От героев былых времен

* * * То не грозные громы рыкают, То не грохот орудий разносится, То трещит во бору многососенном Огроменный костер инквизиторский. Добры молодцы песни затеяли И под гусли широкострунные Распевают про подвиги ратные, Как вершили они кару Божию. «Расскажи нам, свет Петр Орсиньевич», - Молвил братец Матвей узкоглазенький,- «О походах твоих да о доблести, Как ходил ты во вражью сторонушку». Потянулся за гуслями витязь, Задрожали струны от ужаса. Были б ноги, они убежали бы, Ибо драл их Петр безжалостно. Награжден был Петр по-царски: Красотою, смекалкой и силушкой. Но Господь обделил его голосом, Да и слух оставлял желать лучшего. Захлебнулася ночь песней звонкою, Что похожа была на рев борова. И от этой нежной мелодии Шишки с елок попадали замертво. «Расскажу я вам, други, историю, Что прославила нашу братию, Как ходили мы в землю нечистую По наказу свет-князя ди Медичи. Вот прослышал Франческо ди Медичи, Что в имперской земле, Богом проклятой, Хоронится оружие дивное, Что способно весь свет в тьму повергнути. Захотел светлый князь то оружие Переправить на Землю Священную И созвал он для этого подвига Двух своих самых опытных воинов. То был я с моим верным товарищем – Жезлом-посохом, ужас вселяющим. Я шурупы им в детстве закручивал, А теперь нежный фарш перемешиваю. «Пусть узнает враг силу Господа!» - Думал я, на осле своем сидячи, Ибо не было лучшего транспорта: Проигрался я отцу Авелю. Закатилось за лес красно солнышко, Как подъехал я к стенам каменным. «Открывай, - говорю, - нечисть гадкая, Отвечай, где оружие прячете!» Два часа горло драл я под стенами, Мясорубкой своею помахивая, Только эти глухие вредители, Не подумали даже выглянуть. Обуял меня тут же гнев праведный. Натянул я на лоб ведро с дырочкой. Лучше шлема в то время не было: Проигрался я отцу Авелю. Посох мой загудел ветром северным, Вот разбег взял осел, мной пришпоренный. И помчались мы на штурм-батюшку, Выгрызать из стены дверь заветную. Задрожала стена под натиском, Не сверлом сокрушил ее – челюстью… Запасных зубов при мне не было: Проигрался я отцу Авелю. Хоть бы что этой проклятой крепости! Не сдается могучему витязю! Сел на землю я, думу думаю: «Может быть, придушить отца Авеля?» Вдруг врата отворились высокие, Вышла девица, краше не видывал! Видно, зори любит рассветные, Если платье их цветом украшено. Вот взмахнув рукавом нежно-розовым И тряхнув златокудрой головкою, Говорит мне красавица ласково: «Ты почто, обормот, разбуянился?» Отвечаю я так же вежливо: «Погоди у меня, ведьма подлая! Говори, где оружие прячете, Что способно весь свет в тьму повергнути!» Улыбнулась змея подколодная, Говорит: «Забирай, мы не жадные. Этим страшным оружием можешь ты Сокрушить сильнейшего воина». И дает мне поднос позолоченный, А на нем шесть мышей зерна щелкают. Шерстка мягкая, глазки блестящие! Хомяками они называются. Ой, какие она были милые! Я весь вечер с ними возюкался! Растопили они сердце черствое, И без них теперь белый свет не мил! Красна девица тайну поведала: Подрастут хомяки – будут воины. Пробудится в них сила дивная, Что способна повергнуть Империю. Я, не будь дураком, взял пушистиков И принес их свет-князю ди Медичи. Тот на них посмотрел с удивлением: Вот куда долетела техника! Хомячков он Пауле пожаловал, Как о детях велел заботиться. Подрастет оружие грозное, Вновь пойдем войной на Империю!» Струны бедные с треском лопнули, Доигрался свет Петр Орсиньевич, Догорает костер инквизиторский, Доедает Матвей шишки жареные. Петр молвил, на небо глядючи: «Вот рассвет уже разгорается! Я оставлю вас, други верные, Навещу-ка я отца Авеля».