Он же… жив?
Нет сил. Нет чувств. Есть только одно большое отчаяние. Оно заполняет все щели, оно свернулось змеёй на моей груди, не давая вдохнуть. Я уже не хочу быть защитницей Анкарии… Это слишком трудно. Трудно для слабой и хрупкой девичьей души. Мне страшно. Я боюсь. Начинаю метаться по полю боя, не разбирая, кто друг, а кто враг. Острый клеймор разит всех, без разбора. Ошмётки мяса разлетаются во все стороны, затрудняя обзор. Мелькнувший перед глазами золотой цвет разогнал мглу в моих глазах. В последний момент я замечаю, что убила не того. Но уже поздно думать. — Все… будет… — скрежет теперь прерывается долгими помехами, а на шлеме Стража Храма появляется горькая улыбка. — Хорошо… Ты же веришь… мне? Ainu*. Меч проходит сквозь нагрудную броню, и она разлетается на мелкие кусочки. Проходит через мертвое тело. Насквозь. Слабый вздох, напоминающий хрип… Остекленевшими глазами я смотрю на него — странное создание с волчьей головой. Он был моим первым другом. Он обещал, что никогда не оставит меня одну. Почему ты обманывал меня?..Он больше никогда не пошевельнётся. Он умер. Навсегда.
— Надо же, что только не делают люди, слетая с катушек, — дьявольское хихиканье раздаётся позади меня. С ужасом оборачиваясь, я вижу её. — Что, убила своего друга? — На лице Высшей эльфийки заиграл азарт. — Какая жалость, что умер он не по нашей вине. Знаешь ведь, по чьей? Безумным взглядом я смотрела на девушку, которая постепенно заходилась в безудержном дьявольском хохоте. Она стояла, окружённая огнём. На тонких руках осталась запёкшаяся кровь, черные волосы разметались по белоснежному лицу. Она стояла, опёршись на странную голубоватую алебарду. Такую же чистую, как лёд. Слишком чистую в этом кровавом Содоме. — Это всё из-за вас! — срываюсь на крик, а слёзы не преминули возможностью вырваться на свободу. — Зачем вам уничтожать Анкарию? Зачем вам власть? Её можно достигнуть без крови! — Так было бы неинтересно. А я не хочу неинтересную власть. — Эльфийка облизнула губы. — Я хочу, чтобы меня боялись. Они будут. А будучи «злым», как вы нас называете, можно этого достигнуть. Ноги подкашиваются, мысли пропадают… я осела на колени, тупо смотря в её глаза. Глубокие, бездонные черные глаза. Мне уже всё равно. Языки пламени осторожно приближаются ко мне, как тигр на охоте. Робко, один за другим, они начинают облизывать полы моего изорванного плаща. Их аппетит распаляется, и они всё быстрее начинают охватывать меня. Уже не больно. Перед глазами вижу Стража Храма. Такого близкого, но в то же время далёкого. Он улыбается и зовёт меня к себе. Слова превращаются в ком в горле, но мне кажется, что он слышит меня. Я так рада, что ты жив…***
— А как выглядит зло, Сестра София? — настойчиво повторяю я, устало плетясь за крылатой. — Как мне знать, с чем бороться? Может, зло — это мы с тобой? — Забавное предположение, Айну. — рассмеялась София, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Зло не имеет формы. Оно живёт глубоко в душах, погрязших во тьме. Если когда-нибудь увидишь его, расскажи мне, — И серафимка снисходительно улыбнулась. Теперь я знаю, София. Прости, что уже не расскажу тебе, как оно выглядело. Но я видела его той ночью. Я видела Воплощение Тьмы.