Твой запах, на моих подушках

      Охотники. Они думали, что свершат сегодня очередное правосудие. Очистят этот бренный мир от очередного сорняка. Презренного отродья, посмевшего волочить своё существование рядом с ними, нормальными людьми. Ведь он не человек – оборотень. И им абсолютно плевать, что у него тоже есть чувства. Что у него была семья, которую постигла немного иная учесть, но всё же с тем же финальным концом. Что он тоже хочет жить. Жить нормальной, спокойной жизнью. А не скрываться, вечно убегая, словно поганая крыса, лишь из-за того, что отличается от них - людей.       Джерард Арджент – ещё тот ублюдок и психопат. Единственное его достоинство, это толкать громкие речи, втюхивая этим зомбированным ушлёпкам, своим верным собачонкам, что монстрам не место среди них - людей. Их необходимо вырезать, словно поганый скот. Возможно поэтому в руках Арджента сейчас меч, а он сам подвешен за руки на крепком суку, предварительно отравленный аконитовым порошком. Ребята Джерарда хорошо постарались, загоняя его этой ночью. И в этот самый момент, когда заносится твёрдой рукой над головой меч, Дерек зол только и только на самого себя. Ведь не сдержал слова данного на могилах родных, яростное обещание над разрубленным трупом сестры, не сдержал, не смог, не отомстил за них. Он не хочет так умирать. Блядь, он вообще не хочет! Но сейчас, в последние миллисекунды своей никчёмной жизни, пытается держаться гордо, не показать своей слабости, страха и отчаяния, не доставить его убийцам такого удовольствия. И лишь в последний момент смиренно прикрывает глаза, не в силах ничего более изменить.       Дерек никогда не был оптимистом, и всегда прекрасно осознавал, что возможность сдохнуть от чьей-то руки и сгнить, допустим, в канаве или же в лесу, где его труп непременно обглодает любой не поленившийся дикий зверь - равен ста процентам. Нежели спокойная смерть во сне от старости.       Но блядь, какого хрена этот старый кусок дерьма тянет?       Хейл резко, раздражённо открывает глаза, чтобы лишь одним взглядом показать, что он обо всех них думает, но поражённо выдыхает, видя перед собой расслабленную, обтянутую красной худи спину, только сейчас осознавая, что не слышно ни смешков, ни возбуждённых криков от предстоящей расправы – ничего из этого. Только бешенные, оглушительные удары двенадцати сердец, пытающихся в диком, животном ужасе пробить грудные клетки своих хозяев, и едва уловимый, мерный темп сердцебиения незнакомца, прикрывающего его ото всех своей спиной, слегка заглушают повисшую напряжённую тишину.       Потом он замечает пальцы: непозволительно длинные, бледные, словно слоновая кость, и такие хрупкие на первый взгляд, как и сам их обладатель, но крепко держащие, предназначенное для его расчленения опасное лезвие меча. А после, и звучит сам голос, слегка хриплый, едва мягкий, но обещающий многое своей поставленной твёрдостью и нерушимой холодностью, невесть откуда взявшегося парня:       - Вы будете кричать. Я обещаю. Вы будете.       Дерек отчётливо видел, как побледнело старое, сморщенное лицо Джерарда, как в его глазах проскользнула нить узнавания и осознания, но ему было похер. Ибо сейчас, поражённо вдохнув на полную грудь, и едва не зайдясь в диком приступе кашля, так, как оказалось, что всё это время он не дышал, Хейл выхватил самое главное – запах.       В отличие от охотников, он не чувствовал страха. Нет. Наоборот, впервые за долгое время, будучи в опасной, грозящей его жизни ситуации, Дерек ощущал себя в полной и безоговорочной безопасности. Ибо запах, ассоциирующийся со спокойствием, умиротворённостью, толикой заботы и необъяснимым, иррациональным оттенком тепла, запах, что так его успокаивал, исходил именно от этого существа, заслоняющего его своей спиной от охотников, словно скала уберегающая путника от знойного ветра в холодную, сырую ночь. Запах, который давно оставил свой отпечаток на его подушках…