История о человеке по имени Донкихот Хоминг

Старушка Тереза ласково гладит светлые волосы Хоминга и рассказывает ему сказку о дружбе между волком и зайцем. В окно льётся солнечный свет, и вокруг её головы из лучей ткётся золотой нимб, хочется протянуть ладонь и коснуться его - он, наверное, приятно-тёплый, как и сама Тереза. Хоминг жмурит светлые глаза и тихонько про себя удивляется, что волк и заяц, оказывается, могут жить дружно, а вот Коллоредо ему рассказывал... Створки дверей беззвучно расходятся в стороны, и маленький Хоминг бежит занимать своё место за столом. Тереза поворачивается в сторону двери и низко кланяется, так, что её седая макушка на мгновение почти касается пола, и исчезает за алой портьерой. Входит учитель Коллоредо. Коллоредо движется неторопливо, ощупывает глазами-пуговицами стены, столы, хмурит блестящий от жира лоб на залитое солнцем окно и резко взмахивает рукой: закрыть, запретить, прекратить! Усаживается напротив Хоминга и пару минут лишь тяжело дышит в пустой тишине - его тощим ножкам-спичкам тяжело таскать на себе толстое, похожее на изъязвленный шар тело. В комнате темно, и маленькому Хомингу становится холодно, хочется, чтобы пришла Тереза и погладила тёплой ладонью по голове. - Тенрьюбито, - говорит Коллоредо, - есть существа высшего порядка, находящиеся превыше всех других живых существ на планете, будь то животные или люди. С одного и того же начинает он свои уроки каждый день, и каждый день его маленькие, утопленные в толстых щеках глазки загораются злым и торжественным светом, будто бы он сам - высшее существо, имеющее право топтать всех, кто находится ниже него. В насыщенной красными цветами тьме, не видя солнечного света, каждый день проводит Хоминг часы наедине с чужими глазами-пуговицами и скрюченными в ожидании хозяина у порога телами рабов Коллоредо. К старушке Терезе он бежит после своих уроков так быстро, что его маленькие ножки сливаются в единый вихрь, и шторы в коридорах ещё долго колышутся во след своему хозяину. К няне он прижимается всем щуплым тельцем, прячет светлую голову в складках платья и требовательно спрашивает: - Тереза, Тереза, Коллоредо сказал, что тенрьюбито находятся выше любого существа на планете, это правда? Хоминг смотрит с упрямой надеждой - ему такая правда не нравится. Тереза прячет от него глаза и позволяет себе только глухой и напряжённый вздох. *** Однажды, когда Хомингу было семь лет, он ввязался в игру с маленькими рабами своего отца. Все взрослые куда-то подевались, и малышня вволю могла носиться по круглому залу, прячась за шторами и седлая стулья, точно своих боевых коней. Во время игры в догонялки Хоминг неосторожно наступает на подол собственного плаща и падает на каменный пол, больно, до крови расшибая лоб и ладони. Вдруг из воздуха начинает сыпаться барабанная дробь тяжёлых шагов: учитель Коллоредо, стражники, все шумят и страшно кричат, перепуганная Тереза подхватывает Хоминга на руки и шепчет над кровоточащими ладонями только ей известные слова молитвы. Стражники бьют хлыстами невиновных мальчишек, они кричат и рыдают, кровь стекает из разбитых голов в их раззявленные рты. Хоминг, застывший от животного ужаса, заполнившего тьмою сердце, остановившимся взглядом смотрит на свои ладони. Из его ладоней течёт кровь - густая, красная. Точно такая же вытекает из безжизненных тел детей, что скрючились на холодном полу. Хоминг сжимает пальцы и чувствует, как немеют от боли мягкие подушечки. Если тенрьюбито выше других существ, то почему в них течёт человеческая кровь? Коллоредо ему врал. Врал каждый день, врал, запирая солнце багровыми шторами, врал, глядя ему в глаза своими глазами-пуговицами. - Я всего лишь человек, - шепчет Хоминг так тихо, что даже Тереза его не слышит. Человек. Ничем не лучше безвинно убитых мальчишек. *** Тенрьюбито не делятся на добрых и злых, красивых и уродливых. Для тенрьюбито не существует человеческих категорий «прекрасного», «уродливого», «трагического». Эти категории выдумали люди, способные любить солнце и ненавидеть тьму. Тенрьюбито - не люди. Тенрьюбито - безликий монолит, который не способен разбить ни один молот. Дочери тенрьюбито никогда не спорят с отцами при заключении брака с другим родом, сыновья не выбирают невест по красоте глаз и или лёгкости шага. Они могут проснуться однажды ночью и не вспомнить цвета волос своей жены. Это не важно. Чиста ли кровь невесты? Происходит ли она из благородного рода? Сколько у неё рабов? Учитель Коллоредо недоволен невестой Хоминга. - За ней не числится ни одного раба, - кривит он презрительно жирные губы. - Чистота крови её отца ставится под сомнение, - твердит он, заглядывая в застывшее лицо Хоминга. Хоминг бережно держит в руках фотографию своей невесты. Светлые волосы и тёплые карие глаза, мягкие уголки губ, чуть приподнятые, отчего кажется, будто она за что-то его благодарит. - Какая она красивая, - думает Хоминг, и в груди у него сладко щемит. На встрече с невестой Коллоредо садится рядом с Хомингом и всем своим толстым, расплывающимся по стулу телом кричит о том, как ему не нравится выбор ученика. Хомингу всё равно. Хомингу неловко, потому что нельзя сказать невесте ни одного тёплого слова при отце и при учителе, нельзя сказать ей, какая она замечательная, и что солнце вокруг её волос формирует мерцающий нимб, а она, наверное, об этом и не знает. Когда они вдруг остаются одни, Хоминг теряется и молчит, он не знает, что сказать в первую очередь, всё кажется важным и пустяковым одновременно. Его невеста мягко улыбается и вдруг, легко подавшись вперёд, спрашивает: - Почему вы выбрали меня? - Потому что мне показалось, что я ни у кого не видел таких замечательных глаз, - выпаливает Хоминг. Его невеста смеётся, прикрываясь ладонью, чтобы те, кто по ту сторону двери, ничего не услышали, а Хоминг торопливо спрашивает, боясь передумать: - А почему вы согласились? - Когда я увидела вашу фотографию, то подумала, что ни у кого ещё не видела таких чудесных усов, - она ласково улыбается и сжимает подрагивающие ладони Хоминга своими - маленькими и нежными. «У меня получится, - думает Хоминг, глядя в её добрые глаза, - у меня точно получится стать человеком рядом с ней». *** Стоя на коленях перед собственным сыном, Хоминг не чувствует себя человеком. Он чувствует себя вязкой глиной, беспомощной, его облили раскалённым оловом, и вот он расплывается по земле уродливой гримасой отчаянья. Он думал, что достаточно его желания, достаточно веры любимой жены и двух маленьких сыновей, что станут обновлённой, чистой кровью. Он так надеялся, что они проживут другую, лучшую жизнь. Глупый, глупый Хоминг. Дофламинго кривит губы и кричит, его лицо – маска ярости, гнева, ненависти. Ненависть льётся рекою из его глаз – родных, не чужих, это он, Хоминг, воспитал Дофламинго, в нём его кровь, кровь тенрьюбито, и его собственная кровь отрицает его самого. Перед глазами со дна памяти всплывает лицо постаревшего Коллоредо: серое, обрюзгшее, яростное. - Как ты смеешь отрицать законы собственной крови?! – кричал старый учитель, - Кем ты возомнил себя, чёрт тебя подери?! Хоминг улыбнулся ему и ответил: - Кем я себя возомнил? Я всего лишь простой человек. И моё место среди людей. Нет. Нет ему места на всей необъятной земле. Старый учитель так безжалостно ему врал. Говорил, что тенрьюбито – существа, подобные Богу. Гниль, грязь, опухоль, паразит, нарост на здоровом человеческом теле – вот что такое на самом деле тенрьюбито. Опухоль, что однажды пожрёт собственную суть. Хоминг понял это не в тот момент, когда ярость толпы прожигала в его теле дыры, он понимает это сейчас, глядя в глаза своему сыну, который, ненавидя его, ненавидит в то же время себя самоё. Тенрьюбито ничего не создают, только берут, берут, берут, но однажды они не смогут больше ничего в себя вобрать и лопнут, точно мыльный пузырь. Маленький Дофламинго ещё не знает, что однажды тоже сгорит – вспыхнет, словно спичка, изнутри, и собственный огонь пожрёт его мясо и кости. Но Хоминг не успевает ему это сказать – он умирает. И из тела его на сырую землю вытекает кровь - густая и красная. Человеческая.