Гриффиндорец

      Гарри упал на асфальт и некоторое расстояние проскользил по нему, поранив одну сторону лица и порвав мантию. С трудом поднявшись, гриффиндорец осмотрелся по сторонам и увидел стоящего рядом хмурого Дамблдор. — Ты хоть понимаешь, что натворил, глупец? — раздраженно спросил старый волшебник. — Где мы? — спросил Гарри, достав палочку.       Дамблдор крутанулся на месте, затем облизнул палец и поднял вверх, как обычно делают, чтобы определить направление ветра. — Англия… Примерно, тысяча девятьсот семьдесят четвертый год, — ответил старик. — Ну, давайте воспользуемся маховиком времени, — предложил гриффиндорец. — Он работает только на три часа, дальше он просто не способен оторваться от исходный точки, а в это время так далеко от точки своего создания он просто неспособен работать, — ответил директор, все большее раздражаясь. — И как нам вернуться в наше время? — спросил Поттер. — А ты уверен, что нам есть, куда возвращаться? Что ты своей идиотской выходкой не уничтожил Землю? Что реальность не оборвется на отметке тысяча девятьсот девяносто третьего года? — спросил раздраженно Дамблдор, угрожающе направившись к Гарри. — Как давно уже нужно было тебя проучить…       Гарри направил палочку на старого волшебника, готовясь сражаться. — Что тут у нас? Ты мне угрожаешь своей палочкой? — усмехнулся Дамблдор.       Директор Хогвартса и не думал доставать свою палочку, он просто коснулся своим длинным тонким пальцем кончика палочки Гарри Поттера, а мальчишка сразу упал на асфальт. Его руку свело от адской боли, будто по ней пропустили огромное напряжение, рука конвульсивно дергалась, затем боль стала медленно отступать, рука онемела, Гарри ее просто не чувствовал. Дамблдор же взмахом руки скинул Гарри на обочину, чтобы его не задавила проезжавшая машина. — Поттер, о чем ты, черт побери, думал? — спросил Дамблдор. — О предрешенности бытия… Маховик времени может перенести в будущее, а это значит, что оно существует и определенно, а значит, неизменно. Я хотел проверить, могу ли я что-то изменить, имеет ли смысл существование вообще, — ответил Гарри, уже не видя смысл скрывать свои мысли. — Какая же глупость… У меня сейчас нет никакого желания тебе что-либо объяснять, я жутко устал, а ты мне надоел, — прошептал Дамблдор, злость его ушла, и осталась лишь пустота, пропало всякое желания причинять Поттеру физическую боль. — Пошли… — Куда? — спросил Гарри. — К тому, с кем мне не стыдно выпить в два часа ночи, — ответил Дамблдор. — К Наземникусу Флетчеру? — уточнил мальчишка. — Нет! Ко мне из прошлого. Я иду к самому себе в Хогвартс, — ответил Дамблдор. — Профессор, я лучше пойду домой, — сообщил Гарри, взяв палочку в левую руку и снова готовясь драться, если придется. — Это куда же, мой маленький идиот? — спросил старик. — В Годрикову Впадину к дедушке и бабушке, — ответил Гарри. — Тебе мало того, что ты уже натворил? Ты еще не доказал самому себе, как опасны игры со временем? — раздраженно спросил Дамблдор, собираясь наподдать мальчишке. — Нет, не доказал… Мой дед знал кое-что о будущем и оставлял мне некоторые послания… И до этого момента я не знал, откуда… как это могло случиться, — сообщил Гарри. — Ты хочешь сказать, что ты не виноват, что это все фатум, судьба? Нет, мой маленький дурачок, неважно, что тебе нагадала пророчица, что ты увидел в будущем с помощью маховика, что ты узнал от самого себя из будущего… или что-либо в этом духе, все равно, ты в ответе за все, что совершил по собственной воле. Тебя никто не пытал, не принуждал делать то, что ты сделал. Если ты узнал, что в будущем ты совершишь преступление, и все равно его совершаешь, то ты все равно виноват, равно как и если бы ты не знал об этом из будущего и так же совершил. А маховик времени не просто так имеет предел! Настоящее — это не одно мгновение, которое разделяет прошлое и будущее, настоящее — расплывчато, оно представляет собой некоторый интервал на несколько дней назад и вперед. Далекое будущее еще не сформировано, его не существует, а далекое прошлое уже «затвердело», маленькие петли времени в порядке вещей для лишь «кипящего» настоящего в небольшом его интервале. Но ты создал дефект, который глубоко на годы проник в прошлое и запустил процесс там, где его не должно было быть уже очень давно. Перемешивание затронуло слой, который не должен уже участвовать ни в чем, — громко объяснял Дамблдор, активно жестикулируя. — Дефект? — удивился гриффиндорец. — Да, во Вселенной нет ничего совершенного, включая саму Вселенную, в ней тоже есть дефекты. Иногда закономерности нарушаются, причинно-следственная связь рвется, одновременно случаются взаимоисключающие друг друга события, в мире существуют парадоксы, — ответил Альбус. — В некоторых очень старых книгах это называли «прорыв дракона». — Так, я пойду домой? — спросил Гарри. — Проваливай, — махнул рукой Альбус Дамблдор.       Старик развернулся к мальчишке спиной и медленно пошел по дороге. Он мог бы аппорировать, но ему хотелось немного прогуляться, размяться, подумать о своем. — А где именно мы находимся? И как мне отсюда добраться… — начал спрашивать Гарри. — Пока, Гарри… Увидимся, когда я найду способ вернуть нас в наше время, если я его найду. А до этого я ничего не хочу слышать ни от тебя, ни о тебе, — ответил Альбус Дамблдор. — И мне плевать, как ты доберешься до своего дома. Я не сомневаюсь, что с этой задачей ты как-нибудь справишься.       Поттер чертыхнулся и пошел в другую от Дамблдора сторону, ему лишь нужно дойти до первого попавшегося населенного пункта, а там он разберется, что к чему. Гарри не терпелось побыстрее встретиться с дедушкой, бабушкой, а если повезет, то и с родителями. Почему-то, сейчас его совершенно не волновали все эти петли времени и проблемы бытия, они его как будто просто не касались. Из рассказов всех, кто был знаком с дедушкой и бабушкой Гарри Поттера, он не сомневался, что предки будут рады видеть его, не смотря ни на что.       Дамблдор дождался, когда силуэт Гарри Поттера скроется за горизонтом, после чего позвал Фоукса, и ему повезло, феникс в этом времени откликнулся и появился… хотя, Дамблдор не мог сказать, что встреча с этой птицей была везением, но сейчас она хотя бы могла доставить его до Хогвартса. Вот удивится один старый дурак, когда увидит его, наверное, подумает, что совсем уже допился до белой горячки.       Для Поттера же не было в новинку путешествовать по Анлии, в былое время ему уже много где приходилось бывать. Благодаря легилименции он легко мог околдовать практически любого магла, чтобы тот его бесплатно подвез до какого-нибудь вокзала, еще были автобусы, а все та же легилименция помогала ему обходиться без билета и избегать ненужных вопросов полиции. При должной удаче он легко достигнет Годриковой впадины меньше, чем за сутки. — А где Гарри? — спросил утром Блез у друзей в Большом Зале. — Он только что же был здесь, ты еще что-то у него спросил, и Гарри вышел… — ответила Сьюзен. — Нет! Ты смеешься надо мной? Я вошел в зал, и Гарри здесь не было. Только ты и Луна…— возразил Забини. — Луна, скажи что-нибудь, — обратилась Боунс к подруге. — Я думаю, что вы оба правы… — ответила равенкловка. — Кто бы сомневался… Да, нашла у кого спрашивать, хорошо, что не оказалось, будто это морщерогие кизляки утащили нашего Гарри, — усмехнулся слизеринец. — Мы говорим диаметрально противоположные вещи, которые заведомо противоречат друг другу, а она отвечает, что мы оба правы… — Ну, ты же знаешь, что это какая-то ее своя философия… — мягко заступилась за подругу Сьюзен. — А спросите у профессоров, где Дамблдор, и увидите, что они так же начнут спорить, — усмехнулась Лавгуд.       Блез и Сьюзен недоверчиво посмотрели на подругу и пошли к профессорскому столу. Флитвик заявил, что Дамблдор не спускался вниз, а Дож, что он только что ушел отсюда. При этом Блез видел, как Дамблдор уходил, а Сьюзен точно помнила, что его еще не было в Большом Зале. Еще несколько профессоров вспомнили, что видели его по дороге, но каждый шел в Большой зал из своих апартаментов, которые расположены в разных уголках замка. — Луна, и что это значит? — недовольно спросил Блез. — Не знаю, — пожала она плечами.— Но обязательно выясню. Может быть, это опять судьба с нами играет… — Нет, это не похоже на игру судьбы, это просто какой-то бред, — ответил Блез. — Мне кажется, что Гарри пропал, — задумчиво сказала равенкловка. — Замечательно… остается надеяться, что Сириус Блэк тут ни при чем, — задумчиво сказал Блез Забини. — А что с Дамблдором? — спросила Сьюзен. — Я не могу точно сказать, что я видела, то ли он здесь был, то ли его не было, — задумчиво сказала Лавгуд. — Надо провести расследование.       Спустя несколько минут Лавгуд стояла рядом с рыцарскими доспехами, находящимися в холле. — Что-нибудь видел? — очень тихо спросила Луна.       Доспех неожиданно скрипнул. — Ты сегодня видел Гарри Поттера?       Доспех не шелохнулся. — А директор Дамблдор мимо тебя не проходил сегодня?       Снова тишина. — Спасибо, следи за ситуацией, — прошептала Луна.       Доспех еле заметно кивнул, а после Луна ушла дальше, ей нужно было опросить еще кучу свидетелей. Наверное, у нее была самая большая агентурная сеть во всем Хогвартсе.       Спустя несколько часов Луна объявила Сьюзне и Блезу, что ни статуи, ни горгульи, ни доспехи не видели ни Гарри, ни Дамблдора. Услышав, что Лавгуд расспрашивала эти предметы, Забини уткнулся лицом в ладони, он никогда не сможет привыкнуть к ее бреду.       В Хогвартсе творилась какая-то чертовщина, про одно событие свидетели рассказывали самые разные противоречащие друг другу вещи. — Так… А зачем ты спрашивала у них, где Гарри и профессор Дамблдор? — спросила Сьюзен. — Ну, так они пропали, — раздраженно заметил Блез. — Мы же утром об этом говорили, что не видели их обоих. — Я не помню этого разговора, Блез. А вот Гарри я видела совсем недавно, у нас был общий урок по травологии… Да и профессор Дамблдор мне недавно на глаза попадался. А сейчас Гарри, наверное, с Чжоу, он вроде бы собирался с ней встретиться? — заметила Сьюзен.       Теперь Блез удивленно смотрел на хаффлпаффку. Неожиданно в библиотеку вошла сама Чжоу Чанг и сразу же подошла к их столу. — Привет, а вы не видели Гарри? — спросила она. — Увы, сами не знаем, куда он запропастился, — пожала плечами Луна. — Жаль… — нахмурилась китаянка. — Мы собирались сегодня встретиться.       Друзья задумчиво переглянулись, они понятия не имели, что это все может значить. Четверокурсница уже собиралась уйти, но вдруг что-то вспомнила. — Кстати, а вы не слышали о некоем Ральфе? — спросила Чжоу Чанг. — Впервые слышу, — отозвался Блез, а Сьюзен кивнула. — Гарри как-то упоминал его… — вспомнила Луна. — Этот Ральф доставал как-то Гарри, когда тому было плохо из-за зелий.       Но он не узнал, кто этот Ральф с какого курса и факультета. — И никто не знает… Сегодня несколько раз его видели, но никто не знает, откуда он, будто бы он взялся из неоткуда. Он даже появился на уходе за магическими животными, но когда Хагрид спросил о нем у других профессоров, то никто не смог ничего о нем сказать, они решили, что кто-то из учеников подшутил над ним, — сообщила Чжоу. — Ничего не могу к этому добавить, наверное, кто-то подшутил, — сказала Сьюзен. — Вот только никто не смеялся, не хвалился… Ну, ладно, пока, — махнула рукой равенкловка и ушла. — Ох, я понятия не имею, что происходит. Я даже не могу сказать, что что-то происходит, — произнес Забини.       А в это время в своем кабинете спокойно сидел напротив камина Калисто Крамер. Он просто размышлял, с потерей зрения читать было довольно затруднительно, для этого требовалось применять сложные чары, делающие буквы выпуклыми, но Крамер просто не привык читать таким образом, для этого ему требовалось слишком много времени. А занятия магией и эксперименты занимали слишком много сил, коих у него и так немного осталось, да и без зрения трудно оценить результаты опыта. Но профессор почувствовал, как кто-то вошел в его комнату. — Добрый день, профессор Крамер, — поздоровался гость, его голос был неприятным, слегка гнусавым и насмешливым. — Добрый… Кто же пришел ко мне? — спросил Калисто. — Ральф, — ответил гость. — Просто Ральф? — удивился профессор темной магии. — Сегодня меня зовут так… По-крайней мере, для меня не придумали в этот раз ничего… — Я догадываюсь, кто ты… Я уж и не надеялся, что абсурд собственной персоной посетит меня, — устало проговорил Крамер. — Абсурд? Какой абсурд считать меня абсурдом, — ответил все тот же мерзкий гнусавый голос. — Не люблю игру слов, считаю ее слишком примитивной, порой даже пошлость бывает остроумнее, — холодно сообщил Крамер. — Так неудобно общаться, когда собеседник тебя не видит, открой глаза и посмотри на меня, — неожиданно потребовал Ральф. — Я слеп, — раздраженно сообщил Калисто. — А я незрим и непознаваем! Ну и что с того? — ответил гость.       Крамер открыл глаза и с удивлением обнаружил себя в грязной, закоптелой, темной комнате, по стенам ползали пауки, а перед ним на диване сидел упитанный и неряшливый ученик в мятой одежде, с пятном чернил на руке, рубашка не была заправлена. Он сидел, вытянув ноги так, что были видны полосатые носки, еще у Ральфа был насморк, и он постоянно шмыгал носом, что раздражало Крамера, ему совершенно не хотелось смотреть на каплю, что висела у этого мальчишки на кончике носа. Все раздражало учителя в его собеседнике, даже то, как общая неряшливость контрастировала с вызывающе блестящей и хорошо начищенной обувью и прилизанными волосами. — Лучше бы я тебя не видел, — произнес профессор темных искусств. — Не я виноват в том, как я выгляжу, — усмехнулся Ральф. — Зачем ты пришел? — спросил Калисто, не желая ходить вокруг да около. — Ты не веришь в загробный мир, единственное, что еще может тебя утешить, так это возможность оставить отпечаток своей личности в форме призрака, волшебного портрета или родовой магии! Но это не более чем самообман, ты просто очень скоро перестанешь существовать, — также прямо сказал гость. — Я это и так знаю, ты не сказал мне ничего нового, — спокойно сказал Крамер. — Ха, хватит изображать равнодушие! Я не обращаю большого внимания на то, как ты выглядишь, мне важно, что ты думаешь, — объявил Ральф. — А, впрочем, неважно… внешность тоже вещь интересная, вот я как-то был в Африке и видел племя Бабул… — Хватит! — воскликнул Калисто. — Я был там, я не хочу слышать от тебя то, что уже знаю. До ужаса все предсказуемо. Ты можешь сказать хоть что-то, чего я не знаю? — Слишком большая роскошь, ты того не стоишь, я лучше буду продолжать тебя мучить, идя по краю черты, но не пересекая ее, — сказал незваный гость. — Я знаю, что скоро умру, ничего удивительного, что у меня начались галлюцинации, тебя не существует, и я зря трачу на тебя свое время, — устало сказал Крамер. — Однако ты продолжаешь со мной разговаривать, — заметил Ральф. — Ты говоришь с самим собой? Ты признаешь, что сходишь с ума? Ах, какое бы это было облегчение, знать, что столкнулся просто с безумием… — О чем ты, болтун? — спросил Крамер.       На месте Ральфа уже был неприятный ходящий по комнате старичок в домашних потертых штанах, которые не держались, и поэтому ему приходилось поддерживать их одной рукой, а второй рукой он активно жестикулировал. — Ты же сказал, что я не могу сказать ничего, кроме того, что ты уже знаешь, — заметил старичок. — Но ты же не магл… Магия позволяет воплощать в реальность то, что находится у волшебника в голове. — Черт! — выругался Крамер. — А я все ждал, когда ты меня узнаешь, — засмеялся гость. — Какая пошлость — называть себя чертом! Да и какая к черту разница?! Что с того, что ты слегка напитан моей магией?! Пусть ты даже сможешь как-то влиять на материальные объекты, ты все равно не более чем плод моего воспаленного разума. Ты меньше любого полтергейста. Да, я скоро умру, и нет ничего удивительного, что мое сознание породило тебя, — заявил Крамер. — Да и выглядишь ты как-то невзрачно и мерзко, не впечатляет. Уж слишком ты не похож на мое представление того, на чье имя ты претендуешь. — А ты ожидал что-то грозное в доспехах с опаленными крыльями? И кто тебе сказал, что я плод именно твоего воспаленного разума? Разум влияет на магию, магия на реальность, а реальность на разум. Я ведь могу быть плодом чужого безумия. Откуда тебе знать, скольких я уже навестил до тебя, века, а может быть, миллионы лет я навещаю безумцев, больных и умирающих, уставших и обессиленных, людей с воспаленным разумом, кто готов меня увидеть и принять… — сказал гость. — Прямо уж миллионы лет? Не бросайся необдуманно такими числами, это очень раздражает… — ответил Крамер. — Значит, ты претендуешь на статус важной птицы. Передо мной творение многих воспаленных умов, но ты так и не сказал мне ничего, чего бы я не знал… — И не скажу, иначе бы ты получил доказательства, получил бы ясный ответ, а я не хочу стать чем-то определенным для тебя, мне нравится та воспаленность, которую порождает мое нынешнее положение, — смеясь, сказал толстый мужичок в дешевом парике, одетый в пиджачок, который был явно великоват ему. — Но почему ты называешь меня творением? Был ли я сотворен вашим племенем? — Очередная загадка. Если я выскажу какую-то мысль, то мне самому она будет казаться убедительной, но когда ты высказываешь эту мысль, то я воспринимаю ее гораздо более критично, она вызывает у меня гораздо больше сомнений. Так что не надейся, что сможешь подтолкнуть меня к нужному тебе ответу, — произнес старый темный маг. — Калисто, ну хватит валять дурака, я думал, что ты уже понял правила нашей игры, я говорю тебе лишь твои собственные мысли, которые ты и так знаешь. Я не дам тебе до конца признать меня настоящим, как и не дам тебе счесть меня просто плодом воображения, не дам тебе избавиться от сомнений, — засмеялся гость. — Но если тебе так проще, то я озвучу очевидное! Магия влияет на разум и реальность. Разум влияет на реальность и магию. Реальность влияет на разум и магию. Но что было раньше? Крокодил или яйцо? Как ты можешь отличить тварное от нетварного? Я не говорю, что "неизменное", живя среди людей, перенимаешь многое от них… Но были ли люди с воспаленным разумом моими создателями, или, быть может, я являлся причиной их умопомрачения? Быть может перед тобой тот, чья рука качала колыбель человечества, тот, кто являлся будущим жрецам во снах, вводил их в экстаз, даровал им силу убеждений? — А ты архонт, сам Ангра-Майнью? Сам Демиург? Ты у нас главный материалист? — усмехнулся Калисто. — Не пытайся впихнуть меня в гностицизм или манихейство, ведь материалист, не верящий в загробный мир и душу — это ты, а не я, — засмеялся гость. — И зачем ты навешиваешь на меня ярлыки зла? Нет, я не спорю, что мне, быть может, близка демонология…       Калисто резко вскочил и направил на него палочку, а затем произнес какое-то заковыристое заклинание на одном из мертвых языков. Но, к удивлению самого Крамера, из его палочки вырвались лишь букеты цветов, а в руке у профессора вместо палочки оказался тюльпан. — Эх, а еще меня называл глупцом. Ты же ничего не видишь, ты слепой, а я всего лишь галлюцинация, ты даже не можешь точно сказать, где я нахожусь, и вообще существую ли я, — смеялось неведомое существо. — И какой смысл стрелять по собственной галлюцинации? — Я не называл тебя глупцом, — заметил Крамер. — О! Ты не произносил это вслух, но в мыслях ты ругал меня последними словами, — усмехнулся гость. — Ты начал сразу меня ругать, как только решил, что я демон. Но с чего ты взял, что я демон? — Хватит! Я утомлен этим бредом. Ты неспособен сказать мне ничего нового. Это лишь мои фантазии, накопленные за десятилетия моей жизни, — сурово произнес Крамер. — Ты не ответил на два моих вопроса! Кто ты? Зачем пришел? — Я ответил на оба вопроса, но ты продолжаешь делать вид, что ничего не понял! — весело возразил старичок. — Ладно, Ральф, раз хочешь предложить мне сделку, то говори… — тихо сказал Крамер. — Удиви меня, Мефисто! — Сделка… Ты сам знаешь, что я хочу тебе предложить, смертный демонолог и некромант, — усмехнувшись, произнес снова обратившийся в школьника, гость. — Ты торгуешь воздухом! Даже меньше! Ты ничего не можешь мне предложить из того, чего я не могу получить сам! Я могу превратить себя в лича, вампиры с радостью примут меня, сделать крестраж не составит для меня труда! Я могу изуродовать свое тело демонологией и жить еще долго! — бесился старый волшебник. — Нет, ты не можешь ничего из этого! Ты не веришь, а без веры магия не работает, ты получишь лишь слабую тень самого себя, тебе будет претить существование в форме вампира, крестраж создаст лишь псевдо-дух. Ты материалист, который выдумал логичное объяснение для всего, и вместо положенного воплощения ты будешь получать лишь свой логичный суррогат. Ты не хочешь этого и боишься этого, а без острого желания магия не работает. Я же предлагаю тебе нечто особое… Если ты согласишься на сделку, то я открою врата внутри тебя самого, выпущу наружу из глубин твоей души, твоего сознания, подсознания все, что необходимо, чтобы ты смог сделать все, как надо! — Твой дар — безумие… Хороший дар, ничего не скажешь, — саркастично сказал Калисто. — Безумие, вера, вдохновение — называй это, как хочешь. Название — слово, важно лишь дело. Скажу, что никто не пожалел о своем решении, никто из тех, кто раньше согласился. — А что получишь за это ты? — спросил старый профессор. — Я меняю мир! Мне доставляет удовольствие впускать в мир что-то творческое. Открыв эти врата внутри тебя, я выпущу в мир много нового! Если ты согласишься, то в мире станет интереснее, — заявил Ральф.       Крамер схватился за голову. — Ты худший из демонов, ты вытаскиваешь наружу все мои собственные фантазии, ты прямо вслух говоришь все то, что на краю сознания мелькало неясной тенью, когда я медитировал… Нет! — Хватит шуметь, я не знаю ни одной логичной причины, которая должна остановить тебя от этой сделки, ты ведь скоро умрешь, так что ты ничего не теряешь, — равнодушно заметил гость. — Зачем ты пришел, ведь очевидно, что я откажусь? — холодно сказал Калисто. — Ты споришь с самим собой, я не сказал тебе ничего из того, чего бы ты не знал. Ты сам понимаешь, что видишь меня только потому, что ты неминуемо согласишься. — Это ложь! Искусная ложь, которая стала бы правдой, если бы я в нее поверил! О да, ты не способен придумать ничего, кроме того, что я и так знаю. Это очень искусно, но только я определяю, является ли ложью или правдой то, что говоришь, — уверенно сказал профессор. — Ты в этом уверен? А откуда я взял имя Ральф? — спросил гость. — Ах, я сегодня слышал о шутке учеников, которые выдумали некоего Ральфа, чтобы подшутить над Рубеусом, — отмахнулся Крамер. — Конечно, всему есть логическое объяснение. Но это довольно странная шутка, и никто над ней не смеялся. Но я не спорю, что это дело рук кое-кого из учеников… — намекнуло существо, превратившееся в огромного паука. — Мразь! Не смей трогать учеников, не смей заражать их безумием! — крикнул Калисто. — Дружище, я не говорю тебе ничего, кроме того, что ты и так знаешь. Ты ведь все же считаешь, что я лишь часть тебя… Так не трудно же догадаться, что это ты так влияешь на своих любимцев, быть может, что эта шутка с «Ральфом» была творением рук твоих учеников. А может быть, не шутка, а нечто большее, — засмеялся мерзкий паук, капая какой-то слизью на пол. — Ты верно мне служишь, темный магистр. — Довольно, это все бред! Я внимательно слежу за состоянием своих учеников, их воля, их способность себя контролировать, их моральные качества достаточно сильны! — возразил Крамер. — Моральные качества?! А может быть, Дамблдор был прав! Ты ведь всегда доказывал все с помощью логики, а на его стороне было нечто иррациональное, что вызывало у тебя лишь смех, недоумения. А все внутренние сомнения, все непонятные отклики его странных доводов в твоей душе ты просто подавлял. Ведь ты сам вешал на меня ярлык зла, а разве можно познать зло с помощью логики. Но не беспокойся, ты славно поработал, ты породил сомнения в душе Дамблдора, придет время, и я навещу Альбуса, чтобы и ему сделать свое предложение, — сообщил странный гость.       Крамер содрогнулся и закрыл лицо руками. — Убирайся вон! Я не пойду на сделку с собственным умственным помрачнением! Я не стану помогать тебе, как никогда не следовал своим темным желаниям, — произнес Калисто. — Ну-ну, если ты считаешь меня своею частью, то если я согласен на сделку, то и ты в какой-то степени согласен, — упирался гость. — Чушь, я могу сказать нет тебе, я могу сказать нет себе. Я могу отдать распоряжения, после которых твои действия не будут иметь никакого значения, ты ведь это знаешь, — угрожающе сказал школьный учитель. — Да, твое тело можно уничтожить после твоей смерти, чтобы темные силы не обратили его в монстра, в нежить, в неупокоенного волшебника! Но мне сгодится и тот отклик, тот дух, отпечаток личности, что останется от тебя после твоей смерти, даже наш сегодняшний разговор погрузит тебя в еще большие сомнения, усугубит твое помрачнение, Калисто, что изменит то, что ты оставишь после смерти. Да и к тому же я уже сказал, что я рад и твоим поступкам, которые ты уже совершил, мне нужны твои ученики, ты сам говорил, что им суждено стать великими, так я помогу Блезу Забини и Гарри Поттеру… — Разговор с тобой мне не принесет пользы, я ничего не получу хорошего от того, что говорю с тобой, убирайся вон! — воскликнул старый волшебник.       Комнату поглотила тьма, слепой Крамер проснулся, его бил озноб, он позвал домовика, чтобы тот через камин связался с его дочерью и подвел его самого к камину. — Забери меня домой, срочно, — умоляюще прошептал старик.       Его дочь кивнула и поспешила в Хогвартс, она уже давно собиралась забрать отца, она предчувствовала, что он скоро умрет, и хотела, чтобы это произошло дома среди родных.       А тем временем в Хогвартсе все, кто пользуются маховиками времени, заметили, что вокруг них происходят странные вещи, все чаще они становились свидетелями различных небольших событий, которых не было до их отправления в прошлое, которых быть не могло. Они боялись рассказывать об этом деканам, ведь вдруг в этом обвинят их самих, да еще и маховики отберут. ***       Волан-де-Морт к собственному удивлению смог найти общий язык с неведомыми монстрами, они понимали отдельные слова из того, что он говорил, а он понимал отдельные слова из их речи. Им нравилась его аура, они поклонялись темной магии, в отличие от Волан-де-Морта они не считали темные искусства просто инструментом, для них это было скорее божество или дух. Эти твари путешествовали по землям на подобии тех, где вынужден бывать Темный Лорд без тела, и там нападали на местных жителей, уничтожали их, приносили в жертвы темной магии, поднимали из них нежить, создавали монстров, накладывали проклятья на те земли. Правда, иногда обитатели тех земель оказывались грозными противниками, способными дать отпор…       И в Волан-де-Морте они почувствовали естественного союзника, он пообещал призвать их, когда вернет себе тело. А эти демоны позволили ему посетить их библиотеку, где они хранили темные знания, которые они собрали со всех своих походов. Книги тоже были живыми демонами, страницы были из кожи, имели внутри себя хрящи, были пронизаны капиллярами, а на обложке были видны глаза, иногда виднелись пальцы, когти. Библиотекарь же занимался тем, что кормил книги кровью, которую собирали для него охотники. Но это не отпугнуло Темного Лорда, ему доводилось уже в прошлом сталкиваться и не с такими гадостями, многие темные маги, чьи труды изучал он в прошлом, предпочитали для своих знаний хранилища поэкзотичнее, нередко их книги пытались убить неудачливого читателя. Так же Волан-де-Морта кормили, он не знал, что из себя представляет их еда, да и чем он может питаться без физического тела, но все же их пища ему нравилась, она придавала сил. Сна здесь не существовало, но все же был некий вид отдыха, похожего на медитацию.       Волан-де-Морт не мог, находясь здесь, найти способ обрести тело. Но он и не спешил возвращаться в материальный мир, ведь там он в форме бесформенного духа не сможет долго продержаться и снова провалится неизвестно куда, и скорее всего не сможет найти своих новых друзей. Поэтому Темный Лорд очень долго готовился к своей новой вылазке. Конечно же, всегда есть шанс, что там его ищут его верные пожиратели смерти, вот только сам Волан-де-Морт все больше сомневался в их верности, а шансов найти снова какого-нибудь случайного путника волшебника, каким был Квирелл, крайне невелики. К тому же большинство волшебников испугаются его, отнесутся с подозрением и, скорее всего, сообщат о нем аврорам. Хотя в Албании вряд ли есть волшебные силовые структуры, которые были бы опасны для него, но вот из соседних стран за ним вполне могли явиться сильные волшебники, способные навредить его духу и, может быть, даже пленить. Так что положение у Волан-де-Морта было незавидное, ему оставалось лишь надеяться на судьбу.       Но все же ему нужно вернуться в материальный мир и искать там возможность зацепиться, чтобы затем искать возможность обрести тело. Восстановив свои силы, насколько это было возможно, Темный Лорд в очередной раз прорвался на материальный план, он снова бесплотной тенью блуждал по Албанским лесам. Здесь царила ночь, Волан-де-Морт с интересом смотрел на звезды, гадая, что они предрекают ему. Темного Лорда пугала перспектива вечно бродить по таинственным неведомым землям, ему меньше всего хотелось вечность провести в форме бестелесного духа, обреченного постоянно проваливаться непонятно куда.