот сохранил его кольцо и татуировку на спине. Всё остальное он готов был потерять, но это было слишком важно для него. Пожалуйста, смилуйся надо мной. Я уже и так многое потерял. Крис поцеловал такие любимые губы мужа, нежно касаясь шелковистых волос на лбу. Не было никаких слов на прощание: он не позволил Чанёлю их произнести, поэтому и сам на это права не имел. Ангел не был уверен, правильно ли он поступает – уходя тихо, не сказав ни слова и не предупредив, но он решил, что пусть лучше Чанёль запомнит их последнюю, полную неги и блаженства ночь: тёплая спокойная атмосфера и так легко слетающие с губ клятвы в любви. Пусть это будет его последним воспоминанием обо мне. Последний долгий взгляд на мужа: Чанёль лежал, свернувшись клубком, и, водя руками по сбитой простыне, тянул руки туда, где раньше лежал ангел, и лицо в этот момент у него было такое красивое, такое расслабленное... Крис взял в руки рюкзак и ботинки и вышел из комнаты. Гомчан спал в коридоре. Сон у пса был неглубокий, и, услышав шаги, он открыл свои светлые, большие и добрые глаза и поднял взгляд на Криса. Ангел, придерживая дверь в спальню открытой, кивнул приятелю в сторону комнаты. Не хочу, чтобы он проснулся в одиночестве. Гомчан медленно поднялся со своего насиженного места. Проходя мимо, он лишь украдкой взглянул на Криса, махнул хвостом, фыркнул и проскользнул в комнату. Крис на несколько минут остановился у входной двери, не смея взглянуть в сторону комнаты, в которой оставил всё. Даже больше, чем сохранить кольцо и татуировку, я надеюсь на то, что Ёнгук был прав. Пожалуйста, пусть он будет прав. ----- – Так ты правда собираешься уйти? – Крис повернул голову, чтобы посмотреть на лицо своего товарища ангела, который сгорбившись сидел на диване. Выражение его лица было решительным и полным надежды, а Крис никак не мог найти этому какое-либо объяснение. – Да. – Почему? – Ты прекрасно понимаешь почему, приятель, – сказал Ёнгук, устало усмехнувшись. – Ты же знаешь, что я не это имел в виду. Почему именно сейчас? Чунхон ещё ребёнок. Он ещё так раним. – Знаю, но больше ждать не могу, – ответил Ёнгук, и пламя в глазах ангела заставило Криса нахмуриться. Откинувшись на спинку стула, он попытался вникнуть в смысл сказанных другом слов. Вопрос повис в воздухе тяжким грузом непонимания, но спустя некоторое время Ёнгук неспешно начал рассказывать свою историю. – Около года назад мне пришла идея… или, скорее, я вспомнил кое-что важное. Однажды вернувшись на небеса, я встретил одного ангела, который присматривал за душами умерших людей. У нас завязался разговор, и вдруг я заметил, как что-то начало тянуть её за полы одежды, но я никого не видел. Она сказала мне, что эта была душа человека, которому она себя посвятила. Она наклонилась и подняла дух, но я всё равно его не видел. Она усадила его на бедро и держала, как ребёнка. И я увидел следы от маленьких ручек на одежде, что обвились вокруг её талии. Дух крепко вцепился в неё; она его видела, но я лишь едва чувствовал его присутствие. Упёршись локтями в колени, Крис внимательно слушал друга и пытался найти связь между этой историей из прошлого и его уходом. – Она сказала, что это дух взрослой женщины, умершей сорок лет назад. У неё была горькая жизнь, полная боли и печали. Лишь в детстве она была хоть немного счастлива. Поэтому после её смерти дух принял такой вид, вернув её в самое счастливое время в жизни. Она смутно помнила и что-то знала о своём прошлом, но всё-таки у неё получилось вернуться в детство. Ангел, с которым я разговаривал, встретилась с духом сразу по окончании обучения, когда обрёл способность видеть их. Она попросила разрешение взять под опеку одного в качестве хранителя. То есть они жили вместе, как мы с Чунхоном, но они уже прошли вместе через двести земных лет. Двести лет вместе, Крис», – Ёнгук замолчал и внимательно посмотрел Крису в глаза; взгляд его светился надеждой. Крис никак не мог уловить связь, отчего чувствовал себя дико глупым. Крис взлохматил волосы и почувствовал себя бестолковым и бесполезным, потому что никак не мог уловить связь. – Так… То есть ты больше не можешь ждать, потому что..? – Потому что я нашёл способ. Я нашёл способ снова увидеть Химчана и провести остаток моего существования с ним, – попытался донести до друга Ёнгук. – Но ты же не можешь видеть духов! И я не могу! Мы были обучены для того, чтобы служить разным мирам, – сказал Крис, не позволяя надежде зародиться в сердце. – Но шанс есть! Возможно, мне позволят вновь пройти обучение. – Возможно. Возможно, ты смог бы отыскать Химчана в бесконечности небес, среди миллионов других духов. И тебе, возможно, позволят остаться с ним или забрать его с собой. Такое может быть, дружище, но они могут отказать тебе на любом из этих шагов или во всех сразу», – Крис пытался сжать руки, что предательски с каждым словом друга все сильнее начинали трястись. – Да. Но как я могу не рискнуть? Я уже всё продумал. Я думал об этом каждый божий день, каждую ночь, всё вспоминая тот разговор. Я не могу больше ждать, Крис. Я люблю Чунхона всем сердцем, и то, что придётся оставить его, – эта мысль разрывает меня на части, – Ёнгук спрятал лицо в ладонях и молился, чтобы надежда, что искрой горела в глазах, не погасла. Не убирая рук от лица, он продолжил: «Прошло только два небесных года с тех пор, как Химчан умер. Но, о Боже, такое ощущение, что прошло намного дольше. Каждый миг без него приносит боль. И сейчас я нашёл способ спасти себя от этой боли. Теперь мне есть к чему стремиться». – Шанс очень мал, Ёнгук, – скрипя зубами, сказал Крис. – Велика вероятность того, что ты больше никогда не увидишь ни его, ни Чунхона, если уйдёшь сейчас. – Но как я могу не рискнуть и не попытаться? Что если они позволят мне пройти обучение сейчас, а позже уже откажут? Что если они согласились бы на это ещё вчера, а сегодня уже было бы поздно? Я никак не могу перестать думать об этом. У меня появилась надежда, и я не могу отказаться от этого шанса. Вот ты бы смог? Смог бы? ---- Чанель слегка нахмурился, почувствовав, что пальцы замёрзли. Ещё не до конца проснувшись, он поджал губы и провёл руками в поисках того самого тепла, ведь руки не должны быть такими холодными. Не должны. Но тепла, родного и такого нужного, нигде не было, как бы он ни искал. Не открывая глаз, он несмело, но так отчаянно притянул к груди ледяные ладони. Он не смотрел по сторонам, просто встал с постели, осторожно перешагнув через спящего рядом с кроватью пса. Бросив взгляд на рубашку Криса, которую тот послушно носил весь вчерашний день, он надел чистую футболку и спортивные штаны и пошёл в ванную. Тишину в доме нарушало лишь шлёпанье его босых ног по полу. Покончив с привычными утренними процедурами, он направился на кухню. Включенный кран начал издавать какие-то странные звуки; он подметил про себя, что нужно будет позже проверить, что с ним не так. Он щёлкнул электрический чайник и направился к окну. Стекло было мутное, словно иссечённое косыми серыми штрихами. Видимо, ночью шёл дождь. Но сейчас небо было ясным, а рассветное солнце золотыми бликами танцевало, отражаясь в застывших каплях. На улице было тихо, как, в принципе, и всегда воскресным утром. Казалось, что ещё немного – и он сможет почувствовать запах свежего утреннего воздуха, просто всматриваясь в городской пейзаж за окном. Уже который год утро было его любимым временем суток: спокойствие и открывающиеся впереди возможности давали заряд бодрости и энергии. Звук кипящей воды отвлёк его внимание, заставив повернуться спиной к пробуждающемуся ото сна городу. Он налил воду в кружку и лениво макнул пару раз в ней пакетик чая. Медленно помешивая ложкой, он наблюдал за тем, как светлый чайный оттенок завитками расстилается по образовавшемуся водовороту. Он сел за стол. Он ни о чём не думал. Он просто сконцентрировался на дыхании. Дымящаяся кружка согрела ледяные пальцы, а с каждым глотком в животе разливалось приятное тепло. Чанёль услышал лёгкое постукивание когтей по полу, и вскоре тяжёлая голова улеглась к нему на колени. Пушистый лоб был такой тёплый и мягкий. – Пойдём гулять, дружище, – сказал Чанёль, улыбнувшись своему лохматому товарищу. – Потом будет поздно, или рано… Сейчас самое время, чтобы встретить Чунхона. Мы можем купить тонну мороженого и собачьих лакомств все вместе... втроём. Как тебе такая идея? Гомчан радостно кивнул, Чанёль потрепал послушного пса по холке и пошёл собираться. Переоделся быстро, натянул первые попавшиеся носки, прицепил поводок, надел куртку и обувь, и спустя пару минут они уже были на улице. Чанёль глубоко вдохнул. Бодрящий утренний воздух оказался в точности таким, как он себе и представлял. Они пошли в сторону соседнего парка, и гравий фоном хрустел под подошвами кроссовок. Низкое и красное солнце выглядывало из-за домов, разогревая студёный январский воздух. Крис. Ву Фань. Ну и сволочь же ты. Это чертовски больно. Как же это больно, твою мать. Но я справлюсь. Это моя жизнь, и я проживу её достойно. Просто смотри на меня. Смотри на меня и гордись, чёрт бы тебя побрал. Потому что я тоже буду.