***
В Хэллоуин погода расщедрилась на ясный денёк, впервые за всю холодную и дождливую осень. Обрадованная ребятня высыпала на улицу и с визгом носилась по всей крепости, требуя от каждого встречного сладостей. Магнус Нотт ещё вчера собрал людей, которые пока не переселились за стены, и распорядился прекратить всю работу, исключая самую неотложную. Сейчас со двора доносились звуки предпраздничной суеты – столы было решено ставить на улице, а не в большом зале донжона. – Ничего не холодно, – отмахнулась разрумянившаяся миссис Причард, – маги мы или кто? И без того насиделись под крышей – ведь носа было не высунуть. Давай, твоя светлость, иди своими делами займись. Магнус немного послонялся по двору, выслушал ещё пяток пожеланий не умничать и не лезть под руку, одарил детишек пригоршней шоколадных лягушек и повёл их за стены – на захват баржи мистера Блумфилда, торговца черепицей. Злосчастное судно сопротивления организовать не смогло и едва откупилось от позорного потопления. Пока абордажная команда делила добычу, пленный торговец угостил Магнуса превосходным огневиски и завёл осторожный разговор о переносе бизнеса в Нотт-мэнор. – Мистер Блумфилд, добро пожаловать, – не дослушал его Нотт. – Земли дам, сколько ухватите. Не знаю, есть ли тут глина для ваших мастерских, но со временем разведаете. – А если карьер будет за пределами Нотт-мэнора? – торговец вновь плеснул в стаканы. – Дадите бойцов для охраны? – И в министерстве засвидетельствую границы ваших земель, – кивнул Нотт. – Хорошие соседи тоже не помешают. Торговец нахмурился и пожевал губами: – Вот только младший зять у меня, милорд, прошу прощения, грязнокровка. Втемяшилось девке, парень-то видный. Хогвартс, опять же, закончил, все семь курсов. Расходные книги ведёт, что твой гоблин. Нужно в Лондоне его оставить, да? – Зачем? – изумился Нотт. – Хотя в леса ему лучше не соваться, ваша правда. – В здешние леса и мне лучше не соваться, – крякнул Блумфилд. – Глухомань у вас, милорд, извините, несусветная. А обижать его ваши люди не будут? Потому как… Ну, знаете, всякое, прошу прощения, про вас болтали в ту войну. – А он моих тёмных обижать не станет? – поинтересовался Нотт, усмехнувшись. – Выродками обзывать, нелюдями? У меня кого тут только нет – фонтан в министерстве кровью должен бить от зависти. – Мы люди мирные, – подумав, мотнул головой торговец. Затем, покряхтывая, поднялся на ноги и отвесил старомодный поклон. – Примите, ваша милость, мой род под защиту. Блумфилды мы, пятое колено чистой крови, двадцать шесть душ, – он вновь плюхнулся на лавку и прибавил: – А вот дом до зимы не успеем поставить, ждите весной. – Принимаем твой род под защиту, – Магнус вставать не стал, только локти убрал со стола. – Мы, Нотты, сорок восьмое колено чистой крови, – он вздохнул и грустно прибавил: – Две души.***
Праздник получился шумным и многолюдным. Выпивка лилась рекой, музыка не смолкала – и верно, никто не замёрз. Двор освещали факелы и костры, огороженные наскоро склёпанными решётками. С ясного неба улыбался молодой месяц, и Нотт улыбался ему в ответ. Весёлая, разрумянившаяся Цисси кружилась в вальсе с Перси Дерреком; в танцах тот был не мастак, но старался изо всех сил, то и дело бросая умоляющие взгляды на Магнуса. – Спаси уже несчастного, – Люций и сегодня не отказался от образа скучающего лорда, которого дракклы занесли на деревенские посиделки. – Нарси может танцевать ночи напролёт, не щадя кавалеров. – Желание леди – закон, – возразил Магнус, – а от Деррека не убудет. – Вообще-то, я имел в виду тебя самого, – веселье в голосе Люциуса совершенно не сочеталось с бесстрастной физиономией. – Ты неплохо танцуешь, я видел. – Цисси меня прогнала, – пожаловался Нотт. – Велела идти репетировать речь. – Она усомнилась в твоём красноречии? – уже откровенно ухмыльнулся Люц. – О, жестокая! Положа руку на сердце, Магнус и сам сомневался в своём красноречии. Уж слишком быстро заселялся мэнор, и Нотт успел присмотреться к едва ли десятой части своих арендаторов. Произносить же речи перед множеством абсолютно незнакомых людей ещё не доводилось, и он откровенно трусил. Бессердечный Люциус от просьб написать толковый спич отмахнулся: «Твоя восхитительная непосредственность привлекает людей куда вернее, чем самые разумные аргументы. Делать из тебя политика – всё равно что гранить жемчуг. Отстань, я занят». Магнус и отстал, силясь понять, похвалили его или обругали, а потом долго изводил пергамент в тщетных попытках самостоятельно накропать хоть что-то. Вот и теперь, глядя на веселящихся людей, Нотт совершенно не мог придумать ничего воодушевляющего. «Что я могу пообещать? – вздохнул он сокрушённо. – Только защиту по мере сил, а я не Мерлин и вполне себе смертен. Ладно, посмотрим, может, и не понадобится никаких речей». Он подпёр голову рукой и принялся любоваться Нарциссой. Его прекрасная фея смилостивилась над Дерреком, и рядом с ней, полыхая щеками и ушами, неуклюже топтался какой-то долговязый юнец из фермерских сынков. Потом музыканты вошли в раж и грянули разудалую джигу, а хохочущая Цисси упорхнула от юнца и присоединилась к более опытным танцорам. Кто-то из детей запустил шутиху, и Нотт привычно проследил, чтобы ребятню не обожгло её искрами. Огонь отзывался легко, магия покалывала пальцы, и Магнус, хихикнув, заставил безделку рассыпаться разноцветными птичками. Малышня восторженно завизжала, а он внезапно вспомнил о давнем случае, когда его тоже обвинили в «восхитительной непосредственности». Ричарда Пьюси Магнус обхаживал давно – уж очень хотелось заполучить в Ковен талант подобного уровня. Но высокомерный засранец, земля ему пухом, не соблазнился ничем, что Нотт мог ему посулить. В конце войны тщеславное желание переманить сильного мага разума превратилось в лютую необходимость: дела в Ставке творились сплошь тревожные и невесёлые, а Повелитель всё чаще и чаще казался Нотту спятившим. Магнус извёлся, подозревая, что его Ковен вот-вот станет мишенью для интриганов и вновь примется платить жизнями за чужие амбиции. Пьюси с его способностью читать мысли сквозь окклюментивные щиты мог бы предупредить об опасности задолго до срока. Мог бы, не будь ему глубоко безразлична судьба бестолкового лорда Нотта. Их случайную встречу в трактире, вероятно, подстроил сам Мордред: Пьюси был изрядно пьян и развлекался метанием дротиков (по большей части мимо мишени), а Магнус заскочил на минутку пополнить запас огневиски. – Кого я вижу! – обрадовался он. – Изыди! – велел Пьюси и опрокинул очередную порцию. – Да ладно, Дик, – как мог ослепительно улыбнулся Магнус. – Давай поговорим. – Вон! Я буду защищаться! Хозяин трактира позеленел и, судорожно глотая воздух, сполз по стене. Обе подавальщицы дружно бросились наутёк, а посетителей в кабаке не было – Нотт подозревал, что они разбежались, как только мозголом потребовал выпивку. На шее у Магнуса висела подвеска в виде витой серебряной раковины – амулет против ментальных атак, зачарованный тем же Пьюси, но было глупым полагать, что цацка устоит против своего разъярённого создателя. «Плевать! – решил Нотт. – У тебя сроду мозгов не водилось, нашёл о чём жалеть! Давай, сэр Магнус Пламенный, действуй. Когда ещё ты застанешь Дикки-Злюку пьяным в дрова?» Он вновь улыбнулся и храбро занял соседний стул. – Я просто хотел повторить своё предложение. Ни денег, ни влияния у меня так и не прибавилось – уповаю лишь на твоё милосердие. Хотя бы временный контракт, а? Всё, что попросишь! – Все вы так говорите, – Пьюси невесело усмехнулся. – А потом даже дотронуться боитесь. Суки! Суки, понял?! – Я не боюсь! – запретив себе задумываться о последствиях, выпалил Нотт, сгрёб не ожидающего подвоха менталиста в объятия и наградил поцелуем. Потом он мысленно попросил прощения у своей беременной жены и нежно погладил изумлённого Ричарда по щеке: – Всё, что попросишь. Без шуток. – Убери. Руки, – тихо приказал Пьюси таким тоном, что Нотт немедленно повиновался. – Не смей меня лапать, идиот! – Не буду, – Магнус показал пустые ладони, а Ричард отшатнулся так резко, что едва не свалился со стула. – Не сердись, мне просто вдруг подумалось… В душе же он возликовал – в этом смысле Пьюси не привлекал совершенно, и ему до тошноты не хотелось обижать любимую Элли. – Подумалось ему, – нервно усмехнулся Ричард. – Хочешь, чтобы у меня там всё отсохло на хрен? Да мне проще с пятиногом трахнуться, чем с тобой! – Почему это? – внезапно обиделся Магнус, только что счастливо принявший отказ. Пьюси тяжко вздохнул, покрутил головой и тихо поинтересовался: – Ты себя видел когда-нибудь? – Утром, когда брился, – честно сознался Нотт. – Вроде ничего так. Пока не жаловались. – Восхитительная непосредственность, – дёрнул уголком рта Ричард и больно вцепился в его руку. – Смотри. Смотри, болван. Это ты! Голова закружилась, и Магнус провалился в кошмарное видение: свирепое пламя с рёвом надвигалось стеной, смыкалось в кольцо, нестерпимый жар выедал глаза и не давал вдохнуть… Нотт с самого раннего детства жил со своей стихией душа в душу. Она нравилась ему и была связана с самыми чудесными воспоминаниями. Огонь – это всё, что обещало тепло, покой и уют: факелы над воротами крепости, большой очаг в кухне, бездымный лесной костерок под закопченным котелком, танец свечей в Большом зале Хогвартса, спящая в камине саламандра Хохотушка и дрожащий огонёк ночника в супружеской спальне. К зрелищу ревущего огненного вала Магнус не был готов – он резко отдёрнул руку и выругался. – С этим спать? Уволь, – скривился Пьюси. – Не выйдет из меня Венделины Странной. С тобой же рядом стоять невозможно. Поэтому, будь добр, иди куда шёл. Ноги моей не будет в твоём логове, чудовище. – Сам ты… – И я сам, – печально кивнул Ричард и налил виски. – Со мной, оказывается, тоже тошно находиться рядом. Даже Ему. Пошёл вон, говорю. Не мешай. Виски Нотт купил в другом трактире. Ещё через полгода он заперся в кабинете и в одиночку надрался за упокой души Ричарда Пьюси, чокнутого засранца и несчастного влюблённого. Тела Пьюси и его жены для похорон требовать было некому, а все явные и тайные интриганы в Ставке выдохнули с облегчением. – Он очень много знал, ему следовало быть осторожнее, – раздражённо произнёс Лорд, затем велел Абраксасу Малфою позаботиться о чудом выжившем сынишке Дика и на том счёл долг сюзерена выполненным. Нотт, как и все в Ставке, промолчал, но выводы сделал. Он наглухо закрыл доступ в Нотт-мэнор для всех, кто не входил в Ковен. Первого гостя Магнус впустил спустя одиннадцать с лишним лет. Это был Люциус Малфой со своим заговором против Твари.***
– Спишь, что ли? – гаркнул над ухом хорошо поддатый Флинт, и Нотт поспешно вынырнул из воспоминаний. – Задолбались уже на тебя пыриться, скажи что-нибудь! И верно, музыка смолкла, народ вернулся к накрытым столам и жаждал выслушать здравицу от лорда. – Речь! – кричали вокруг. – Речь! – Сами напросились, – пробормотал Магнус себе под нос и легко вскочил на ноги. Потом он выждал, пока шум стихнет, и ослепительно улыбнулся: – Говорят, в Хэллоуин нас навещают души усопших. Уж в эту ночь им будет на что поглядеть, верно? За столами одобрительно загомонили, застучали по столу тяжёлыми кружками с элем. – Мэнор не узнать, и всё нашими трудами. Жилы рвём и падаем без сил, лишь бы наши внуки жили в мирном и обжитом месте, – Нотт выслушал крики одобрения и продолжил: – Поэтому сегодня мы будем чествовать самых усердных и хватких – заслужили! Мистер Картрайт, наш кузнец! Иди сюда, пусть все на тебя посмотрят! Линда Флинт была права и сто раз заслужила давным-давно обещанную алмазную тиару: люди с восторгом приняли идею награждения лучших. В качестве приза решили давать кошель с десятком галлеонов и какую-нибудь безделушку «от лорда». «В Косом куплю», – загорелся было Магнус, но леди Флинт укоризненно постучала пальцем по лбу и поволокла своего бестолкового сюзерена на третий этаж донжона, к старинным сундукам со всяким барахлом, которое в своё время сама же и не дала выбросить. «Ничего не рухлядь, – упрямо возразила Линда в ответ на попытки Магнуса её переубедить. – Это память. Поверь мне, не прогадаешь». И точно. Суровый и неразговорчивый кузнец нежно прижал к груди латную рукавицу от давным-давно сгинувшего доспеха – самую обычную, незачарованную! – и пробормотал срывающимся голосом: – Спасибо, милорд! Сберегу и детям… Детям завещаю беречь! Это же… Спасибо! Так и пошло. Старые кубки, шкатулки, подсвечники и прочая незатейливая утварь принимались с искренней благодарностью, будто имели хоть какую-то ценность. – Прогоришь ты в антикварах, – тихо сказал Люциус и вздохнул. – От того зеркальца я и сам не отказался бы. Полированная бронза – ты соображаешь, сколько ему лет? – Да хоть тысячу, – так же тихо огрызнулся Магнус. – Железка и железка – плечо не подставит и хлебом не поделится. Ей всё равно, в чьём сундуке валяться, так почему не у мельника или у бондаря? Малфой возвёл глаза к небу и вздохнул ещё горше. – Все знают мистера Ричарда Мейси, – громко сказал Магнус и взмахнул рукой, подзывая растерявшегося торговца свечами. Начинался самый ответственный эпизод сегодняшнего вечера: единственный, который они с Линдой Флинт отрепетировали заранее. – Всем ведомо, кто обиходил нашу старушку-крепость так, что ей теперь можно и с Хогвартсом тягаться. Мистер Мейси смущённо забормотал, что до идеала ещё очень далеко, что работы непочатый край, и вызвал очередную порцию смешков и подбадривающих восклицаний. – Живи мы в старые времена, – Нотт положил руку на плечо покрасневшего Мейси, – я без раздумий сделал бы вас кастеляном замка. Но времена магических твердынь, увы, прошли и… – Неправда! – решительно возразил мистер Мейси, разом одолев робость. – Эти стены ещё послужат! Особенно если не тянуть с восстановлением чар на них, милорд, о чём я неоднократно… Бойцы и арендаторы грохнули хохотом, даже Люциус снисходительно усмехнулся, а с другого конца стола донеслось сокрушённое: – Ну всё, теперь точно ров копать придётся! – Со рвом обождём ещё немного, – отсмеявшись, сказал Магнус. – У нас треть полей не расчищена, смилуйтесь! Мистер Мейси кивнул и ссутулился – видно, вновь почувствовал себя неловко. – Но крепость крепостью, – продолжил Магнус, – а я хотел потолковать о людях. Не секрет, что не всем пришлым по нраву наши обычаи. Мол, жмыры мы чистокровные, косные, жестокие, и мозги у нас набекрень. Чуть что, дерёмся и за палочку хватаемся, детей своих тираним, не даём им воли ни в жизни, ни в любви. Что ж, в чём-то они правы, – Нотт полюбовался ошарашенными лицами своих людей и проказливо ухмыльнулся. – Помнится, мы с Квинтом как-то пошумели слегка, а папаня потом запирающие чары на погребок с выпивкой навесил и розог мне отсчитал, не скупясь. Несправедливо! Ущемление прав как оно есть! Все опять засмеялись и захлопали в ладоши. Нотт шутливо поклонился и подмигнул Цисси, а та погрозила ему пальцем. – Другое дело, – посерьёзнев, сказал Магнус, – что в одиночку здесь не выжить. А самый правильный способ не остаться одному – быть частью большой и дружной семьи. Вот и поступаешься правами, умножая себе обязанности, лишь бы добавить своему роду сил и знаний. Понятно, что так думают не все. Тем отраднее видеть людей, подобных мистеру Мейси. Наш добрый друг из соседнего мира не стал цепляться за привычный уклад, не принялся честить нас дикарями, не взялся перекраивать «средневековые» обычаи, а зажил спокойно и мирно. Думаю, нелегко ему пришлось, ведь поводов озлобиться у маглокровных хватает. Но всё же наш мистер Мейси остался добрым человеком – бывают на свете и очень тихие подвиги. Слыхал, Флинт? – Не дождётесь! – возмущённый рёв Квинтуса потонул в хохоте и свисте. Нотт вновь улыбнулся и продолжил: – Это почти не поминается вслух, но даже у Мерлина в предках числится безвестный грязнокровка, что твёрдо решил ужиться с магами и стать им равным. Верно? Вот я и подумал, а не отпраздновать ли нам заодно и рождение нового рода? С таким-то дедом внуку грех не постараться. Где у нас мистер Гарри Мейси, первое колено чистой крови? Привет, боец! Как дела? – Хорошо, – шепнул оробевший малыш и тут же уткнулся лицом в дедову мантию. – Иди-ка сюда, парень! – Магнус усадил маленького Гарри на плечо и сказал: – В старину, чтобы вы знали, существовал целый ритуал основания рода. Вершился кровный обряд, а сюзерен должен был прочесть над младенцем-основателем тыщу катренов, и все, помогай Салазар, на латыни. Ныне дела обстоят попроще, чему такие ребята, как я, не могут нарадоваться. Стишки учить? Вот ещё! Магнус переждал волну взволнованных перешёптываний и изумлённых восклицаний. – Просто помни, Гарри Мейси: магия твоя суть, и её нужно сберечь в детях, внуках и правнуках. Храни её и приумножай, и да пребудет твой род вовеки: многодетен, счастлив и богат! – он вскинул правую руку и возвысил голос: – Благослови тебя магия, Первый! Пусть беды обходят твой род стороной, пусть множатся друзья и трепещут враги! Да будет так! С кончиков его пальцев в небо устремился огромный огненный шар и с оглушительным хлопком взорвался мириадами звёзд. – Могущество в крови! – хором громыхнули бойцы, и ночное небо расцветилось вспышками заклинаний. Палили кто во что горазд, но получалось очень красиво; мальчишка на плече Нотта испуганно ахнул, а потом засмеялся и захлопал в ладоши. – М-милорд… – крайне взволнованный Мейси попытался что-то сказать, но Магнус лишь засмеялся. – Пойдёмте танцевать! Гарри, ты к дедушке или со мной? – Я туда, – будущий глава рода ткнул пальцем в группу детворы, дождался, пока его спустят на землю и по-взрослому протянул Нотту руку: – Я буду беречь магию, честно. И хорошо кушать. А громко плакать мне пока стыдно. – Ничего, – Магнус неимоверным усилием удержал серьёзный вид, – как получается, так и плачь. А теперь – танцевать!***
Как Малфой и опасался, гостиная была полна студентов, и каждый на него пялился: кто злобно, кто неодобрительно. Драко и вовсе не выходил бы из спальни, но один из первачков, Лоэлот-младший, передал настоятельную просьбу префекта Ургхарта явиться для беседы. Малфой рявкнул на ни в чём не повинного мальчишку и озабоченно нахмурился. Идти не хотелось. Нет, шепотков за спиной он не боялся. Ему не хотелось бросать Гарри одного – тот как раз уснул, измученный переживаниями. Позавчерашняя шуточка Драко про салазарову охоту на грязнокровок внезапно обернулась сущим кошмаром: её восприняли всерьёз. Едва Драко закрыл рот, набежали профессора и долго унимали безутешного Филча, который порывался удушить шестого Уизела. Малфой охотно полюбовался бы на это действо, но забаву поломал Дамблдор, объявивший, что кошка жива. «Заклятие Оцепенения», – сказал он важно, а Пятикратный обладатель тут же осчастливил присутствующих героическими подробностями своей трижды никому не нужной биографии и – Мордредово отродье! – утащил главных героев представления в свой кабинет. Вместе с чучелом кошки, разумеется. Некоторое время студенты ещё толпились посреди лужи, натекшей из девчачьего туалета, и пугали друг друга бредовыми теориями произошедшего. Надпись на стене отчего-то сочли кровавой, хотя Нотт плевался и шипел: «Мы уже полчаса здесь топчемся, а буквы не побурели. Вы кровь-то когда-нибудь видели, полудурки?» Последнюю фразу он выдал зря. Паникёры живо вспомнили, покровителем какого факультета был Слизерин. «Он видел кровь! – заблажила какая-то мелкая хаффлпаффка. – Они все заодно!» Студенты загомонили, в адрес слизеринцев посыпались невнятные угрозы, и Малфой незаметно стряхнул в ладонь палочку. Люциан Боул тихо выругался и попытался спасти положение: – Директор взял дело в свои руки, успокойтесь. Он вылечит кошку, а остальное ерунда. Это просто дурацкая шутка, да, Малфой? Пока Драко колебался, признаваться ли в странноватом чувстве юмора или скроить серьёзную морду и пообещать неисчислимые горести всем нечистокровным – ну, раз уж взялся! – Поттер успел поехать мозгами. – Я же говорил! – сказал Гарри с таким надрывом, что все моментально заткнулись и уставились него. – Я знал, что никакая это не змея! Это монстр! – Да ну, Гарри, какой ещё монстр? – забормотал Малфой успокаивающе. – Что за глупости? – Монстр! – упрямо повторил Поттер. Бледный, с горящими глазами и нервным румянцем, он был не похож на душевно здорового человека. – Ползает по ночам и мечтает всех разорвать! Нужно всех предупредить! Нам грозит опасность! Девчонки завизжали, а Драко моментально понял, что дело швах и хрен его поправишь. – Ползает? – со злобным скепсисом осведомился Нотт. – Да! – убеждённо ответил Гарри и обвёл безумным взглядом перепуганную толпу студентов. – И говорит на парселтанге! – А пишет по-английски? – Тео ткнул пальцем в надпись и быстро махнул палочкой в сторону героя. – Силенцио! Ага, как же. Поттер только головой помотал и продолжил вещать с горячечной страстью, какая никогда не удавалась пьянчужке Трелони: – Монстром управляют! Нужно всех предупредить – кто-то привёл в Хогвартс монстра! – Ебать! – Нотт ошарашенно уставился на свою палочку, а Боул подскочил и с размаху закрыл Гарри рот ладонью. – Тихо, Гарри, – сказал он. – Успокойся. Тебе просто нужно к мадам Помфри. Чего уставились? – обратился он к трясущимся от страха студентам. – Поттер – ментал, у него дар приходит трудно. Пацан не в себе, кого вы слушаете? Кое-кто облегчённо вздохнул и закивал с сочувствием, но большую часть толпы составляли грязнокровки – они ничего не поняли из этого объяснения. Они видели только, как Поттер выкручивается из рук Боула и мычит что-то сквозь чужие пальцы. – Они мешают ему признаться! – «догадался» придурок Финч-Флетчли. – Гарри, это правда? Поттер согласно затряс головой, а Боул опять выругался и потащил невменяемого героя прочь. Нотт и Малфой побежали следом, в две палочки прикрывая ретираду. В спальне с Гарри случилась полноценная истерика. Унять его было невозможно: зелья, как признался Забини, на Поттера действовали нетипично, а заклинания он сбрасывал на зависть любому троллю. Угомонил героя Драко, опрокинув на голову ведро холодной воды. Пока он бегал за водой в душевые, Гарри успел потерять контроль над своим драккловым браслетом, и пить успокоительное зелье пришлось всем, включая примчавшегося на шум Пьюси. Потом Драко стащил с мокрого и трясущегося героя мантию, кое-как заставил его переодеться в пижаму и погнал Забини в кухню. Поттера почти насильно напоили тёплым молоком и укутали в одеяло. Драко держал его в объятиях и гладил по спине. Где-то через четверть часа соскочивший с резьбы герой наконец отрубился. Поттер проспал почти до полудня воскресенья, но в разум так и не вошёл. Он не буянил и сумел заблокировать свой жуткий артефакт, но из спальни не выходил, нехорошо молчал, бледнел и вздрагивал, заслышав малейший шорох. Гарри заметно осунулся и стал походить на собственный призрак. Наведаться в Больничное крыло он отказался наотрез: «Я буду там совсем один! Он меня разорвёт!» Утром в понедельник на занятия Гарри шёл, едва переставляя ноги, и всё время боязливо оглядывался. Малфой плюнул на школьные правила и взял палочку боевым хватом. Нотт с Винсом и Грегом последовали его примеру, и за весь день ни один кретин не посмел приблизиться к ним и заговорить. За спинами, правда, шептались, а как же. Профессора недовольно на них косились, однако тоже помалкивали и не приставали с уроками. После занятий Гарри добрёл до спальни, ни с того ни с сего разрыдался у Драко на груди, но быстро успокоился и срывающимся голосом попросил у ребят прощения: «Я просто ужасно себя чувствую. Он рядом, поймите, он совсем рядом!» На этот раз героя усыплял Пьюси и здорово потратился. «Мой лорд», – устало выдохнул он, упал рядом и тоже мгновенно уснул. – Вот так-то, – хмыкнул Теодор и сочувственно похлопал Драко по плечу. – Мордред, я такой же был? – Нет, чуть получше, – вздохнул Блейз. – Ребята, а как проверить – вдруг по Хогу и вправду что-то ползает? Нотт зарычал и выскочил из спальни, хлопнув дверью. А ещё через пять минут Лоэлот-младший просунул голову в дверь и сообщил, что Малфоя желает видеть префект Ургхарт. – Л-ладно, – подумав, решил Драко. – Винс, побудь, пожалуйста, с нашими мозголомами. Если что, ставь щиты и зови. Я постараюсь скоро обернуться. – Терри сегодня злющий, – Винсент пересел со своей кровати на табурет у постели Поттера. – Удачи, Дракон. Присутствующие в гостиной, само собой, таращились на Малфоя, будто тот им крупно задолжал. Драко задрал подбородок, нацепил маску pater`а, неторопливо прошествовал к эркеру с фальшивым окном и остановился перед диваном, на котором лениво развалился префект шестого курса Теренс Ургхарт. Против ожидания, тот не стал орать, а неторопливо повесил «заглушку» и довольно миролюбиво заметил: – У тебя где-то ремень на шкиве перетёрся, Хорёк. Проверь. – Что? – не понял Драко и вопросительно уставился на префекта. – Где? – А я знаю? Где-то между языком и мозгами, – Ургхарт заложил руки за голову и откинулся на спинку дивана. – В последнее время ты постоянно треплешься, не подумав. Объясни мне, какого такого жмыра вонючего мы теперь воюем с грязнокровками? Я вообще-то не собирался в ближайшее время. Драко Блэк встрепенулся и заорал, потрясая кулаками: «Могущество в крови! Какой ещё тебе нужен повод, худородный?» Опешивший от такого напора, Драко Малфой не сразу справился с бешеным придурком, и потому промедлил с ответом. – Так и знал, что просто ляпнул, – правильно понял его молчание Теренс. Драко покраснел бы, умей Малфои краснеть. Но глаза потупил и виновато вздохнул. – Не смог удержаться, – признался он нехотя. – Хотел Грейнджер напугать. – И напугал половину Хога, – кивнул префект. – Лихо, молодец. А почему именно Грейнджер, а не Уизела или Пупса? Драко недовольно скривился: «Потому что от рыжего с мямлей Гарри и сам старается держаться подальше!» – и вновь промолчал. – Завтра Марк дерётся с Вудом, – Ургхарт устало прикрыл глаза. – На дуэли. Среди грязнокровок лютый переполох. Они все ходят толпами и пересказывают друг другу басни о Тайной комнате и мести Слизерина. Все экземпляры «Истории Хогвартса» и «Взлёта и падения тёмных искусств» из библиотеки размели за какой-то час. – А дуэль-то из-за чего?! Теренс страдальчески застонал, но всё-таки ответил: – Поди знай. Но мы решили, что драться нужно. Сам смотри: Поттер услышал какую-то злобную невидимую гадюку, Снейп честно предупредил прочих деканов, а те предостерегли своих студентов. И в тот же вечер, на самый Хэллоуин, тебе вздумалось пошутить, Хорёк придурочный! – Согласен, облажался! Но дуэль?! Ургхарт тихо зарычал и стукнул кулаком по колену: – Чем, блядь, эти люди думают, а? История с повешенной кошкой и история с гадюкой-невидимкой внезапно перемешались и превратились в страшилку о наследнике Слизерина. Угадай, Малфой, кто у нас теперь наследник? – Не иначе Поттер, – опустил голову Драко. – Твою ж Моргану! – Давно пора уяснить, что вокруг Золотого мальчика всегда творится какая-то несусветная хрень. Тролль, дракон, зеркало это сраное, свихнутый профессор и рейд ваш дебильный – да сроду в Хогвартсе такого не было! Наш герой просто приманка для подвигов, а ты, недоумок, ещё и взялся ему помогать! – Да нет же, я… – Похрен уже, чего ты там хотел, Малфой! Имеем, что имеем – вчера на собрании префектов ебанутая Кристалл беседовала со мной, обнажив палочку. На всякий, блядь, случай! Вдруг мне вздумается башку ей откусить! Да я бы, сука, и откусил, кабы мог – такое зло взяло! Сучий курятник! Бегают, квохчут! Скупают самодельные амулеты и отряды самообороны организуют, чтобы наследник Слизерина никого на толчке не застукал и не сожрал в Тайной комнате. И всё из-за твоего длинного языка, Хорь! Драко виновато сопел, уставившись в пол. Крыть было нечем. – Короче, вчера ко мне подошёл Вуд. Сказал, пора вынимать кретинов из истерики, и велел шевелить мозгами. Ах да, для начала мне пришлось поклясться, что Третьей магической не намечается, – Ургхарт скрипнул зубами. – Как выяснилось, и у нас умных наперечёт. Лафингтон с какого-то рожна решил помочь торжеству идей чистокровия, насилу вразумили. В общем, завтра Вуд грозно призовёт нас к ответу, Маркус квакнет в ответ, и получится тайная дуэль в Зале Наград. Участвуют по два секунданта и по три наблюдателя от каждого Дома. Свидетелей, само собой, подберём из прибабахнутых. – Выигрывать нельзя? – Сам-то как думаешь? Поэтому с Вудом будет драться именно Марк – трудную победу Гриффиндора никто не изобразит достовернее. Битва случится долгой и кровавой, но аврорский сынок Олли победит пожирательского ублюдка, и тот поклянётся, что знать не знает никакого салазарового потомка, а Поттер просто истеричка-полусквиб. Дальше – как повезёт. Даст Мерлин, наблюдателям поверят. Драко Малфой отцовским жестом потёр виски и испустил тяжкий вздох: – Матч тоже надо будет проиграть? – Хорь, да включи ты башку наконец! Это же Оливер Вуд! Грязнокровки грязнокровками, а квиддич квиддичем. Как только Олли поймёт, что вы сливаете матч, он сам на ваши кольца встанет. Нет, играть будете нормально. Малфой повеселел и тут же заработал от префекта подзатыльник. – Всё из-за тебя! Будешь искупать вину, поганец. Завтра ночью дежурит Снейп. Он не должен помешать дуэли. Ясно тебе? И ещё – уйми Поттера! Хоть в Мунго сдай, но рот пусть закроет, монстролог хренов! Всё понял? Драко виновато покивал, а Ургхарт снял «заглушку» со своего любимого дивана и показал кулак: – Чини голову, Малфой! И себе, и Поттеру! Срочно!