Плохой Хокаге. Хороший Хокаге

Иногда голову Мадары посещала простая, как божий день, мысль: «да какого же хуя?» Временами он действительно не понимал, что происходит в этой блядской деревне с пространством и временем. Крайне редко, конечно. Чаще всего такое случалось тогда, когда он «вдруг» просыпался не в своей кровати, не в своей комнате и даже не в своем поместье. В такие моменты список смертников стремительно пополнялся с двух-трех человек до, примерно, полсотни. Всех, кого могла вспомнить сонная, похмельная голова. Традиционно возглавлял этот марш пресвятой — упаси его, боже — Хокаге. К слову, самого виновника торжества и трагедии к моменту пробуждения Мадара никогда не заставал. А жаль. Иной раз так хотелось с разбега переебать поперек наглой, вечно улыбающейся рожи. Мадара не помнил, в какой именно момент начался этот бедлам. Но точно помнил, что в тот день Сенджу сломал ему входную дверь и едва не сломал руку. Оправдывался тем, что «там тако-о-ое вкусное саке и девушки с во-о-от такими…». В общем, где-то в том злополучном дне лежит начало ненормальной и жуткой привычки Хаширамы, которую Мадара так и не смог пресечь. Честно сказать, Сенджу ведь тогда не соврал. Саке действительно было вкусным, а женщины были статными и красивыми. И единственное, что не давало Учихе покоя – это сам Хаширама. Дерите его все черти по очереди. В тот вечер великий, добрейший Хокаге смотрел странно, словно замыслил что-то крайне нехорошее. Разумеется, для Мадары нехорошее. Мадара зло отворачивался от Хаширамы, фыркал, пил и не мог понять намерений последнего… Но. Зато он сразу прекрасно понял и осознал их утром. Вернее не сразу. Еще вернее — после долгого мыслительного процесса, который также включал в себя постижение тайн вселенского бытия и все такое аналогичное. Мадара обнаружил себя растерянным в стеллаже из своей и чужой одежды, на гребаном полу, в гребаном поместье Сенджу. Хаширамы, как и полагается, не было. Вот он – Учиха в стане заклятого врага. Собственно, в то же утро он пришел в кабинет Хокаге и пару раз основательно поблагодарил друга. Головой об стол. Через неделю Хаширама снова заявился у порога, хотя его нос только-только начал заживать. Он, видите ли, извиняться пришел. Но никакие извинения не вернут Мадаре его психику, как и никакой алкоголь не поможет забыть дурацкого обнаженного Сенджу. Однако Учиху долго уговаривать не пришлось, ибо он и сам согласился с одной простой, как истина, мыслью: провинился — на колени. Так и было. Сенджу-старший просто пришел, встал на колени и беспощадно обрушил на Мадару космос, а потом еще сверху придавил горкой. А вообще, Учиха ожидал чего-то такого. Хаширама был похож на игривого кота, которого только рыбкой помани – ее запах будет преследовать еще долго и упорно. Он был нихрена не приличным и трахался так, словно завтра последний день его жизни, а сегодня надо непременно вкусить все ее плоды. Мадара лишь подозрительно щурился, пытаясь понять, за что свет сошелся на нем клином и послал такого извращенного, во всех смыслах, друга. Конечно, многие жители Конохи могли с этим поспорить, учитывая особую трудоголичность Сенджу, да еще и его поразительную доброту, которой он светил, отсвечивал и освещал все сразу. Только Мадара то знал, что хороший Хокаге он только на словах. Странные похождения от поместья Учих до поместья Сенджу повторялись с завидной частотой и прекращаться, видимо, не собирались. Неизвестно только, откуда у Хаширамы брались силы и запасная печень, не говоря уже о том, как у него на одном причинном месте попросту не вылезла мозоль. Интуиция билась в истерике, стоило Сенджу появиться на горизонте. Она мучительно изнывала, вертелась и умоляла бежать, а Мадара каждый раз запинывал ее подальше. Нет, ему вовсе не нравилось происходящее. Вообще ни разу. Причина крылась в обычном любопытстве. Да, Мадаре было интересно насколько плох может быть великий Хокаге, но еще больше хотелось узнать, где лежат границы его (ебучей) фантазии. Всегда Сенджу делал что-то новое: вдвоём, втроем (с какой-то девкой. Кто вообще такая?), по очереди. Однажды Хаширама был близок к насильственной смерти, когда предложил Тобираму. Несколько раз Мадара просто желал ему сгореть в пламени Аматерасу. Пару раз пытался задушить его подушкой. Много, очень много раз, ломал ему руку. Обе. А границ все не было и не было... В один ясный день Мадара услышал, как кто-то восхищался замечательным, аристократичным, культурным и тысячекратно воспитанным Хокаге. Добрейшей души человек. Три ха-ха. Учиха едва не упал в истерическом припадке. Была бы его воля, так он бы им популярно и крайне нецензурно пояснил за сущность Хаширамы. Для него понятие «хороший хокаге» уже давно обросло новым значением.