В яблочко

      Наконец-то выпал снег! Ну, не уверена, что он нужен сейчас в таком количестве… Но я все равно очень рада. Чудесная пора, когда вся грязь, жухлые листья и страшные полуоблезлые здания, каких в округе множество, прячутся под белым покрывалом. Безумно приятно ходить по насту и слышать его хруст под подошвами теплых сапог.       Вот только мои сегодня меня подвели… Пока я добрела по сугробам до школы, я не только вспотела и устала, но и испортила обувь. Видимо, она не рассчитана на такой уровень намокаемости, потому как один мой сапожок стал «говорящим» — танкетка отклеилась, превратившись в пасть какого-то животного. За шпаргалку к контрольной по физике и поцелуй в щечку мой друг Юрайя согласился помочь и отнес «зверька» в мастерскую.       Отсидев на химии, болтая бодро ногой в сыром красно-желтом носке в полоску, чем веселила народ, я стала грустить, расположившись в одиночестве на подоконнике в коридоре. Весь наш класс сняли с двух уроков физкультуры, чтобы мы почистили от снега площадку перед школой, а я, частично босая, как лохушка, вынуждена торчать здесь, пока другие пусть и работают, но все же дурачатся. Со второго этажа мне их хорошо видно и, что самое обидное, слышно. Они громко переговариваются, заливисто смеются и бросают друг в друга снежки. Что делаю я? Дую губы, остужаю лоб об холодное стекло окна, тру его, так как становится неприятно, рисую пальцем всякие цветочки-солнышки, предварительно подышав на прозрачный фон для творчества. В общем, плавно схожу с ума от скуки. Даже от живописи перешла к надписям, нацарапав тот факт, что Лорен дура, а Ал любит вовсе не девочек.       Вскоре я вижу Юри, бегущего вдоль забора к воротам, а затем прямо ко мне, под окна. Он широко улыбается и радостно размахивает моим сапогом. Его движения интенсивны, выглядят глупо и вместе с тем забавно, и я просто не могу сдержать вырывающийся из груди смех. Понимаю, что мое заключение на этом подошло к концу, торопливо напяливаю на себя шапку, шарф и любимый бледно-голубой пуховик, и скачу по лестнице вниз, наплевав на то, что делать это с одной ногой в носке не очень-то удобно. Я выйду на улицу, тоже буду беситься! Совершенно на автомате открываю входную дверь и сталкиваюсь с Юрайей, улыбаюсь ему, звонко целую в щеку, как обещала, и чуть ли не вырываю из рук драгоценное кожаное изделие. Еще никогда я так быстро не обувалась…       Счастливо сушу свои зубы, растянув рот на максимум, когда появляюсь на крыльце, и каким-то чудом успеваю увернуться от летящего мне в голову снежка. Обернувшись, я вижу белую кляксу и слышу дикий ржач той, кому я сейчас буду мстить…       — Крис, ты попала! — кричу брюнетке и для убедительности несколько раз киваю, ехидно ухмыляясь.       Она лишь корчится и показывает мне язык, но ее тут же отвлекает прилетевший сбоку снаряд.       Трис и Юри вступают в битву, держитесь, пупсики!       Руки резво формируют холодные комочки, и перчатки довольно быстро становятся мокрыми, из-за чего снег липнет к ворсу и мешает. Пока я пытаюсь отряхнуть свои рукавички, сзади кто‐то подбегает и щедро набрасывает мне льдинок за шиворот, и я вскрикиваю на ультразвуке. Оборачиваюсь и вижу довольную рожу обидчика, заткнувшего пальцами уши.       — Ах ты пи…       — Питер, правильно, — ухмыляется сволочь и заваливает меня на спину, отчего одежда намокает еще больше… Чувствую, как влага пробирается во все места, даже сокровенные. — Прайор, ты такая красивая, когда злишься, — заявляет он, — а сейчас еще и румяная. — Тянется ко мне, явно вознамерившись поцеловать, но я не потерплю подобного издевательства над своим телом и, загребая ладошкой снег, быстро впечатываю ее содержимое ему в лицо. Он приподнимается, я могу вылезти. На всякий случай снимаю шапку и бью окаменевшим помпоном ему по голове. Нечего, баловство все это, пускай лезет с целовашками к какой‐нибудь Молли.       Но подстраховаться от ответки не помешает, поэтому я убегаю чуть-чуть подальше, чтобы, если что, иметь возможность спрятаться за кем-нибудь. Вот Питер гад все-таки! Так ведь и заболеть на раз-два можно…       Парни странные: неужели они думают, что после того как обидят, мы станем смотреть на них влюбленными глазами? В качестве попытки привлечения внимания этот метод еще хорош, но вот на большее надеяться, увы, не стоит. Хоть бы шоколадку купил лишний раз, букетик… Фу, нет! Не бывает в мире такого шоколада, чтобы я из‐за него заинтересовалась Хэйесом. И цветы волшебные не выросли еще. Его шанс со мной — склонность к некрофилии, ведь живой я не дамся.       А Питера, похоже, оскорбило закаливание мордочки: он швыряет в меня снежки один за другим. Но и я не лыком шита, плюс на подмогу ко мне пришла Крис, а вместе мы непобедимы в этой игре.       Я почти не замечаю, как в меня попадают, так как полностью сосредоточена на атаке. Мы с Кристиной разместились за своеобразной крепостью — наши горячие одноклассники сняли куртки, чтобы удобнее было работать лопатой, а потом и просто руками, но с другой целью, и сложили их в одну кучу. Питер, недалеко от него Эдвард, Ник, Дрю и Ал ведут обстрел с крыльца школы. Я стараюсь лепить так быстро, что не всегда получается полноценная боевая единица, и многие даже не долетают, поэтому я прошу Кристину меня прикрыть, а сама делаю качественные запасы, взяв паузу в бою. Оцениваю наш склад, удовлетворенно улыбаюсь и отправляю в сторону нынешних врагов снежок, который старательно катала в руках, чтобы он заледенел, принес ощутимый вред и компенсировал хоть немного мою замерзшую спину и уж наверняка грядущую простуду. Сделала я это не посмотрев и теперь, подняв голову, вижу какого-то парня, злобно разыскивающего взглядом хулигана. Его лицо мне незнакомо, но он определенно очень красив, даже сейчас, когда хмурится и поджимает губы. Он одет в черное пальто и светло-серые брюки, держит черный кожаный портфель. Для отца ученика он молод, а всех преподавателей я знаю. Возможно, он чей-то брат или иной родственник. Мне становится перед ним стыдно, несмотря на то, что ничего ужасного в простом снеге нет и каждый хоть раз да принимал такой удар. Видимо, все дело в его внешности — мой типаж парней. Жаль, что он, похоже, слишком взрослый для меня, и пусть я в этом году заканчиваю обучение в школе, я все еще малявка. Если бы не мое попадание, он бы и не заметил меня. Возможно, стоит пересмотреть свое отношение к Питеру, а то так и останусь на всю жизнь держателем свечки для Кристины и Зика… А брюнет, не позаботившийся о шапке, все продолжает сверлить меня взглядом. Кажется, еще минута, и он подойдет и торжественно прикопает меня тут до весны. Либо я просто от страха упущу капельку, забыв о туалете.       — Это не я! — глупо оправдываюсь, выпрямляясь в полный рост. Он качает головой в знак того, что не верит такому заявлению. — Извините! — слабо прошу, скорчив лицо, как провинившийся ребенок. Недалеко от истины. Само собой, подставившись, я получаю от Эдварда гостинчик в плечо. Вот зараза белобрысая!       Хмурый незнакомец снова качает головой, как бы показывая этим свое отношение к нашим шалостям, и, повернувшись, уходит. Ох… Так вот почему он недоволен — попа-то в снегу! Надо же, не глядя, а так метко. Перед тем как зайти в здание, он отряхивается, и это, пожалуй, будет теперь мне сниться… Зачем нужно так оглаживать ягодицу в идеально сидящих брюках?! Мои подростковые гормоны сходят с ума, мозг подвисает, и мне прилетает четко в лоб, отчего вся компашка Питера ржет на весь двор.

***

      Физрук, само собой, остался не очень доволен нашей уборкой, но, похоже, предполагал такой расклад, поэтому только рукой махнул и пробурчал что‐то типа: «Другие классы тоже поиграются».       Если честно, мы все надеялись, что раз уж историчка на днях сломала ногу, уйдем сегодня домой раньше положенного, но не тут-то было: наш куратор сообщил, что ей на замену придет аспирант. Девчонки сразу начали рассуждать на тему того, симпатичный ли он обладатель хорошего парфюма или сгорбленный ботаник в очках, носящий один и тот же джемпер, пропахший потом и знаниями. Я почему‐то подумала о том парне в черном пальто… Ну, мысли материальны! Или же моя безупречная интуиция вновь подтвердила свой статус, когда дверь кабинета открылась и вошел он, тот самый, хмурый и чертовски красивый.       — Здравствуйте! Меня зовут Тобиас Итон, я буду вести у вас историю, пока не поправится миссис Ву.       Восторженные охи и ахи, шепоток и даже присвистывание со стороны женской части класса прокатились по кабинету, а парни же стали бурчать и возмущаться, ведь этот предмет мало кем любим среди нас. Однако новый преподаватель — это шанс для многих подтянуть оценки. Только вот я, чувствую, как тупила раньше, так и буду…       Красавчик что‐то вещает, наверняка важное, какие‐нибудь организационные моменты, а я просто внимательно наблюдаю за тем, как прекрасно двигаются его пухлые губы. Затем он встает, чтобы написать что‐то на доске, и все начинают хихикать, приметив мокрое пятно на ягодице, — моя работа. Кажется, я краснею. Мне совсем не хочется, чтобы он теперь ощущал себя некомфортно в новом коллективе по моей вине, но я ничего не могу сделать. Тобиас — какое чудесное имя — оборачивается и хмуро говорит; я снова не слушаю, только смотрю, но отмечаю, что после этого стало тихо. Видимо, он довольно строг, и мне пора бы собраться. Как же трудно это сделать, когда он так хорош собой, глаз не отвести!       — Беатрис Прайор, — слышу свое имя и подскакиваю от неожиданности, как дебилка. Судорожно оглядываюсь, пытаясь сообразить по лицам окружающих, что от меня нужно, и Крис произносит одними губами: «Вставай».       Доверяю подруге и поднимаюсь с места, вопросительное выражение застыло на мне, и мистер Итон почему‐то ухмыляется, а затем указывает широкой ладонью с изящными пальцами, что не ускальзывает от меня как еще один плюс к назревающему фанатизму, на карту Первой Мировой войны. Черт, я ведь совсем не готовилась к уроку, понадеявшись на то, что его отменят! Вот позор…       — Мисс Прайор, расскажите нам о предпосылках военного конфликта и покажите на карте направление первых боевых действий.       Я влипла. Нужно срочно как-то отмазываться!       — Я… Эм… У меня очень болит горло, — сиплю, придерживая шею рукой для убедительности, — можно я отвечу в другой раз?       — Правда? Когда же Вы успели заболеть? Ваш голос показался мне очень звонким полчаса назад, — усмехается учитель. Я не знаю, что можно сказать на это в ответ, и просто кусаю губы, мечтая о мистическом спасении. — Что ж, если Вы знаете тему, то способны изложить ее и письменно. Берите мел, — улыбается, скривив рот набок. Думаю, он понял, что я не бум-бум в истории, и теперь тупо мстит мне за сырые штаны и подмоченную репутацию.       — У меня плохой почерк, — хрипло проговариваю, и класс взрывается смехом. Тобиас кивает, встает и подходит ко мне, сложив руки на груди. Мне хочется протянуть ладонь и потрогать его свитер, который кажется мягким, приятным. Но я лишь отвожу взгляд, чтобы не пялиться, рассматриваю красную стрелочку на карте.       — Тогда Вы расскажете все персонально мне, на той громкости, на которой Вам комфортно в силу болезни, — выделяет он последнее слово.       Ну какого фига ты до меня докопался? Обреченный вздох покидает меня сам собой. Я теряюсь, совершенно не представляя, что делать дальше.       — Начинайте, — шепчет он, наклонившись ко мне близко. От такой интимности по мне бегут мурашки, а от стресса становится жарко, и я расстегиваю свой кардиган, откидываю за спину распущенные длинные волосы, которые прилипли к шее. Кстати, о шее: у Тобиаса даже кадык великолепен… Боже, о чем я думаю? — Беатрис, — зовет парень, — с Вами все в порядке?       — Нет, — еле слышно бурчу, — болею я, говорю же.       — Быть может, Вам стоит спуститься к школьной медсестре за пастилкой от кашля? — открыто издевается.       — Если Вы разрешите…       — После урока, само собой, — улыбается чуть заметно. Да уж, если красив, так мудак! По-другому не бывает в этом мире.       — Мистер Итон, ставьте уже двойку, — сдаюсь я, ковыряя лак на ногтях. — Как и когда можно исправить?       — Садитесь, читайте, задержитесь сегодня. Все пойдут домой, а мы с Вами позанимаемся.       Я и рада, и не очень одновременно. Быть с ним наедине — шикарно, учить тему прямо сейчас — отвратительно. Но выбор мне никто не дал.       Усевшись за парту, под столом пишу смс Кристине, интересуюсь, почему вызвали именно меня. Она отвечает, что учитель решил спросить тех, у кого меньше всего оценок. И фартануло мне… Дважды лохушка за один короткий день.       К доске отправилась Майра, внимание Тобиаса было отвлечено на нее сначала, но потом я стала чувствовать на себе взгляд и, оторвавшись от учебника, где, как по мне, написана странная абракадабра, поймала его взор. Он подмигнул мне, что вызвало внутри меня целый фонтан самых разных ощущений, и сдерживать румянец, который совсем недавно меня покинул, больше не представляется возможным.

***

      Урок подошел к концу, класс опустел, и я осталась один на один с объектом своего вожделения. Только заниматься мы должны вовсе не тем, что предлагает в качестве варианта моя неспокойная фантазия, а дурацкой историей. Зачем тратить время на эту чушь, когда можно целоваться, обнимать и трогать везде друг друга?       Я не могу сконцентрироваться, не получается. Вот хоть убей, ни одну дату даже запомнить не выходит!       — Беатрис, садитесь ближе, — кивает подбородком Тобиас на стол перед собой, вальяжно расположившись на своем удобном учительском стуле, не идущем ни в какое сравнение с нашими, обычными.       Я медленно, максимально оттягивая момент неминуемой казни, встаю со своей третьей парты среднего ряда и сажусь за первую крайнего левого. Мистер Итон меняет позу и кладет руки на стол, сцепив их в замок. Он внимательно следит за каждым моим движением, будто хищник, и я чувствую себя полевой мышью, над которой летит ястреб, точно решивший полакомиться маленьким беззащитным существом. Если бы взглядом можно было сжигать, я бы давно уже воспламенилась, как вампир на дневном солнце. Мне очень неловко, боязно, но вместе с тем мне капельку льстит его поведение и то, что я каким-то неведомым для самой себя образом смогла его заинтересовать.       — Мисс Прайор, Вы всегда приходите на занятия, не подготовившись, или только сегодня?       — Мистер Итон, Вы всегда упиваетесь своей властью или только сегодня? — огрызаюсь я в ответ в попытке защититься. Он смеется, и этот звук — музыка для моих ушей. Приходится напоминать себе, что пялиться сейчас на него — далеко не лучшая идея, и снова хмурюсь.       — Нет, Беатрис, Вы не правы. Ничего такого. Мне просто любопытно, — он дружелюбно улыбается.       — У меня проблемы только с историей. И если что, то не у одной меня: половина класса, возможно, больше, страдает тем же недугом.       — О, насчет недуга — я смотрю, Вам полегчало… — Я сглатываю. В нем словно сидят два разных человека: секунду назад он был милым, а теперь снова издевается. — Ладно, не будем об этом, — он отмахивается. — Если хотите, я мог бы позаниматься с Вами, чтобы помочь Вам подтянуть этот предмет, — его голос серьезен, но все же вызывает подозрения.       — Это шутка такая? — Я смотрю недоверчиво.       — Нет. Ну, что скажете?       Я хлопаю ресницами, как нелепая кукла младшей сестры Крис, и выгляжу, должно быть, крайне комично, раз уголки губ Тобиаса подрагивают в сдерживаемой улыбке.       — Рекомендую Вам согласиться, пойдет на пользу.       — Эм… Хорошо, давайте попробуем, — неуверенно мямлю я, хотя мне хочется прыгать до потолка от радости, ведь я буду проводить время с этим красавчиком. — А где?       — Если хотите, можем здесь, в школе. Или Вы можете приходить ко мне домой, — он пожимает плечами, а я шумно втягиваю в себя воздух: ох, какие картинки у меня сейчас в голове…       — Хм, думаю, для начала будет достаточно школы. — Я стесняюсь, но не прячу глаза, выдерживаю, хоть и трудно.       — Для начала? — Парень смеется. Похоже, я сегодня в роли клоунессы. — Ладно, как Вам угодно. Тогда на сегодня все, со временем дополнительных занятий определимся позже. Есть вопросы?       — Ну-у… Есть, но он личный. Можно? — Я закусываю губу, а он чуть наклоняет голову, удивленно вскидывая брови, и кивает, давая разрешение. — Сколько Вам лет?       — Двадцать три. А Вам?       — Думаю, не сложно догадаться — семнадцать.       — Почему Вам стал интересен мой возраст?       — Хорошо выглядите, — отвечаю уклончиво.       — О, по-вашему, я стар?       — Не то чтобы…       — Поверьте, Беатрис, через шесть лет Вы вряд ли будете считать себя бабушкой. К тому же, наша разница в возрасте не так уж и значительна. Предлагаю вне стен школы общаться на «ты».       — Согласна. — Я стараюсь незаметно вытереть мокрые от волнения ладони о ткань джинсов. — Только вот я на самом деле могу заболеть и пропустить уроки — мне снега за шиворот накидали, — поджимаю губы, делая печальную моську, и развожу руками.       Тобиас тут же встает и снимает свой свитер, протягивает его мне.       — Надень вместо своей кофты, а то, правда, свалишься с простудой еще!       Я поражена его действиями, заботой и, конечно же, телом — он остается в черной футболке, подчеркивающей его мускулатуру, и в горле от такого пересыхает.       — Спасибо, — тихо проговариваю и одеваюсь, вдыхая аромат его духов. Точно знаю, что пижама мне сегодня не пригодится… А еще подозреваю, что я совершенно случайно буду каждый раз забывать вернуть вещь хозяину. — А как же Вы? То есть ты? — доходит вдруг мысль. — Замерзнешь ведь!       — Не беспокойся, я живу недалеко, не успею.       — А мне вот ковылять и ковылять, — вздыхаю я, глядя в окно. На улице уже темнеет.       — Я тебя провожу до дома, пойдем.

***

      Бреду и не верю своему везению: рядом со мной невероятно притягательный парень, мой идеал и, теперь уж точно, герой ночных снов. Мы болтаем о всякой ерунде, и сначала я робко и скромно веду себя, все еще стесняясь и пребывая в некотором шоке от всего, но спустя время расслабляюсь и хохочу в голос над шутками Тобиаса. Никогда и предположить не могла, что может быть так легко с человеком, которого знаешь от силы пару часов, и то поверхностно, но сейчас я чувствую себя счастливой, особенно после того, как Тобиас на прощание поцеловал меня в щеку.       Не знаю, что будет дальше, но на данный момент я благодарна судьбе за то, что Тори Ву поскользнулась и теперь валяется с гипсом, а я метко попала «в яблочко», даже не целясь. Думаю, я больше не смогу есть яблоки без ассоциаций…