Наливай, Сальери!

«Собираюсь с мыслями и звоню!» - глубоко вздохнул Флоран Мот. Это его никак не успокоило – возможно, вдох был недостаточно глубоким, возможно, дело было в кислоте, которой он закинулся, а может, в налогах на роскошь, из-за которых Флоран всерьез подумывал попросить Владимира Владимировича П. о российском гражданстве. Дверь распахнулась, избавив Флорана от необходимости сделать выбор: звонить или не звонить? - Привет, джигит, залетай, гостем будешь! – по некоторой теории, сначала родилась нахальная улыбка Микеланджело Локонте, а только потом – сам Микеланджело Локонте. - Смотри, сам не залети, - не слишком остроумно буркнул Флоран, с раздражением спихнув пакеты с закусью в руки товарища по мюзиклу и долбоеба по жизни. Товарищ не слишком расстроился, радостно схватив пакеты и заодно Мота за руку, затаскивая весь комплект в квартиру. - Тапки в шкафу, но, если не хочешь – не надевай, их вчера Афанасий выбросил, а я забрал, зачем пропадать добру… - кажется, Локонте пытался выдать это за осмысленное предложение, но получалось так же плохо, как второй сезон «Настоящего детектива». - Какой Афанасий? – Мот стал подозревать, что начала действовать кислота. Почему она начала действовать на Локонте – вопрос оставался открытым. - Афанасий, сосед снизу, он раньше жил не тут, а теперь тут, - очень логично, на его взгляд, объяснил Микеланджело. Мот подавил явное желание в очередной раз его убить. - Боюсь, если я спрошу про тапки, ты тоже мне ответишь, поэтому я воздержусь. - Воздержание плохо влияет на потенцию, - веско ответил Локонте, методично вытаскивая из пакетов хамон, пармезан и бутылку «шато де ламарк», скривившись на последней, - ты б еще антифриз припёр. - Будешь много пиздеть – заболит челюсть, - ласково рявкнул Мот, отбирая вполне себе достойное вино. - Почему это? – усомнился Микеланджело, пытаясь укусить сыр прямо через упаковку. Сыр, к флорановскому сожалению, не мог ответить ему тем же. Флоран подумал, что если бы весь каст «Моцарта» проходил психиатра, то Локонте бы его однозначно не прошел. - Потому что челюсть имеет свойство болеть после встречи с кулаком, - недвусмысленно намекнул Флоран. - Ууу, козлина, - тихонько прошебуршал Локонте. Мот сделал вид, что не услышал. Раскидав жрат по кухне неровным слоем, Микеланджело горделиво посмотрел на Флорана снизу вбок: - Наливай, Сальери! «Сальери» с сомнением оглядел бутылку, потом представил целебный эффект от смеси вина и лсд, подумал еще раз и категорически отказался. - Чего ты? – удивился Локонте, наливая вино в кружку из-под кофе. – С натуралами не пьешь? - Пью, только ты тут при чем? – вернул подъёбку Флоран. Локонте хмыкнул. - За хуй с нами и за вас с ними! – он меланхолично отпил, а Мот искренне вздохнул: - Коллекционное вино… правда, надо было антифриз притащить. - Да ладно, коллекционер, блин. Может, марки начнешь коллекционировать? – без задней мысли шутканул «Моцарт». Флоран дернулся – Локонте не знал о его пристрастиях к «собирательству». Никто не знал, на самом деле. Поэтому Мот постарался сползти с опасной темы: - Есть предложение посмотреть кино. - Какое? – пробулькал Микеланджело в кружку, пуская пузыри в «шато де ламарк». Флоран незаметно почесал кулаки об угол стола, чтобы случайно не почесать их об лохматую голову Локонте. - Смотрел «Парфюмера»? - Там, где Бен Уишоу из людей тройной одеколон делал? – Локонте методично докусывал сыр, отплевываясь от упаковки. Флоран выразительно постучал себя пальцем по виску. – Нет, не видел, но книгу читал. Правда, не эту… Флоран улыбнулся, представляя, как он топит Локонте в водах Сены. - Лыбишься, словно завтра Новый год, а ведь даже не выпил. Ты заболел? – заботливо поинтересовался Микеланджело. - Ты постоянно несешь херню, заметил? – Флоран проигнорировал вопрос, по-еврейски задавая встречный. - Сложно не заметить, - философски ответил Локонте с присущей ему меланхоличностью. – Я несу… - Вот и не ссы, - перебил его Флоран, заметно волнуясь – марка так и не подействовала, а слушать бредни «герра Моцарта» на нормальную голову Мот был не готов. Не сегодня. Видимо, барыги его кинули. Видимо, фраза «барыги кинули Флорана Мота, подсунув ему паленые марки» должна была сломать мироздание. Но мирозданию, в общем и целом, было похуй. Поэтому Флоран достал вторую кружку с куском ручки и налил туда винище – назвать этот благородный напиток после таких надругательств как-то иначе не получалось. После второй кружки «бла-ародный напиток» предсказуемо закончился. Локонте изъявил желание сходить в магазин, Флоран поддержал обычно наказуемую инициативу, просто махнув на это дело куском не догрызенного сыра: «Благословляю тебя, о, не ссын мой, на этот крестовый поход в магазин», а на вопрос немножко пьяненького Локонте: «Почему крестовый?», Флоран глубокомысленно икнул. - Между первой и второй нехуй делать перерыв, - громко оповестил о своем прибытии Локонте, шмякнув на стол три пакета с бутылками. Флоран, успевший лечь на пол и задремать, ругнулся. - Сейчас будет «матрица: перезакуська», - продолжал вещать Микеланджело, расставляя бутылки в порядке возрастания. Флоран медленно поворачивал голову вправо и влево, наблюдая за хаотичными движениями Локонте. «Моцарт» тем временем вытащил из пакетов колбасу, пристроив ее сверху на бутылках. Колбаса была округлой формы, поэтому предсказуемо колбаснулась вниз, треснув по голове залежавшегося на полу Мота. Мот подскочил, как курс евро, и грозно зыркнул на Локонте. - Флоран, я совсем забыл: у меня есть для тебя подарок, - слегка смущаясь, опасливо сказал Микеланджело. Флоран с сомнением глянул на его хитрющую морду: морда не предвещала ничего хорошего. Локонте, не дождавшись внятного ответа, и ответа вообще, открыл входную дверь и, сцапав там кого-то, за шкирку втащил в квартиру. - Знакомься. Афанасий. - Локонте… что это? – Мот с трудом связывал слова: судя по всему, глюки уже пришли; не мог же Локонте притащить домой бомжа. Ведь не мог же?.. - Афанасий, - спокойно повторил Микеланджело, - это его тапки, кстати. Флорану больших усилий стоило выдавить: - Но… Это же бомж! - Это мой сын, - обиделся Локонте, - он просто плохо выглядит. А ему, между прочим, всего пять лет! Сынок, скажи что-нибудь! - Грррррх, - невнятно, но с готовностью прорыгал «сынуля», снимая штаны и норовя отложить подарок прямо в угол локонтячьей квартиры. Флоран был достаточно терпеливым. Но у каждого в жизни случается бомж, который становится последней каплей терпения. С проклятиями он схватил «сынишку», открыл дверь и отвесил ему такого душевного пинка, что Локонте аж задохнулся от негодования и попытался что-то возразить. Но Флоран не дал ему ничего сказать в свое оправдание, приложив Микеланджело по морде ладонью. Лохматый подавился речью и зубами (на последнее Флоран крайне надеялся), и обидчиво отошел в дальний угол. - Вот, блять, и стой там, – Мот был почти белый от злости и лсд, - а я пошел жрать, пить и пиздить тебя, если будешь плохо себя вести. Микеланджело молчал. Он чувствовал, что в этот раз перегнул палку. Обычно все, что он делал, было на грани фола. Но в этот раз фол перешел за грань. Из разбитой губы текла кровь, которую он постарался незаметно стереть, вместо этого размазав ее по лицу. Если бы все можно было исправить, если бы у Микеланджело была машина времени – он бы её продал и купил бомжа. Ну или просто никогда бы не приходил в этот мюзикл, и никогда бы не знал Флорана Мота. Если бы все было так просто. Но машины времени у него не было. Бомжа теперь не было тоже. А Флоран все еще был. И Микеланджело не мог допустить, чтобы Флоран ушел. - Твои локонты… локоны, - доносились из кухни пьяные всхлипы, - прекрасны, я теряюсь в них, я словно в плену Третьего Рейха, ооо… Локонте потряс головой и решительно направился к источнику звука. Источник звука, похожий на Флорана М., грустно смотрел в окно. Окно смотрело на него едва ли не менее грустно. - Извини, Фло, - вздохнул Локонте, - ты ведь понимаешь, я иногда могу быть редким дурачком. Мот молчал, не поворачиваясь к нему. Локонте тоже затих. - Ты слишком грубо со мной не разговариваешь! – рявкнул Флоран спустя пару минут, отчего Локонте пошатнулся. - Что? - Ты молчишь, - уже тише пояснил Мот. – Очень грубо молчишь. - Я попытался извиниться, но ты не слушаешь, - с еле заметной обидой (и на разбитое лицо в том числе) огрызнулся Микеланджело. Флоран задержал взгляд на его лице. Микеланджело упрямо смотрел ему в глаза. «Мне жаль», - думал каждый из них. Мот чувствовал свою вину, Локонте чувствовал, что Мот чувствовал. Но это не имело значения. Они никогда не признаются в том, что каждый чувствует на самом деле. Не признаются… ведь?