Дыши

По бескрайней водной глади тянется оранжевая полоска света. Солнце совсем низко, ещё пару десятков минут и оно соприкоснётся на горизонте с морем, а после, скроется вовсе. Стоя по грудь в воде, Эванс загнанно дышит. Руки держит за головой, пальцами больно впиваясь в короткие волосы на затылке. Тело ноет от усталости и нервного напряжения. Его мелко колотит от холода и страха. Судорожно озираясь, он выбирает сразу несколько направлений, но не двигается с места. Видимость ухудшается с каждой минутой. Он не может нормально вдохнуть, чтобы набрать в лёгкие достаточно кислорода и продолжить поиски, горло сдавливает. Крис не замечает, как с губ снова и снова срывается: “Нет, пожалуйста, только не это”. Из-под воды видны лишь размытые далёкие отблески уходящего солнца. Вокруг гнетущий полумрак. В голове пульсирует одна единственная мысль — надрывный отголосок рассудка: “Вверх! Скорее! Сейчас же!” Но море обволакивает холодным коконом, и жалкие остатки кислорода пульсируют в груди горячо и больно. Себастиан пытается не паниковать. Получается хреново, но мгновение назад он хотя бы прекратил бессмысленное барахтанье в плотных объятиях воды, расходуя драгоценные силы. Немного успокоившись (если можно назвать “спокойствием” опустошивший сознание ступор), он нашёл причину того, почему не получается всплыть. Надеясь на скорый глубокий вдох, он отбрыкивается от попыток слепой паники снова приобнять его за плечи, и наклоняется, цепляясь немеющими от холода пальцами за толстую корягу... Эванс горячий, точно раскалённый камень, попавший в костер по Стэновой нетрезвой дурашливости. Огонь лижет его, единственного среди обуглившихся веток, страстно и торопливо, в точности Стэн, терзающий шею Криса жадными и слегка припухшими от долгих поцелуев губами. Было ли это фантазией — секс на пляже? Подростковой, вполне возможно, или бредовой, случайной, недолгой — вероятнее всего. Это неудобно — кожа влажная, не взирая на ночную прохладу, и песок липнет к телу так, что не стряхнуть; это опасно — прекрасная возможность попасть на обложки безжалостной прессы, предоставив злым языкам возможность вдоль и поперёк измарать слюной свою личность. “Наплевать, — и это дословно. — На всё наплевать” — Пойдём в машину, — дыхание Криса ласкает губы и подбородок Стэна. Голос низкий, бархатный, жаждущий. — Чёртов песок… — Издеваешься? — Себастиан вздёргивает в лёгком недоумении брови, но извечно-порочное выражение с его лица не теряется ни на секунду. Он сползает ниже, садится Крису на бёдра и хватается за ремень его брюк. Сидит с прямой спиной, уверенно и горделиво, так, будто оседлал мустанга. — А как же романтика, Эванс? — Какая нахуй романтика... — ... я просто хочу трахнуть тебя, Себастиан, — продолжает реплику Стэн и, улыбаясь, облизывает красные губы. — Трахнуть тебя с комфортом. Крис откидывает голову на песок и неслышно смеётся. “К чёрту кровать, на полу ровнее”; “Нахуй спальню, боишься, что не удержишь меня на весу?”; “Смазка, резинка, мягкая поверхность… Эванс, могу поклясться, что вижу, как ты мысленно ставишь галочки напротив этих пунктиков каждый долбанный раз. А если где-то не ставится, наверное, придумываешь себе наказание?” Прижимаясь затылком к песку, на одно долгое мгновение он закрывает глаза. “Никакие правила рядом со мной не действуют, Крис. Пойми наконец”. Хмель в голове странно вибрирует, смазывая перед глазами черноту, но в то же время кажется, что он сплетает их со Стэном сознание в один большой клубок. Они всё чаще угадывают мысли друг друга. “С комфортом, да, было бы неплохо, но с тобой можно и здесь, можно и так. Как угодно. Согласен на всё”. Себастиан смотрит на Эванса неотрывно, выуживая из вороха разномастных и не очень приличных мыслей ту, что безобиднее всех, ту, что про ресницы. “Какого чёрта они такие длинные? Невозможные просто... как и ты сам. Как и всё в тебе, — заворожённый, он начинает поглаживать ладонью у Криса в паху. — Никогда тебе этого не скажу, но… невозможный ведь. Сам знаешь”. Эванс приоткрывает рот, шумно втягивает воздух. С губ едва не срывается стон. Ладонями он проводит по бёдрам Стэна, пытается протиснуть пальцы под колени. Чёртовы джинсы. На остальное плевать. Обоих волнует только трение ткани там, где её быть не должно — на пляже ведь, но даже ни разу не ступили в остывающее море. Они приехали в это укромное, случайно обнаруженное Эвансом местечко, сразу после чьей-то там премьеры, соорудили костерок (“Не так уж и темно ещё” — “Не успеешь и глазом моргнуть, как солнце сядет”) и уронили в песок бутылку бурбона, которую после распили прямо из горла. Они почти не смотрели на море. Окружённые деревьями со всех сторон, точно плотной живой изгородью, им не было до тёмной воды никакого дела. Чёртова деревяшка не поддаётся. Не даёт ни единого шанса на высвобождение. Себастиану кажется, что он попался в специально расставленный на него капкан. Силы тают и растворяются в воде с каждой секундой. Стэн сжимает губы плотнее. Голову распирает изнутри. В виски начинает долбить слишком ощутимо, отчётливо, через равные промежутки — это похоже на обратный отсчёт. Он уже почти не помнит, как умудрился так глубоко нырнуть. Никаких воспоминаний не мелькает перед глазами, никаких “если я выживу, то…” только лишь: “Не сейчас. Не так. Пожалуйста”. Эмоций почти не осталось. Почти не страшно. Себастиан всё ещё сжимает в одной руке корягу, ногтями другой впивается в лодыжку. Царапает. Дерёт кожу. Пытается заставить себя чувствовать. Пытается сопротивляться. Против воли ему представляется, как на утро его синюшное обнажённое тело вытаскивают из воды, как фотографируют с разных ракурсов, как упаковывают в плотный чёрный мешок. “Как Эванс сидит на песке неподалёку и, пряча лицо в ладони, винит себя в том, что не успел… ”, — приходит вдруг в голову мысль и Стэн понимает — она последняя. Сознание начинает меркнуть. Эванс ныряет снова. Под водой практически ничего не видно. Он мечется, точно рыба, попавшая в сеть, и часто всплывает, глотая воздух, которого катастрофически не хватает. Сколько уже прошло? Две минуты? Десять? Час? Для Криса время — ебаная бесконечность. “Может искупаемся напоследок?” — “Дай мне сначала в себя прийти после этого безумного родео” — “Тогда я один”. Ему кажется, что до того момента, как он потерял Стэна из виду, не было вообще ничего. Что он всю свою жизнь только и делал, что барахтался в тёмной воде. Барахтался и искал, искал, искал… но ещё не поздно — в этом он был уверен твёрдо. Ещё не поздно. Вдох и снова погружение. У Криса внезапно обмирает сердце — он видит справа от себя едва различимые пузыри воздуха. — Остановись. Себастиан, подожди, — шепчет Крис, наблюдая за ритмичными движениями головы Стэна. — Твою мать, я сейчас… Себастиан отстраняется не сразу. Выпустив изо рта член, он не может удержаться, чтобы не провести по нему языком от основания вверх, причмокнув у головки, всасывая и сглатывая слюну. Только потом, облизываясь, поднимает голову и ловит плывущий взгляд Эванса. Крис зажмуривается, откидываясь обратно на песок и прикрывает лицо тыльной стороной ладони. Созерцание Стэна не может помочь остыть, напротив: растрёпанный, с растянутым алым ртом и блестящими глазами, в которых отражается огонь костра — Себастиан почти что дьявол, явившийся по желанную душу. Эванс не узнаёт своё тело в той гиперчувствительности, из-за которой он едва не потерял над своим возбуждением контроль. “Это всё чёртова перспектива попасться на глаза”, — думает он, не понимая, что причина для беспокойства совершенно иная. Поехать ночью на пляж — какой же привлекательной была эта идея несколько часов назад, но теперь… Крису отчего-то страшно. И даже несмотря на то, что этот беспочвенный страх чертовски заводит, хочется поскорее уехать с этого пляжа. Бежать хочется. Но открывая глаза, Эванс видит, как Себастиан снимает джинсы вместе с бельём и беспокоиться, да что там, даже думать больше не получается. Стэн улыбается довольно: подмечает, как Крис смотрит на него. Он обожает этот взгляд — удивлённый, как будто всё происходит впервые, и голодный, как будто не вчера только… Себастиан редко бывает в позе “наездника”, Эванс бесится, когда не может контролировать процесс, но сейчас по-другому не получится. Чёртов песок. И улыбка Стэна становится шире, он почти смеётся. Ни резинки, ни смазки, ни кровати под боком — у Криса наверняка уже случился когнитивный диссонанс. Однако по его лицу явно читается, что определение “когнитивный диссонанс” ему сейчас неведомо. Себастиан опускается на колени, потом садится на бёдра Эванса, брюки которого лишь приспущены и это явно его раздражает, он ёрзает спиной по песку, выгибается, чувствуя скованность в движениях. Стэн кладёт одну руку ему на грудь, ногтями слегка царапает кожу, на ладонь второй плюёт, медленно растягивая слюну, пальцами собирает блестящую нитку с губ. Эванс что-то неслышно шепчет, а может быть его губы просто дрожат от нетерпения. И как будто ничего вокруг больше не существует. Ни деревьев, ни моря, ни песка, ни случайных свидетелей, которые впрочем уже вряд ли различат в тёмных силуэтах Криса Эванса и Себастиана Стэна, они просто расскажут кому-то ещё, что на их любимом клочке пляжа трахались какие-то безумцы. Изголодавшиеся и будто злые друг на друга. Рычащие и стонущие в голос. Всё потому, что Стэн непривычно резок, он будто боится не успеть. Ему хочется насытиться в полной мере. Ему хочется больше, чем когда-либо, Эванс это прекрасно видит и чувствует. Это распаляющее беспокойство, этот страх — один на двоих. “Как я жил без этого?” — Крис не скажет этого вслух, он сможет лишь целовать Себастиана так, как никого до: “Как жил без тебя?” Он прижимает Стэна к своей груди, заставляя лечь и двигается сам. Медленно, пытаясь не сорваться. Себастиан стонет не умолкая ни на мгновение, влажно дышит в губы. Через пару минут Крис сбивает темп, выскальзывает, трётся о разгорячённую кожу ягодиц. Стэн охает и, задерживая дыхание, высовывает язык, прижимая его к верхней губе. Приподнимается слегка, сцепляется с Эвансом взглядом и заводит руку за спину, помогая войти снова. Не успевает. Крис сбрасывает его и подминает под себя. Ему не нужна помощь. Входит сам. Одним резким, глубоким толчком. Себастиан выгибается с глухим гортанным стоном и, глядя прикрытыми, совершенно пьяными глазами Эвансу в лицо, кивает. Крису хватило бы и взгляда. Он берёт в кулак уже давно стоящий колом член Стэна и ловит свой собственный ритм движений. Себастиан не сразу ощущает, как вторая рука Криса ложится ему на грудь — он проваливается в темноту в этот момент. Оргазм такой сладкий и такой сильный, что Стэну вдруг становится страшно: “Если вдруг… как я без этого? Как без тебя?” Ладонь надавливает на грудь сильнее. Через секунду прикосновение исчезает. Стэн чувствует губы на своих губах. Это как очень короткий поцелуй взасос. Темнота вибрирует под закрытыми веками. Издалека слышится голос. Он приближается. Снова ладони и снова губы касаются губ. — Дыши!!! Себастиан закашливается. Он чуть ли не давится морской водой, но его вовремя подхватывают и переворачивают на бок. Изо рта вырывается хрип, надрывный кашель сотрясает всё тело. С губ течёт вода вперемешку со слюной. Стэн упирается лбом в песок. Лёгкие полыхают огнём, горло саднит невыносимо. Он чувствует, как его поглаживают по спине и никак не может понять, что происходит. В голове туман. — Дыши, Себастиан, — слышит от знакомый голос, искажённый незнакомой дрожью. — Дыши. Стэн медленно переводит взгляд влево и видит посеревшее от страха лицо. Он не сразу узнаёт Эванса, кутающего его в свой пиджак. Туман постепенно рассеивается. Себастиан вспоминает глубину, но не может вспомнить все те эмоции, что остались под водой. Он садится голой задницей на песок, вытягивает перед собой ногу, разглядывая распухшую лодыжку, пульсирующую тупой болью. Подкашливает, чувствуя, что в желудке тоже полным полно морской воды. Крис быстро водит ладонью по его спине, пытается согреть. Пиджак уже промок насквозь. — Кажется… розыгрыш не удался, — хрипит Себастиан и виновато смотрит на Криса исподлобья. — Может я попробую ещё разок? — Придурок, — зло шипит Крис, голоса нет совсем. — Какой же придурок! Он устало садится на песок, подгибает ноги и складывает руки на колени. Сильно жмурится и качает головой. С чёлки на лицо падают несколько капель. Следующие слова он говорит очень тихо, будто самому себе: — Я не хочу без тебя. Не смогу… господи, Себ… Крис обрывает себя на полуслове. Высказывать это всё сейчас — пустое. Стэн и сам всё знает. Он шмыгает носом и наклоняет голову. Себастиан подсаживается ближе, жмётся всем телом, шепчет в самое ухо: — Я здесь. Эванс переводит на Стэна взгляд и видит перед собой лишь мутный силуэт. Моргает и чувствует, как по щеке скользит одна слеза, потом другая, они теряются где-то в бороде. — Крис… — к Стэну наконец-то возвращаются эмоции, накрывают с головой, точно лавина. Он безумно влюблён. Впервые он признаётся себе в этом. Впервые он это принимает. Но говорит по-прежнему сдержанно: — Я здесь. Никуда больше не денусь. Покачиваясь на самом краешке сознания, Себастиан видит перед собой галлюцинацию — будто это не коряга зажала в тисках его лодыжку, будто это Крис цепко держит его возле себя. На самом дне. Стэн сжимает пальцами его кисть, она твёрдая и шероховатая — это сбивает с толку всего на пару мгновений. Он видит лицо Эванса, слегка искажённое, но всё же узнаваемое. Он протягивает руку и касается пальцами щеки Криса. Пытаясь убедиться в его реальности, ведёт костяшками по отросшей щетине, которую уже можно назвать бородой. Он чувствует тепло, касаясь его губ. Стэн почти верит в реальность галлюцинации и она, будто чувствуя это, улыбается мягко, счастливо. Себастиан размыкает губы и жертвует немым словам последний кислород. “Не отпускай меня, Крис” Пузыри воздуха устремляются к поверхности моря. Эванс делает вдох и, ныряя, поворачивает голову вправо.