***
– Да ладно тебе, – Драко хлопнул Теодора по плечу и подбросил пару веток в маленький костерок. – Подумаешь, отчитал. И потом, бегать от наречённой и вправду глупо. – Заткнись хоть ты, – Тео неотрывно смотрел на огонь и хмурился. – Сам знаю, что глупо. А что тут умного сделаешь? – Совсем-совсем не нравится? – Кривляется и зазнаётся. Смотреть противно. – Я тоже, – хихикнул Драко. – Что тоже? – Кривляюсь и зазнаюсь. Теодор отвёл глаза от неяркого пламени, внимательно прищурившись, осмотрел Драко и мотнул головой: – Будь ты девчонкой, Хорёк, я бы обязательно на тебе женился. Ты как-то очень правильно кривляешься и зазнаёшься. – Я бы трижды подумал, – высокомерно фыркнул Малфой, – над твоим предложением. – Ты был бы очень страшненькой девчонкой, – засмеялся Тео, впервые за вечер. – О чём там думать? Хватай, пока дают. Увернуться от слабенького Петрификуса он не успел. Драко влепил «жениху» в лоб звучный щелбан, наградил парой тумаков, повалял в песке и только потом отменил заклинание. Тео захохотал, пальнул в ответ жалящим заклятием, выслушал залп ругательств, выученных у старшего Флинта, и протянул руку: – Дай, залечу. – Ты там налечишь, невежа, – проворчал Малфой, проводя палочкой над отчаянно зудящим коленом. – Иди умойся лучше. Тео с наслаждением потянулся, присел у воды и принялся плескать в лицо. Потом подумал, вернулся к костру и стащил мантию. – Пошли поплаваем, – предложил он. – Вода теплая-теплая. – Речкой воняет, – скривился Малфой. – Жара, вода цветёт у берега. – Днём тебе не воняло. Пошли, Хорь, классно же! Вдоволь наплававшись, они вернулись к костру. Тот почти потух, и пока Тео возился с огнём и отводил дым в сторону, Драко расстелил мантии, плюхнулся на спину и блаженно прикрыл глаза. Каникулы получились сказочными, Малфой никогда в жизни не был настолько счастлив. Даже тяжёлая работа у плотников была ему в радость – множество новых людей, сотни наблюдений за всем, что его окружало, и постоянная практика в волшбе. Не хватало только книг, и по возвращении из ссылки Драко методично навёрстывал упущенное. Его крохотная спаленка в Нотт-мэноре напоминала чулан во «Флориш и Блоттс». Стопки книг громоздились на дряхлом подоконнике, на тумбочке у кровати и прямо на полу, на заботливо подстеленном покрывале. Даже в кровати были книги – Драко ложился далеко за полночь. Каждое утро начиналось со скандала с Теодором: приятель гневными воплями поднимал Малфоя на ноги, а потом за шкирку тащил обливаться холодной водой. После ведра колодезной воды, опрокинутого на голову, Драко наконец просыпался, и начинался новый прекрасный день. Тренировки с детьми Ковена, возня с малышнёй (теперь-то младший Малфой осознавал, что фамильное проклятие не такое уж и проклятие), помощь взрослым, прятки, догонялки бегом и на мётлах, квиддич, купание в речке, пальба со стен по лягушкам, охота на зайцев с Марком Флинтом, горячее обсуждение прочитанного с мистером Бэддоком, с мистером Мейси и – сюрприз! – с Терри Ургхартом. Жизнь в Нотт-мэноре кипела, а Драко Малфой вовсю наслаждался кусочком настоящего детства, о котором так долго мечтал. Беспокоило только упорное молчание Поттера, но лорд Нотт, внимательно выслушав Драко, пообещал «заглянуть на минутку к маглам и усовестить их, если потребуется». С этого момента жизнь и вовсе показалась раем. Иногда они с Тео удирали из замка «на волю», в ближайший лесок и жили там пару дней в шалаше. Драко не нуждался в таких отлучках, а вот его приятелю временами нужно было уединиться и от души пошвыряться огненными шариками – легендарная вспыльчивость магов-огневиков, почти незаметная у лорда Нотта, начала проявляться у Теодора. Тот, подражая отцу, душил её как мог, но иногда всё-таки срывался и торопился укрыться в каком-нибудь безлюдном месте. Сегодняшний побег был поздним и внезапным. Давно стемнело, и Драко уже успел устроиться в кровати с книгой, как в спальню вломился мрачный Теодор. Он бросил Драко мантию и велел «шевелить окороками». – Ургхарт знает? – Драко торопливо покидал в походный мешок смену белья, пару книг и писчие принадлежности. – В шалаш? Что случилось? Против обыкновения, младший Нотт был не в ярости, а просто огорчён едва не до слёз. Чуть позже, уже в шалаше, Малфой узнал причину побега – лорд Нотт сделал сыну суровый выговор из-за противной ломаки Паркинсон. Драко невеста Теодора тоже не слишком нравилась, но он благоразумно помалкивал. Семья есть семья, дружишь с Ноттом – улыбайся и его наречённой. – Подвинься, – Тео легонько толкнул его в бок и увалился рядом. – И что на небе показывают интересного? – Без понятия, – улыбнулся Драко, – я не кентавр. Хотя Поттер пялился бы, не отрываясь – звёзд сегодня высыпало как никогда. – Кстати, – Нотт перевернулся на бок и привстал, опершись на руку, – о Поттере. Он жив, здоров и передавал привет. Драко шумно выдохнул от облегчения. – А почему на письма не отвечал? – Папаня сказал, что мы с тобой идиоты. Поттера пасут министерские, они же, скорее всего, и письма твои перехватывают. Надеюсь, ты ничего такого не писал? Драко покраснел бы, умей он краснеть. Точно, идиот. Просто памятник идиоту, хоть в атриум министерства ставь в назидание. – Ничего такого не писал. Мол, отдыхаю на природе. Тьфу ты, Мордред. Вроде и Флинт меня не кусал, что ж я так оплошал-то? – Тогда отрабатывай вину, Хорь, – усмехнулся Нотт. – Завтра прибудет Паркинсон. Бегать от неё нельзя. И? Малфой подумал, потом уселся по-турецки и подумал ещё немного. Теодор терпеливо ждал совета. – Ну, если тебе нельзя бегать от Паркинсон, – сказал Драко медленно и расплылся в такой злорадной ухмылке, что Нотт даже отодвинулся слегка, – то пусть Паркинсон от тебя бегает!***
– Мистер и миссис Мейсон, позвольте взять ваши пальто, – голос Дадли восторгом не искрился, но звучал вполне вежливо, и Гарри с папой облегчённо выдохнули. Мама укоризненно посмотрела на них и погрозила пальцем. – Позвольте проводить вас в столовую, – Даддерс держался превосходно. Мама удовлетворённо кивнула и прошептала еле слышно: – Он у нас настоящий джентльмен. Гарри, лишь позавчера наблюдавший за короткой и эффектной расправой «джентльмена» с его давним недругом, подавил неуместный смешок. После церемонии приветствия и взаимных расшаркиваний гости и хозяева заняли свои места за столом. Мистер Мейсон, импозантный пожилой мужчина, больше напоминал отставного офицера, чем бизнесмена-подрядчика. Его жена, полноватая дама в нарядном платье и дорогих украшениях, с едва скрываемым любопытством разглядывала Гарри. Золотому мальчику было не привыкать – большинство магов деликатностью не отличалось. Поэтому он вежливо улыбнулся и пнул под столом недовольно сопящего кузена. Даддерс опамятовался и растянул губы в фальшивой улыбке. Застольная беседа была скучной: в основном мистер Мейсон сетовал на сложности в получении подрядов и хвалился своими успехами в гольфе. Папа одобрительно кивал и поддакивал в нужных местах. Миссис Мейсон открыла рот лишь затем, чтобы назвать Гарри «бедняжечкой» и сообщить, будто весь её гардероб сделан на заказ. Мама ахнула якобы восхищённо, а тёмный маг Поттер тут же возмечтал познакомить идиотку с Правой Рукой Того-Самого-Парня. Целью визита нежеланных гостей, как Гарри понял, было использование удачно подвернувшегося «бедняжечки» в благотворительной акции – Мейсон собирался обставить сделку с размахом. – Семейные ценности, – разглагольствовал он с важным видом, – всегда были очень важны для наших потребителей. Вы, Дурсль, проявили милосердие, это можно хорошо обыграть. Не будет домохозяйки, что не зарыдает у телевизора от умиления. Согласен, парень, побыть почётным гостем на званом вечере? Будут журналисты, а потом мы выпустим рекламный ролик. Гарри скромно потупился и кивнул. Журналисты его не волновали, а ролик наверняка покажут лишь на стотысячном канале коммерческого телевидения – не такая уж мистер Мейсон важная птица. Однако выбиться в телезвёзды Гарри не удалось. Перед десертом мужчины решили выкурить по сигаре. Вернее, это мистер Мейсон решил, а папа сослался на нездоровье и отослал детей наверх. Дамы же перешли в гостиную, и тётя Петуния принялась посвящать миссис Мейсон в секреты зимней обрезки вьющихся сортов роз. Очутившись в игровой комнате, Дадли с облегчением содрал пиджак и сквозь зубы пожелал чете Мейсонов огрести пару неприличных болячек. – Так, мне надо парню одному позвонить, – сказал он озабоченно и принялся тыкать в кнопки новенького телефона. Аппарат недавно поставили в игровой: приятели Дадли звонили очень часто, и каждый раз бегать в гостиную было не с руки. Гарри пожал плечами и пошёл в спальню за недочитанной книжкой – полчаса передышки у них с Дадли точно было. На кровати сидел – Поттер попятился и упёрся лопатками в закрытую дверь – незнакомый домовой эльф. Домовик вскочил и низко поклонился. – Гарри Поттер, – высоким и тонким голосом закричал он. – Добби мечтать! Добби видеть самого Гарри Поттера! – Кто ты? – подозрительно прищурился Поттер. Его внезапно осенило, что неприятности, пожалуй, только начались. – Кто тебя послал? – Я, Добби, домовой эльф. – Это я понял. Кто твой хозяин? – Добби не сказать! – домовик печально опустил уши и захныкал, но Гарри не повёлся – Динки в Хогвартсе закатывал похожие концерты, если ему что-то было нужно от временного хозяина. – Тогда убирайся, – велел Поттер. – Я тебя не звал. – Но Гарри Поттер в опасности! – вскричал домовик и преданно вылупился на него ярко-зелёными глазами. «Ах ты, сволочь!» – эти глаза Гарри узнал мгновенно: та самая галлюцинация из кустов. – Сядь, пожалуйста, – ласково сказал он и прислушался к голосам внизу. – И не кричи, будь добр. Мои опекуны маглы, ты можешь их напугать. Как же! Проклятый домовик тотчас же громко зарыдал: – Сидеть! Великий Гарри Поттер! Никогда… Никогда никто не приглашать Добби сидеть! Голоса взрослых стихли, они явно услыхали подозрительные звуки из спальни. Поттер умильно улыбнулся и погладил дракклову тварь по костлявому плечу – силой чужого домовика не взять, только хитростью. – Послушай меня, – сказал он мягко, и Добби заткнулся. – Я не понимаю, о какой опасности ты толкуешь. Расскажи, пожалуйста, только так, чтобы нас не услышали. Домовик щёлкнул длинными узловатыми пальцами, и на спальню рухнула внезапная тишина. «Заглушка, – догадался Гарри. – Слава Мерлину!» – Опасность в Хогвартсе! – Добби потряхивало от возбуждения. – Дать клятву не ехать в Хогвартс! – Никаких клятв, пока всё не объяснишь! Домовик похныкал, побился головой о комод и поведал какую-то путаную историю о своих злых хозяевах, о коварном заговоре и о страшных опасностях, подстерегающих великого Гарри Поттера в стенах волшебной школы. Гарри слушал очень внимательно, но для себя уяснил только то, что даже домовики не принимают Великого светлого мага в расчёт как боевую единицу – со слов Добби, Поттер будет вынужден геройствовать в одиночку. Кроме того, Добби признался, что перехватывал письма от друзей. Он, видите ли, думал, что великий Гарри Поттер на всех обидится и откажется ехать в школу. «Великий» скрипнул зубами. Потребовать назад письма он даже не пытался: мордредов эльф всё равно его не послушает. Остальное осталось непонятным – фамилию своих хозяев домовик не назвал и подробности заговора раскрывать отказался наотрез. Добби лишь живописал неведомые опасности и ныл, что ему придётся наказать себя и прищемить уши печной дверцей. «Да чтоб ты сгорел в этой печке целиком!» – в сердцах подумал Гарри, и тут в дверь забарабанили. – Гарольд! – голос у Дадли был обеспокоенным. – Открой. Гарри шикнул на домовика: «Сгинь!» и вышел на лестницу. – Мы не могли тебя дозваться, – мама стояла внизу, в гостиной и прижимала руку к сердцу. – Ой, – смущённо захлопал ресницами он. – Я решил немного почитать и нечаянно задремал, простите. Дадли окинул его подозрительным взглядом, но смолчал. – Десерт, милый, – сказала мама. – В честь дня твоего рождения! Гарри невольно облизнулся. Мамин шедевр – роскошный пудинг в белой глазури, украшенный засахаренными фиалками – не давал ему покоя с самого обеда. Гарри даже в кухню не заглядывал, чтобы ненароком не стащить кусочек. – Иду, – весело сказал он. К дракклам Добби, Хогвартс и опасности! У него день рождения, хоть и испорченный напрочь. Всё после пудинга! И тут случилось страшное. Десерт сам собой взмыл с большого блюда, повис под потолком и рухнул на пол. Миссис Мейсон взвизгнула и закрылась ладонями от летящих во все стороны ошметков, а мистер Мейсон издал какой-то сдавленный хрип и побагровел. – Мама! – Гарри и Дадли кинулись вниз по лестнице. Четверть часа суеты – и столовая была убрана, а наряды негодующих гостей кое-как приведены в порядок. – Я такая неловкая, – виновато улыбалась мама, а миссис Мейсон презрительно фыркала. – Но у нас ещё есть мороженое. Гарри опять по-малфоевски похлопал глазами мистеру Мейсону, а себе поклялся уморить лопоухую скотину при первой же возможности – за слежку, за пропавшие письма от Драко и визит старшего Нотта, за пудинг и за маму. Пусть только эта ушастая тварь покажется и даст до себя дотронуться! Домовик не тролль, пяти секунд Гарри хватит за глаза. Папа уже сумел как-то успокоить гостей и неторопливо рассказывал о забавных случаях, произошедших на работе, когда в открытое окно гостиной вломилась крупная лохматая сова и уронила пергаментный конверт прямо на голову миссис Мейсон. Гостья завизжала так пронзительно, что звуковой волной Гарри едва не снесло со стула. – Это возмутительно! – мистер Мейсон вскочил со своего места и обнял безостановочно вопившую супругу. – У моей жены фобия на птиц! Как вам не стыдно! – Пригород, – развёл руками папа, почему-то он был абсолютно спокоен. – Здесь и белки встречаются, и ежи. – Мы сами вызовем такси! – выкрикнул гость, подхватил всхлипывающую жену под руку и оглушительно хлопнул входной дверью. – И слава богу, – негромко сказал папа. – Гадкий тип. Мы с Уиллисом сами управимся, без благотворительного очковтирательства. Гарри, что в письме? Поттер заторможено кивнул, вскрыл конверт и прочитал вслух: «Дорогой мистер Поттер! Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания сегодня вечером в двадцать один час двенадцать минут было применено заклинание Левитации. Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С). Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьезным нарушением закона согласно Статуту секретности Международной конфедерации колдунов и магов. Счастливых каникул! Искренне Ваша, Муфалда Хмелкирк. Отдел злоупотребления магией. Министерство магии».(1) – Муфалда?! Охренеть, – Дадли сорвал с шеи злополучную бабочку и бросил на обеденный стол. – Поттер, твой день рождения всё веселее год от года. Копаем подвал, папа, другого выхода нет. – Дидди, выбирай выражения, – мама с жалостью посмотрела на Гарри. – Что происходит, сынок? Гарри прикрыл глаза и некоторое время тщательно выбирал выражения. – Чтобы я знал, – сказал он наконец.***
Следующие три дня Гарри спал вполглаза – готовился. К чему было готовиться, он и сам не знал, но чувствовал – что-то произойдёт. Первого августа семья выехала на пикник, к которому присоединились и тётя Мардж со Злыднем. Тётка произнесла прочувствованную речь по поводу произошедших накануне событий, а Злыдень смотрел так, как будто понимал свою хозяйку и во всём поддерживал её. Тётины выражения маме категорически не понравились, а Гарри и Дадли хохотали в голос. – Почему бы вам не пожить у меня, – предложила тётя Мардж. – Я не могу оставить питомник надолго, но вас-то ничто не держит. Прости, Туни, цветы всегда можно посадить заново. – Нет, – сказал Гарри решительно. – К вам поедут мама и Даддерс. Мы с папой останемся. – Но, Гарри… – наперебой сказали все взрослые, а Даддерс стиснул кулаки, нахмурился и свирепо засопел. – Эта фигня крутится вокруг меня, – Гарри потёр шрам. – Лорд Нотт обязался защищать меня, а не вас. Причём не в этом мире, а в магическом. Так что в Хогвартс я поеду обязательно – там безопасней. Про заложников, мама, он выразился вполне однозначно. Если кто-то будет держать палочку у твоего горла, я выйду сам из любого укрытия. У мамы задрожали губы, и Гарри кинулся ей в объятия, шепча что-то утешительное. Через две минуты Петуния Дурсль спокойно спала, а Поттер хмуро смотрел на потрясённых родных: – Да, я и так умею. Обычный человек не в силах противостоять магу. Они грёбаные мутанты, поймите наконец. Любой чистокровный сопляк моего возраста способен убить самого крутого магла за пару секунд. – Даже светлые маги? – Папа, Дамблдор – светлый маг. И Тот-Который – тоже. Дело не в окраске магии, поверь. – Что, – мрачно поинтересовался Дадли, – вообще никак? – Левой в корпус, – невесело усмехнулся Гарри, – точно нет. – А пулей? – Из засады, может быть, – пожал плечами Поттер. – Прямо промеж глаз, чтобы на месте умер. Всё остальное лечится, я думаю. Тётка гулко сглотнула. – Вы же дети, – слабым голосом сказала она. Тяжёлое молчание было ей ответом. После долгих споров родные признали правоту Гарри. Было решено, что мама и Дадли отправятся погостить к тёте Мардж, а отец и Гарри присоединятся к ним позднее – старшему Дурслю требовалось побывать в Лондоне и оставить распоряжения управляющему на время своего отсутствия. Мрачный и злой Даддерс впал в тяжёлое молчание, и Гарри изо всех сил надеялся, что не оттолкнул кузена насовсем. – Дадли, – не выдержал он под вечер, – не сердись. Я же не нарочно родился таким. И я вовсе не хотел тебя обидеть. Просто… – За что на тебя сердиться? – вздохнул кузен. – Я думаю, как можно уделать мага. Чтобы наверняка. – С ума сошёл? – Гарри не на шутку испугался. – Даддерс, поклянись, что не будешь лезть на рожон! Не связывайся, вот и всё! – Отстань, Поттер. – Дадли! – Ладно, не ной. Не буду я нарываться, – он сердито посопел и вдруг усмехнулся: – Пока не пойму, как можно прищучить вашего брата. Ведь гоняли же люди колдунов до Статута? Тот хренов лорд сам сказал – опасались гнева Святого Престола. Знать бы ещё, почему. Гарри подумал и кивнул: – Я поспрашиваю. И может быть, всё-таки пойму, на что способен сам. Только не рискуй, прошу тебя. – Сам не рискуй, умник. А то знаю я таких тихонь.***
– Что случилось, юная мисс? Мистер Бэддок, вот же невезение! Обманчиво мягкий и хитрый как лис. Папа так и говорил: «Вот хитрая рожа! Лекарь? Как же! Нет, доча, в Ковене простых людей. Будь благоразумна, Цветочек». Панси торопливо сморгнула слёзы и быстро махнула палочкой, приводя лицо в пристойный вид. Ну, почти пристойный – длинная царапина через всю физиономию, полученная вчера от сучки Деррек, не сводилась даже настойкой бадьяна. «Давай, иди-иди, овца расфуфыренная, папеньке пожалуйся!». Теодор и ухом не повёл, бессовестный, а из-за его спины нагло щерился Хорёк. Панси закусила губу, чтобы не разреветься вновь, и обернулась к лекарю-не-лекарю Ковена: – Добрый день, мистер Бэддок! – Здравствуйте, мисс Паркинсон. Не хочу показаться навязчивым, но вы чем-то расстроены? – О, нет, что вы, мистер Бэддок! Любуюсь видами, здесь так живописно, – защебетала Панси и содрогнулась от стыда, до того жалко это прозвучало. Бэддок скептическим взглядом окинул заросли цветущего камыша, вплотную подступившие к стенам крепости, обильно загаженные совами зубцы башни, и преувеличенно любезно произнёс: – А уж на закате как должно быть дивно! Ведь вы не собирались спускаться отсюда до ужина, я прав? Панси покраснела и уставилась в пол, как нашкодившая трёхлетка, а не взрослая просватанная девица. Вчера она сдуру решила спрятаться на западной башне, самой дальней от ворот и самой ухоженной с виду. Кто же знал, что эта башня давным-давно облюбована драккловым женишком и его распроклятой свитой для пальбы по лягушкам? – О, миледи, какая честь! – тут же раззявил свою ядовитую пасть Хорёк. – Завидую тебе, Тео, всегда присмотрен и обласкан. – Привет, Паркинсон! – Теодор деловито клюнул Панси в щёку и сунул в руку какую-то странную короткую палочку светлого дерева. – На, во-он ту прикончи. Видишь, жирная такая, лупатая? – З-зачем? – опешила Панси. Не было в затхлом, почти пересохшем от жары озерце никого. Несчастные лягушки, те, которые остались живы, ушли на глубину и затаились в иле, трясясь от ужаса. У Панси и самой бешено колотилось сердце, хотелось сгрести всех жаб в охапку и унестись отсюда прочь – в нормальный дом, к нормальным людям, чтобы не видеть хищных ухмылок и горящих нездоровым азартом глаз. – Бесит она меня, – Теодор был вполне серьёзен. – Гадкая на вид. Панси посмотрела на чужую палочку, которую протягивал ей Нотт. – А почему она такая… Странная? – Ой, брось, обычная европейка. Контрабанда, в Лютном на вес продают. Давай! – Я не могу чужой палочкой, – попятилась Панси, – потому что не маг выбирает… – Паркинсон, ты ведьма вообще? – Теодор сделал нетерпеливый жест. – Сказочку о Прыгливом горшке ещё расскажи. Доставай свою тогда! Нервы у Панси не выдержали, и она торопливо сбежала вниз, чудом не переломав ноги на истёртых и выщербленных каменных ступенях. А вечером была та самая тренировка, после которой державшаяся из последних сил Панси сломалась и проревела полночи, утыкаясь опухшим лицом в любимого мишку. Неженкой любимая дочь Джона Паркинсона не была. Папа очень рано начал учить её защитным и некоторым атакующим заклинаниям. Панси даже боевым хватом владела, хотя и не любила его страшно. Прятать палочку в кулаке – что может быть подлее и позорнее? Поэтому на тренировку она вышла спокойной и собранной, в любимой дуэльной мантии, отделанной заговорённым золочёным шнуром. Такой же шнур был вдет в аккуратные петельки сшитых по мерке дорогих сапожек – Паркинсоны носили только обувь собственных мануфактур. Панси поставили в пару с пацанкой Деррек, над которой хихикали все дамы змеиного дома. Единственная девица среди бешеной своры малолетних ковенцев, Трикси Деррек и сама не слишком от них отличалась – небрежно затянутые в низкий хвост перепутанные блондинистые патлы, синяки, исцарапанные руки, единственная юбка и вечно перекрученные грубые чулки. Даже мантии она носила мужские, благо к четырнадцати годам грудью так и не обзавелась. – В позицию, – лениво обронила Деррек. – Тео, блин, я хочу с Майлзом! – Захлопнись, – посоветовал Теодор, и Панси мысленно кивнула: «Именно. Нашлась тут… цаца! Никакой дисциплины!» Паркинсон встала в идеальную атакующую позицию – дуэльный хват, правая нога вперёд, левая рука за спиной – склонила голову в предписанном приветствии и тут же неслабо получила под дых. – Попрошу прощения у Поттера, – сказала Деррек ехидно. – По сравнению с тобой он сам Годрик. В позицию! Какая там позиция! Панси никак не могла восстановить дыхание и разогнуться. Такое впечатление, будто шнур на мантии потерял свои защитные… Страшный удар по плечам заставил её рухнуть наземь. Панси закричала – воздух в лёгких тут же нашёлся, но подол красивой длинной юбки а-ля неукротимая Бэллс мгновенно пропитался кровью из содранных до мяса коленей. Панси вскинула руку, собираясь сообщить о травме, как её унесло спиной вперёд и приложило к замковой стене. В глазах потемнело. – Это был Ступефай вообще-то, – раздался над головой скучающий голос Деррек. – Но выглядишь ты как после серии Круциатусов. Сними юбку с головы и становись в позицию. Панси всхлипнула и неловко заворочалась, пытаясь встать. Юбка спутала ноги, а на голове была, слава Мерлину, мантия. – Тео, – крикнула Деррек, – её к Флинту нужно ставить, тут полный ноль вообще. Сам отъебись с глупостями! Я тебе сейчас устрою «дамский кружок», сопля! – Простите, воительница, – раздался смешок младшего Нотта, – был дураком. Мистер Паркинсон сказал, что базовые навыки есть. – В украшении мантии всякой фигнёй – даже профессиональные, – заверила его Деррек и смилостивилась: – Ладно, сейчас аккуратненько щиты проверю. Должен будешь. – В вечном долгу, моя красавица, – голосом своего папаши мурлыкнул Теодор и… ушёл. У Панси полились слёзы, даже не от обиды, а просто догнала боль, не замеченная в горячке. – Представь, что у тебя за спиной раненая мать. Без чувств, – вздохнула Деррек и потянула Панси за руку, вынуждая подняться на ноги. – По ходу, вы уже пять минут как безнадёжно мертвы обе. Ты – с юбкой на дурной башке. – Это мантия, – прошептала Панси. – Один хрен. В позицию! – Я не могу! Мне больно! – Встала в позицию, бестолочь. Щит поставь. Любой. Готова? Это будет обычное Секо. Закрывайся. И р-раз! Секо! Жгучая боль обожгла лоб и щёку, и Панси, ойкнув, отшатнулась и вновь чуть не упала. – Зачем по лицу?! – закричала она. – Там щита не было, – пожала прямыми костлявыми плечами Деррек. – Что я, спятила – такую возможность упускать? Так, иди домой от греха, а то рожать Ноттам наследника придётся мне. Завтра к Флинту пойдёшь с малышнёй. – Да ты… Да знаешь что?! Вот тогда-то бешеная дура Деррек и посоветовала Панси пожаловаться папе. Панси и пожаловалась бы, не выслушай она про «расфуфыренную овцу». Теперь же оставалось только мыкать своё горе в одиночку, плюшевый мишка не в счёт. Поздно ночью зарёванная Панси решила – к дракклам! Она будет леди Нотт во что бы то ни стало, и плевать на всяких тощих сучек! Нынешнее утро началось почти удачно. Теодор деловито чмокнул Панси в оцарапанную щёку, стянул из её тарелки куриную ножку, мгновенно обглодал, швырнул кость в окно (с улицы тотчас же раздались звуки ожесточённой собачьей грызни) и велел после завтрака идти к леди Флинт. – Сегодня хлеб пекут, поможешь. Потом к Марку, он посмотрит, что у тебя за ерунда с боёвкой. – У меня всё хорошо, – ледяным тоном заявила Панси, но тут встрял Хорёк и, под видом замысловатых комплиментов, облил её помоями с головы до ног. Теодор, бревно нестроганое, даже не пытался одёрнуть приятеля – верно, принимал издевательства за чистую монету. У Панси задрожали руки, она медленно положила приборы на место и сделала вид, что совсем не голодна. – Ешь, – почти приказал Теодор, – не хватало только истощение заработать. Панси, это враньё про леди, которые кушают как птички. – Деррек своей расскажи, – не удержалась Панси, – фестралу белобрысому. – Трикси? – удивился Теодор. – Она красивая. Не зря Хиггс весь год за ней ухлёстывал. Только хрен ему, а не наша валькирия. Ночная решимость окончательно покинула Панси – она гневно зыркнула на гнусно хихикающего Малфоя и выскочила из-за стола. Само собой, ни к леди Флинт, ни к её троллю-сыночку расстроенная Панси не пошла. Она взобралась на заброшенную башню, сидела там одна-одинёшенька, плакала и ругала себя за доверчивость. А всё Хорёк! В Хогвартсе он показался Панси обычным треплом. Его нелепую возню с Поттером, которую почти все в Слизерине считали влюблённостью, Панси уверенно отнесла к всегдашней малфоевской практике – присосаться к чужой славе, а затем выпендриваться изо всей дурацкой мочи. Малфои, небось, и Метку приняли не по убеждениям, а из желания покрасоваться. Свою ошибку Панси стала осознавать лишь сейчас. С кличкой для младшего Малфоя рыжие Уизелы попали в самую точку. Хорёк – мелкий злобный ублюдок. Умная и вёрткая тварь, пакостящая исподтишка. В принципе, после этой подставы Панси повысила статус Хорька до Хоря Вонючего, и было за что. Гадёныш подошёл к ней как-то вечерком и заговорил с искренностью, в которой Панси тогда даже не усомнилась: – Паркинсон, ты уже пожалела о помолвке? Скажи сразу, у моего отца есть несколько подходящих кандидаток, какие не будут воротить нос от потомка тысячелетнего рода. – С чего ты взял, Малфой? – холодно осведомилась она. – Нотт совсем не дурак, он видит, как ты к нему относишься. – Как?! – Будто брезгуешь тут появляться. Камины, домовухи в сопровождении, письма надушенные… Воняет он тебе, что ли? – С ума сошёл? Так положено, я приличная девушка и… – Посмотри вокруг, – перебил её Малфой и пальцем ткнул в кишащий людьми двор замка. – Ты за всем этим собираешься из окошка наблюдать? С вышивкой? Панси нахмурилась. Малфой сказал это так, будто в вышивке было что-то неприличное. – Небось, свою подружку Булстроуд ты не укоряешь вязанием, – огрызнулась она. Вышивала Панси, честно сказать, неважно, но мама полагала это занятие самым достойным для юной девушки. – Моя подружка Булстроуд уже стала бы Тео правой рукой, – неприятно усмехнулся Хорёк. – Она знала бы, откуда берётся еда, какие работники у неё в подчинении и сколько Ступефаев огрёб суженый на тренировке, чтобы точно отмерить дозу укрепляющего зелья. Хозяйка, Паркинсон, это хозяйка, а не фифа с оттопыренным мизинчиком. Панси обдумала этот разговор, посоветовалась с папой и предстала перед леди Флинт с заранее отрепетированной речью. Будущая хозяйка Ковена объяснила матриарху тролльего семейства, что вполне готова обучаться ведению большого хозяйства, чтобы в дальнейшем избавить «любезную миледи» от чужих забот. – Иди, девонька, поиграй на улице, – отмахнулась леди и вытерла руки о порядком захватанный фартук. – Или вон, помоги Миранде лук перебрать. Заклинание знаешь? Всё пошло наперекосяк – никто не объяснял Панси, каких берут поставщиков, никто не торопился показывать хозяйственные книги, никто не выделял в подчинение кухарок или хотя бы прачек. Леди Флинт гоняла её наравне с прочими девчонками: то бельё развесь, то кухню подмети, то тарелки вымой – будто Панси не невеста наследника самих Ноттов, а обычная дочка или внучка арендатора. Панси Паркинсон, сцепив зубы, смирилась. Портить отношения с Флинтами было бы неумно, те уже несколько веков жили под рукой Ноттов. Другое дело, что сам Теодор как-то не торопился примерить на себя обязанности лорда. Он на пару со своим белобрысым дружком с гиканьем носился по всей крепости, абсолютно не касаясь никаких взрослых дел. Панси начала подозревать подвох, долго раздумывала над хорёчьими россказнями, пока наконец не поняла – её изящно кинули. Пока дурища Паркинсон корячилась на кухне или в огороде, она не виделась с Теодором, и того такое положение дел больше чем устраивало. Тогда озлившаяся Панси решила заниматься хозяйственными делами столько же, сколько и прочие дети. А оставшееся время проводить в компании своего жениха. Ну что ж, провела – будешь знать. Панси не удержалась и всхлипнула. – Ну, полно, мисс, – мистер Бэддок протягивал ей платок и смотрел так участливо, что Панси вновь разревелась. Она позволила приобнять себя за плечи и усадить на трансфигурированный не пойми из чего стульчик. – Позвольте вопрос? Панси потерянно кивнула. – Мой наследник ведёт себя прилично? От неожиданности Панси перестала плакать. Мелкий Малькольм Бэддок должен был пойти в Хогвартс через год или два. Пока же он бегал по замку с остальной малышнёй и отличался от прочих сорванцов лишь способностью устроить маленький потоп посредством обычного Агуаменти. – Да, вполне, – сказала она. – Очень вежливый молодой человек. – Слава Мерлину. Вы позволите залечить порез? Или он вам дорог как символ боевого крещения? Панси покраснела и непроизвольно дотронулась до щеки: – Будьте так добры, пожалуйста. Я вчера сама пыталась, но бадьян не помог. Мистер Бэддок аккуратно провёл прохладными пальцами по царапине, а потом велел не шевелиться. Панси послушно замерла, а для верности ещё и зажмурилась. Бэддок несколько раз прижал ладонь к порезу, который почти сразу начал ужасно чесаться. – Потерпите, мисс Паркинсон. Неприятно, я знаю, но нужно немного… Вот, готово. – Спасибо большое, мистер Бэддок! – Не за что, мисс. Разрешите дать совет? – Я буду очень рада, мистер Бэддок. – Подвиги – это немного не то, что нужно в обыденной жизни. Я думаю, в вашем случае достаточно обычного разговора. Панси в очередной раз залилась румянцем и опустила голову. – Спасибо, я… Я так и сделаю. _____________________________________________________________ (1)Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Тайная комната» (пер. изд-ва «РОСМЭН»)