Ни на солнце, ни на смерть

В сновидениях, навеянных твириновым дурманом, Ласка хоронит их с Даниилом в неглубокой могиле. Их тела сплетены крепче, чем корни савьюра - а гниль медленно стирает границы, и мясо на костях становится единой землёй, прорастает наверх кустом бурой твири. Мёртвый Даниил в этих снах до последнего шепчет какую-то колыбельную, заклинание, недоступное его пониманию, но всё же связывающее их узами земли и плоти. Артемий выныривает из сна, когда шепот Данковского сливается с песней Степи. А настоящий Даниил, тот, что ещё живой, спит у стены, вжавшись в серый холодный камень. Холодно, до стучащих зубов - ни одежда, ни тонкое одеяло не помогают. Артемий просыпается, уткнувшись носом в шею Даниилу. Запах немытого тела почему-то совершенно его не смущает. Возможно, потому что всё остальное давно пропахло разложением и болезнью. Настоящий Даниил слабо дышит. Они делят постель по необходимости, или что-то вроде того. Оставаясь на ночь, Артемий особенно не спрашивал, а Даниил не возражал. Холодно. Да и смысл уходить, если с утра - опять идти в Омут, опять пробираться через заражённых и уходить ни с чем. Кровать внизу Даниил почему-то не предлагает. Неожиданно Даниил поворачивается во сне. И Артемию жутко неудобно оказаться нос к носу с ойноном, некуда девать руки, да и тут же становится тесно - однако, будить Даниила он не решается. Ойнон выглядит совсем больным во сне. Черты лица заострились - недобрый знак. Да и похож он больше на покойника, чем на живого человека. На секунду Артемию кажется, что весь этот дом - склеп. Да что там, весь город. Захиреет здесь Бакалавр, как цветок среди буйной твири; на такой земле только степным травам расти, да Хрустальным цветам. Не выдержит Даниил походки шабнака, и Степь приберёт его к себе, чтобы ещё одним голосом шептала твирь одонгам. Тянет свои тонкие лапы, скребет в окно Язва, гончая Степи - пока сунуться на порог не смеет. И рука как-то сама ложится поверх талии Даниила, осторожно и медленно, чтобы не разбудить. Тянутся к друг другу корни, стучит земля о крышку гроба - морок это, морок, это просто дождь стучит по крыше. Морок. Данковский медленно открывает глаза. Артемий вдруг понимает, почему этот дом зовётся Омутом - гиблое место, гиблое, и живой мертвец, ангел смерти его в могилу сведёт. Когда всё закончится, Смерть возьмёт Данковского под руку, как старая подруга, а тот не сможет оставить Артемия одного. Втроём они и проведут остаток вечности, пока Степь ещё может шептать одонгам на разные голоса.