Письмо в никуда

      Хоха больше не может говорить – его голос* умер, а тело стало музейным экспонатом. Одиночество в стеклянном саркофаге он который уж год делит с лучшим другом – Веснушкой. Его положение чуть лучше – голос не умер, но давно уж не появляется в этих стенах.       О них помнят немногие – бывшие дети, у которых давно свои собственные, воспитанные Интернетом и видеоиграми. Телевизор они презрительно называют зомбоящиком, а детские передачи – уделом малышни. Что? Детские передачи? Какие из них, кроме «Спокушек», вы знаете? Детское телевидение вымерло, превратившись в безликий призрак постреволюционной агонии, каким-то чудом дожившее до конца девяностых, и затем окончательно погребённое.       Когда-то их было трое, даже четверо. Иногда в памяти нет-нет, да и всплывает капризная девчонка, потерпевшая неудачу в попытках разбавить мужскую компанию своим присутствием. Почему-то напрашивается даже имя её – Катя. Впрочем, довольно о ней. Мы упомянем Тото, который чудом избежал заточения за стекло, но, откровенно говоря, без этого зануды и всезнайки друзьям скучно. Года пролетают, и их забывают. С каждым годом таких людей становится больше и больше.       У Хохи нет голоса, но благодаря Тото он образован. Хоха берёт припасённую ручку, бумагу – и пишет. Когда-то на адрес их передачи шли, без преувеличения, тонны писем с рисунками, пожеланиями, просьбами, даже стихами. Теперь он сам напишет сразу всем бывшим детям, которые некогда мчались сломя голову домой, как и ваш покорный слуга, чтобы не пропустить новый выпуск передачи. Ничего нельзя вернуть обратно, и Веснушка искренне удивлён. Он наблюдает, как своим корявым почерком друг выводит строчку за строчкой, обращаясь неизвестно к кому и неизвестно куда. Отговорить от нелепой затеи нельзя – нет голоса, а язык жестов Хоха не понимает.       В какой-то момент он прерывается – закончились чернила. Хоха глядит на Веснушку, вздыхает, озирается в поисках карандаша, но все они – по ту сторону стекла. Тогда он складывает из недописанного письма самолётик и, прицелившись, запускает его сквозь стекло прямо в открытую форточку.       Когда-то Хоха был волшебником, и до сих пор мог без труда пройти сквозь стекло. Он мог бы сбежать, но куда? Передачи больше нет, голоса тоже – некуда бежать. Да и Веснушка сквозь стекло пройти не может, не бросать же его тут?       А ещё у Хохи нет ног – после потери голоса он прикован к стеклянной клетке. Так что даже карандаша, чтобы закончить письмо, не может достать.       Пролетев совсем ничего, самолётик застрял в ветвях росшего рядом с окном дерева. Веснушку разбирало любопытство, что же в письме, он даже открыл рот, позабыв, что не может говорить. Но Хоха лишь покачал головой, с грустью глядя на видневшийся из окна самолётик.       Он знал, что так и будет, но зачем-то написал письмо и отправил. Когда ты вроде бы умер, но тело ещё живо, жива и надежда. Глядя в окно, Хоха окончательно понял: надежды уже нет и не будет.       Им казалась вечной эта жизнь, а вышло, что они вроде и живы, но такая «жизнь» гораздо хуже, чем смерть.       Пара кукол, забытых людьми, продолжали глядеть в окно, а точнее – в никуда.