Everything Changes

В 18.32 у Бэкхёна от голода завязались узлы в животе. Сехун должен был встретиться с Чунмёном в ближайшей кафешке ровно через 28 минут, но дверь Сехуна ещё не открывалась. Почему он вообще идёт на это… даже-не-знаю-как-назвать с Ким Чунмёном? Наконец Сехун выплыл со своей комнаты, и Бэкхён с необоснованным облегчением заметил, что он был одет повседневно, и не было видно, что он наводил марафет — он просто надел свою обычную униформу: поблекшие джинсы, любого цвета (сегодня — серый) свитер, а объёмная тёмно-голубая толстовка была перекинута через руку. Его чёлка лезла в ресницы, как всегда, и он смахнул её в сторону своим обычным вялым движением головы. Будто у него не хватало сил поднять руку, чтобы сдвинуть её с глаз. Раньше на это движение Бэкхён не обращал никакого внимания, которое сейчас сводило его с ума самым резким способом. Теперь бы он и в самом деле дотронулся до шелковистых тёмно-коричневых волос Сехуна, он просто хотел смахивать чёлку с его глаз каждый раз, когда он её видел. Он становился физически и эмоционально уязвимым при том, что он был одержим всем, что касалось Сехуна. — Что ты будешь есть на ужин, хён? Только не бери рамён, окей? — сказал Сехун, когда направился на кухню, чтобы налить себе стакан воды. — Я не хочу говорить о том, что я буду есть на ужин, Сехун, — Бэкхён зашёл в сжатую кухоньку и остановился позади Сехуна, стоя достаточно близко, чтобы уловить слабое дуновение яблок, смешанный с мужским парфюмом. Изящный затылок его шеи находился дразняще близко, и Бэкхён не смог не наклониться вперёд. Сехун застыл, и его стакан с резким звоном ударился о прилавок. — Я хочу поговорить о том, что случилось прошлой ночью, — Бэкхён прижался носом к коже Сехуна и услышал резкое втягивание воздуха, которое не являлся его собственным. Но всё в порядке, потому что у него были собственные проблемы, с которыми нужно было справиться, как тепло, разливающееся в животе, и даже ниже. Сехун развернулся, его взгляд напряжен. И он не отошёл, хотя Бэкхён боялся, что он может. Вместо этого он поместил свои руки на бёдра Бэкхёна. — Я правда не хочу сейчас разговаривать, хён, — сказал Сехун хриплым голосом, понизив голову и твёрдо обхватив губы Бэкхёна своими. Он притянул Бэкхёна ближе и углубил поцелуй — постепенно, нерешительно. А Бэкхён, кто всегда занимал ведущую позицию в их восьмилетних отношениях, наконец позволил своему младшему другу занять его место. Уступать было так же приятно, как и разделять с Сехуном страстные поцелуи. В определённый момент Сехун перестал его целовать и крепко обнял, его дыхание неглубокое и частое. — Мне нужно идти, — голос Сехуна был пронизан сожалением, и его тонкие руки продолжали удерживать Бэкхёна рядом, несмотря на его слова. — Почему тебе нужно идти опять? Я всё равно не понимаю, — руки Бэкхёна сцепились за талией Сехуна, и его щека прижалась к груди, отдающей теплом от свитера. — Я сказал, что пойду, поэтому я вынужден. Ты же знаешь, я всегда держу своё слово, — правой рукой Сехун ритмично гладил его спину, когда говорил. И это было правдой: Сехун был тем, кто всегда сдерживает обещания, не важно, сколько неприятностей они ему доставляют. Если оно принесёт ему неприятности, он никогда не согласится сделать это снова, но что касается первого раза? Сехун всегда его выполнял. Он был именно таким, и Бэкхён знал, что ему нужно его отпустить. Ну, хотя бы в этот раз. — Почему же ты с самого начала согласился? Грудь Сехуна затряслась от смеха, когда объятия стали крепче: — Потому что ты сказал, что я не могу, ты, дорк. Вопреки тому, что ты можешь думать, Бён Бэкхён, ты не всегда всё знаешь лучше, чем остальные, и тебе не следует всем указывать, что делать. У меня не было другого выбора, кроме как согласиться, видишь? — Ты оболтус, — Бэкхён стукнул его по руке в раздражении, а Сехун только лишь рассмеялся от того, каким раздражённым он был. *** Экран телефона Бэкхёна загорелся. Это был Сехун — кто вышел из квартиры буквально полчаса назад. — Сехун? — он мог слышать приглушённый гул на заднем плане и неистовый звон столовых приборов. — Хён, у меня к тебе просьба. Ты помнишь моего двоюродного брата Ынхёка? Ну, знаешь, тот мелкий засранец, который встречался со старшей сестрой Ёля? В общем, ему нужно позаимствовать парочку моих конспектов. Он должен был забрать их завтра, но у него не получается, поэтому он хочет подъехать сегодня около 8. Ты не мог бы ему их передать? Они в стопке на моём столе. Пожалуйста, хён? — Без проблем. А… как всё проходит? Свидание, то есть? — Бэкхён ненавидит себя за то, что не смог сдержаться и спросил, но ведь любопытство у него в крови. Сехун был бы удивлён, если бы он не спросил. — Свидание? — Сехун рассмеялся. — Это не свидание, хён. Еда, конечно, неплохая. Я ем стейк-сэндвич. Но разговор мог быть и получше. Если это вообще можно назвать разговором. Прямо сейчас это просто монолог, и не я являюсь чересчур болтливым, если ты понимаешь, о чём я. Ты уже что-нибудь съел? Не забудь поесть, окей? Я купил сегодня яйца, а в холодильнике есть хлеб. — Да, я поел, спасибо. Я даже и не знал, что ты принёс еду… и… да, спасибо. Она пригодилась, — Бэкхён неловко поблагодарил его, затем напомнил: — Сехун-а, не забудь, что я сказал про выпивку, хорошо? — Бэкхён зашёл в комнату Сехуна, телефон около его уха. Комната была аккуратной, и он сразу же увидел стопку книг. — Книга наверху под названием «Интерактивный медиа дизайн»? — Угу, всё верно. Спасибо, хён. Я буду дома сразу после кино, — последнюю фразу Сехун добавил с долей стеснения. — Я подожду. — Ты не обязан, — запротестовал Сехун, но он явно казался довольным. — Я дождусь, потому что нам действительно нужно поговорить о нас, — настоял Бэкхён, и Сехун согласился. После они быстро попрощались, и Бэкхён собирался покинуть комнату, когда поймал взглядом чёрную папку на кровати Сехуна. Он знал, что ему не следовало заглядывать внутрь, но, если бы там на самом деле было что-то личное, Сехун наверняка не оставил бы её там, искушая его. Следующие пять минут Бэкхён боролся со своей совестью, прежде чем схватил и открыл папку… и увидел себя. Это был красивый карандашный набросок, на котором запечатлен он сам с серьёзным выражением лица. Дата была написана внизу в левом углу листа: 11 июня, 2011. Бэкхён осторожно пролистал тонкую пачку плотной, белой бумаги. Все они изображали от руки нарисованные картины его самого — улыбающегося, серьёзного, удивлённого. Но больше всего там было рисунков улыбающегося Бэкхёна. В целом он насчитал 6 рисунков — все помечены датой, начиная от далёкого 12 ноября 2009 года. Он тяжело опустился на кровать, разрывающийся между чувствами вины за вторжение в личное пространство Сехуна и некого волнения от того, что он нашёл. Бэкхён зарылся лицом в подушку Сехуна. Им действительно нужно поговорить.