Shine and Shadows

- Учитель вернулся! Радостная новость облетела кинку в считаные минуты, ученики дружно приветствовали своего наставника, испытывая облегчение и счастье. Не скрыть, что без твердой и надежной руки Шена кинку пришлось тяжело эти три дня, как бы ни старались ученики, но без каменного стержня, сердца этого культа, его полноценная жизнь невозможна. И едва только учитель вернулся - над храмом равновесия вновь взошло яркое солнце. Особенно была счастлива Делайт, по крайней мере ей казалось, что жизнь засияла всеми красками. Она молча проводила взглядом наставника, но все ее лицо выражало гамму эмоций - восторг, благоговение, облегчение, надежду. Дни отсутствия Шена дались ей крайне тяжело, не было ни минуты, когда она не думала о главе клана и как он там сейчас. Девушка вернулась к своей работе, нельзя было прервать ее сейчас - по строгому расписанию время тренировки боевых навыков. Но, сражаясь в паре с другим учеником, равным по силе, ее мысли витали где-то не здесь. Звякнуло лезвие, соскакивая с отраженного удар меча так, что полоснуло по руке - Делайт ахнула и сморщилась, отскакивая назад. Потеряла контроль, позволила подловить себя - как нехорошо... Учитель ведь наказывал ей не отвлекаться, не позволять посторонним мыслям отвести ее внимание от настоящих задач. Дэйк вопросительно взглянул на противницу по сражению и опустил меч, отступая на шаг назад. Девушка качнула головой, откидывая длинный русый высокий хвост назад. - Все в порядке, Дэйк. Я немного отвлеклась, можем продолжать. - Хорошо, - кивнул парень, вновь вставая в боевую стойку. Мечи схлестнулись в одном танце, и сейчас Делайт держала во внимании только этот тренировочный спарринг, следила только за мечами и движениями своего противника. Удар за ударом, четкие выверенные действия - девушка привыкла вести бой как можно более непредсказуемо, следом за, казалось бы, неспешными движениями тела и несколько пассивной позицией, следовало внезапное, порывистое наступление, сбивающее с толку соперника. Поблизости сражались и другие пары учеников, расставленные согласно своим боевым умениям. Порой более слабого ставили в пару к более сильному культисту, дабы обучить и поднять уровень первого, но сегодня не такой случай. В тренировочном зале пылало ожесточенное сражение, каждый стремился показать себя лучшим в бою, выделиться, стать более умелым, чем он был вчера, иначе какой смысл в самосовершенствовании, если не способен доказать это делом. Лезвие просвистело совсем рядом с ухом, едва не срезав прядь волос, Делайт гибко, словно кошка, ушла вбок, ловко прогнувшись, крутанулась и резко ушла из зоны видимости за спину к противнику, утыкая меч не ожидающему этого Дэйку холодным острием промеж лопаток. Улыбнулась, опуская лезвие вниз - ученики старались не ранить друг друга в спаррингах, не причинить вред, сражаясь либо на деревянных муляжах, либо в рукопашную, как отдельным видом боевых искусств, либо останавливая опасное лезвие в миллиметрах от ранений. - Повержен, - отозвался девичий голос. - Покорен, - согласился мужской. Парень развернулся к ней лицом, с улыбкой разводя руками. - Сегодня твоя взяла, Делайт. - Не всегда же мне проигрывать по своим боевым навыкам, - посмеялась она, убирая меч за спину в ножны. - Время окончено. Делайт сделала несколько шагов назад и сложила руки перед грудью ладонь к ладони в традиционном жесте, совершая небольшой поклон своему сопернику, отдавая дань уважения. Парень совершил то же самое действие. - Благодарю за бой. - Благодарю за бой, Делайт, - парень опустил руки вниз и продолжил. - Идешь на обед? - Да, но позже, - Делайт пригладила выбившиеся из хвоста русые прядки волос, проводя пальцами по голове. - Хочу заглянуть в одно место. - Хорошо, тогда до встречи. Дейк улыбнулся ей и направился на выход из зала, вскоре скрывшись за дверями. Взглядом Делайт случайно поймала Джуна, тот кивнул ей в знак приветствия, получив ответный кивок, после чего ученица прошла мимо несколько других последователей, покидая тренировочное помещение. Она просто не могла не поговорить с учителем по его возвращению, девушку так и тянуло к комнате Ока сумрака так, словно она имеет право посещать ее. Он когда-то сказал ей, что не отвлечение от посторонних вещей не значит их отрицание, Делайт это запомнила и больше не пытается отрицать то, что привязалась к главе Кинку больше, чем должна была. Порой ей казалось, что следование истинной гармонии извращалось корыстной мыслью - быть лучше, чтобы ее старания и рост заметил именно он, глава Кинку. И эта мысль расстраивала Делайт, заставляла корить саму себя, ведь не это цель следования заветам культа, не этому их учит Шен. Но сейчас - другой случай. Она совершенно честно выполнила свою задачу, не взирая на то, что Шен не наблюдал за ней, она откинула все свои посторонние мысли и сосредоточилась на бое и смогла победить в этой схватке. А теперь с чистой совестью может позволить встретить учителя и выразить свою радость от его возвращения. Ведь это не воспрещается, верно? Делайт быстро зашла в крыло, где никто не жил, кроме самого Шена, и вплотную приблизилась к его личным покоем, останавливаясь с занесенной над деревянной дверью рукой. А стоит ли? Сомнения вмиг охватили юную душу девушки, терзая ее противоречивыми чувствами. Особенно мучителен был среди них стыд за собственные необдуманные порывы, разум упрямо твердил - нет, нельзя, нельзя, нужно уйти и не выделяться среди остальных учеников, не просить особенного отношения, не добиваться отдельного внимания. Делайт прижала ладонь плашмя к прохладному дереву, стоя так, не решаясь ни постучать, ни уйти прочь, две противоположности боролись внутри ожесточеннее учеников десятью минутами ранее в тренировочном зале. Наконец, одна сторона все таки одержала победу, и кулачок ударил несколько раз в дерево. Девушка прислушалась напряженным слухом к звукам из комнаты, может, учителя там нет вовсе, и он уже в своим кабинете, решил возобновить работу немедля? Но нет, раздалось несколько тяжелых шагов от сапог по полу, которые становились громче, стихнув возле самого порога. - Кто? - Это Делайт. Вы заняты? - девушка сглотнула. И по ощущениям это было словно сердце, из горла провалившееся в желудок. - Нет, - дверь распахнулась настежь, широкая фигура наставника отошла в сторону, открывая ей путь. - Проходи. Делайт, едва прошла мимо учителя, сразу ощутила этот слегка уловимый аромат - аромат сандалового дерева, исходящий от наставника. Кажется, он жег благовония, поэтому его тело, впитав запах, еще хранило оставшиеся ноты. Поминание усопших? Значит, наставник пропадал на могиле своего отца в годовщину его смерти?.. Шен закрыл дверь за ее спиной и прошел дальше по комнате. Синего цвета маска укрывала все лицо, кроме пронзительно глубоких голубых глаз, излучающих уверенное спокойствие. - Что привело тебя ко мне, Делайт? - Эмоции, - совершенно открыто призналась ученица, не став лгать своему наставнику. Это - худший из поступков, всегда гораздо достойнее признаться в собственных слабостях, нежели скрывать их, прятать, словно грязь. - Я рада вашему возвращению и хотела лично увидеть вас, учитель. Девушка смело подняла взгляд наверх, встретившись с ровно сияющими мудростью и просветлением глаза наставника. Они всегда такие... непостижимо правильные, неизмеримо светлые и честные. Тяжелая большая ладонь учителя легла на ее макушку, словно отцовская, искреннее наставническая. - Хорошо. Я уже узнал от Акали о твоих успехах. Ты отлично справилась со всеми трудностями, я рад наблюдать за твоим ростом, как последователя учения кинку. - Благодарю вас, учитель, я счастлива развиваться и становиться лучше. Но... Я должна признаться, - девушка чуть улыбнулась, с некоторой грустью в этой улыбке. - Пока вас не было, я слишком часто отвлекалась на страхи. Я действительно переживала о вас, наставник. Это мешало мне. После всех тяжелых событий, смертей, обострений отношений с Орденом Тени... При упоминании Ордена тени выражение глаз Ока сумрака изменилось на более холодное, в глазах блеснули едва заметные льдинки. Он убрал ладонь от головы своей ученицы. - Не стоит переживать об этом. Тебе нет поводов опасаться моего брата. Делайт впервые слышала, как Шен отзывается о Зеде подобным словосочетанием - "мой брат", несмотря на то, сколь кровавый грех совершил он, сколь много людей погубил и оставил нынешнего главу Кинку сиротой. Прежде ученица была совершенно уверена, что Око сумрака отказался от любой связи с отступником, отрекся от родства и никогда более не признает его братом. Но теперь поняла, что ошиблась. Так крупно ошиблась, как не ошибалась прежде, ведь эти глаза не могли лгать - упоминание Зеда стало для Шена болезненным. - Прошу вас, учитель, извините меня, - произнесла она севшим и тихом голосом, едва пряча в них вину. - Но все, что случилось... - Не дело рук Зеда или кого-либо из Ордена, кроме смерти Акио, виновник которой понес наказание от Мастера теней, - тут же оборвал ее Шен строгим и холодно спокойным голосом. - Глава Ордена Тени не тронет ни тебя, ни другого ученика Кинку. Оставь свой страх. - Да, учитель, - Делайт покорно склонила голову. - Я доверяю вашим словам. И вновь ощутила прикосновение крупной ладони к собственным волосам, она огладила их сдержанными аккуратными движениями и подняла ее лицо за щеку. - Полно, Делайт. Не мучайся виной, это лишнее. Я лишь избавляю тебя от необоснованных страхов, которые мешают тебе самой. Не подменяй одни негативные чувства другими, это ни есть баланс. - Я поняла вас, учитель. Я... все поняла. Обещаю, я не позволю ни страху, ни вине завладеть собой. Делайт позволила себе больше, чем обычно. Она не знала, что сподвигло ее на столь откровенное и порывистое действие, может быть, неожиданная откровенность с учителем, может, его рука на щеке, может, собственная глупость - она не отрицала. Но положила ладонь на крепкую мощную грудь наставника, обтянутую твердым материалом формы, несмотря на толщину оного, тепло тела ощущалось более, чем достаточно. Когда Делайт вернется в свою комнату и останется наедине со своими мыслями, точно будет помнить это, как самый большой позор в жизни. Чистейшее безумие - позволить себе подобные вольности со своим наставником! Ладонь Шена ожидаемо перехватила тонкое девичье запястье и отстранило от себя, опуская вниз. Глаза главы Кинку не отражали ни одобрения, ни укора, оставаясь совершенно и прозрачно спокойными. - Я должен отдохнуть. Ступай. Делайт кивнула, отступая назад на шаг, кивок перешел в плавный традиционный поклон в знак благодарности и прощания. - Благодарю вас, учитель. Хорошего отдыха. - И тебе, Делайт. До скорой встречи. Девушка вышла за пределы его покоев, прикрыв за собой мягко и неслышно дверь. Сердце глухо и быстро билось в грудной клетке, просясь на свободу вольной птицей. Ну что за безумная глупость - так вломиться в комнату наставника, упомянуть его брата, а после всего этого - броситься трогать его?! И это ее успехами, как ученицы, гордится Шен, это ли достойное последователя учения кинку поведение? Делайт глубоко в этом сомневалась... Вина, снова это ядовитое чувство отравляло сознание, а ведь Шен запретил ей корить себя. Нельзя. Нужно лишь принять совершенное, как очередной урок и извлечь из него новый опыт. Да, именно так и никак иначе. *** - Нет! Прошу! Нет! Люксанна кричала до хрипоты, до безумия, ощущая, как следом за платьем вспыхивает ее собственная кожа, как пластами обугливается и сползает она, обнажая мышцы, которые так же пробует на вкус этот адский огонь. Пламя, словно голодное, жадное до чужой плоти и боли дикое животное, пожирает все, до чего доберется, лакомится самыми вкусными кусочками, не брезгуя ни волосами, вспыхнувшими, как факел, ни костями. Люди, что окружают настоящий костер из самой преисподней, возводят руки к небесам, взывая к спасению и благословению. - Смерть ведьме! Смерть! Господь покарал тебя, грешница, вечно гореть тебе в огне! Аминь! Эти чудовищные молитвы хором возносятся к небесам, сопровождая это полыхающее повсюду пламя как песнь, как восторженный хор, благословляющий все те страдания и боль, что сейчас поглотили волшебницу полностью. Она мечется, не может найти избавления для себя, молит о смерти, но это пламя не отпускает и не дарует освобождения, оно жрет ее вечно, мучительно долго, мучительно жестоко. - Нет! Прошу! Умоляю! За что?! За что?! Умоляю, нет! Только эти мольбы за общим хором стройных, громких, ликующих голосов, поющих свои мантры небесам и Господу, никто не слышит и не желает слышать. Грешница заслуживает смерти за связь с Дьяволом, ведьма заслуживает гореть в аду вечно, не находя освобождения! Дома вокруг полыхают гигантскими кострами, языки пламени словно лижут небосвод, откуда падают все новые и новые столпы, поджигая оставшиеся пустые от огня земли. Кричат люди, жарясь в собственных стенах, как в огромных каменных плечах, разбивают окна, пытаясь выбраться наружу, где ждет их вездесущий смертельный жар. Это очередной страшный сон, очередной кошмар, от которого она сможет проснуться, вот-вот... Сейчас! Только ничего не выходит, сон стал совершенной явью и боль - совершенно реальна. Нечеловеческая, невыносимая, ее больше невозможно терпеть! - Не-е-е-е-ет!!! - она рыдает, но слезы сгорают в этом пламени. Она кричит, но крик потухает в треске огня и в молитвах безумцев. - Что - нет? - послышался среди этого ада совершенно спокойный голос, который звучал откуда-то извне. - Оставить тебя умирать? Я бы и рад не утруждаться, но не могу позволить себе бросить глупых леди в беде. Слушай меня. Настойчиво твердит этот голос, привлекая к себе внимание, заставляя отвлечься от боли, от огня, от молитв. Чей это голос? Кому он принадлежит? Откуда он исходит? И где... Где она сейчас?! - Внимательно слушай меня и иди на мой голос, - повторил он медленно и размеренно. - Ты не чувствуешь боли. Твое тело не горит в огне. Следуй за мной и не задавай вопросов. Слова раздаются невероятно громко и невероятно четко, они выше и заметнее всех фоновых голосов. Люксанна подчиняется, покорно идет следом за голосом, вырываясь из огненных тисков. Чудовищная боль медленно отпускает тело, языки пламени лизнули стопы, пока она точно двигалась наверх, но очень скоро уже не могли дотянуться до них. Откуда зовет этот голос? Она хотела бы спросить, но ей запретили. И лучше не спорить со своими чудесным спасителем из того пожара, что пожирал ее тело живьем. Шаг за шагом, все ближе к свету, который мерещится впереди далекой звездой. - Ближе. Еще. Не останавливайся, иди. Звучит он все ближе и ближе, приобретая знакомые ноты. Люкс уже слышала этот голос ранее, только когда и где? Измученный страданиями разум абсолютно не в силах был сообразить, откуда же она могла знать, кому он принадлежит. Только шла все увереннее, все быстрее, пока не вырвалась на поверхность и жадно не глотнула воздуха. Ресницы расклеились, отделяясь друг от друга, и в глаза ударил резкий свет, практически ослепляя. Девушка охнула и захлопнула их вновь - отчего же так режет? - Пришли в себя, миледи? - привычно учтиво поинтересовался голос по правую сторону от нее. И тогда-то Люкс и поняла, кому он принадлежал - тому самому странному ученику, попадавшемуся ей на каждом шагу в храме! - Увы, вы не прислушались к моему совету и все же совершили глупость. Жаль. Люкс закашлялась, все еще не в силах открыть глаза вновь. Во рту стоял привкус собственной крови вперемешку со вкусом какой-то мертвечины, словно она съела целый труп, изрядно подгнивший, целиком... - Вот тебя мне еще и слушать... кх-кх... тот самый, не назвавший мне даже своего имени! - несмотря на свое слабое и крайне уязвимое состояние, а так же то обстоятельство, что именно этот ученик спас ее от боли - она не станет рассыпаться в благодарностях. - Спасибо, что помог мне, но не надо напоминать мне о том, что ты... предупреждал меня. Кх-кх! Волшебница снова зашлась кашлем, ощущая, что выплевывает какие-то куски... Чьей-то плоти. Мысль о том, что это может быть ее собственная - девушку просто с ума сводила. Чужая, ледяная, как прикосновение северного ветра, ладонь легла на солнечное сплетение, успокаивая эти спазмы. - Мое имя не изменило бы ровным счетом ничего, миледи. Вам стоит позаботиться о своем здравии. Парень дежурил в лазарете ордена, куда попадали неудачливые ученики после травм, полученных в ходе тренировок, либо же подхватившие различные хвори, от которых не были избавлены члены Ордена Тени. И вот, когда он как раз находился на своем рабочем месте в ожидании какого-нибудь залетного ученика, что желал хоть один день прогулять тренировку под предлогом болезни, Мастер появился посреди палаты с подозрительно знакомой блондинкой на руках. Одного взгляда на нее хватило, чтобы понять - она совершила самую огромную глупость в своей жизни, которая могла бы оказаться недолгой и иметь весьма невзрачный конец. Изо рта Люксанны струилась черная кровь, переливаясь всеми цветами радуги, словно растекшиеся на асфальте пятна бензина. Эта же субстанция сочилась из ушей, из носа и из сомкнутых глаз волшебницы, пачкая ее белокурые локоны некрасивым черным цветом, склеивала прядки. Саму девушку трясло судорогами, изо рта вырывался хриплый, клокочущий крик, словно она чем-то захлебывалась, вдыхала эту жижу и вновь пыталась кричать. На памяти ученика еще ни одно принятие тени не проходило подобным образом: были те неудачливые ученики, что сходили с ума и тень лишала их разума и которые тотчас принимали мгновенную смерть от руки Мастера, как неудавшийся эксперимент. Были те, чье тело оказывалось слишком слабым, и они погибали в судорогах. Но фонтанирующих из всех щелей радужно-переливающейся черной субстанцией учеников прежде встречать не доводилось. Со словами "это твой новый пациент" агонирующее тело девушки оставили в палате, а сам Мастер бесследно растворился, словно ему и дела нет до умирающего чемпиона. Интересно, смерть этого самого чемпиона от принятия тени грозила судом Зеду или это не попадало под статью? Интересный вопрос... Конечно, ученик мог бы и не заниматься предложенным ему пациентом, вернее, сделать это исключительно по "протоколу". Но эту бойкую, дышащую жизнью и плещущую эмоциями девушку стало жаль бросить умереть вот так бесславно и по собственной глупости. Она словно напоминала ему о давно утраченной безвозвратно жизни, которую больше не вернуть, напоминала ему о том времени, когда существование не заключалось в этих стенах храма во власти демона, но не Бога. И вот сейчас прорезавшийся девичий голос, хоть и слабый, утверждал то, что глупая девица останется жить, как бы сильно она сама не хотела сыграть в ящик, оставив за собой бензиново-нефтяной след. - Я... в порядке. Спасибо тебе... правда... - О, я польщен вашей благодарностью, не чаял получить ее, - заметил слегка насмешливо ученик, допустив небольшую толику эмоций за учтиво-спокойным тоном голоса. - Удача сопровождает вас верным спутником, юная леди. - Как я оказалась здесь... я... вроде бы была в комнате Зеда... Он дал мне тень и... - Вы едва не погибли, не выдержав принятия тени. Я не предупредил вас, что это весьма опасный процесс и зачастую смертельный, понадеялся на голос вашего разума и напрасно. На лоб девушки легла приятно холодная и мокрая тряпка, избавляя от ощущения дичайшего жара, который невыносимо ломал все ее тщедушное юное тельце. Конечно, она не послушала чужих советов! Они были ей не нужны! Попасть в орден, уйти от родителей и гнета чужих расчетов на нее - вот цель волшебницы! И даже если ради этого нужно было умереть - это была бы освободительная смерть. Этому ученику никогда не понять, а ей никогда не объяснить. - Ох, извини, что я... решила жить своим умом. Губы при каждом слове болезненно трескались, словно тот пожар иссушил их, лишил остатков влаги. И тут, как по волшебству, живительная влага смочила их, попадая чудесными прохладным потоком в рот. Это спасение, не иначе! - Дело ваше, - согласился голос, обладателя которого Люкс так и не видела, свет до сих пор слишком терзал глаза, чтобы открыть их. Даже то подобие света, что пробивалось сквозь окна храма Тени. - Что ж... Добро пожаловать в Орден, миледи. Теперь вам остается пожинать плоды своего выбора. Мне пора идти, однако, мы скоро свидимся. До встречи. - Ага... Слабо отозвалась волшебница, проваливаясь в забытье, когда истощенное болью и видениями тело не выдержало. Совсем скоро она должна открыть глаза и столкнуться с тем, с чем никогда не сталкивалась прежде. И тогда Люксанна по-настоящему поймет смысл слов "пожинать плоды своего выбора".