В борьбе обретёшь ты... (часть 2)

Покинуть подземелья было паршивой идеей – Гарри понял это сразу, как только добежал до холла. Ночной Хогвартс был тих, пустынен и полон таинственного очарования древнего магического строения. В неярком свете факелов затейливая каменная резьба складывалась в причудливые письмена, статуи обзавелись загадочными улыбками, а каждая из многочисленных дверей казалась порталом в неведомые миры. Вот только по всему этому великолепию гуляли злые-презлые сквозняки. После космического холода Грани они казались чем-то несущественным, пока Гарри не сообразил, что лязгает зубами, трясётся и покрылся мурашками с яблоко величиной. Никаких дивных морозных узоров на коже – вполне земные пупырышки, не позволяющие красиво замереть в неподвижности и отрешиться от бренного мира. – Вот гадство, – сообщил Гарри ближайшему портрету носатого старичка, обряженного в странный бархатный то ли тюрбан, то ли капюшон. – Назад не пойду, ещё чего! Старичок торопливо согласился, присовокупив заискивающим тоном, что никто «милорду» не указ и тот волен идти, куда ему заблагорассудится. – Нет, просто стыдно, – признался Гарри смущённо. – Представляю, что обо мне ребята думают. Поди докажи теперь этим чистокровным извращенцам, что мы с Хорьком не обжимались, а книжки вместе читали. Блин! Старичок угодливо улыбнулся и заявил, что хорьки весьма полезны в хозяйстве: исправно давят крыс, а стоят много меньше заморского зверя кошки. Обученный же грамоте хорёк – и вовсе диво дивное, так что «милорду» не стыдно признаться в нежной привязанности к своему питомцу. Гарри с досадой махнул рукой и решил поискать коридор потеплее, а там уж как следует попереживать о загубленной репутации. «Плакса, тупица, паникёр, неуч, а теперь ещё и голубой, – мрачно размышлял несчастный герой Поттер, устроившись в глухой нише за массивными доспехами. – Слизерин в гробу переворачивается от такого наследника. Ещё и представление устроил с истериками, придурок. А как не истерить, когда страшно до одури? Я ведь… Я ведь мог их убить». Он обхватил колени руками в безуспешной попытке согреться и крепко зажмурился, чтобы не зареветь в голос: ему внезапно вспомнились тёмная комната, отражённые в зеркале Еиналеж неподвижные тела однокурсников и злобное шипение Твари: «Эти маленькие паршивцы врали мне – мне! – в глаза». Получается, он ничем от Твари не отличается: захотел и убил. Не захотел – тоже убил. Всё оттого, что приснилось что-то. «Не что-то, а Грань, – строго поправил сам себя Гарри. – Она существует в какой-то реальности, это не обычный сон. Могла она через меня пролезть сюда? Да запросто. Припомнить только, как устроен Барьер, – вот тебе и ответ. Только здесь проход не в колонне на вокзале, а в моей голове». Гарри поёжился и решил подумать об этом позже. Желательно после того, как съест пару кусков торта, укроется пуховым одеялом и выспится на месяц вперёд. Внезапно по коридору разнёсся какой-то звук. Поттер насторожился и замер. Шаги. Кто-то неторопливо шаркал по каменным полам, а по стенам плясали огни фонаря. – Терпение, друг мой, – раздался знакомый глуховатый голос. – Сейчас обойдём этаж и вернёмся к твоей кормушке. Сегодняшний дежурный профессор настолько храбр и расторопен, что мне слегка тревожно, предпочту всё сделать сам. Дамблдор усмехнулся, а колокольчики в его бороде издали нежный звон. Дорогу директору освещал вовсе не фонарь, а феникс, с крайне недовольным видом сидящий на плече у своего хозяина. «Попал! – Гарри даже дышать перестал и крепко зажмурился. Шаги стали удаляться, а добродушное бормотание Дамблдора сделалось неразличимым. – Нет, пронесло вроде. Шёл бы ты отсюда, Наследник хренов. Не приведи Салазар, поймают ночью в коридоре – вовек не отмажешься». Гарри, обмирая при каждом шорохе, выбрался из-за доспехов и на цыпочках двинулся назад, в подземелья. Поплутав некоторое время, он понял, что забрёл в какие-то незнакомые закоулки первого этажа. По логике вещей, герой должен был находиться где-то неподалёку от Большого зала, по крайней мере, бежал он именно в ту сторону. Однако эти короткие, хаотично пересекающиеся коридоры, пыльные и скверно освещённые, Гарри видел в первый раз. «Отлично, ты заблудился, кретин! – с отчаянием подумал Поттер. – Твою Моргану! Куда идти-то?» Он внимательно огляделся, но так и не сообразил, как он здесь очутился, а спустя пару поворотов вообще перестал понимать, где находится. «Итак, твой папа не Поттер. Тот был магом-пространственником, а ты уродился магом-идиотом! – Гарри уселся прямо на пол и устало привалился к каменной стене. – Надеюсь, утром меня хватятся. Блин, холодно-то как!» Следующий звук заставил его подскочить: совсем рядом раздражённый бархатный баритон произнёс: – Откуда я могу знать, мистер Диггори, где именно мистер Поттер предпочитает реветь? Я всегда был ярым сторонником того, чтобы он делал это в спальне своего курса! – Просто наши первачки, профессор, отчего-то облюбовали тупик за старым классом ЗОТИ на третьем этаже, а гриффиндорские мелкаши утешаются на седьмом, под винтовой лестницей на чердак, – миролюбиво ответил Седрик Диггори. – Вот я и подумал, может быть, у ваших тоже есть какое-нибудь заветное местечко? В замке холодно, хорошо бы найти ребёнка поскорей. «Да! Найдите меня!» – чуть не закричал Гарри, но тут же осёкся, представив себе унизительное разбирательство в кабинете декана. Нет уж. Хватит с него на сегодня. Сейчас он потихоньку выяснит, где находится, и незаметно вернётся в подземелья. Все прочие гадости – завтра. – Давайте разделимся, господин декан, а то мы до каникул будем его искать, – судя по голосу, Теренс Ургхарт находился в крайне дурном настроении, и беглый герой беззвучно застонал. Не пойдёт он ни в какие подземелья. Сядет в засаду, стукнет Пупса по голове, отберёт мантию-невидимку и будет жить вольным человеком. – Нет, разделяться мы не будем, – возразил Снейп. – Не забывайте о таинственном существе, которое слышал наш беглец. – То-то Поттер к нему навстречу рванул со всех ног, – пробурчал Теренс, а Гарри тихо ойкнул и напряжённо прислушался. Нет, слава Мерлину, Лорд сегодня предпочёл выспаться. Он подождал, пока голоса удалятся, и тщательно ощупал стену. В одном месте камни оказались иллюзией, и если бы Гарри не тупил, то сразу это обнаружил: за полупрозрачной серой аркой виднелся холл первого этажа. Он сунулся в тайный проход и тут же отпрянул: в холле показался профессор Флитвик в сопровождении профессора Спраут и одного из своих префектов – Роберта Хиллиарда. – Что у вас? – поинтересовалась мадам Спраут. – Север, я бы на твоём месте «следилку» на парня повесила. Снейп вздохнул и махнул рукой: – Радуйтесь, что вы не на моём месте, Помона. Исключительно вредное создание этот ваш герой. Пойдёмте наверх, нет здесь никого. «А сам-то ты исключительно кроткое создание!» – возмутился Гарри, отступил от арки и решительно направился вглубь заброшенных коридоров, толкая по дороге двери кабинетов – наверняка там было теплее. Одна из дверей наконец поддалась, и Гарри очутился в какой-то кладовке с зарешеченными окнами под самым потолком. По углам громоздилась всякая рухлядь вроде старых парт, ящиков и досок, еле видная в блеклом свете луны. Гарри понял, что сейчас разревётся, как маленький. Он завёл глаза к потолку и быстро-быстро поморгал, прогоняя слёзы. Затем решительно шмыгнул носом и сказал вслух прерывающимся голосом: – Никто меня здесь не найдёт. Тут сто лет никого не было, вон сколько пыли. И вообще. Возвращаться в подземелья не хотелось. Гарри нужно было отдохнуть от неприятностей и спокойно обдумать всё произошедшее за последнее время. – Итак, – негромко сказал сам себе Гарри и поискал глазами место, где присесть, – в задачке имеются: кретинская якобы кровавая надпись, несчастный Колин в Больничном крыле, придурковатый малфоевский домовик, легенда о Тайной комнате, байки о Наследнике Слизерина и неведомая тварь, которая шепчет неслышные прочим ужасы. Ещё я посеял тетрадь террориста, но этот факт может в нашу задачку не вписаться. Ладно, держим его в уме. Залежи мусора вроде были поменьше в правом от двери углу, и Гарри прищурился, разглядывая почти целый табурет и одноногий столик, похожий на чайный. Круглая столешница была завалена какой-то ветошью, а венчала композицию картина в перекошенной раме, небрежно брошенная изображением вниз. – Причём ужасный шёпот слышу только я. На парселтанге, ага, – Гарри подошёл к табурету и вспомнил, что палочку он вновь оставил в спальне. – Ну и хрен с ней. Эванеско! – он по-снейповски щёлкнул пальцами. – Твою мать, да Эванеско же! Пыль с табурета исчезла со странным хлопком, столик закачался, и картина упала Гарри под ноги. Он вздохнул и поднял её: портрет, ясное дело; пейзажи у магов за картины не считались. – Вот и собеседник для размышлений, – сказал Гарри и кое-как установил портрет на столике. С третьей попытки он засветил на указательном пальце Люмос и хмыкнул: – О, я тебя знаю. Ты тот самый самоубийца. Тебя Снейп из девчачьей спальни забрал и, оказывается, не сжёг. Значит, будешь молчать. Это хорошо, сегодня даже портреты всякую чушь несут. С картины на Гарри с насмешливым любопытством смотрел надменный красавчик лет двадцати, не больше. – А рожи корчить ты умеешь, я помню, – покивал Гарри. – Ну, слушай. И он в подробностях пересказал портрету события последних дней, особо напирая на свою невиновность. – Не знаю, какое чудовище заставляет цепенеть людей и кошек, не представляю, откуда оно взялось, ума не приложу, как снюхалось с Лордом, и понятия не имею, почему все окрысились именно на меня, – подытожил Гарри. – Кошмар какой-то. Портрет, точнее, красавчик на портрете, во время рассказа очень внимательно смотрел на Гарри и иногда удивленно вскидывал брови. – Молчишь, – вздохнул Гарри, – это хорошо. Значит, поживу ещё. Он поёрзал на отчаянно скрипящем табурете и крепко зажмурился, отгоняя подступающие слёзы. – Что-то не заладилось у меня в этом Хогвартсе, – пожаловался он портрету. – Что ни год, то какое-нибудь отвратное приключение. Скажи, что мне со всем этим делать?! – Увы, милый юноша, боюсь, ничем не смогу вам помочь, – отозвался вдруг красавчик. – Я не сведущ в монстрологии. Нужен знающий маг, а таковые и в моё время были наперечёт. – Ой! – Гарри вскочил с табурета и застыл, не в силах сообразить, что же делать. – К-как?! П-почему?! Почему ты говоришь?! Ты не должен!!! – Вы велели ответить, и я ответил, – самоубийца улыбнулся, чуть склонил голову набок, разглядывая Гарри во все глаза. – Моё почтение собрату по несчастью, – участливо добавил он. Поттера затрясло. Ему грозит смерть! Лорд всё-таки охотится за Гарри, и, судя по разговорившемуся красавчику, охота будет успешной. – По какому ещё несчастью?! – Гарри уверенно несло в истерику. Несчастья не хотелось: за что?! – Верно, – красавчик согласно кивнул. – Никому не рассказывайте, юноша, о своих талантах: это небезопасно. – К-какие таланты? – Гарри потерял остатки самообладания и заорал во весь голос: – Что за хрень вообще творится? Ты же самоубийца, почему ты со мной говоришь?! Я не хочу умереть! Сгинь! Красавчик на портрете подобрался, нахмурился; ноздри его тонкого породистого носа раздулись. – Помилуйте, юноша, на мне множество грехов, но в самом страшном из них я неповинен. Немота же моего портрета вызвана давним заклятьем от недруга, знавшего меня при жизни. Исключительный был негодяй, поверьте. – Вы не самоубийца?! – Да нет же! Как вы могли такое обо мне подумать? – А… – Гарри обессиленно опустился на табурет и судорожно перевёл дыхание: неотвратимая гибель откладывалась. – А теперь что? Заклятье спало? – Пожалуй, мы не с того начали, сударь. Примите мои извинения, я не представился. Габриэль Аженор Неккер, – красавчик церемонно повёл рукой и низко склонил голову, отчего пышный хвост рыжевато-каштановых волос скользнул на грудь. – Позвольте же узнать и ваше имя, милый юноша. – Гарри Джеймс Поттер, – устало буркнул «милый юноша» и принялся внимательно разглядывать неожиданного собеседника. Габриэль Неккер был хорош собой, но красота его была несовременной, «портретной». Высокие лоб и скулы, тонкие насмешливые губы и почти прямые брови, широкие у основания и сходящиеся в волосок над внешним уголком глаз – тёмно-серых, казавшихся огромными на узком лице. Слегка вьющиеся и очень густые рыжевато-каштановые волосы были забраны в низкий хвост; спадающий с плеча, тот доставал до груди. Одет он был в затканный золотыми цветами жилет и белоснежную рубаху с кружевами там и сям, а полдюжины перстней с огромными камнями на длинных худых пальцах явно свидетельствовали, что при жизни Габриэль не бедствовал. Неккер меж тем продолжил беседу: – Видите ли, мистер Поттер, я сам был крайне изумлён встречей с вами. Невероятное везение! Гарри тяжко вздохнул и с досадой потёр шрам – да уж, везение! – Проклятие не оставило мне возможности перемещаться по другим картинам Хогвартса и беседовать с кем-либо из живых, – пожаловался Габриэль, капризно выпятив губы. – Мой недруг держал портрет в своих покоях и каждый вечер выговаривал мне обиды и осыпал оскорблениями, кои я принуждён был безмолвно терпеть. После его внезапной кончины апартаменты долгое время стояли пустыми. Когда же их отперли, то не осталось никого, кто помнил бы меня. – И кем был ваш враг? Это он вас убил? – О нет, благодарение Мерлину. Мэтр Брюссо преподавал в Хогвартсе тёмные искусства, а в свободное время, какового у него имелось в излишке, надоедал мне глупыми стишатами о неземной любви и неистовой страсти. – Жестоко, – посочувствовал портрету Гарри, но красавчик Габриэль понял его слова как-то не так. – Поделом, – он поджал губы и сухо продолжил: – Клянусь честью, у меня были веские основания избегать мистера Брюссо, а о портрете в его комнатах я попросту забыл и не вспоминал до самой своей кончины. Он заказал этот портрет, желая угодить мне. Сознаюсь, при жизни я был слегка тщеславен, а оттого согласился позировать и самолично зачаровал холст, – Габриэль лукаво улыбнулся, но тут же нахмурился. – Отвергнутые поклонники редко питают добрые чувства к предмету своих несбывшихся грёз, а посему любовь Брюссо со временем переродилась в чудовищную ненависть. Каприз судьбы: у меня было несколько превосходнейших портретов от знаменитых мастеров, а уцелела лишь эта дрянная мазня. Ах, простите, – спохватился он, – я разболтался и надоедаю вам ненужными подробностями. – Вы очень соскучились по беседам, я думаю, – пожал плечами Гарри. – А что случилось с прочими вашими… ну-у… изображениями? – Парадный портрет в родовом поместье отец сжёг почти сразу после моей гибели. Ещё два уничтожили братья, – Габриэль вздохнул. – Расспросили о подробностях смерти и подожгли, чтобы и памяти не осталось. Моя наречённая разорвала помолвку, спасая свою жизнь и доброе имя, а медальон с миниатюрой уничтожила в ритуале отречения. Смешно, но милосердней всех оказался Морис. Габриэль вдруг улыбнулся такой хорошей, чистой улыбкой, неожиданной на его лице, что Гарри не смог не улыбнуться в ответ. – Почему же ваши портреты жгли? – тут же спохватился он. – Кто вы? – Всё оттого, мистер Поттер, что я некромант. Гарри вскрикнул, соскочил с табурета и шарахнулся к стене. Он же чуял, что всё не так с этим красавчиком! Зачем, зачем он с ним заговорил?! – Мистер Поттер, умоляю, выслушайте меня, – вскинул руки в успокаивающем жесте Габриэль. – Вам грозит опасность. – Я привык, – огрызнулся Гарри, прикидывая, как быстро и наверняка уничтожить старый холст. – Она грозит мне отовсюду, и каждый считает своим долгом напомнить мне об этом. – Великие Основатели, ужели у вас достало ума открыться обществу до совершеннолетия? Если вам не жаль своей жизни, пожалейте близких! Им вменят в вину всё, что вы успели натворить по незнанию и малолетству, да ещё припишут все загадочные убийства в Британии и за Каналом! – Открыться? – Разговор, и без того сумбурный, стал напоминать откровенный бред. – У меня нет близких, я сирота. Я не понимаю о чём вы говорите, зачем вы это говорите, и почему я слушаю проклятого некроманта, гнусное порождение Тьмы! – Коли я порождение Тьмы, мистер Поттер, – вздохнул Неккер, – то вы мой единоутробный брат. Видите ли, милый юноша, немёртвые обязаны подчиняться своему повелителю, тут даже проклятие немоты не помеха. Вы же мне приказали заговорить. Гарри помотал головой, не в силах осознать сказанное. – Какому ещё повелителю? – обессиленно простонал он. – Я пойду к себе, хватит с меня этого. – Постойте! – резко сказал Габриэль. – Дайте подумать! Неккер несколько минут напряженно размышлял, пока Гарри нерешительно топтался перед его драккловым портретом, чувствуя, что неприятности ещё не закончились. Мало того, в сравнении с грядущим выходка Нотта стала казаться безобиднейшей дружеской шуткой. – Осмелюсь предположить, что вы, мистер Поттер, ничего не знаете о некромантах и некромагии, – наконец заговорил портрет серьёзно и чуточку печально. – И знать не хочу, – твёрдо ответил Гарри, решительно глядя в тёмно-серые глаза красавчика-некроса. – Я знаю, что это самая гнусная часть тёмной магии. Мне достаточно. – Вы не сильны в хогвартских науках, – утвердительно сказал Габриэль. Гарри собрался было возразить, что обязательно нагонит в знаниях чистокровных магов, но Неккер сверкнул перстнями в протестующем жесте. – Вы истово ненавидите трансфигурацию, а она платит вам взаимностью. Вы неловки в наложении чар и сотворении заклятий. Ваша палочка не слишком вас слушается, хоть вы и потратили изрядное время на её подбор. Вы малочувствительны к боли. Мелкие телесные повреждения исчезают сами собой в считанные часы, а крупные излечиваются, не оставляя отметин, в несколько раз быстрее, чем у прочих магов. Поить вас зельями – глупая затея. Ни одно из них не действует, как им положено. Вы никогда не теряли своих вещей, украденные же возвращались любыми судьбами. Призраки и магические портреты не смеют заговорить с вами без вашего на то соизволения, не вольны отказать в разговоре и не способны вам лгать. Вы явно тяготеете к обществу стихийных магов, невзирая на дурной нрав последних. Я нигде не ошибся? Гарри почувствовал, как у него часто и сильно заколотилось сердце: – Вы следили за мной? И кто такие стихийные маги? – Стихийные маги – это маги, способные управлять магией стихий, – фыркнул некромант. – Спите на лекциях? Вода, земля, воздух, огонь – первый курс основ магии. Гарри затряс головой: – У нас нет такого предмета. – Не суть, – отмахнулся Габриэль. – Я не следил за вами. Мне, ежели помните, недоступны перемещения по замку. Я описал вам себя самого. Добавлю, что наш профессор трансфигурации в день моего выпуска на радостях запил. – Вы хотите сказать… – Гарри похолодел от крайне дурного предчувствия и осекся, не в силах вслух произнести… – Увы, милый мистер Поттер, – с грустной улыбкой кивнул красавчик Габриэль. – Вы тоже некромант. Но не отчаивайтесь, ведь вы… Гарри не стал слушать глупых и бесполезных утешений. Он упал в обморок.

* * *

– Непреложный обет? Вы, должно быть, шутите, – Филиус Флитвик изумлённо задрал брови, и под его недоумевающим взглядом Северус почувствовал себя идиотом. – Я понимаю, что мальчик вырастет выдающимся магом, но почему это нужно держать в секрете? Заговорщики затравленно переглянулись: обманчиво простая формулировка Обета не оставляла им шансов мало-мальски здраво объяснить коллективный приступ паранойи. – Иппи, я всё-таки когда-нибудь убью тебя! – бессильно простонала мадам Помфри и нервно разгладила и без того безупречно отутюженный крахмальный передник. – Как видишь, Северус, ты не одинок. Юношеские ошибки и впрямь портят всю оставшуюся жизнь. Я была бы рада никогда не заговаривать с этим обормотом! Снейп растянул губы в подобии вежливой улыбки. По сравнению с чокнутыми засранцами Лестрейнджами умница и добряк Гиппократ Сметвик был исключительно невинным знакомством. Но если женщина вознамерилась публично посетовать на загубленную жизнь – прими покаянный вид и помалкивай. С пятого курса Северус вырос и достаточно поумнел, чтобы заучить эту стратагему назубок. – А ты, Помона, тоже связала себя Обетом? – Пока нет, – мадам Спраут решительно стащила свою неизменную шляпу, небрежно швырнула её на подоконник и уселась на больничную кровать. – Но намеревалась, откровенно говоря. Красивые и неглупые мужики, – она фыркнула и подмигнула Северусу, – могут из меня верёвки вить. Да вы присаживайтесь, коллеги. До завтрака всего-то пара часов, уже нет смысла возвращаться. – Мы не помешаем мальчику? – Филиус обеспокоенно взглянул на безмятежно сопящего паршивца Поттера. Тот был укутан двумя одеялами и нежно обнимал магловскую грелку. – Заодно посмотрим, сумеет ли он сбросить гоблинские чары, – проворчала мадам Помфри. – А ваши сбрасывает? – оживился Флитвик и даже руки потёр. Поппи красноречиво промолчала. Обет, будь он неладен! – Как ты нашёл Гарри? – мадам Спраут откровенно веселилась, наблюдая за мучениями заговорщиков, и Снейп мстительно решил придержать черновик обещанной статьи ещё на пару дней. Дольше, пожалуй, он сам не выдержит – уж очень хотелось похвастаться. – Случайно, – пожал плечами Флитвик. – Гоменум Ревелио, брошенное наугад раздражённым мистером Ургхартом, неожиданно возымело результат. И я вдруг вспомнил, что мы с Альбусом лет десять-пятнадцать тому назад наглухо зачаровали проход в старые кабинеты Гильдий. Ты бы видела лица мальчишек, когда я их туда провёл! – Могу себе представить! Придётся ночевать в гостиной. Обязательно ведь сбегут. Как же, приключения! – Пусть сначала чары взломают, – снисходительно улыбнулся Филиус. – Ха! Мой Седрик – пространственник! Диггори пока далеко до Поттеров, но этот паренёк прославит свой род, вот увидишь. Недельку попрыгает возле твоего барьера да и проломит его к дракклам! – Думаю, он поступит умнее, – злорадно поддакнул Северус, – и упросит Ургхарта приволочь на дело Флинта. Тот никакой не пространственник, но зато род его прославлен дальше некуда. – На здоровье, – легкомысленно махнул рукой Флитвик. – Ничего опасного в старых каморках нет, а с докси и боггартами они справятся, – он поправил очки и торжественно воздел вверх палец с не по-людски крепким и острым ногтем. – Юноши должны совершать подвиги, дабы из них не выросли негодные мужи! – А дежурим мы тогда зачем? – сладко зевнула Помона. – Я уж и забыла, когда высыпалась вволю. – Как зачем? Чтобы подвиг был подвигом! – Выходит, Гарри взломал твои чары? – грустно вздохнула мадам Помфри. – В том-то и дело, что нет, – с досадой возразил Флитвик. – Целёхоньки чары – и мои, и Альбусовы. Похоже, мистер Поттер их просто не заметил. Игнорировал, так сказать. «Вот и с дверью в гостиную та же проблема, – пожаловался Северус про себя, поскольку посетовать вслух означало нарушить мантикоров Обет. – Не знаю, как в Мунго, а в Лютном такой талант точно не пропадёт». – Вернёмся к Непреложному обету, – Филиус ещё раз взглянул на крепко спящего Поттера и взмахом палочки установил ширму у его кровати. – Зачем? – Я не хотела расстраивать мальчика, – слабо улыбнулась Поппи. – Это Сметвика, что ли? – немедленно поддела её мадам Спраут и захихикала под укоризненным взглядом старинной подруги. – Похоже, что так, – Филиус чинно сложил руки на животе. – Господин целитель воспитан Домом Слизерина и предпочёл перестраховаться. – При чём здесь факультет? – слегка раздражённо поинтересовался Снейп. До сих профессор Флитвик не замечался в предвзятом отношении к другим Домам – что же случилось? – О, это просто, – оживился полугоблин. – У ваших однокашников есть одна общая черта, которая в некоторые моменты жизни делает вас похожими, словно братьев. Недаром слизеринцы живут дружнее прочих, что бы там ни толковали дети Гриффиндора. – Ой, не свисти, – отмахнулась Помона. – Мало я песен Шляпы выслушала? Ты ещё взялся. – И почтенный артефакт ни разу не ошибся! – Флитвик вновь нравоучительно ткнул указательным пальцем в потолок. – Взгляните, дамы, на нашего юного коллегу. Дамы с интересом уставились на Северуса, а тот скроил мрачную физиономию и недобро прищурился. – Где хитрость? Где коварство? Где жажда славы? – вкрадчиво поинтересовался дракклов полугоблин и тут же ответил: – Нет их! Прямая дорога в Гриффиндор, я бы сказал. Но! – Но? – как мог зловеще оскалился Снейп. – Все-все слизеринцы, – усмехнулся Флитвик, – мастера превентивной паники. Что бы ни случилось, первым делом они запутают всё ещё больше: навертят, накрутят, напугают всех до трясучки и перепугаются сами, надают клятв и повяжут обетами даже тех, кто просто мимо проходил. Мистер Поттер – кровь от крови своего Дома. Устроить такой цирк из своего фамильного таланта! Истинный слизеринец. – Фамильного? – А разве нет? Ходить сквозь двери и просыпаться на Астрономической башне – вечный удел Поттеров. «Видели бы вы, уважаемый профессор, те зелья, что я хоронил в Запретном лесу», – печально вздохнул Северус, но вслух, разумеется, ничего не сказал. Судя по вздохам Поппи, та тоже многое могла бы рассказать о способностях Гарри, совершенно не присущих истинным Поттерам. Однако старый и хитрый полугоблин понял их переглядывания. – Полно, коллеги, – сказал он. – Ваше беспокойство лишь привлекает к мальчику излишнее внимание. Среди наших студентов немало умных и талантливых детей, почему же вы так пристрастны именно к Гарри? Вам ли не знать, что сама по себе сила ничего не значит? Простите, но юному Поттеру далеко до мистера Риддла. Тот был гением, а Гарри – вполне обычный мальчик: прилежен, неглуп и в меру упрям – ничего особенного. Значительная доля его неприятностей проистекает от страха перед собственными возможностями, и сегодняшняя ночь тому доказательство. Помнится, несколько лет назад мистер Флинт, пребывая в тоске по отчему дому, едва не в пыль разнёс ваш кабинет. Однако вы не устроили заговор с обетами, а просто выбросили не поддающуюся починке мебель. – Тогда Марк был единственным ребёнком Ковена в Хогвартсе, – пожал плечами Снейп, – и ему крепко доставалось от старшекурсников. Впрочем, я понял вас, Филиус. Заурядный герой – не повод для паники. Превентивной или какой-нибудь ещё. – Именно, – зубасто улыбнулся Флитвик. – Уважаемые коллеги, нам пора на завтрак.

* * *

Просыпаться не хотелось, но пришлось. «Давай, Поттер, – вяло пнул себя Гарри, – в постель ещё надуй для пущего героизма. Очнулся быстро, говорю!» – Хорь, – сонно пробормотал он вслух, – мы опять проспали. Вставай, все уже ушли и будут шипеть на нас за завтраком. Драко, разумеется, не ответил: дрых, папин сын. Гарри лениво потянулся, протёр кулаками глаза и непонимающе уставился на знакомые до последней трещинки стены Больничного крыла. – Добрый вечер, Гарри! – он недоуменно обернулся на участливый голос мадам Помфри и нерешительно кивнул. «Как я сюда… – воспоминания треклятой ночи обрушились на него разом, заставляя задохнуться от дикой смеси чувств: ужаса, стыда, растерянности и отчаянного желания повернуть время вспять. – Я же… Я… Нет! Не хочу!» Видно, он переменился в лице, потому что мадам Помфри обеспокоенно нахмурилась и принялась настойчиво расспрашивать о самочувствии. Самочувствие, как назло, было превосходным. Гарри выспался, согрелся, и рука ничуть не беспокоила – оснований увильнуть от объяснений не осталось никаких. Полчаса он выиграл за счет посещения туалета и душа, но сумбур в чувствах и мыслях унять так и не смог. «Я даже не знаю, что врать, – лихорадочно размышлял он, намыливаясь в третий раз. – Из-за чего припадок-то случился? На монстра, что ли, всё свалить?» Валить на монстра было подло. Получается, полоумный герой Поттер своим ночным забегом подставил под вероятное нападение поисковую команду. А признаваться во внезапном осознании своей «специализации» – смертельно опасно. В голове фоном к собственным паническим мыслям звучал зловеще-вкрадчивый голос Хорька: «… разрубили истерзанное тело на куски и бросили собакам. Затем его мать распяли на двери и подожгли гнусное логово исчадия тьмы… Родня негодяя скрыться не сумела – добрые жители городка настигли их в полумиле от… Зарево от пожара застило полнеба, и вилланы окрестных деревушек плясали всю ночь, празднуя избавление…» Гарри с тихим стоном скорчился на полу душевой. Надеяться на гуманизм и терпимость современных магов не имело смысла – шрам на его собственном лбу тому доказательство. Очень хотелось не поверить проклятому портрету: мало ли что болтают старые пыльные холсты? Кто их вообще слушает, кроме растяпы-полумагла Поттера? Но не поверить отчего-то не получалось. «Я – некромант. Исчадие тьмы. Тринадцатый в Британии и восемьдесят четвёртый в Европе. И лишь единицы из них прожили дольше тридцати. Господь милосердный, великие Основатели, за что?! Я не хочу! Не хочу, слышите?» Гарри попытался заплакать, чтобы найти хоть какое-то облегчение, и не смог. Заклинило намертво. Оставалось надеяться, что потрясение когда-нибудь схлынет и он снова сумеет вести себя как обычно. А отвечать на вопросы он никому не обязан, вот. Побежал и побежал, мало ли. Кошмар приснился. Могут же человеку сниться кошмары? «Молчать. Если достанут – хныкать и реветь как можно противнее. Написать родителям, что всё прекрасно и вокруг меня порхают бабочки», – решил он наконец и, кое-как собравшись с духом, вышел в палату. – Добрый вечер, мистер Поттер! – весело поприветствовала его мадам Спраут. Гарри не шарахнулся в сторону только потому, что у него внезапно отказали ноги. – Добрый вечер, профессор, – сквозь разом пересохшее горло вытолкнул он. – Садись-ка сюда, – она приглашающе повела рукой в сторону стульчика у кровати. – Хочу с тобой поговорить. Гарри представил себе очередь желающих с ним поговорить: Малфой, Нотт, Ургхарт, Снейп, Дамблдор – это как минимум! – и малодушно попятился. Профессор Спраут поняла его правильно. – Я не буду тебя ругать, – сказала она серьёзно. – Честное слово. Гарри мрачно зыркнул на неё из-под мокрой чёлки. Иногда «не ругают» так, что лучше бы ругали и даже били. Мало он, что ли, бывал в директорском кабинете? Или вспомнить Маккошкину отработку. – Ну хорошо, – вздохнула профессор Спраут. – Разговор действительно будет неприятным, но останется нашей тайной. Видишь, как усердно мадам Помфри делает вид, что ей нужно срочно навести порядок в шкафчике с зельями? Гарри слабо улыбнулся, бочком примостился на предложенный стул и настороженно замер. – Задёргали парня, – неодобрительно наморщила нос мадам Спраут и без всяких предисловий рассказала историю об анчаре – редком дереве, безошибочно распознающем «тёмных уникумов». «Вот так, Поттер, – с бессильной злостью подумал он. – Мира ты не знаешь и выдаёшь себя с лёгкостью. Анчар, значит. Твою же мать, как это можно предусмотреть? То каминная решётка, то дерево это сра…» Гарри в отчаянии крепко зажмурился. Решётка! Решётка, сука! Записка Правой Руки: «Хотел бы я ошибиться. Нет, не хотел. Удачи Вам». «Удачи?! Да ты издеваешься, сволочь белобрысая!» – Гарри? – голос профессора Спраут послышался как будто издалека. – Гарри, успокойся. Какие дети пошли впечатлительные! Вот оно, магловское воспитание. Мистер Поттер! Откройте глаза и посмотрите на меня! Гарри обречённо уставился на хмурую Спраут. – Мистер Поттер, прекращайте воображать о себе невесть что. За одну лишь принадлежность к тёмным магам на костёр не волокут, а население Азкабана зарабатывало себе на каникулы долго и упорно, вовсю используя и светлую магию тоже. Вас четверо, любимцев анчара, но ты один делаешь из этого трагедию. – Четверо? – Да, – усмехнулась профессор. – Нет, я не скажу, кто. Окрас магии не приговор, Гарри. Взять твоего обожаемого Сметвика. Хороший человек, достойный член общества, пример для всякого юного мага. – И всё-таки у него неприятности, – срывающимся голосом возразил Гарри. – Семейные неприятности, – Спраут сделала ударение на слове «семейные». – Будущее семьи определяет глава рода, а не министр магии и не Визенгамот. В семье разругались, в семье и разберутся. – Хорошо, трагедий больше не будет, – покорно склонил голову Гарри, – честное слово. – Так, парень, с жертвенностью тоже не нагнетай, – мадам Спраут шутливо погрозила пальцем. – Расти, учись, дружи, радуйся жизни. Хогвартс – отличное место для ребятни, а юность второй раз не проживёшь. Гарри криво улыбнулся: «Радуйся жизни, ага. Всей, что осталась». – Ну что, мистер Поттер, пойдёмте в Большой зал? Время ужина, а ваш декан занят в лаборатории. Поттер не стал просить оставить его в Больничном крыле ещё на денёк. Что толку? Он даже не стал интересоваться, когда его нашли и что при этом подумали. На такую ерунду уже просто не хватало душевных сил – справиться бы с откровениями Габриэля Неккера и озарениями Люциуса Малфоя. Динки принёс одежду, тихонько попричитал над слабым здоровьем «мистера Гарри Поттера, героя, сэра» и сбежал, устрашённый суровой отповедью здешней домовички Бетти: «Дело глупого Динки – мыть и чистить. Не совать нос куда не просят, и идти вон!» На ужин Гарри почти не опоздал, правда, идти к своему обычному месту рядом с Ноттом и Малфоем пришлось под неодобрительными и насмешливыми взглядами прочих студентов. Смешки и шепотки сыпались со всех сторон, и он привычно поднял глаза к потолку: звёздное небо всегда дарило радость и умиротворение. – Ага, вот ты и попался, Поттер! – Теренс Ургхарт ухватил его за шкирку и слегка тряхнул. – Дождёшься, я когда-нибудь всё-таки рассержусь! – Прости, – равнодушно сказал Гарри и покорно обвис в крепкой хватке префекта. – Тебя зельями, что ли, опоили? – Ургхарт внимательно заглянул ему в глаза и даже к дыханию принюхался. – Точно, как каменный. Что мне с тобой делать, малахольный? Гарри молча пожал плечами. Хороший вопрос, чего там. – Ладно, иди, – Теренс отпустил его и легонько толкнул в спину. – Завтра после обеда жду на тренировке. Попробуй только увильнуть! – Отстал бы ты от пацана, – пророкотал Флинт. – Мелкий, худой, заморенный и ноги волочит, как древний дед. Я его гонять не буду, предупреждаю! Скопытится ещё, не дай Салазар. Слышишь, Поттер, ты лучше спи вволю и в тарелку мясца клади побольше. Гарри благодарно кивнул. Совет Маркуса пришёлся очень кстати, поскольку позволял некоторое время не выходить из спальни. Новоявленному «исчадию тьмы» нужно было время привыкнуть к своему статусу. «Спрятаться, – напряжённо размышлял он. – Придумать, как спрятаться на самом виду. Почему я не какой-нибудь маглорождённый Смит? Следи, чтобы сушёных флоббер-червей на уроках не поднимать, и порядок. Но маги, оказывается, на редкость невезучий народ. Это подумать только – взять и определить в народные герои некроманта!» – Поттер! – Теодор вскочил из-за стола и упрямо выпятил подбородок. – Ты это, не сердись. Забыли, ладно? Я просто… – Я понял, – торопливо остановил его Гарри, приготовившись услышать что-то вроде: «Мы устроили из нашей спальни каток, вход – два сикля с носа. Ты в доле, Поттер, если это дело не растает к выходным». – Тео, остынь! Привет, Гарри! Как ты себя чувствуешь? – Малфой уставился с таким видом, будто и впрямь беспокоился. «Мутант и сын кинозвезды, – угрюмо подумал Поттер. – Кинозвездёныш! Но как играет, паразит! Или не играет? Правая Рука просёк мой, с позволения сказать, дар этим летом. Хорёк взялся дружить со мной намного раньше и за серьёзным враньём пока замечен не был. Так, по мелочи и из любви прихвастнуть. Или он ещё хитрей своего папаши? Тогда тем более расслабься, против такого Хоря у тебя нет ни единого шанса. Не убивать же его, в самом деле!» – Гарри, что с тобой? Они опять выгнали тебя, не исцелив как следует? – Привет, Драко, – он попытался беззаботно улыбнуться. – Привет, парни! Приятного аппетита. Я просто засыпаю на ходу, вот и всё. Вы, наверное, тоже устали. Ночка была беспокойной, простите. Ребята переглянулись, а Блейз жалостливо вздохнул: – Сейчас вечер пятницы. Ты проспал почти двое суток, Гарри. Кушай, тебе нужно. Очень нужно.

* * *

За ужином робкая надежда спрятаться за Малфоями превратилась в почти что план. Рискованный, конечно, но других вариантов попросту не было. Белобрысые интриганы казались идеальными опекунами малолетнего некроманта. Денег и нахальства у них было в избытке, и оба проявили искреннюю, хоть и совершенно необъяснимую, заинтересованность в порченом ублюдке Поттеров. К тому же леди Малфой приходилась Гарри роднёй по Блэкам. То ли троюродная сестра, то ли дальняя кузина – по магловским меркам не родство, а насмешка. Но последний мужчина древнейшего и благороднейшего рода, заживо похороненный в Азкабане, поубавил спеси единственной настоящей Блэк и обеспечил своим вероятным бастардам гарантированное место на родовом гобелене. Вот только бастардов у Сириуса не было. Как объяснял Хорёк, его мать была готова купить Гарри любую чистокровную невесту, лишь бы род продолжился «по мечу». «А «кудель» сама о себе позаботится, – криво ухмылялся младший Малфой. – Наживёшь в браке девчонку, и родовой дар ей обеспечен – уж очень силён и живуч. Мне дочь не светит, сам понимаешь. Так что дерзай, Поттер, не стесняйся – все девицы на выданье твои». Тогда герой магической Британии долго шипел на Драко, обзывал извращенцем и «долбаным селекционером». Женитьба представлялась делом далёким, как звёзды на потолке Большого зала, и уж точно должна была совершиться по великой-превеликой любви, а не на деньги практически вымершего рода тёмных магов-психопатов. Честно сказать, общение с просватанными девушками охоту жениться отбивало напрочь. Ни заносчивая Паркинсон, ни ревнивая Булстроуд, ни даже умница Роберта Уилкис, которая при всяком упоминании своего наречённого глупела на глазах, не вызывали желания обзавестись семьёй. Что он будет делать с чистокровной девицей? Всю жизнь выслушивать, как ей не повезло с мужем? Теперь же гипотетическая дочь Блэков могла стать платой за покровительство леди Малфой. «Опомнись, жених! У тебя земля под ногами горит, а ты в брачные аферы ударился! – свирепо рявкнул Гарри сам себе. – Хотя бы до следующего года доживи, бестолочь!» В общем, письмо Люциусу вновь стало актуальным. Мол, вы не ошиблись, ваша милость, радуйтесь. Объясните толком, что я должен был сделать с тетрадкой вашего Лорда, а я поведаю вам о некоторых тайнах его загробного существования. «Вот ка-ак заберёт Драко в Дурмштранг, а тебя в подвал посадит, – ворвалась в голову непрошеная мысль. – Станешь домашней зверушкой Малфоев. За лишнюю миску каши и обещание не трогать маму с папой будешь делать, что велят. Так тоже можно сотрудничать, чтобы ты знал, умник». Гарри рассеянно взглянул на гору снеди в тарелке и уныло вздохнул. Письмо отменяется. Гостить в Малфой-мэноре таким способом не хотелось. – Поттер! – внезапно раздался гневный окрик Теренса. – Или ты ешь сам, или я тебя сейчас с ложки кормить буду! За столами злорадно захихикали, а Гарри покраснел и торопливо схватился за вилку с ножом. Не успел бывший герой расправиться с первым куском мяса, как двери распахнулись и в Большой зал торжественно вступили гости Хогвартса. Надо отдать директору Дамблдору должное, устраивать представления тот умел и любил. Великий светлый волшебник прошествовал навстречу бойцам, радушно раскинув руки, и под неистовые аплодисменты студентов поравнялся с отцом Олли Вуда как раз на середине длинного прохода. – Добро пожаловать в Хогвартс, господа, – усиленный Сонорусом голос Дамблдора заметался эхом под зачарованными сводами. – Мы рады вас приветствовать! На спинке директорского трона в огненной вспышке возник феникс, свечи засияли ярче, с потолка посыпались волшебные конфетти, и студенты вновь восторженно захлопали в ладоши. Гарри, как и все, увлечённо пялился на гостей, даже о своих переживаниях на время позабыл. Старших Вуда и Флинта он узнал сразу: сыновья были точной их копией. Отцов Кута и двойняшек Дерреков помнил по их прошлогоднему визиту в замок, а остальных опознать в лицо не сумел. – Ух ты, так вот он какой! – восхищённо прошептал Забини, глаза у него заблестели. – Смотрите, это настоящий водник! Тео, как вы его из мэнора выпустили? – Кто? – не понял Гарри и заволновался. Что значит «выпустили»? Узники мэноров – это норма? «Никаких писем, Поттер! Иначе тоже выпускать будут редко и только против монстров!» – Да мистер Бэддок же! Вон тот, смотри! Маг воды, офигеть! Гарри недоумённо уставился на худощавого рыжеватого парня с хитрыми глазами, но ничего особенного в том не было. – Маг огня тебя, значит, не устраивает? – проворчал Нотт и добавил сокрушённо: – Его удержишь, как же! Отец, наверное, на языке мозоль набил, а так и не уговорил тут не показываться. – На кой драккл зельевару огонь? – возмутился Блейз. – Что я тебе, кузнец? Вода, вода нужна! Познакомишь? – он заискивающе уставился на Теодора и молитвенно сложил руки. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Они с папой хорошо ладили, мне мама рассказывала! – Погодите, – Гарри помотал головой. Какая вода? Откуда огонь? – Вы о чём вообще? – Потом, Поттер! – отмахнулся Теодор и процедил ядовито: – Не то слово, Забини, как они ладили. Объяснить? – Я уже взрослый и сам всё знаю, – подвигал бровями Блейз и лукаво улыбнулся. – Говорят, у него сын есть. – Только попробуй! – погрозил кулаком Тео. – Вот же маменькин выкормыш! Забини фыркнул, показал язык и вновь уставился на Бэддока с неприкрытым обожанием. Нотт мрачно уткнулся в тарелку. Почему-то именно эта перепалка разом прочистила Гарри мозги. Он ведь уже спрятался! Далеко и надёжно – среди бережно лелеемых отпрысков старейших родов Британии! Поттера только ленивый не предостерегал, что дети УПСов им пользуются, а бестолковый герой лишь отмахивался. «А ведь пользуются! – осенило Гарри. – Вовсю! Ничего не имею против, пусть! Другое дело, что теперь и я буду использовать их знания, деньги, связи и силу. Я спасаю им репутацию, а они мне – жизнь. Всё честно. Вот только…» – Гарри, кушай, – тихо попросил непривычно скованный и молчаливый Хорёк. Поттер, спохватившись, благодарно кивнул и на радостях высыпал в свою тарелку полсахарницы. «Вот только о том, что я некромант, им всё-таки знать не обязательно, – додумал Гарри со злым и отчаянным весельем. – Мало ли кто там и о чём догадывается, за руку меня не ловили. Живой «любовничек» Хорька намного лучше растерзанного толпой «исчадия тьмы». Кому тошно, пусть отойдёт – плевать на мнение идиотов». Он быстро доел невыносимо сладкое мясо, окинул озабоченным взглядом стол (аппетит появился как по волшебству) и легонько ткнул в бок понурого Малфоя. – Сегодня ночью расскажешь мне, что тут творится, – прошептал он. – А то чувствую себя дурак дураком. Хорошо? – Конечно-конечно, Гарри, – обрадованно зачастил Хорёк. – А ты мне? – Само собой, – улыбнулся бессовестный некромант и по-детски скрестил пальцы под столешницей.