Runaways

Он не исчез с той улицы. Местечко у парка давало ему маленькую прибыль, и каждый день в его кепке набиралось долларов десять. К удивлению Кайена, следившего за ним из окна, мальчишка все так же мало ел, зато купил дешевые потасканные джинсы, и, как ни странно, большой альбом с карандашами. Теперь он сидел у каменного льва и рисовал, практически не прерываясь. Что именно он рисовал, Кайен не видел, но очевидно, что-то красивое. Он не продавал рисунки и не рисовал за деньги, все так же сидел, попрошайничал, пяти-десяти долларов ему хватало на еду. В очередной раз заглядывая за шторку, он увидел, что мальчишка не один. К нему подошли два полицейских, а вот удрать он не успел. Неизвестно почему, но это возмутило Кайена. Он сердито фыркнул и вышел на улицу. - Что такое, - вместо приветствия бросил он полицейским. - Знаете его? - спросил один из них, поправляя козырек, - не отвечает на вопросы. Бездомный? - Нет, он у меня живет, - вырвались слова. Быстрая ложь и остервенело жгучий взгляд удивленных желтых глаз маленькой проститутки. Хотелось, чтобы он здесь был. - Права на опекунство? Доверенность? - быстро сориентировался второй. - Может, договоримся? - Кайен потер виски, - просто оставьте его в покое. Полицейские переглянулись. - Договоримся. Кайен пожал руку, заодно передавая несколько купюр одному из них. - И... - первый перевел неодобрительный взгляд на подростка, - ... не хулиганить. - Ни в коем случае, да, ..? - Кайен запнулся, внезапно осознав, что даже не знает имени рыжего. Тот отчаянно закивал, сжимая в руках свой альбом. Полицейские ушли, через пару метров уже начиная тихо обсуждать их обоих. - Покажи, - приказал Кайен. По идее, мелкий мог бы и не послушаться, несмотря на то, что Кайен был его единственным знакомым сейчас, а также спасителем от наказания за проституцию и попрошайничество... Мальчишка протянул альбом в руки Кайену. Брюнет открыл папку, перелистывая плотные листы. Пейзажи, портреты, изображение каменного льва, точная перерисовка кленового листа, какие-то фантастические создания... Все было очень красиво и реалистично - разве что черно-белое. Но Кайен был разочарован. Что он ожидал там увидеть? Изображение своего лица, что ли? - Здорово, - сухо отозвался он, протягивая альбом обратно. - Почему ты купил альбом и карандаши вместо того, чтобы просто поесть? - Надо же как-то развлекаться. Культура. - Тебя как зовут вообще? - Как-то на "Л"... - пробормотал парень, - я не особо помню... - Почему? - Меня не называли по имени. - А как тогда? - Ну... Тварь, мелкий, шпана, ублюдок, выродок... Слов много, чтобы обозначить таких, как я. - У тебя, надо полагать, и паспорта нет. - Нет. Я в тринадцать сбежал из дома. - Почему? Его губы искривила тонкая болезненная улыбка, но он промолчал. - Как хочешь. Кайен развернулся и побрел домой, оставляя юношу сидеть около каменных львов, на тех же парковых ступеньках и постаментах скульптур со своими карандашами, альбомами и драными старыми джинсами, которые еле грели в первые дни осени. Перед самым порогом он обернулся и сообщил, так, чтобы маленький художник услышал: - Я тебя Лео буду называть. На "Л" и коротко. Вновь названный ничего не сказал, только разместил у себя на коленках свою папку и начал рисовать что-то новое. Кайен решил считать это за согласие. *** Еще через несколько дней Кайен увидел, что у мальчишки появился новый дружок. Большой объемистый дядька с пышными усами смотрел его рисунки и говорил, где хорошо, а где не очень. Лео улыбался, и в первый раз Кайен увидел, как его лицо посветлело, а глаза не горели бешеным огнем, как у озлобленной забитой кошки. Они светились, будто он понимал, что такое счастье. Он жил на улице, питаясь подаянием и рисуя забавные почеркушки, а Кайен понимал, что единственное, что делает его маленькую шлюху шлюхой - это он сам. И однажды он не нашел мальчика взглядом, выглянув за шторы. Может быть, он решил подзаработать привычным путем, сказал себе Кайен. А может, он просто ушел, чтобы найти себе приют и не вспоминать о своей грязной работе на заправке. Почему он не уехал оттуда раньше? Может, грязную проститутку и не каждый взял бы в машину, но уж кто-нибудь точно. Боялся?.. Телефон звонил - отец Кайена хотел знать, чем занимается любимый сын. А сын не берет телефон, прикладывается раз за разом к горлышку Джека и думает, где шляется рыжая проститутка с художественными талантами. Он появился ближе к вечеру, где-то через пару дней. Уселся на ступени и начал рисовать. На нем была теплая черная куртка из поношенной кожи. Как раз, подумалось Кайену, осень, тепло будет. Под курткой та самая рваная майка на черт его знает сколько размеров больше, которая липла к телу тогда, под дождем. Куртка была загадкой. Заключалась тайна в том, как Лео ее получил. Судя по потускневшим глазам, которые он поднимал к небу, когда не утыкался в свой альбом, ему снова напомнили о его месте. О его месте продажной игрушки для секса. А гордость ушла вместе с болью, поэтому куртку он продолжает носить. Холодно же. *** Еще раз тот необъятный мужик появился с первыми настоящими холодами. Лео прыгал и отпивал горячего чая, купленного в забегаловке напротив, грея пальцы о пластиковый стакан - они слишком замерзли, чтобы рисовать. Кайен подумал, что уже второй раз выходит, чтобы вытащить из неприятностей мелкого. Такие подвиги. Выйти из квартиры. - Пошли, - небрежно бросил он Лео, хватая его за тощее плечо и волоча в свою квартиру. Мальчишка с надеждой улыбнулся, спрятав свой альбом у себя на груди и прижав к себе карандаши замерзшими пальцами. Бывший "клиент" остался у входа в парк. Потом ушел, несолоно хлебавши, так сказать. Кайен втолкнул мальчишку в квартиру и коротко приказал: - Раздевайся и в ванную. - Я... Пожалуйста... - начал лепетать Лео. - Нет у меня настроения тебя трахать сегодня! - рявкнул Кайен. - Живо мыться! Он скинул свои сандалии - да, те самые резиновые порванные сланцы, в которых ходил с лета, - и убежал в ванную, так и не выпустив из рук своего альбома. Потом все-таки вернулся и положил его на тумбочку, скинул куртку и повесил ее на крючок (какая наглость, подумалось Кайену) и опять сбежал в ванную. Все же не хочет сердить хозяина. Он не заметил, как Кайен пришел в ванную с полотенцем и остановился в дверях, наблюдая за хилой фигурой, отогревающейся под горячей водой. Только когда рыжий вышел из душа, Кайен молча отдал ему полотенце и одежду и ушел - на кухню, заваривать чай. Лео шмыгнул носом и поспешно вытерся, снова хныча - на этот раз от радости. Может, совсем немного, но побыть в теплом доме, вымыться, может, немножко поесть - это ли не счастье для него? Вполне достаточно для жизни, хоть для какой, но жизни. Лео боялся спугнуть свою удачу и быстро надел на себя старую одежду Кайена, после чего посеменил на звук закипающего чая, все еще вытирая простуженный нос. Кайен, ничего не говоря, поставил на стол хлеб, ветчину, масло, сыр и горячий чай. У Лео от такой щедрости невиданной задвоилось в глазах, но он омотал головой и указал на стол. "Это мне?" Хозяин кивнул и ушел с кухни, давая мальчишке насытиться. Лео же, не стесненный теперь обществом брезгливого Кайена, набросился на еду, совершенно не соблюдая приличий - как-то не до этого, когда есть хочется, а ты в день позволял себе не больше булки и чашки чая, чтобы остались деньги на потом... Потом он поставил посуду в раковину, а крошки все же собрал со стола и выкинул, чтобы не раздражать Кайена. Лео и так невиданно повезло, что он ему попался. Часто таким маленьким и неумелым проституткам вообще не платят, а... Долго не осмеливаясь подойти, Лео стоял на пороге комнаты, качаясь на мысках. Кайен сидел на диване спиной к мальчишке, смотрел телевизор. Диван заставил юношу покраснеть, хотя, стоит вспомнить все аспекты жизни Лео, и хочется плакать и бить самого себя. - Я закончил, - сказал мальчишка, подходя к Кайену. Тот делает телевизор тише и указывает на место рядом с собой - Лео послушно садится. - Говори, - велит хозяин. - Что? - Сколько лет? - Не помню... Пятнадцать, шестнадцать... - Где родился? - Аризона... - Почему убежал из дому? Лео снова скривил губы, не решаясь ответить, но потом выдавил из себя: - Отец с друзьями насиловал. - Убил бы себя и дело с концом, - безразлично бросил Кайен, наблюдая за картинкой в экране, но краем глаза смотря за лицом Лео. - Я жить хочу... - губа мальчишки нервно задергалась, он начал дрожать и отвернулся, зажимая рукой рот и пытаясь сдержать всхлипы, но изнутри же все время рвался отчаянный вопль о спасении жизни одного глупого ребенка. - Из огня да в полымя, - отметил Кайен. - Переночуешь на диване. Лео поднял свое раскрасневшееся заплаканное лицо, и Кайен увидел, что его желтые кошачьи глаза снова светятся. Это было невероятное зрелище. Стоило надежде осветить его глаза, и Лео преображался. Он становился тем самым счастливым ребенком, каким должен был быть. Он только и жил надеждой - просто на что-то хорошее. А ведь нужно-то было всего - теплая вода, еда, и место, где переночевать. Лео просто был рад от того, что теперь не придется спать урывками, проваливаясь в полудрему и дрожа от холода и страха. Кайен потрепал мальчика по голове и встал, кидая на диван теплый плед. - Накроешься. После чего развернулся и ушел, задавая самому себе вопросы, какого черта шлюха ночует у него дома. Может потому, что это не шлюха, а просто обычный ребенок? Если бы не рост, из-за худобы он бы выглядел на двенадцать. Такие не становятся проститутками, такие просто умирают. Но он почему-то выжил. ***