***
Юнхо невыносимо было испытывать на себе осуждающий взгляд родителя. Да, он неправ. И хуже всего то, что родитель стал догадываться и подозревать. В телевизоре сменялись картинки одна за другой, а тело мальчишки пробивало ознобом. Такой секс, как получился сегодня, было трудно назвать просто сексом. Это был какой-то аттракцион по оголенным нервам. Тело омеги плавилось и отвечало взаимностью. Он подставлялся ласкам, он отдавал себя. Юнхо ещё никогда не видел Джеджуна таким. Полностью доступным и подчиненным. Джеджун был перед ним абсолютно «обнаженным» и позволял разглядеть себя, изучить до последней буквы. Он обнажил свои чувства, обнажил свои желания. Он был тем океаном, из глубин которого не хотелось выныривать. — Ты ему соврал, — тихо проговорил омега, бесшумно приближаясь. Юнхо не слышал, как тот вошел в его комнату и уже преодолел большое расстояние, чтобы оказаться рядом. — Не соврал. Просто не сказал всей правды. Джеджун сел на подлокотник дивана поближе к парню, на котором тот сидел. — Боюсь себе представить, что будет, если нас «спалят». Если догадается мой отец, нам будет баста. — Только сейчас дошло? — Юнхо не отрывался от разглядывания мелькающих картинок в экране. — Знаешь, у меня до сих пор болит. — Извини. — Тебе следует быть аккуратнее. — Прости. — Всего лишь «прости»? А как же «учту», — Джеджун склонился к парню, — «приму во внимание», — он наклонился ещё ниже, — «постараюсь исправиться»? — последнее слово омега уже шепнул в ухо Юнхо, нависая над ним. Тот вздернул бровь. Интимность, которую создал омега, никак не указывала на то, что он чем-то обеспокоен. В декольте футболки Джеджуна угадывались торчащие соски, которые приметил Юнхо. Он поднял глаза на омегу. — Мне определенно нравятся глубокие вырезы твоих футболок, — горячая ладонь альфы тут же юркнула к налитой бусине через горловину. Нежная кожица ореолы ответно ласкала подушечки пальцев Юнхо, а горошина сосочка приятно пощекотала ладонь. А вот сбившееся дыхание Джеджуна ударило альфе в губы. Тот улыбнулся одними уголками, продолжая осторожно поглаживать отзывчивую грудь. Все было написано на лице омеги, все его желания. Юнхо это только ещё больше позабавило, и он стиснул сосок между пальцев. Да, Джеджун осторожно принялся извиваться. Конечно — приятная истома легкими волнами окатывала все тело. Особенно в сочетании с взглядом альфы в нескольких миллиметрах. И это расстояние очень скоро сократилось. Нежный, ласковый поцелуй, и аккуратные поглаживания груди заставляли мурашек разбегаться по всему телу. Джеджун не сдержал тихого всхлипа — он и не думал, что его грудь настолько чувствительна, все ощущения совсем не такие, к каким он привык. Сейчас они в тысячу раз ярче. Парень осторожно соскользнул вниз, не разрывая поцелуя. Ему хотелось одного: чтобы это никогда не заканчивалось. Этот альфа открывал в нем все новые и новые горизонты, и теперь период течки казался не таким уж и ужасным. Тихий стук прервал идиллию. Парни испуганно оглянулись в сторону двери. Там уже стоял Тенши с тарелкой в руках и любовался писаной картиной, как они придаются интиму. Настолько оказались увлечены друг другом, что не слышали, как он вошел. Поскольку внимание парней удалось привлечь, омега прошел к столу и поставил там тарелку. — Твое печенье и конфеты, — тихо пояснил он и без слов направился на выход из комнаты. Он аккуратно закрыл за собой дверь под немыми взглядами. — Вот теперь точно пизда, — разглядывая выход, прошептал Джеджун. Он как ужаленный подорвался с места и понесся вон из комнаты. Юнхо последовал за ним. Омега без стука ворвался в родительскую спальню и на одном дыхании выпалил: — Не говори ему. — С какой стати я должен молчать? — Тенши уселся в кресло и с упреком поглядел на пасынка. — Прекратите такой вид отношений. — Как ты понял, что это была не драка? — тихо уточнил Юнхо. — По твоей реакции на его поведение, — Тенши взглядом указал на Джеджуна. — Но я не сказал ни слова, — непонимающе запротестовал парень. — Именно. Ты с ним не пререкался. Тенши поднялся на ноги и размеренным шагом подошел к сыну. Он с размаху влепил парню пощечину, заставив Джеджуна ужаснуться, но Юнхо отстранил омегу. Тенши ударил сына и по другой щеке, что оказалось ещё весомее. — Разве этому я тебя учил? — родитель осуждающе взглянул на Юнхо. — Посмотри, мне тоже больно, — он показал свою покрасневшую ладонь. — Зачем ты так поступаешь со мной? Прекратите связь. — Мы изначально не видели друг в друге братьев, — тихо проговорил Юнхо. — Я никогда не воспринимал Джеджуна иначе, чем омегу. Сейчас у него течка и я… Если бы он был моим братом, мне было бы плевать, но это не так. — Но он твой брат, Юнхо. И тебе этого не изменить, — Тенши взглянул на сына со своего кресла. — У меня восемнадцать лет не было никаких братьев, — прыснул Джеджун. — С чего им появляться в таком возрасте? Родитель оказался настроен категорично. — Не вынуждайте нас с отцом принимать сложное решение. Юнхо указал на Джеджуна, приблизившись к креслу Тенши. — Мы занимались любовью… — У вас таких любовей ещё уйма будет. Хватит. — Почему тебе можно трахаться с моим отцом, а мне с твоим сыном нет? — настоял Джеджун, поглядывая на отчима с вызовом. — Потому, что с твоим отцом я трахаюсь на официальных правах, скрепленных юридическими печатями. А что можешь мне противопоставить ты? Джеджун картинно пожал плечами. — ДНК-тест? Который подтвердит отсутствие родства. И ваши штампы в паспорте окажутся до одного места. — Твой отец вернется из командировки через пару часов. Мне нужно обдумать речь. Убирайтесь.***
Тем, что не позволяло парням уснуть на протяжении практически всей ночи, было не чувство стыда и не угрызения совести, даже не страх. Их действительно ввело в глубокое замешательство то, как родитель встречал отца. Оба мальчишки боролись с ощущениями, что попали в какой-то бордель. Как будто их дом изменил свое предназначение. Таким сексуально раскованным Юнхо своего родителя ещё не видел. Такого голоса и стонов он никогда не слышал из спальни Тенши. А этот черт Пёнволь, оказывается, ещё в состоянии бегать марафоны. Юнхо нервно перевернулся на другой бок. Ему казалось, что предки и кровать разгромят. Зря Джеджун разозлил родителя, теперь концерты слушать. Зато теперь Юнхо понял, чем же его так зацепил омега. Настолько, что он готов был забыть о всяких приличиях. Джеджун — юная копия его родителя. Странно до ужаса, но Джеджун в самом подсознании напоминает Юнхо о родителе, хоть и отличает их родство, а Тенши даже иной национальности. Но линия поведения, неуловимая сексуальность — они очень похожи. Вкусы в одежде, предпочтения в еде. Даже манера разговора в некоторых ситуациях. Утром Юнхо за завтраком видел перед собой не родителя. Это был взрослый Джеджун после бурной ночи. Как-то странно. Альфа спрятал взгляд в тарелке, как только Тенши на него обратил внимание. — Как спалось? — Издеваешься? — Джеджун готов был рвать и метать, на что старший омега лишь ухмыльнулся. — У меня течка. Физиология, сам понимаешь, — он подал пасынку тарелку с салатом. — Эй, — окликнул родителя его альфа. Пёнволь лишь вопросительно взглянул на своего супруга. — Все хорошо, у нас возник небольшой спор накануне. Но мы, думаю, скоро все уладим. Да, Тенши принял вызов, судя по тому, в каком неведении находится отец. Никакого разговора о шалостях парней не было. Какое странное противостояние. Тенши наверняка пытается добиться того, чтобы дети сдались. В любом случае, он доказал, что окажет любое необходимое влияние на отца, если только сыновья ослушаются его требований. С тяжелым чувством Юнхо с Джеджуном направились в школу. Там-то они уж точно братья и никак иначе. Вот только домой теперь уже так сильно не хочется сбегать. Там поселился хищник, снявший свою маску безобидности. Глава 9 На перемене дорогу Джеджуну и его друзьям преградил один из самых раздражающих омег. Мало того, что у парня и так голова была забита своими проблемами, меньше всего ему хотелось ещё с кем-то пререкаться. Тот омега криво ухмыльнулся на немой вопрос Джеджуна. — Как думаешь, почему Гаюн провел эту ночь не в твоей постели? — Видимо, потому что был в твоей? — логичное предположение. Джеджун без возражений извлек из кармана бумажник и протянул омеге несколько банкнот. — Что это? — тот неуверенно их взял в руку. — А что цены повысились? Извини, не знал. Вот! — Джеджун всучил неприятелю ещё несколько купюр большого номинала. — Не хотел обидеть твоих чувств. С высоко поднятой головой самый элитный омега школы обошел парнишку. Тот все ещё пытался сообразить, что произошло. А Ючон и Джунсу уже скалились во все зубы. Они были неотъемлемой частью своего друга и следовали за ним, куда бы тот ни шел. А пришел Джеджун в столовую. Там он нашел своего парня и похлопал того по плечу. — Купи нам суши — я все деньги истратил на твоих проституток, — меланхолично пояснил омега и уселся напротив Гаюна. — Что и все? — непонимающе уставился тот на Джеджуна. — Никакой ревности? — А почему я должен ревновать к какой-то дешевой швали? Тебе это не кажется странным? Ну, подумаешь, развлекся. С кем не бывает? Я есть хочу, — настоял омега. Не сказав ни слова, Гаюн действительно направился к пищеблоку. Его товарищ подписал бейсбольный мяч и бросил его Ючону, явно на что-то намекая. Тот оценил подарок с картинной радостью на лице. — Вау! Мне до покупки новенькой Мазерати не хватает всего лишь двести тысяч. Дже, как думаешь, — он показал другу мяч, — сколько я смогу выручить за его номер телефона? — Думаю, гораздо больше, — ухмыльнулся тот в ответ. — Ах, как велик соблазн! — Не зря Ючон посещает театральный кружок — играть драму он мастер. Гаюн, и правда, потчевал своего омегу и его друзей японским блюдом. Притом, что Джеджун вдруг почему-то изменил своим вкусам. Неужели из-за измены? Ведь суши — самое дорогое в меню. Альфа честно дождался, когда Джеджун закончит трапезу и вывел его во двор на пару слов, чтобы поговорить с глазу на глаз. Омега с глубоким безразличием прикурил сигарету и поглядел на Гаюна. О предстоящем разговоре он уже догадывался, а посему ввиду пиздеца, происходящего дома, ему было чихать на выпендреж своего альфы. — Тебе, правда, настолько плевать? — Если мне будет не плевать на эти унижения, что от меня останется? — тихим холодным голосом парировал омега в ответ. — Я понимаю, тебе хочется ебаться. Ебись. Только, бога ради, плати своим шлюхам сам, окей? Не хочу, чтобы они шли ко мне. И не мог бы ты ограничиться «дырками» вне этой школы? — А может, этого всего не было бы, если бы ты не испытывал моего терпения? — альфа на него надвинулся. — Господи, да я уже брезгую! Ты в стольких побывал, что меня коробит от одной только мысли. — Джеджун не сдвинулся с места, стоически выдержав напор Гаюна. — Я знать о твоих похождениях ничего не хочу. Ты меня понял? Даже слухов никаких слышать не желаю! Не говоря уже о том, что мне противно дышать с ними одним воздухом. Поумерь аппетиты, мой тебе совет. Не то разоришься. Сделав глубокую затяжку, омега вышвырнул окурок и направился в школу. Возможно, стоило бы порвать. Разговор наверняка шел в это русло. Но Джеджун был не готов принять ещё одно поражение.***
Юнхо заметил, как из тетради Джеджуна выскользнул сложенный вчетверо листок, пока тот готовился к следующему уроку, меняя учебники в шкафчике. Омега пропажи не заметил — он ведь никогда не смотрит в пол. Так и сейчас: закинул рюкзак на плечо и пошагал в класс. Альфа лишний раз осмотрелся: вроде как никто не претендует, чтобы поднять записку. Недолго думая, Юнхо проворно поднял бумажку. Любопытство взяло верх, хоть и учили его не заглядывать в чужие вещи. Но парень решил на всякий случай удостовериться, что там нет никакой важной информации, если это попадет в плохие руки. Так Юнхо развернул листок, аккуратно вырванный из тетради. Почерк оказался весьма разборчивым, даже догадываться не пришлось, а вот содержание текста кричало: «Будет беда!». Парень ошарашено привалился к своей дверце, лихорадочно пробегая глазами по ровным строчкам: «Сегодня мне снился сон. Мне приснилось, будто я по-настоящему признался тебе в любви. Не так, как обычно — в шутку. Мы все время говорим друг другу "Я тебя люблю", но никогда не придаем словам большого значения. И в этот раз я признался. Я всерьез сказал тебе, что люблю. Ты был шокирован. Но оттого довольно милым. Ничего мне не сказал, а я так волновался, признаваясь. Ты позволил мне... Позволил поцеловать тебя. Этот сон был таким реалистичным, потому и нереальным. Я целовал твои мягкие губы, ласкал их своими так, как мне того хотелось. Не то, чтобы я не знал, каковы твои губы, не знал ощущений от их прикосновений ко мне, но этот поцелуй был другим. Он обладал совершенно иным вкусом. В нем была тысяча различных оттенков — человеческий глаз столько не различит в радуге. Я мог наслаждаться, нежась в этих мягких лепестках, уповаться. Но... Ты не ответил на мой поцелуй и оттолкнул. Это произошло даже во сне. Вот, почему я боюсь говорить тебе правду. Боюсь, что ты меня оттолкнешь, когда узнаешь о настоящих чувствах. Ты можешь испугаться или даже возненавидеть меня. А я — трус, не хочу тебя терять. Поэтому молчу о том, как сильно тебя люблю.» Еще какое-то время Юнхо тупо пялился в листок, не обращая внимания на окружающих людей. А затем письмо отправилось в его карман брюк. Альфа уверенно направился в класс на урок. Особое внимание он придал брату, играющемуся пальцами с шевелюрой Джунcу, пока тот обсасывал очередной чупа-чупс, лежа на его коленях, тем самым перекрыв проход. Все трое омег о чем-то шутили, пока Джеджун крутил другу рожки из волос, в чем, собственно, ему помогал и Ючон. Насчет письмеца Юнхо терзали смутные сомнения, и он подошел к омегам, потыкав брату в плечо пальцем. Джунсу глянул на него снизу вверх, как изнеженный кошак и вынул изо рта конфету, лизнув еще разок ее напоследок, глядя Юнхо в глаза. Нет, кошак не изнеженный, а похотливый. Намек? Приглашение? Или дразнится? В любом случае, Юнхо отреагировал на этот жест, как полагается альфе. Он бы задержался и еще понаблюдал за игрой кота с леденцом на палочке. Но пришел все же не за этим. — Одолжи конспект, я кое-что не успел записать, — обратился Юнхо к брату. — Сейчас верну. Без каких-либо пререканий Джеджун отдал ему свою тетрадь, а сам вернул внимание друзьям. Юнхо же принялся изучать почерк брата. И более ужасных, неаккуратных каракулей он в своей жизни не видел — это факт. — Черт, что тут вообще понять можно? — отчаянно выдохнул Юнхо, листая страницы. Однако на одном фрагменте, обведенном в красную рамочку, было правило, которое Джеджун постарался написать разборчиво. Альфа даже облегченно вздохнул: есть с чем сравнить образец записки.***
Задумчивый Джеджун не сразу обратил внимание на влетевшего без стука брата. Омега спокойно себе корпел над домашкой, когда дверью хлопнули и подлетели к его столу. Альфа выглядел злым как тысяча чертей, развернув перед глазами Джеджуна листок. А тот и вида не подал, что знает об этом письме. Единственное, почему недоумевал омега: как это оказалось в руках брата? — Кому оно адресовано? — без церемоний начал допытываться Юнхо. — А с чего ты взял, что это мое? — невозмутимо потянул Джеджун, откидываясь на спинку кресла, и принялся качаться со стороны в сторону. — Начнем с того, что я видел, как это выпало у тебя. — Юнхо глянул на полку с тетрадями, пальцем выискивая нужную, а затем извлек одну. Он пролистал несколько страниц, пока не нашел линию отрыва. Альфа швырнул тетрадь на стол и разгладил на ней своими ладонями листок с запиской.— Идеально, — с триумфом проговорил он. — Экспертизу почерка проводить будем? — с издевкой уточнил парень. — Думаю, не обязательно — я это уже сделал, когда одолжил конспект. Кому ты это написал? — Юнхо ткнул письмо прямо в лицо омеге. А тот молчал. Демонстративно. Что злило еще больше. — Почему ты думаешь, что я что-то скажу? — не похоже было, что омега боится или переживает. — Здесь говорится, — Юнхо заглянул в листок, — что вы очень близки. — Альфа тяжело выдохнул, отбрасывая письмо на стол, а сам навис над Джеджуном, по обе стороны упершись ладонями в подлокотники кресла. — Не припоминаю из твоего окружения альф. Только Гаюн. Неужели это написано для него? Не верю, что ты мог влюбиться в этого уебка. Джеджун лишь испепеляюще поглядел на брата. Тот аж трусился от злости, запрокинув голову и разминая мышцы шеи. Альфа невольно облизнулся и склонился еще ниже, еще ближе. Он прожигал своим разъяренным взглядом. — Хорошо. Тогда ответь на другой вопрос. Какого хрена ты соблазнил меня?! Почему не пошел к нему? — Юнхо указал пальцем на письмо. — Мне было любопытно, потому и соблазнил. — Любопытно? ЛЮБОПЫТНО?! — Юнхо со всей силы толкнул брата в грудь, а кресло покатилось по гладкому паркету. Но альфа подлетел к нему, снова навис. — Говоришь, был девственником? — зашипел он. — Это правда, — отводя взгляд в сторону, признал омега. — Правда? Почему я? — альфа вцепился ему в волосы на затылке, разворачивая милое личико к себе. Большие глаза смотрели прямо без страха, но с некоторым презрением. — Почему не он, не твоя зазноба? Вы же близки. Или любой другой? — Потому что ты не станешь об этом болтать. Не поверят и не поймут. — Правду матку глаголет, только от этого недоброго взгляда и ледяного тона внутри все кишки перекручивает. — А девственные любопытные омеги не считают, что трахаться нужно со своими альфами, а не братьями? — Видимо, нет. — Джеджун с вызовом поглядел на брата, а затем сглотнул ком. Мгновенья тяжелого молчания заставили его заговорить: — Я... Хотел испытать прикосновение альфы. Не грязные облапывания, а нормальное человеческое прикосновение. Думаешь, мне не было страшно? Еще и как. Тем более, я не собирался заниматься сексом. Просто хотелось... Хотелось узнать, как это, когда касается альфа, который считает привлекательным, но не напрашивается. И вообще, ты тогда так на меня смотрел в столовой! Знаешь, это было жутко. И я разозлился. А вчера… Юнхо, наконец, отстранился. — Почему ты позволяешь ему? Почему не расстанетесь? — И что потом? — Джеджун поднялся на ноги и шагнул в сторону брата. — Хочешь, чтобы я потерял свои позиции? Хочешь, чтобы тупоголовое стадо раскололось надвое? Одни примкнут ко мне, другие — к нему. Они будут его жалеть, а меня поносить. Нет уж. Не то чтобы я боялся войны, но сам подумай: первый в рейтинге омега встречается с мега популярным капитаном крутой бейсбольной команды. Этот союз держит железные позиции. Так я неуязвим. И он тоже. К тому же, добрая половина омежек молится на то, чтобы мы расстались. Им банально хочется позлорадствовать над моим поражением. Всего лишь год. Осталось вытерпеть один год. — Кто он? — настоял Юнхо, разглядывая алые губы в непосредственной близости от себя. Они манили прикоснуться к ним, но рассчитывать на это было бы полнейшим безумием. Джеджун медлил с ответом, невольно черкнув кончиком языка по краешку верхней губы. Он на шаг отстранился от альфы, кривясь в недоброй ухмылке. — Я не говорил, что это мое с самого начала. И до самого конца буду отрицать. — Значит, готов терпеть? — Всего лишь год. И школе мы помашем ручкой. — Идиот, — выдохнул тихо Юнхо. Он уже почти подошел к двери, как почувствовал прикосновение к своему плечу и горячее дыхание на ухо. — Ни о чем не думай. Как бы там ни было... Не забывай, что я выбрал тебя, — последнее слово Джеджун шепнул в само ухо, щекоча нежную кожу губами. Юнхо откровенно трясло. Мало того, что он трахался с братом, утратил всякое доверие родителя, так теперь ещё оказалось, что у Джеджуна нарисовалась тайная пассия. Он ворвался в свою комнату и просто прорычал во всю глотку. Злость согнать помог крепкий дубовый шкаф, о который Юнхо старательно сбивал костяшки в кровь. Джеджуна же эта идиотская ситуация бесила ещё больше. Он взглянул на стол, где Юнхо оставил письмо. Парень уже даже не помнил, когда именно его писал. Явно до прибытия новых родичей в их дом. А теперь что? А теперь ещё и с братом нужно налаживать связь. Все заново. — Я сегодня с ним поссорился, — признался Джеджун, как только закрыл за собой дверь в комнате Юнхо. Тот сидел за своим письменным столом и выглядел совсем уж отрешенным. — С кем? — С Гаюном. — Влюбленные иногда ссорятся. — Ты себя слышишь? — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — альфа устало потер переносицу. — Ну, может, поинтересовался бы? — Меня интересует адресат твоего любовного послания, — Юнхо холодно поглядел на брата, а тот инстинктивно сделал шаг назад. — Нет адресата. — Мне не составит труда вычислить, кому ты это написал. — Я не признал, что это мое. — В твоем близком окружении не так много людей. Мне начать мыслить вслух? — Знаешь, иди ты на хуй! Джеджун вылетел из комнаты, не забыв хлопнуть за собой дверью. Да с такой силой, что посыпалась штукатурка. Он наткнулся на вопросительный взгляд родителя, подошедшего к своей комнате. — Что случилось? — Не делай вид, будто тебя это ебет! — Джеджун подлетел к своей комнате и, хотел было войти, но Тенши преградил ему путь. — Тебе нужно подготовиться к серьезному разговору с отцом. — Отъебись, — со вкусом плюнул парень и оттолкнул отчима. Он хлопнут дверью у того прямо перед носом. Почему? Почему, блять, пиздец никогда не приходит один?! Сначала их застукали, потом нарисовалась шлюха, напомнившая о блядстве бой-френда, затем это гребаное письмо, которое нашел Юнхо, неизвестно из какой пизды выдранное. Почему все так?! На грани истерических рыданий Джеджун уселся за стол и поглядел на записку. Его глаза застилали слезы — в один день его мир рухнул. Парень взял в руки письмо и ещё раз пробежался по строкам взглядом. После тихого стука, не дождавшись разрешения войти, явился Тенши и направился прямиком в сторону Джеджуна. Отчим поставил на стол перед парнем презент. Тот даже глаза протер, чтобы правильно разглядеть коробку. — С возбуждающим эффектом, — подтвердил его догадку омега. Он принес пасынку огромную упаковку с презервативами. Штук двести, не меньше. Джеджун в один миг забыл обо всех насущных проблемах и поглядел на отчима. Тот расслабленно уперся в стол и сложил руки на груди. — С анестетиком не советую— они не только от боли избавляют, но и от удовольствия тоже. Хотя бы один всегда должен быть при тебе. Восемнадцать — как раз идеальное время начинать бить себе шишки. Запомни: о защите в первую очередь всегда должен думать омега. Если не хочешь, конечно, обзавестись паразитами в животе. — Ты пришел мне лекцию о контрацепции читать? — ощетинился Джеджун. — Не нуждаюсь. Тенши снисходительно взглянул на раздраженного волчонка в кресле. Он постучал пальцем по коробке, привлекая внимание пасынка именно к ней. — Все альфы самцы. Не надейся, что Юнхо другой. Если у омеги возникает какая-либо проблема, это проблема только омеги. Альфу не заботит, по какой причине омега не жрет пачками противозачаточные таблетки, не подшивает гормональные капсулы себе под кожу, не проходит через болезненную процедуру вживления спирали в матку и не носит с собой резинку. У альфы только два инстинкта: жрать и трахаться. Притом трахаться без презерватива — с ним не так приятно, — отчим состроил ироничную рожицу. — Не надейся, что альфа захочет брать на себя ответственность — его не волнует, что сперма тебя обрюхатила. Это только твои проблемы, от которых тебе избавляться самому. А воспитывать ребенка в одиночку не сахар — говорю по личному опыту. Есть, конечно, порядочные исключения, они даже предложат создать семью. Но это лишь временное помешательство редких экземпляров. Уже в браке альфа по-прежнему остается самцом. Запомни ещё одну истину: альфу не волнует чужой спиногрыз. Ему нужна лишь сука, родившая отпрыска. Течная сука, которая соглашается раздвигать ноги без, — Тенши снова постучал пальцем по коробочке, — них. И чем старше становится кобель, тем меньше шансов надеть на него «броню». Поэтому нужно быть настоящей сукой, чтобы этот самец сделал так, как хочет именно омега. А быть такой сукой помогают, как ни парадоксально это звучит, они — с возбуждающим эффектом, — Тенши ещё раз указал на презервативы. — Ну и как же быть отъявленной сучкой, не получая при этом удовольствия? А там, глядишь, и альфа у твоих ног валяться будет. — Юнхо получился от такой случайной связи? — тихо уточнил Джеджун. — Нет, это были отношения. Но мы не были достаточно осторожными, поэтому заявили о себе как о молодых родителях. Мне повезло, что мой альфа не оказался, как большинство самцов. Но, к сожалению, он умер и был не в состоянии участвовать в воспитании ребенка. Я никогда не заменю тебе твоего родителя, Джеджун. И я не претендую на эту роль. Но я омега, который прекрасно поймет другого омегу. Советую тебе спрятать свои молочные клыки. — Ему плевать не только на чужого ребенка, ему плевать и на собственного сына, — в пол признался Джеджун. — Это не так. Он тебя любит. Поэтому постарайся не огорчать его.