Тик-так…
- Пустить ли мне вечность в расход?.. Ведь Она, эта вечность, так развратно - медленно ползет ржавым пятном по изорванному полотну чужого сознания. Мысли жужжат в голове, как стая раззадоренных мух, и каждая имеет свой оттенок. Вот, например, и такое случается: Каким словом ты опишешь время? Бесцветное, надоедливое, скучное. О веселье с ним не может быть и речи. Так ведь? Тонкие, призрачные пальцы раздраженно постукивают по подлокотнику, выбивая определенный ритм. Порядок? Да какая мерзость!Тик-так…
Галлюцинации бывают порой приятны. Бывают ведь? Наверное, да. И от этого становится смешно. Галлюцинации – это веселье. И немалая часть безумия. А значит безумие...? - Я Есть Безумие. Оно - это вечность. Воспаленное больным сознанием, с загнивающими рваными тканями мозга, резонирующее с доставшей до эпилепсии реальностью. А реальность? Реальность - паразит. Смердящий, скользкий, играющий с другими исключительно по правилам. И он тянет к тебе свои лапы, вырывая из приятной полудремы припадка. Как выиграть в игре, законы которой постоянно меняются? Игра? Живой интерес бывает только к живой добыче.Тик-так…
Его опора - страх и отчаяние, умело вплетенные черным пауком в рассеченную на лоскуты быль. Зачерствелое сердце стучит отчаянно, когда вспоминает, что вообще умеет стучать. А когда умеет? Уметь – это…? Это момент. Момент красочный случается редко. Но бывает иногда. Краски - это когда белки твоих глаз агатовые, руки трясутся от возбуждения, а горячий смех перебивает леденящие крики, когда голова отделена от тела, когда вырываешь кости с кусками мяса, и кровь твоих врагов течет по земле алой рекой. Какая игра может называться игрой, если в ней нет достойного противника? Спокойной ночи или кошмаров ему пожелать? У каждой эмоции свой оттенок. У каждого оттенка свой основополагающий цвет. А цвет – это краска. Безумие любит яркие краски. Особенно, если безумие – это Киллиан. Сумасшествие и с к л ю ч а е т законы. Закон и порядок и с к л ю ч а ю т Киллиана. И Он отлично знает, что правила означают апатичный покой, покорность без возражений, бессмысленный героизм и самоотдачу, доходящую порой до помешательства. Правила включают все то, что для него кажется диким абсурдом лжи и лицемерия, созданного для прикрытия своих амбиций. И целые стада правильных богов играют абсурдно, без интереса и задора, по установленным кем-то давным-давно заветам, и идут на свой, заготовленный еще тысячелетия назад, жертвенный алтарь ради справедливости. Бог пробует это слово на вкус, недовольно морщится и отплевывается, словно набрал в рот болотной воды. Справедливость – словно запекшаяся кровь, в ней нет адреналина и жизни, одни устои и порядки, которым никогда не измениться. И нет желания, нет азарта, и тебя словно вывернули наизнанку, и нет… тебя самого? Как может быть весело в игре, где приходится чем-то жертвовать? Дьявол не жертвует ничем. Он жертвует кем-то. Так что же дьявол? Время или безумие? Взаимодополняющие понятия дифференцируют, сопротивляются, паразитируют друг на друге, создавая нечто. Ответ может быть только один: Дьявол. Есть. Киллиан.