Everything Changes

Тем утром Сехун проклинал тот факт, что у нет собственного свитера с высоким воротом, потому что он бы мог быть идеальной маскировкой дурацкого засоса Чунмёна. В конце концов, он остановился на тёмно-зелёном шерстяном шарфе, который он свободно набросил на шею. Не то, чтобы он пытался скрыть это от Бэкхёна. Он был твёрдо намерен показать его ему. Он просто предпочитал рассказать ему позже той ночью в приватной обстановке их собственного дома, чем показать в самом центре Хондэ*, где он бы, вероятнее всего, слишком остро отреагировал. И Бэкхён, казалось, испытывал неприязнь к Ким Чунмёну. Сехун вздохнул: он явно не ожидал с нетерпением конфронтации. Но он мог бы через это пройти, потому что он ничего не планировал скрывать от Бэкхёна. Никогда. Они согласились встретиться снаружи здания Инженерного Факультета в 3 часа дня, и Сехун пинал землю, засунув руки в карманы, когда Бэкхён появился. Бэкхён обратил на себя внимание, и Сехун повернулся, чтобы поприветствовать его, улыбаясь. Они решили поговорить о недавнишних событиях после чашки кофе в Caffe Bene неподалёку. Они шли рядом друг с другом, касаясь плечами, разговаривали и смеялись. Все вишнёвые деревья вокруг них были украшены гирляндами с пылающими красными и золотыми листьями, а воздух был свежим и бодрящим. Годы дружбы способствовали лёгкому разговору, хотя, как и всегда, Бэкхён больше говорил, в то время как спокойный Сехун больше слушал. Но их это устраивало, и никто из них не замечал или возражал, если один говорил слишком много во время того, как другой — недостаточно. Они переходили дорогу от кафе, когда осенний ветер внезапно подул. Ветер бросал волосы Сехуна ему на лицо и глаза и продувал насквозь лёгкую куртку и свитер Бэкхёна, заставляя того неистово дрожать. — Подожди, хён, — Сехун размотал шарф и обернул им тонкую шею Бэкхёна. Шарф был всё ещё проникнут теплом кожи Сехуна, и Бэкхён наслаждался комфортом, окружившим его. — Спасибо, Сехун. И сейчас я наконец-то снова могу видеть эту твою родинку, — дразнился Бэкхён, когда его глаза открыто искали дразнящую тёмную точку на шее Сехуна. Но, вместо этого, его глаза с удивлением обнаружили уродливый тёмный синяк на левой стороне его шеи. Он потрогал тремя пальцами пятно, выражение его лица стало серьёзным, когда Сехун слегка наклонил голову в сторону. — Это засос? — голос Бэкхёна был тихим, но угрожающим. — Да. — Но я тебе его не ставил. — Нет, хён, это не ты. — Это был тот ублюдок Ким Чунмён?! — голос Бэкхёна становился громче. — Да. Это случилось во время кино- — Я же говорил тебе никуда с ним не идти, но ты меня не слушал! — он начал жестикулировать. Когда Бэкхён становился перевозбуждённым, он всегда размахивал руками. И когда он так делал, Сехун обычно не издавал ни звука и позволял ему выпустить свой гнев. Но больше так не будет. — Но дело в том, что я не обязан слушать тебя, мне 21 год и я знаю, что делаю. Тебе нужно помнить, что я больше не нуждаюсь в твоей защите. Я знаю, ты часто за мной присматривал в старшей школе, но я больше не твой донсен. Больше нет, — Сехун начал сам закипать. И к тому времени Бэкхён был накалён от ревности. — И ты называешь это «знаю, что делаю»? Ты вообще видел, какого размера эта штука?! Поэтому, если ты знал, что делал, то это значит, что ты хотел, чтобы он сделал это? Пометил тебя вот так? — теперь он кричал, гневно указывая на шею Сехуна. Прохожие оборачивались на них, потому что Бэкхёну уже было всё равно, и он не предпринимал никаких попыток понизить голос. — Я так не говорил! — Сехун сжал кулаки по обе стороны, крича, хотя и не так громко. — Он не тот парень, с которым можно заводить отношения, а ты быстро привязываешься к людям! — Я не хотел себе этот засос! Это произошло в конце фильма, и я был сконцентрирован на экране, когда он присосался к моей шее. Я сразу его оттолкнул, но было поздно. И ты прав, я тот человек, который привязывается к людям — я привязан к тебе уже три чёртовых года, но ты был слишком слепой, чтобы заметить! Единственный человек, от которого я хочу получать засосы, — это ты, хён, ты, чёртов ублюдок! Меня не волнует Ким Чунмён! Разве ты не видел те зарисовки с тобой, что я сделал? Ты видел их, не так ли?  — Я… да, Сехун, я видел. Прости, что посмотрел. Я не имел права заглядывать в твои вещи, — ревность Бэкхёна рассеивалась. — Ну, я бы не хотел, чтобы ты в будущем копался в моих вещах, но в любом случае я собирался показать тебе те рисунки, потому что я не хочу ничего от тебя скрывать. Я скрыл, как я чувствовал себя на протяжении трёх лет, и это чертовски меня убивало. Я не планировал показать тебе мои наброски так скоро, но всё в порядке. Знаешь, когда я впервые понял, что ты не был просто хёном для меня? Когда ты начал встречаться с Ким Рёуком. Я так сильно его ненавидел. Я даже не знаю, почему ты мне так долго нравишься. Ты не такой уж и привлекательный. Ты капризный, нетерпеливый, властный и всё время ворчишь на меня, даже мои уши болят — почти так же, как и моё сердце. Я, должно быть, безумный. Но полагаю, ты не можешь выбирать, кого любить, — это была самая длинная речь, которую Бэкхён когда-либо слышал от Сехуна за все годы, что они знали друг друга. Он никогда много не говорил, Сехун, но когда говорил, он всегда запоминал этот момент, потому что сердце Бэкхёна теперь тоже болело. — Мне так жаль, что мне понадобилось три года, чтобы всё выяснить. Я не знаю, что сказать, — произнёс Бэкхён с грустными глазами. — Тогда не говори. Ничего не говори, — и Сехун схватил Бэкхёна за запястье, потащив в узкий переулок между двумя соседними зданиями. — Ничего не говори. Просто покажи мне, как ты чувствуешь. И вот тогда-то Бэкхён страстно поцеловал Сехуна, притянув его ближе, и попытался выразить три года сожаления через ласки, и поцелуи, и прошёптанные слова любви…

***

Десятью минутами позже, Бэкхён и Сехун зашли в Caffe Bene — изголодавшиеся и отчаянно нуждавшиеся в чашке кофе. Они искали столик, когда Сехун заметил Кёнсу, который махнул им, чтобы те подошли к их столу около окна. Чонин и Га Ин тоже сидели за столиком, каждый угощаясь по большой стеклянной чаше патбинсу. По некоторым причинам Кёнсу выглядел напряжённым и агрессивным. — Бэкхён-оппа, Сехун-оппа! — Га Ин взволнованно их обняла. — Мы не виделись вечность! — они оба засмеялись, потому что это было неправда, затем спросили, как она поживает, и была ли она на каком-нибудь танцевальном концерте. Она что-то счастливо пробормотала, и все парни за столом снисходительно кивнули. Чонин поймал взгляд Сехуна и спросил вполголоса: — Я был прав? В тот раз? — Да, чувак, ты был прав. Прямо тогда, Га Ин сказала своему брату, что ей нужно в туалет. И едва она скрылась из виду, Кёнсу бросился в словесную атаку. — Какого чёрта с вами, парни, происходит? Я видел, что вы кричали на улице 15 минут назад. И это показалось мне довольно напряжённым, что, в общем-то, странно, потому что вы, парни, НИКОГДА не ругаетесь, и Сехун редко когда злится на что-нибудь, даже если тебя злит каждая мелочь, Бэк. И я написал вам обоим, но вы не ответили. Поэтому, что за нафиг? И почему ваши губы так припухли, словно вы целовались?! — ранее беспокойство Кёнсу перетекло в несвойственно долгую и агрессивную тираду. — Вероятно, потому, что мы целовались, — невозмутимо ответил Сехун, и Кёнсу взорвался с недоверчивым «ЧТО?!», в то время как Бэкхён пихнул Сехуна, выглядя обиженным. А Сехун только хихикнул от его надувшегося вида. Чонин широко улыбнулся и нежно положил свой подбородок на плечо Кёнсу. — Успокойся, хён. Никто же не пострадал. — Я хочу объяснений прямо сейчас, — Кёнсу это не сдержало. Чонин прошептал что-то ему на ухо, и его глаза удивлённо расширились. Затем, пристально смотря на пару, он повторил: — Объяснения. Живо. И побыстрее, потому что проект по гидравлике висит у меня над головой как Дамоклов Меч. — Я сказал, что помогу тебе его написать, — напомнил ему Чонин, но Кёнсу проигнорировал, потому что его внимание в данный момент было полностью направлено на пару перед ним: Сехун, который выглядел безмятежным и искренним, а Бэкхён — как пятьдесят оттенков робости. — После переезда Сехуна я увидел, как он брился… и осознал, что он больше не ребёнок, и события слегка обострились, и поэтому сейчас мы вроде как… вместе, — неловко ответил Бэкхён. Он был единственным, кто обычно устраивал допросы в любых ситуациях, и ему, очевидно, не понравилось поменяться с ним ролями. — Он тебя силой заставил? — Кёнсу резко спросил у Сехуна. — Да я бы никогда! — запротестовал Бэкхён, выглядя чересчур обиженным. — Нет, Су, я думаю, на самом деле всё могло быть как раз-таки наоборот, — хихикнул Сехун. — Однажды я тебе расскажу, но не сейчас, потому что не думаю, что очередь в дамскую комнату достаточно длинная. — Итак, вы, парни, в порядке? — Кёнсу всё ещё беспокоился. — Всё отлично, — ответил Бэкхён. — Ну, давно бы так! Я думал, что умру, если мне ещё один семестр придётся смотреть, как Сехун мечтает о тебе, и как ты этого полностью не замечаешь. Для кого-то, кто суёт нос в дела других людей, ты кажешься абсолютно слепым. — Су, ты знал? — спросил Сехун, удивлённый. — Не сразу. Я начал замечать около года назад. Не беспокойся, это не было таким заметным — просто мы так долго знаем друг друга, и я осознал, что между вами что-то изменилось. Но ты, казалось, не хотел об этом говорить, вот я и молчал. — Спасибо. Я действительно не был готов говорить об этом с кем-нибудь. — Вы уверены, что вы, парни, в порядке? Вы ведь не собираетесь орать друг на друга в момент, когда мы уйдём? Потому что я чувствую, что взорвусь. Мой проект! Мне нужно вернуться к нему. Будь ты проклят, Ким Чонин! Я никогда не закончу его вовремя. — Я буду помогать тебе, хён, конечно, ты сделаешь его, — Чонин обернул свою руку вокруг худых плеч Кёнсу. — Ребята, о чём разговариваете? Почему все такие серьёзные? — Га Ин вернулась из уборной. — Мы спорим о том, превосходит ли латте с лесным сиропом латте с ванилью, — со всей серьёзностью проинформировал свою сестру Чонин. — Конечно же, с лесным сиропом лучше, — покачала головой Га Ин. — Все это знают! — и её оппы рассмеялись с непреклонного убеждения в её голосе. — Ты даже не пьёшь кофе! — смеялся Чонин, а Га Ин стукнула своего оппу по руке.

***

Когда Чанёлю рассказали, что Бэкхён и Сехун встречаются, он взбесился. Где-то на 3 минуты. Затем он проскулил о том, что ему всегда последнему рассказывают о случившемся. После он поздравил их и сказал, что это хорошо, что Бэк, наконец, открыл свои глаза, потому что он бы убил их обоих, если бы ему пришлось смотреть на то, как Сехун очередной семестр грезит о Бэке, в то время как Бэк ошивается вокруг, ни о чём не подозревая. — Подождите, все знали, кроме меня? — выразил недовольство Бэкхён, его голос изобиловал недоверием. — Полагаю, что да. И я думал, что я не был таким очевидным, — покачал головой Сехун. — Но почему ты никогда ничего не говорил, Ёль? Ты не самый сдержанный парень на кампусе. — Смеёшься? Мы парни. Парни не расспрашивают других парней об их чувствах. Неееет. Если тебе нужен мой совет, ты можешь спросить меня. Я никого не прошу говорить о своих чувствах. У меня своих проблем хватает с моими собственными чувствами. Спасибо, но нет. Хотя… если бы вы, ребята, не разобрались в себе к декабрю, то я бы что-нибудь сказал, потому что, чувак, было так больно смотреть на это! — Чанёль бросил на Сехуна сочувствующий взгляд, а Сехун ответил ударом в голень. — Итак, всё, что нужно, — это к кому-то переехать жить и сразу повезёт? Тогда мне нужно найти соседку, готовую ко мне переехать, — предположил Чанёль, и все застонали от бездарной логики. Сехун посмотрел через стол на своих друзей. Они снова были в Namsan BBQ House, как в первый день, когда он поселился с Бэкхёном. Кёнсу с Чонином всё ещё сидели вместе, соприкасаясь коленями, и не только соприкасаясь, но и шепча друг другу и смеясь с их личных шуток, как они всегда делали. А Чанёль всё ещё говорил всякое дерьмо, как он всегда делал. А Бэкхён всё ещё раздавал своё мнение обо всём на свете, как он всегда делал. Вещи казались одинаковыми, и, тем не менее, они не были таковыми. Он больше не чувствовал ту же самую печальную беспомощность, как в тот последний раз, когда они были здесь. И не было той зависти, когда он видел, чем делились Чонин и Кёнсу. Он посмотрел на свою бледную руку, вложенную в маленькую ладонь Бэкхёна, которую Бэкхён положил на колено. — Ты в порядке? — прошептал Бэкхён ему на ухо, сжимая руку Сехуна. — Да, всё отлично, — он сжал в ответ его руку и лениво улыбнулся. Не всё изменилось, но иногда всё, что тебе нужно, — совсем немного… _____________________ *Хондэ - это студенческий район в Сеуле.