Мишень

       МинСок промокнул ставший вдруг мокрым лоб и осмотрелся. Вроде бы никого.    Он схватился за тележку и пошел вдоль коридора деловым шагом, молясь,чтобы никому не вздумалось прийти сюда в неурочное время.    Санитар находился в административном коридоре больницы, том самом, где должны были сидеть необходимые в любой организации люди: бухгалтеры, секретари, кадровики... К счастью, штатное расписание клиники было не особо обширным, поэтому в данной части здания обитало всего лишь четверо человек.    В самом дальнем кабинете, притулившемся у лестницы, царила госпожа Пак МинХва – секретарь госпиталя Святого Антония.    Достопочтенной даме было уже к восьмидесяти, но она и не думала о том, чтобы пойти на покой. Напротив, она превосходно справлялась со своими обязанностями, знала в больнице каждый закоулок и могла запросто рассказать историю клиники за последние полвека.    МинХва не была в курсе преступных делишек, что проворачивались под крышей больницы; она, несмотря на смену руководства, продолжала честно трудиться, как и всегда: по-другому она попросту не умела.    У секретарши был чёткий распорядок дня, полностью устоявшийся и не менявшийся за все пятьдесят лет, что она здесь проработала. Ровно в час дня дама шла в столовую, чтобы получить на раздаче причитавшийся ей обед. Потом она поднималась назад, в свой кабинет, и там трапезничала в течение двадцати минут.    Она вышла из кабинета тридцать секунд назад, и это означало, что сейчас Ким МинХва спокойно и неторопливо спускается по лестнице с четвёртого на второй этаж. Если предположить, что в столовой никого, кроме неё, не будет (что маловероятно, так как медицинский персонал питался там же), то всё путешествие займёт у неё минут двенадцать.    Значит, надо спешить.    Коридор обозревала одна-единственная камера, крепления которой были жесткими, то есть, она не двигалась. Аудиоряд тоже не поддерживался, что было весьма кстати.    МинСок, оставив тележку у двери, быстро юркнул в святая святых секретаря и кинулся к письменному столу: нельзя было терять ни минуты.    На столешнице гордо высился компьютер, с которым почтенная дама довольно легко управлялась. Жаль только, что нельзя было подключиться к общей системе через эту машину: целью был другой агрегат, стоявший в кабинете директора госпиталя.    Но для того, чтобы подобраться к тому компьютеру, приходилось выбирать извилистые пути, как, например, сейчас.    Сиумин, выбрав телефонный кабель, заскользил по нему пальцами, становясь на колени. Вытащив из кармана халата небольшой зажим, он закрепил его на том месте провода, где устройство было сложнее всего заметить. Быстро выпрямившись и оглядев стол, агент кивнул и вышел из помещения, аккуратно затворив за собой дверь.    Он снова взял тележку за ручки и покатил к лестнице, напевая себе под нос песню на китайском. ***     ЧонДэ, надраивая полы в холле, уже битых полчаса кидал взгляд на камеру. Ему нужно было повредить несколько устройств видеонаблюдения так, чтобы никто ничего не заподозрил, – задача не из легких.    С другой стороны, кто сказал, что будет просто?    «Всего лишь оберни эти кусочки проволоки вокруг проводов,которые подходят непосредственно к камере», – вот что сказал ему КёнСу, вручая три обрывка длиной по три-четыре сантиметра.    Осуществить, конечно, это было намного труднее, чем озвучить, и основную сложность составляло то, что нельзя было попасться в объектив устройства видеонаблюдения.    А если учесть, что эта чертова камера ещё и вращалась...    Как назло, на негибких и неподвижных креплениях находились только те приборы, которые были не столь важны, и их техническое состояние не нуждалось в скорейшем восстановлении.    А Чену нужно было совсем другое: чтобы администрация клиники поспешила устранить неисправность как можно скорее.    Кусочков проволоки было только три, и это означало, что расходовать их надлежало с умом. Камера в холле являлась одним из самых важных «глаз» руководства, и охранники бы тут же забили тревогу, случись что с этим устройством.    Только вот, к сожалению, оно было почти неуязвимо.    Ситуацию усугублял и охранник, который стоял в холле, подбоченившись, и вещал про свои подвиги, обращаясь к одной из медсестер. Эти двое не смотрели на одинокого санитара, моющего полы, но любое его движение, тем не менее, могло быть замечено почти сразу же.    ЧонДэ нервным движением облизнул губы и, полоща тряпку в ведре, украдкой бросил ещё один взгляд на злосчастную камеру.    МинСок сказал, что уже закрепил зажим на телефонном проводе в кабинете секретаря, а это означает, что ребята уже готовы перехватить исходящий звонок, когда он будет сделан.    Что ж, теперь всё зависело от него.    Чен мыл полы как можно медленнее, молясь, чтобы охранник-ловелас и его легкомысленная леди побыстрее ушили отсюда, но те так и стояли на одном месте, оживленно разговаривая и временами по-дурацки хихикая. Санитар едва сдерживался, чтобы не выгнать их; он не забывал, что не должен выходить за рамки своей роли, но эта парочка существенно затрудняла выполнение им своей части плана.    Линолеум уже давно блестел и не требовал дальнейшей чистки, но агент не сдавался, усиленно делая вид, что обнаружил какое-то малозаметное пятно, или же промывая под скамейками более усердно. Терпение довольно часто являлось неотъемлемой частью успешного претворения планов в жизнь, и сотрудник Интепола развил в себе это замечательное качество ценой неимоверных усилий. И сейчас оно должно было послужить ему во благо.    Наконец, спустя вечность охранник и женщина в белом покинули помещение и не спеша направились в сторону ворот. ЧонДэ, с огромным трудом сдержав рвавшийся наружу крик радости, в очередной раз прополоскал тряпку в ведре и сделал вид, что направился к кладовой, располагавшейся тут же, за неприметной фанерной дверцей.    Итак, камера поворачивалась на сто семьдесят градусов каждые полминуты. Это означает, что у него будет всего тридцать секунд на то, чтобы подобраться к кабелю, закрепить на нём проволочку, а потом быстро спрятаться и сделать вид, что он тут ни при чем.    Что ж, задача не из простых, но попробовать можно. В любом случае, выбора нет.    Чен раскрыл кладовую и прислонился к щели между дверью и косяком. Камера смотрела в сторону.    Что ж, пока придется подождать.    Санитар подтянул к себе стремянку и расположил её так, чтобы она оказалась вне поля зрения электронного «глаза». Затем он достал из кармана одну из тех трех миниатюрных проволочек и потер между пальцами, согласно инструкции, которую передал КёнСу. Он вновь приник к своему наблюдательному «глазку» и удовлетворенно кивнул: объектив был направлен в его сторону.    ЧонДэ судорожно сглотнул, ожидая, пока устройство не повернется прочь. Поистине, это были самые долгие двенадцать секунд в его жизни.    Как только камера, едва слышно скрипнув, очертила плавный полукруг, санитар выбрался из своего убежища и, приставив лестницу, быстро забрался по ней.    Ему нельзя было ни издавать никаких звуков, ни трясти устройство видеонаблюдения, в общем, никак не выдавать своего присутствия.    Усилием воли успокоив внезапно расшалившееся сердце, агент ловко обмотал проволокой кабель и, быстро спустившись на пол, спрятал стремянку в кладовой. Как оказалось, весьма вовремя: через секунду камера вновь уставилась своим безразличным черным оком в сторону Чена.    Последний со вздохом облегчения закрыл кладовую и направился к главной лестнице: впереди у него было ещё два подобных испытания.    Санитар тщательно продумал свою часть плана и выбрал одно из устройств, мониторящих дверь в коридор третьего этажа. За этой массивной металлической преградой были расположены палаты узников заведения Святого Антония, поэтому в случае неисправности камеры администрация тут же забила бы тревогу.    Электронный глаз несуразно торчал посреди стены и был нацелен на дверь примерно на высоте человеческого роста. Это было сделано из-за того, что вдоль потолка шли вентиляционные продухи, из которых сильно тянуло, и это могло повредить хрупкую технику.    Что ж, это играло на руку агенту.    Для того, чтобы подобраться к этому устройству, ЧонДэ выбрал весьма извилистый путь: он направился на чёрную лестницу, за которой наблюдения не велось, пробрался на третий этаж и прошел через служебные помещения. Финальной точкой его пути оказалась небольшая комнатка, в которой обычно отдыхал вахтер. Последнего не было на месте – этот человек очень любил устраивать себе продолжительный обед, а затем – променад по угодьям клиники.    Чен едва приоткрыл дверь и выбрался из помещения. Двигаясь вдоль стены, он подошел к камере и, вытащив проволоку из кармана, разогрел её между ладонями. Обмотав кабель, он широко улыбнулся, но тут же посерьёзнел: осталась ещё одна.    Санитар решил не особо мудрствовать с третьей камерой, здраво рассудив, что если из строя выйдут три основных электронных глаза, то бандиты, что управляют этим местом, могут что-то заподозрить.    Так что ЧонДэ побежал на кухню.    Камера, что мониторила дверь кладовой, частенько выходила из строя: сказывался постоянно скачущий уровень влажности, дым и чад, так что её можно было смело портить.    Место, где священнодействовали четверо поваров, представляло собой настоящий Вавилон: все бегали туда-сюда, что-то кричали, бросали друг другу овощи.    Среди профессионалов кулинарного дела встречались и другие сотрудники, которые зашли сюда просто перекусить, так что санитар не привлекал к себе абсолютно никакого внимания.    Улучив момент, он взял табуретку и направился к углу, за которым и располагалась кладовая. Быстро разогрев проволоку одной рукой, агент поставил стул на пол и,взобравшись на него, за две секунды ловко обернул кабель.    Опустившись на сиденье, Чен огляделся. Никто не смотрел в его сторону; на кухне царила обычная суета.    Он вздохнул с облегчением и медленно поднялся с сиденья, намереваясь и в самом деле взять себе что-нибудь перекусить: пустой желудок недвусмысленно напоминал о себе, кроме того, нужно же было чем-то оправдать своё присутствие здесь.    Взяв с одного из подносов сэндвич, завернутый в пищевую плёнку, ЧонДэ на корявом корейском поблагодарил одного из поваров и отправился прочь: эта суета и толкотня нервировали его.    Устроившись в одной из кладовых на перевернутом ящике из-под апельсинов, агент с наслаждением впился в бутерброд, ощущая небывалое облегчение.    Что ж, он свою часть плана выполнил. Теперь черед за остальными. ***     Кабинет, где сотрудники Интерпола трудились, довольно разительно отличался от помещений для отдыха: тут не было никаких удобных диванов, окон и спальных мест. Здесь царили подчеркнутые минимализм и утилитарность, серый цвет и пространство.    Столы сотрудников располагались в середине помещения, и они были расставлены в шахматном порядке так, чтобы агенты сидели лицом к центру комнаты.    Сейчас несколько человек сгрудилось вокруг стола самого младшего и малоопытного среди сотрудников Международной Полиции. Сам ЧанЁль сидел, как на иголках, отчаянно сжимая свои длинные пальцы и периодически покусывая их. – Не волнуйся, – улыбнувшись, ЧонИн ободряюще похлопал коллегу по спине. – У тебя всё получится. – А если нет? – высокий юноша повернулся и посмотрел на смуглого агента жалобным взором. – Я никогда не делал ничего подобного... Знаю, это звучит глупо, но только от одной мысли о том, что малейшая моя оплошность может привести к нехорошим последствиям для тех, кто сейчас работает в клинике, не говоря уже о Лу Хане, у меня внутренности сводит. – Что ж, очень хорошо, – властно вмешался Крис, не меняя выражения лица. – ЧонИн, замени его. – Нет, нет! – ЧанЁль положил ладонь на телефонную трубку. – Я справлюсь, обещаю! – Так-то лучше, – заметил высокий китаец. – Запомни: полицейский не имеет права быть трусом.    Молодой человек обиженно засопел, но ничего не сказал: он по опыту знал, что пререкаться с Крисом – это пустая затея. Иностранец был блестящим мастером своего дела, но порой к коллегам относился беспощадно, проявляя черствость и холодность.    Но если кто и мог сделать из практически любого человека идеального агента, так это только он, этот неприступный китаец с красивыми глазами с поволокой.    От мыслей о непосредственном начальнике юношу отвлек резкий звонок телефона. ЧанЁль вздрогнул и дернулся к аппарату, но Крис властно положил свою крупную ладонь на руку подчинённого. Только после второго сигнала китаец сделал агенту знак ответить.    Молодой человек поднял трубку и, прижав её к уху, твёрдо вымолвил: – Здравствуйте, вы позвонили в компанию «Чапман и Сноуден», производство самых надежных систем видеонаблюдения. Чем могу вам помочь?    Внимательно выслушав говорившего, агент с лучезарной улыбкой, которую, к сожалению,собеседник никак не мог увидеть, отбарабанил: – Конечно. Наш мастер может прийти к вам уже сегодня. В шесть часов вечера будет удобно?.. Отлично. Благодарю вас.    Юноша опустил трубку на аппарат и шумно выдохнул. – Они заказали ремонтные работы, – едва шевеля языком, произнёс он. – Три камеры вышли из строя. Мастера ждут сегодня в шесть. – Отлично, – кивнул Крис. – Я думаю, нам пора связаться с Тао. – Почему ты решил задействовать именно его? – спросил молчавший до сих пор Исин. – Тао давно не выходил на подобные задания; он мог потерять сноровку. Кроме того, мне кажется... – С твоим протеже всё в порядке, – прервал соотечественника глава элитной группы. – Я выбрал Тао, потому что он говорит по-корейски без акцента, кроме того вряд ли кто-либо из бандитской верхушки делал себе татуировку в его салоне. И не стоит забывать о том, что когда-то этот парень был лучшим в таких вот сценках, а талант никогда и никуда не исчезает. Твоё же лицо мелькало на том самом сайте, и нет гарантии, что там не проверяют статусы заказов.    Детектив склонил голову. – Я втянул ЧунМёна во всё это, – прошептал он, теребя кулиску своей поношенной синей толстовки. – Я чувствую себя ответственным за его судьбу. – Всё будет в порядке, – мягко вымолвил ЧонИн, невесомо касаясь волос товарища. – Мы обязательно спасем Лу Ханя и достойно завершим операцию.    Китаец поднял взгляд на своего смуглого друга и несмело приподнял уголки рта. Он был полон надежды, а значит – всесилен.    И только пристальный, сканирующий взгляд Криса укрылся от внимания Исина.