Автомобиль

Он стоял как раз у дороги, явно кого-то ожидая. – Эй, ты ведь Альфред Джонс, верно? Студент по обмену? Когда Альфред посмотрел на него и улыбнулся, Эдуард едва ли не расцвел. Он всегда хотел завести себе друга англичанина или американца, с которым можно было бы разучивать английский язык. – Он самый, – Джонс говорил с явным акцентом, но языком владел прекрасно. – Я жду друга. Эдуард тут же загрустил. Да, у Альфреда уже есть друг. Как же обидно, что так вышло. – Ты про Ивана? – Да, мы едем в пригород на его машине. Альфред Джонс просто сиял. Он не любил местную погоду, терпеть не мог холод и вечные дожди, но все равно радовался всем мелочам и всегда улыбался. – Что ж… – Эдуард откашлялся. – Счастливой поездки. – Спасибо. Спустя лишь несколько секунд подъехал автомобиль. Эту машину знали едва ли не все студенты университета. Старая, видавшая сложную жизнь черная «Волга» Ивана Брагинского, старшекурсника. Многие смеялись над ним, потому как знали – он парень не бедный, может позволить себе нормальную машину, например, иномарку, но Брагинский ревностно ухаживал за любимой «Волгой» и огрызался на всех, кто отрицательно отзывался об этом автомобиле. – Хей, Иван! Альфред махнул рукой, но Брагинский не стал выбираться из машины. Он жестом велел забираться в салон, поскольку вновь собирался дождь. Разумеется, Джонс не стал тянуть. – Пока, парень! Эдуард не успел попрощаться, потому как Альфред мигом запрыгнул в «Волгу», и автомобиль уехал. *** Они ехали по незнакомой Джонсу дороге мимо красивых старинных зданий. Однако красивые пейзажи сейчас мало интересовали молодого американца. Он уже полгода жил в России, учился с местной молодежью и узнавал большой город. Особенно тесные отношения у него сложились именно с Иваном Брагинским. Не то чтобы они нашли много точек соприкосновения… Просто их сразу потянуло друг к другу. Сперва они то и дело грызлись из-за всяких мелочей, ругались по пустякам, а однажды дело дошло до драки. Все весьма банально вылилось в первый поцелуй, за которым последовали частые встречи наедине, переглядывания и тайные обжимания в безлюдных уголках. Никто не знал об их отношениях. Для окружающих они просто хорошие друзья, но Альфред знал, что дружбой тут и не пахнет. Иван нравился ему именно как парень. Его хотелось постоянно обнимать и трогать за все возможные места, ласкать и слушать тихие стоны. В конце концов, хотелось, чтобы дело дошло до самого главного. И судя по тому, что Брагинский предложил ему съездить на выходные на дачу, он и сам хочет близости. Все шло размерено и неспешно, и Джонсу это нравилось. – Очередной поклонник? – насмешливо поинтересовался Иван. Альфред недоуменно уставился на него. – Кто? Тот парень? – он усмехнулся. – Да я и имени его не знаю. – А вот он явно знает. Что и говорить, Джонс всем нравился. Красивый, загорелый голубоглазый блондин с ослепительной улыбкой и открытой душой – как тут не клюнуть вообще? Иван и сам порой любовался им, восторгаясь его красотой и недоумевая относительно того, что именно он – такой простой и невзрачный парень – приглянулся американцу. – Знает, – кивнул Альфред. – Но это его проблемы. У меня намечается уик-энд с моим парнем. Неужели ты думаешь, что я буду тратить время на мысли о каких-то там поклонниках? Джонс обворожительно улыбнулся, и Иван просто не смог не улыбнуться в ответ. – Как знать. Из колонок звучала музыка, не слишком громко, чтобы раздражать, но и не тихо. Альфред никогда не любил такую музыку, не любил старье. – Опять твои советские песенки? – Саша любит только такие. На сей раз Альфред нахмурился. – Милый… – он повернулся к Брагинскому всем корпусом. – Тебе не кажется странным то, что ты называешь машину человеческим именем? Я уже не говорю о том, что ты возишься с ней, как с ребенком. Это была правда. Иван был даже слишком сильно привязан к этой самой машине. Он держал ее в идеальном порядке, регулярно мыл и чистил салон, часто копался в механизмах. Но это еще полбеды, с этим вполне можно свыкнуться. Главная странность заключалась именно в том, что Брагинский общался с автомобилем так, словно это живой человек. «Я буду с Сашей», «Мы с Сашей приедем», «Извини, я занят с Сашей»… Почему «Волга» получила имя Саша, не знал никто, но эта машина была бесконечно важна для Ивана. – Ты опять, дорогой? – Брагинский вздохнул. – Это не машина. Вы говорите так, будто это лишь груда металла. Джонс цокнул языком. – А разве это не груда металла? – Это Саша, – лаконично ответил Иван. – И он мне дорог, так что прекрати, прошу тебя. На сей раз Альфред отвернулся и уставился в лобовое стекло. Он знал, что спорить и что-то объяснять бессмысленно. – Я уже начал ревновать к машине. Это звучало глупо. В любое другое время Джонс сказал бы, что это просто фигня, но увы, он сам столкнулся с этим и ничего не мог с собой поделать. И кто бы мог подумать. – Ревновать? – усмехнулся Иван. – Как мило. Альфред решил не продолжать больше эту глупую тему. Совсем не хотелось, чтобы какая-то там машина испортила ему отдых с парнем. С парнем, который ему безумно нравится. – Нам долго ехать? – Пару часов, – улыбнулся Брагинский. – Уверен, тебе понравится за городом. У моей семьи там небольшой дом и земельный участок. – Я тоже уверен, что буду в полном восторге. От одной лишь мысли о том, что они проведут вместе две ночи одни, у Альфреда сердце билось сильнее. Он очень хотел близости. Словно в унисон его мыслям, из колонок зазвучала новая песня, куда более раздражающая. Только и оставалось, что недовольно поморщиться и уставиться в окно. Все таки что-то не так с этой машиной… *** Было уже темно, а они все ехали по пустынной дороге. Кругом было много деревьев и кустарников, шел дождь. Альфред уже привык к тому, что погода здесь паршивая, а осенью темнеет быстро. Сейчас это его вовсе не волновало, потому что рядом с ним был Иван. Когда автомобиль затормозил, Джонс недоуменно заморгал. – Ты чего? Зачем мы остановились? Тот размял руки. – Постоим немного, я устал. Когда Иван чуть лукаво посмотрел в его сторону, Альфред сперва растерялся. В колонках играла песня Анны Герман, одна из самых любимых песен Брагинского, но играла тихо, а потому шум дождя слышался отчетливее. Глаза Вани блеснули при свете небольшой лампочки, и Джонс не смог не улыбнуться в ответ. Он сам потянулся вперед и схватил парня за шею, чтобы притянуть поближе к себе и поцеловать. Ему безумно нравилось целовать Ивана, нравилось вдыхать его запах и трогать его тело. В этом что-то необъяснимо прекрасное, такие обычные вещи доставляли массу невероятных эмоций. Песня в колонках вдруг зазвучала громче, когда руки Джонса заскользили по торсу Ивана. Он скользнул ему под рубашку, прикоснувшись к животу и погладив кончиками пальцев волосы ниже пупка. Ему так хотелось увидеть эти самые волосы, прикоснуться ко всему тому, что ниже. Музыка вдруг затихла, когда Иван простонал прямо в губы Альфреду. Они оторвались друг от друга, когда воздуха для дыхания уже не было. Но Джонс тут же накинулся на его шею. Было очень неудобно, но это нисколько не смущало. У Ивана на шее был шрам. Довольно жуткий и всегда закрытый шарфом, потому как парень его стеснялся. Он никогда не рассказывал, откуда он. Более того, он старался скрывать его от всех. И Альфреду несказанно льстило то, что ему Иван позволял снимать этот чертов шарф и трогать свою шею. Джонса не смущал шрам, напротив, даже немного возбуждал, как бы странно это не звучало. Он провел языком по старой ранке, заставив Ивана простонать еще громче. Это была его эрогенная зона, и американец давно это понял. В тот же миг музыка неожиданно заиграла вновь, слишком громко и резко. – Твою мать! Альфред оторвался от Ивана и откинулся спиной на кресло. Он уже ненавидел эту чертову машину, которая явно имела что-то против него. – Забарахлило, наверное… Он принялся хаотично нажимать на какие-то кнопки, нервируя тем самым еще сильнее. Музыка словно сама собой затихла. – Эта машина проклята, черт бы ее побрал, – тихо сказал Джонс. Подобное происходило далеко не в первый раз, а потому обыденный скепсис давно покинул американца. Теперь он едва ли не боялся этого автомобиля. – Успокойся, Саша. Ну, чего ты так злишься? Ты разве не хочешь, чтобы мне было хорошо? – Ты опять разговариваешь с машиной? – Все хорошо. Брагинский улыбался так, словно ничего особенного и не произошло. И это тоже раздражало. – Нет, Ваня, ничего не хорошо. Захотелось быстро покинуть автомобиль и унести ноги как можно дальше от него, но ливень за окном это желание отбил. – Альфред… – Поехали. Я не хочу задерживаться в этом ржавом корыте. – Да перестань ты… Должно быть, Брагинского удивила такая реакция. Интересно, а чего еще он ожидал? Разговаривает с машиной, словно с человеком. Пожалуй, все те, кто говорил, что Иван немного ненормальный, были более чем правы. – Заводи, – твердо отрезал Джонс. – Потом отдохнешь. – Ладно, как скажешь. А вот теперь Брагинский расстроился. Этого Альфред не хотел, но перебороть свое раздражение он уже не мог. Всю дальнейшую дорогу они молчали. *** Дом оказался очень милым и уютным. Было немного холодно, а потому Альфред забрался под плед и попивал сваренный Иваном кофе. И все бы ничего, если бы не тот малоприятный факт, что Брагинский торчал на улице вместе со своей машиной. Кажется, он хотел сменить масло или что-то вроде того, Джонс не сильно интересовался. А вот то, что сия процедура заняла больше часа, его несказанно бесило. – Да что же это, в самом деле? Поднявшись на ноги, он подошел к окну, чтобы посмотреть, что да как. И какого же было его удивление, когда рядом с «Волгой» Брагинский не обнаружился. Должно быть, он в салоне. Понять бы еще, почему он там. Почему не вернется быстрее в дом? – С меня довольно! Бросив в сторону теплый плед, он помчался на улицу. Иван провел рукой по рулю автомобиля. – Но почему, Саша? Неужели это так необходимо? Взгляд прошелся по корпусу и остановился на рычаге. – Я так не хотел, ты же знаешь. Заиграла тихая мелодия, хотя Брагинский магнитолу не включал. – Конечно, я хочу быть с тобой… Когда музыка заиграла громче, Иван вздрогнул всем телом. – Нет, он не важнее тебя. Никто не может быть важнее тебя. На сей раз музыка заглохла и салон погрузился в полную тишину. – Хорошо, я понял. Извини, что усомнился в тебе. В голосе отчетливо слышалась грусть. Саша имел для него слишком огромное значение. Когда-то этот самый автомобиль спас ему жизнь, и сколько бы не говорили, что машина старая и пора бы ее сменить, Иван не слушал никого. Он знал, что этот автомобиль необычный. Он – живой. Он тоже умеет чувствовать. Именно Саша указал ему на Альфреда. Так странно все закрутилось. Со временем Саша начал ревновать, и даже Джонс понял, что что-то тут не так. Значит, пора действовать. Брагинский обещал, что сделает это. – Ваня! Парень нахмурился. Надо же, Альфред пришел сам, словно решил облегчить ему задачу. Рука потянулась в сторону бардачка. Именно там он спрятал утром наточенный крупный нож. Намеренно большой, чтобы наверняка. И это несмотря на то, что Иван знал наверняка – он может просто струсить в самый ответственный момент. – Вылезай уже, Ваня. Джонс постучал по лобовому стеклу, и в тот же момент фары автомобиля сами собой включились, осветил ограду и небольшой огород. Брагинский спрятал нож в рукав и открыл дверцу. – Альфред… – Какого черта ты торчишь тут? Я целый час тебя жду. Иван даже для вида не смог улыбнуться, как делал это обычно. – Извини, я разговаривал с Сашей. – Ты опять? – как только Брагинский выбрался из машины, американец буквально вцепился в его плечи. – Это ненормально, черт возьми! Ты не можешь общаться с машинами! Ваня крепко сжал рукоятку ножа. – Это не машина. Это Саша. Альфред не смог что-либо на это ответить. Он посмотрел в лицо парня, благо при свете фар все было видно. Он сразу увидел, как покраснели глаза Ивана. Именно покраснели, точно кровью налились. – Ты здесь лишний, – сказал русский не своим голосом. Когда он вскинул руку, Джонс отскочил от него, вполне справедливо растолковав, что его сейчас ударят. Однако все оказалось намного хуже, потому как в руках Брагинского сверкнул нож. Он махнул рукой, и Альфред лишь чудом избежал встречи с лезвием ножа. – Ты что творишь? Но Иван словно не слышал. Он замахнулся вновь, и на сей раз Джонс не успел увернуться. Вскрикнув от острой боли в задетом плече, он отскочил назад, а после крайне неудачно споткнулся и упал на бок. Рубашка тут же стала мокрой от крови. Альфреда охватила паника. Совершенно не осознавая, что происходит, он отполз чуть дальше. Теперь он плохо видел лицо Брагинского. – Ваня! Громко стуча ногами, тот приблизился, явно намеренный порешить его быстро и со знанием дела. Несмотря на весь ужас, Джонс услышал, как зашумел мотор машины. Автомобиль завелся сам собой. – Какого черта?! Инстинкты сработали быстрее, нежели разум. Едва лишь Иван приблизился к нему, как Альфред потянулся вперед и, к полной неожиданности русского, схватил его за ворот рубашки, а второй рукой дотянулся до запястья. Перехватить удар оказалось проще, нежели вырвать нож из рук парня. Вспомнив изученные еще в подростковом возрасте приемы борьбы, Джонс напрягся всем телом и перекинул Брагинского через себя. Иван был сильным, но Альфред оказался быстрее. Надо было срочно вырывать из его рук проклятый нож, но Брагинский все норовил вырваться и довести дело до конца. Джонс уже не думал ни о мотивах его поступков, ни о чем другом. Самым главным сейчас было лишь спасение собственной жизни. Мотор за спиной зашумел еще громче. Иван попытался ударить Альфреда под дых, но тот реагировал на удивление шустро. Неожиданный укус в руку, и Брагинский вскрикнул. Его хватка разжалась, и американец смог вырвать нож. Он поднялся на ноги и тяжело задышал. Ваня был не в себе. Это уже был и не Ваня вовсе, а кто-то чужой. Он смотрел на него диким взглядом, в котором читалось лишь одно желание – желание убивать. Альфред отступил назад и ударился спиной о дверцу автомобиля. Та словно сама собой захлопнулась, и вот машина сдвинулась с места. Думать над тем, что не так с этой проклятой «Волгой», времени просто не было. Перепуганный Джонс уронил нож и бросился бежать наутек. Куда угодно, лишь бы подальше от этой машины. Открыв калитку, он выбежал на дорогу и побежал в сторону, из которой они давеча приехали. Он слышал шум за спиной. «Волга» помчалась за ним. Разбив ограду, автомобиль поехал в точности за Альфредом. – Помогите! Он бежал, стараясь не оглядываться, но свет от фар был все ближе… *** Эдуард вышел к переулку, нервно копаясь в своей сумке. Осознав, что переносной жесткий диск пропал, он недовольно выдохнул и решил было повернуть обратно в сторону университета, как вдруг его взгляд наткнулся на знакомую фигуру. Он даже невольно поправил очки, словно заподозрив, что зрение обманывает его. – Альфред? – выдохнул он. – Эй! Ты ведь Альфред Джонс? Парень оглянулся в его сторону. Американца было просто не узнать. Бывшие еще в минувшую пятницу светлыми волосы сейчас были черными, равно как и вся одежда. Он курил сигарету, чуть оперевшись боком о ту самую «Волгу» Ивана Брагинского. – Угу, – чуть хрипло выдал тот в ответ. – Пока еще Альфред Джонс. Эдуард несколько растерялся. Странно, но сейчас американец говорил без акцента. – А ты… эм-м… Ты покрасил волосы? Как странно. Как вообще можно было покрасить такие красивые золотистые волосы? – Решил сменить имидж, – ответил парень, сделав затяжку. – Да и имя хочу сменить. Я решил навсегда остаться в России. Он разговаривал так, словно делал этим большое одолжение. Так странно, ведь обычно он очень общительный. – А зачем менять имя? Джонс не ответил. Должно быть, ему не нравился такой вопрос, хотя он и не дал понять этого. Эдуард чуть стыдливо отвел взгляд, но все же решил спросить напоследок: – И кем же ты будешь тогда? Альфред докурил сигарету и кинул куда-то в сторону. – Александр, – тихо отозвался он. – Саша. – Что ж… Ясно. Фон Бок хотел сказать что-то еще, но собеседник отвернулся. Даже не сказав и слова на прощание, он сел в машину. «Волга» завелась сама, и парень чуть заметно улыбнулся. – Вот видишь, Ваня. Все получилось. А ты боялся. – он провел рукой по рулю. – Ты вернул мне долг, и теперь мы всегда будем вместе. Автомобиль уехал в сторону спального района, а Эдуард еще долго смотрел ему вслед, так до конца и не поняв, что же произошло.