***
Непроглядная вязкая тьма окутала сонный город – таковы теперь Сторибрукские ночи. Ни одна душа не пройдет по улице в такой час. Страх витает меж домов, заглядывая в окна; страх впитался в стены, пройдя до самого основания; страх течет по венам, мешаясь с кровью, заставляя сердце заходиться в бешеном галопе. Люди боятся. И страх их оправдан; все знают: ночь – это время Тьмы, и имя ей Эмма. Времена героев канули в Лету, оставив после себя горький осадок разочарования. Мир перестал делиться на черное и белое, на Светлых и Темных; Тьма покорила всех. Печально известный камелотский крестовый поход завершился провалом, принеся в город зло неведанной доселе величины. Разбитые и обессиленные члены Семьи потонули в нескончаемых распрях. Никто не вспомнил, что произошло в Камелоте. Никто не желал брать вину на себя. И потому – расплачивался Город, принося жертвы Темной Душе. Не отыскать теперь ни Спасителя, ни героя. Каждый таится в своем убежище, молясь неведомому богу защитить его от гнева приходящей в ночи. Сторибрук – город мертвых. Последнее пристанище, готовящее уцелевших живых в скорый путь к миру потустороннему. Все надеются пережить наступление сумерек. Хоть на один день отсрочить неминуемую кару. Никому не ведомо, чья душа сегодня заберется в уплату Темной. В ту самую уплату, что отказалась заплатить Семья, повергнув Город на колени перед смертью. И быть бы уже им растерзанными и бездыханными, но они хранимы самой Тьмой; Семье уготована иная участь – быть последними из тех, чьи жизни лягут на алтарь Эммы. И они продолжают жить, презираемые всеми, проклятые собственным существованием: герои, что не смогли отстоять Свет; злодеи – пошедшие на поводу собственной алчности; родители – отдавшие свое дитя Тьме. И дни их протекают в страхе, потому как в живых, не осталось почти никого. Потому как каждая ночь близит час их расплаты. И когда наступит черед Избранных – сама преисподняя разверзнется под их ногами, и хранящая Тьму выйдет оттуда, и каждому воздастся по грехам его. Тогда крики польются по улицам, заполняя пространство отчаянием и болью, но не будут услышаны, потому как Город умрет до этого часа, оставляя живых обреченных заплатить, наконец, свою кровавую дань.***
Убежище Королевы – один из последних оплотов жизни угасающего Города. На километры вокруг не сыскать ни одной души – их уже забрала Тьма. Дрожащие огоньки свечей разрывают нависший сумрак пустого дома. Неровное пламя ломает на стене одиночную тень. Королева сидит поджав под себя ноги, немигающим взглядом уставившись в пустоту перед собой. Как скоро? Стены некогда царственного дома не сдержат теперь и ветра, так стоит ли говорить о Той, что с легкостью подчиняет себе любую из стихий?! Как долго? Как долго будет длиться эта пытка? У Регины не осталось больше никого. Разбойника забрали месяц назад. Она даже не успела с ним попрощаться. Робин не был семьей. Семьей оказалась Регина. В спешке она отправила сына к Чармингам, лелея последнюю надежду, что Тьма не осмелится посягнуть на их жизни. Сил больше не осталось ни на слезы, ни на ненависть. Взамен пришла неведомая доселе покорность неизбежному. Принятие – последняя ступень к завершению. У Королевы замерзли руки. Простудиться бы насмерть, да Темная не позволит уйти раньше срока. И оттого совсем не важно, коченеет ли тело от холода или по венам растекается горькая отрава – ничто из них не оборвет нить королевской жизни. Уже проверено. Пламя перестает дрожать, а затем беснуется с новой силой, трепеща от появления на стене второй тени. - Здравствуй Регина! – раздается над ухом горячий шепот, заставляя женщину вздрогнуть. Королева встает и резко оборачивается, заглядывая пришедшей прямо в глаза. - Эмма… - выдыхает Регина. - «Эмма…» - повторяет тень, и бледные губы улыбаются. - Давно меня так не называли. Легкий щелчок пальцев, библиотеку заливают огни сотни свечей. Воздух в комнате перестает быть холодным, но Регину бросает в дрожь. Перед ней во всем своем мрачном величии выступает Темная. Эмма красива! Божественно красива! Разве может Тьма быть столь прекрасной? Она подобна изваянию беломраморной Галатеи, так любовно вырезанной некогда Пигмалионом, что растроганная Афродита облекла ее во плоть и кровь. Темная так не похожа на прежнюю Эмму. Где же былой Спаситель с упрямым блеском в глазах и чуть поджатым подбородком? Гладкая кожа теперь отливает перламутром, словно луна осеребрила ее своим лучом. Белоснежные локоны убраны назад, каскадом спускаясь по черной мантии. И глаза… живые зеленые глаза, вобравшие в себя зелень смарагдовых самоцветов, горят отныне светом иного рода. Регине бы замереть в восторженном восхищении, не помни она, что перед нею дитя самой Тьмы. - Ты не боишься меня? - Чего бояться тому, у кого больше ничего не осталось? – голос Королевы пропитан выстраданной болью. - Ты заслужила это, не так ли?! – Белесая бровь упрямо изгибается, и Эмма делает шаг вперед, нарушая личное пространство женщины. - Делай то, зачем пришла. - С превеликой радостью… - Темная разделяет каждое слово. Ее рука ложится на шею, и Королева дивится, отчего у той, чьи глаза – вместилище самого Тартара, столь горячие мягкие руки. Тонкие пальцы ведут по коже, раскаляя ее докрасна, и с силой сжимаются на горле. Глаза Миллс широко распахиваются. Она начинает часто мигать, стараясь сбросить подступившие слезы. Гортанный хрип вырывается наружу. Свет в глазах начинает меркнуть, появляются вспышки белых полос. Регина перестает сопротивляться, позволяя Темной усилить схватку. Острые ногти Эммы охотней впиваются в тонкую плоть, оставляя после себя кровавые ссадины. Тело Королевы начинает биться в конвульсиях. Жизнь постепенно покидает его. - Что, и на этом все? – голос Эммы доносится словно сквозь толщу воды. – Ты просто позволишь мне убить тебя?! Слезы, навернувшиеся на глаза, мешают Регине разглядеть Эмму. Смертельная хватка на шее постепенно ослабевает, а затем Темная и вовсе отстраняется. Регина валится на пол, заходясь в удушающем кашле. - Почему? – хрипит Королева, с трудом выдавливая из себя слова. Темная стоит у окна, повернувшись к женщине спиной. Неестественно ровная спина выдает напряжение, волнами бегущее внутри голубых вен. - Я не могу… - голос ее столь тих, что Миллс перестает дышать, чтобы расслышать ответ. Эмма разворачивается, и в зеленых глазах Королева видит то, что совсем не ожидала – глаза Темной переполнены болью. - Я не могу ненавидеть тебя, Регина. Хочу, но не могу… Эмма подходит ближе, и помогает Миллс подняться на ноги. - Я не понимаю… - Это сложно, - говорит Эмма и опять умолкает. Регина сбита с толку. Она идет к бару и наливает в стакан виски. Алкоголь дерет горло. Женщина вновь сгибается от приступа кашля. Тяжело опустившись в кресло, Миллс принимается рассматривать силуэт Темной, больше не зная, чего ей еще ожидать на сегодня. - Значит, ты не убьешь меня? – Регина решается заговорить первой. Эмма отрицательно качает головой. - Зачем же ты пришла? Темная переводит взгляд на Регину, словно о чем-то думая, а затем появляется прямо возле ног Королевы. От неожиданности стакан выскользает из рук Королевы, и со звоном разлетается об пол. Эмма опускается на колени, прямо на стекло, позволяя осколкам погрузится как можно глубже. Миллс передергивает от хруста то ли крошащегося стекла, то ли дробящихся коленных чашечек. Эмма сжимает руки Регины и смотрит ей прямо в глаза. Когда она говорит, то голос ее, совсем такой же, как бывал прежде. - Ты не умрешь, Королева. Ни сегодня, ни в другой день. Я не заберу твоей жизни. - Эмма, я… - Молчи, - просит Темная, прикладывая пальцы к губам Миллс. На мгновение, обе умолкают, глядя на руку Эммы, отчего та быстро отдергивает ее. А в следующий миг губы Эммы спешно накрывают губы Королевы. Регина широко распахивает глаза, а затем, опомнившись, отталкивает Темную прочь. - Ты что творишь? Эмма поднимается, с болью глядя в глаза Королевы: -Ты так ничего и не поняла. - О чем ты? Объяснись! - Объяснится? Объяснится?!! – Темная переходит на крик, и Миллс, впервые за этот вечер, становится жутко. Эмма припадает к креслу, припирая Регину к спинке. Сильные руки не дадут шанса вырваться. Губы Темной впиваются в Миллс с силой, почти жаля. Затем резко отстраняются. - Не понятно?! Регина смотрит на Эмму большими от ужаса глазами. Не давая ей опомниться, Эмма целует еще сильней. Горячие губы обжигают и требуют. Но Регина по-прежнему в оцепенении. -Не понятно?! – вновь вопрошает Темная, и припадает последний раз, соединяя их губы в поцелуе. Теперь она целует по-другому. Ее прикосновения нежные, слегка дразнящие. Она целует уголки губ, касается щек. Ее руки ложатся на плечи Миллс, и Регина сдается. Она подается вперед, углубляя поцелуй, с жаром врываясь внутрь Эммы. Эмма отклоняется назад, утягивая за собой Регину, и они обе оказываются на полу. Темная водит руками по ковру, отбрасывая осколки подальше, не позволяя Миллс порезаться. Королева ложиться сверху, тут же накрывая губы Эммы своими. Регина целует как в последний раз, уже уверенней налегая на падшего Спасителя. Эмма закрывает глаза, и ее бледные губы расплываются в улыбке. Регина отстраняется. Зеленые глаза блестят от слез. Миллс припадает к лицу Темной и подбирает слезу губами. Влага тут растворяется на полных губах Королевы. Эмма тянет Регину на себя, и, перекатываясь, оказывается сверху. В руках Темной блестит сталь кинжала. Страх новой волной охватывает Королеву, но взгляд зеленых глаз по-прежнему светел. - Ты веришь мне? – скорее не спрашивает, а просит Эмма, и Регина кивает. Острое лезвие плавно плывет по коже, рассекая голубую вену вдоль. Вязкая, почти черная, кровь густыми струями стекает по бледной руке. Темная погружает острие кинжала под кожу, питая его своей кровью. Королева зачарованно наблюдает, как Эмма вынимает кинжал и подносит к ее, Регининым, губам. Горячая капля, нечаянно сорвавшаяся с кинжала, жжется огнем. Регина шипит, но не отводит от Эммы взгляда. - Это мой дар тебе, Королева. Темная прижимает кровавое лезвие к губам Миллс, окрашивая их в багряный. Сталь будто раскалена в адской кузнице, так что в карих глазах проступают слезы. - Прими его, - шепчет Эмма. Тонкие пальцы сжимаются в кулак, и кровь из раны начинает бежать быстрее. Эмма подносит руку к лицу Миллс, и алая струйка бежит по губам, стекает по подбородку. - Прими его, и мы будем вместе, - обещает Тьма. Губы Миллс приоткрываются, и первые капли крови попадают внутрь. В смарагдовых глазах плещется восторг. Эмма склоняется к Королеве, и печатает губы поцелуем, заставляя уже свою кровь растекаться по венам Регины.***
Последний закат в мертвом городе полыхал пожаром. Пламя сжирало остатки зданий, уничтожая последние свидетельства, некогда живой, цивилизации. - И что теперь? – голос Темной Королевы заставил стоящих оторваться от немого зрелища. Зеленые глаза с игривым азартом заглянули в карие, и по лицу Эммы прошлась недобрая улыбка. - Ну, а ты что думаешь, Генри? Мальчик поднял голову, лукаво глядя на обеих мам: - Зачарованный Лес, для начала? Ответом Генри послужили улыбки обеих женщин. _______________________________________________________ Трое Темных скрестили свои кинжалы.