Славься, Темная Властительница!

Полдень. Солнце, словно провинившийся пудель, прячется за облаками, виновато выглядывая из-за серой дымки на разлитую по полю влагу. Ноги коней роняют капли росы с высоких трав. Звери и птицы попрятались, даже крупные монстры, что часто обитают в дикой местности, не желают встречи с марширующим войском. Как говорил один вирм, один человек в доспехах - пикантная закуска, а десять уже несварение. По разбитым же колеям тракта тащилась на север не одна сотня солдат. Стяги войска украшал герб Лурезиля - бабочка, держащая в когтях поверженного дракона. Они шли исполнять волю королевского совета, они участники освободительного похода, который народ уже успел назвать «беличьим». Предводитель похода, принц Николай, всецело разделял его идеи. За свою историю Параракс причинил их родине несчётное число бед. Параракские купцы использовали их страну в качестве одной из стоянок, при этом платя совсем мало пошлин, параракские товары продавались в Лурезиле с преступно маленькой скидкой, но самое страшное заключалось в другом. За долгие годы своего существования соседнее королевство шесть раз принимало на себя удары алаарских армий, лишая лурезильцев заслуженной воинской славы, а правителей возможностей проводить триумфы. Однако вскоре Николай положит этому конец! На этот раз они не будут сидеть в стороне, наблюдая за схваткой великих. Они совершат акт благородной миротворческой объединительной войны, принеся северному соседу по-настоящему справедливую и добрую власть. План был хорош, смущало лишь то, что после справедливой войны и смещения Параракса с политической карты Алаар и Лурезиль обретут общую границу. Но Князь письменно заверил отца Николая, что они государство мирное и захватом Параракса ограничатся. Войско продолжало своё шествие. Разбитые колеи тракта сменялись свежевымощенными участками, всё больше попадалось на пути людских жилищ. Благодарные крестьяне, счастливые за соединившихся с родичами белок, щедро одаривали своих освободителей хлебом, скотиной и драгоценностями, а те, кто не мог ничего найти, в приступах невиданной щедрости ставил на себя клеймо раба и молил о продаже на невольничьем рынке. Все эти факты общественного восторга тщательно записывались почтенным Гильермо, главным историком похода, по совместительству придворным правдописцем и вашим покорным слугой. Однако вскоре произошло непредвиденное. Вместо пиршественных столов, выставленных очередной деревушкой, путь армии преградила другая армия. Принц стоически принял эту весть, дрожа в предвкушении яростной схватки, но дрожь его утихла, когда Николай узнал о том, что врагов в два раза меньше их. Явно опечаленный тем, что победа неизбежна, он, тем не менее, облегчённо вздохнул, преисполненный счастья за своих воинов, чьи потери будут не столь велики. Под звуки рогов и бой барабанов солдаты строились в боевые порядки, щетинясь остриями копий и сверкая до блеска начищенными шлемами. Тем же самым ответили неизвестные противники, собравшись в три неровные кучи. Судя по всему, кроме численности им не хватало ещё и выучки. Но со здравым смыслом у них всё было в порядке, ибо вскоре от параракского войска отделился одинокая фигура всадника с белым полотном на стяге. Принц милостиво согласился встретиться с посланцем на нейтральной территории и, преисполненный отваги, выдвинулся на встречу вместе с отрядом телохранителей. Когда мы с их высочеством прибыли на место, то обнаружили, что посланцем была женщина кровей несомненно благородных, о чём свидетельствовала поистине аристократичная стать, едва сдерживаемая нагрудными пластинами доспеха. Чёрные как смоль волосы были собраны под шлемом, алые губы сложены в приятную улыбку. - Рада приветствовать будущего короля, - дева слегка поклонилась. В её жесте чувствовалась приязнь и смирение, однако правая рука по-прежнему покоилась на рукояти рапиры. Не мудрено, ведь её слова жестоко оскорбили моего повелителя. И он нашёл достойный ответ. - Возможно, в такой глухомани как эта ваша Элия совсем не знают о соседях, но я Николай, второй принц Лурезиля. Я не наследую престол. Просто командую армией, стоящей перед вами и готовой вступиться за своего оскорблённого господина! Наша соперница несомненно испугалась, но удивилась ещё больше. Ей было сложно поверить в то, что могучего и прекрасного завоевателя Элии отец и брат оставят без заслуженной награды. Подобное обращение повергло моего повелителя в ещё большую печаль. Оказалось, что враг понимает его и оценивает его заслуги гораздо лучше, чем собственная семья. Как оказалось впоследствии, враг был вовсе не врагом. Дева показала документ, скреплённый печатью Князя и удостоверяющий её как графиню и правительницу Тамана. Всё это время мы готовились к бою с союзниками! С такими же радетелями о судьбе Параракса, что приняли предложения Всетемнейшего властителя севера. Как лицо младшее по происхождению, леди Лэнс, а именно так звали командующую нашими новыми друзьями, любезно согласилась присоединится к походу, встав под начало принца Николая. Мой господин не мог отказать, приняв на себя бремя командования теперь уже тысячным войском. *** Ночь застала министра общественных связей за работой. Многие в королевстве считали, что его работа казнокрадство, однако всё было не так. За работу Валианту платили жалование, воровал же он совершенно бесплатно, можно сказать, для души. Впрочем, в последние недели любимое ранее увлечение не радовало министра. Почтенный Гуамоко больше не просматривал отчёты и не жаловался Мизори. По сути, Валиант мог творить что угодно. Уж если мудрый филин не всегда мог раскрутить схемы, которые он использовал, то где там это сделать заваленной работой по самые кончики эльфийских ушей Мерль? Да если даже она его раскроет, то что сможет сделать? Казнит единственного по-настоящему преданного ей администратора? Нет, эльфийка слишком расчётлива для подобного. Пока он на её стороне, то может творить что душе заблагорассудится. И это ему не нравилось. Не то чтобы Торблета мучила совесть. Скорее чувство самосохранения твердило ему, что следует остановиться. Что их надломленная страна и стоящая на пороге решающей битвы столица нуждаются в деньгах гораздо больше, чем он. Ведь Валиант прекрасно понимал, очередной загородный дом с собой не взять, а деньги, даже если удастся довести их до какого-нибудь мирного государства, у него отнимут такие же ловкие и находчивые чиновники вроде самого Валианта. Только остановиться он не мог в силу своей натуры и привычки. Перо министра в очередной раз скользнуло по белоснежным страницам расчётной книги, занося туда столбики сумм. Мечи превращались в вазы и блюда, доспехи в изысканные платья, солдатское пиво и хлеб в дорогое вино и редчайшие деликатесы. Валиант был настоящим волшебником. В какой-то момент мужчина не выдержал и с силой швырнул книгу оземь. Он сам не мог в это поверить, но ему чертовски не хватало Торвальд. Если бы Её Величество была здесь, она бы в два счёта научила его любить родину! Ведь королевская оплеуха была прекрасным нелетальным воспитательным средством. Министр улыбнулся, челюсть ещё помнила тот злосчастный случай, когда он по ошибке стащил часть денег, предназначенных для найма королевского массажиста, а другие части тела помнили, что с ними сделали, когда он предложил массажиста заменить. Эх, Если бы Мизори вернулась, он бы ей не одного, десять массажистов купил! В изысканном канделябре потухла ещё одна свеча. Нужно закончить сметы к утру. Времени до решающего сражения оставалось всё меньше. *** Одинокий домик на опушке леса заметить было непросто. Если бы не блеклый свет, пробивающийся сквозь занавески, то укрытое в сени огромной ивы здание не разглядеть и с десяти шагов. Живущая здесь семья уже готовилась к последней перед сном трапезе. Мать семейства, смазав капканы и сложив их в углу, ставила на стол то, что в них попалось. Её муж ещё возился с арбалетом, меняя засохшие и потрескавшиеся плечи на новые. В этот самый момент в комнату вошёл старший сын. Боязливо озираясь, он как бы невзначай спросил: - Слушайте, а у нас часом нет каких-нибудь семейных секретов? В смысле, наши предки не убивали кого-нибудь на свадьбах или там не сбрасывали в колодец? Не успели родители ответить, как следом за братом в комнату вбежала девочка, взъерошенная и явно напуганная. - Маменька! Папенька! У нас призраки в сарае! - девочка боязливо обхватила себя руками. Большинство призраков континента были не опасными, а порой весьма милыми, но, как известно, в семье не без урода, и эти уроды отняли немало неосторожных жизней. - Призраки? - мужчина отложил арбалет в сторону. - То есть, несколько? Иди сюда, Лукерья, расскажи, как они выглядели. Девочка подбежала к отцу прижимаясь к широкой груди. - Один страшный! Большой! Пучеглазый! А как крикнет, думала, помру. - А второй? Тоже страшный? - Ну не то чтобы страшный, - девочка задумчиво погрузила палец в правую ноздрю. - Так, ничего особенного. Похож на нашу двоюродную тётку Агнес из нижней Нижнереченки, которую замуж никто не берёт. Если бы смертные могли слышать язык духов, то непременно услышали бы, как на почтительном расстоянии от них в окружении мерцающих каналов первоматерии громко и насмешливо ухал старый мёртвый филин. Над ним, скрестив руки на грудной клетке и обиженно надув щёки, возвышалась молодая, но от того не менее мёртвая девушка. Только что Мизори осознала всю глупость устроенного ей соревнования. Работа призраков, если верить преданиям, пугать людей. Вот только соревноваться в пугании с филином затея совсем бесполезная. Огромная птица и при жизни могла заставить потерять пару килограммов веса, стоило только немного повращать головой, раскинуть крылья пошире и как следует ухнуть. Мизори же даже враги не воспринимали всерьёз, особенно пока она не обзавелась доспехом. - А ты, Вадим, тоже видел приведение? - отец окинул взглядом сына. Здоровенный детина выглядел рассеянным и напуганным. - Ну не то чтобы видел, - парень почесал за ухом. - Парился я, значится, в мыльне, и прям нутром чувствую, смотрит кто-то. А потом как будто схватило меня что-то! Что-то не от мира сего! За задницу схватило... Вот думаю, может правда призрачная девка какая. Филин осуждающе посмотрел на бывшую королеву. Та отвернулась, словно ничего из сказанного её не касалось. Мало ли духов молодых девушек обитают в дремучих лесах? Призрачные локоны мерно перебирались призрачными же пальцами. - Жениться тебе нужно! Вот и девки перестанут мерещиться, - недовольно проворчала мать. - Девятнадцатый годок, братец твой уже второго внука нам набил, а ты всё бабылем ходишь! Вадим виновато потупился. В лесу девок было немного, только мыши да белки, а в соседней деревне всех мало-мальски хорошеньких давно разобрали. Вот дочка старосты да, но так кто ж её за него выдаст?! За недобрыми мыслями Вадим приступил к трапезе. Сегодня на ужин была картошка с дичью. Порой парню казалось, что от соседства с орками жить стало даже немного лучше. Большущий мешок корнеплодов мать выменяла у зеленокожих всего за пару кроликов. Оно и немудрено, поймать кролика орку удавалось значительно реже, чем картошку. Кроме того, была бутылка вина, которую привёз вернувшийся из столицы отец, гостья редкая и от того ещё более желанная. - И как там в нашем славном Мизорсбурге? Или как его кличут теперь? - вопрос был обращён к отцу семейства. Его ведь не только шкурки продать послали, но и вести узнать. - Да так пока и кличут. Не ясно ещё, как оно будет, вот и не меняют ничего. Только статую площадную малёк подправили. Голову оставили, видно местный мастер всё равно красивше бабью голову не слепит, а вот титьки знатные налепили, одним словом, эльфийские. - Ты мне зубы не заговаривай. Про новости давай. Чем война кончилась? Королевну видел? А министра нашего, клятого Тоблета, чтоб он в чертогах Баца наковальней до конца дней своих... - Спокойна, мать, сейчас будет всё, - мужик приосанился и, опрокинув чарку с вином, продолжил. - Видел я кровопивца этого и других паразитов, что зовутся мессирами, видел. Сильно они спорили. Не знают, как лучше нашего брата обобрать. И королевну видел. Красивая, величавая, ну как из песни вышла. Эльфийка, одним словом. А говорит-то как! Что не слово, то птица. Захочешь поймать - не поймаешь, из ладоней выпорхнет да на макушку тебе же нагадит. И щедра. И нас, простых людей защищает. Одним словом, не было ещё в стране этой королевы лучше, чем её эльфородие Мерль. Призраки не умеют падать в обморок, поэтому на новость о карьерном росте подруги Торвальд отреагировала обыкновенным ступором. - Чего и следовало ожидать от госпожи Мерль, - восторженно заметила птица. - Её мудрость наконец-то нашла воплощение в чём-то более интересном, чем те никому ненужные винтики и шестерёнки. - Мудрость? Мерль? Убейте меня ещё раз! - одним из плюсов призрачного состояния была возможность свободного перемещения в пространстве. Потому с целью восстановления нормальной картины мира девушка перевернулась и теперь парила вниз головой. - Да, она может мастерить классные штуковины. Но мудрость?! Откуда в ней мудрость? - Ваше Величество, смею заметить, что для создания чертежей и воплощения их в жизнь требуется ум далеко не средний. Более того, госпожа Мерль большую часть жизни провела среди Тёмных Властелинов. С таким опытом и знаниями она идеальный кандидат на трон Параракса. Если вы тёмная госпожа по рождению, то она по призванию. Ах, будь я человеком, то несомненно оценил бы её в образе госпожи. - Гуамоко, какого барлога? Она светлая! Светлая, ты понимаешь? - Ничего страшного, с кем не бывает. Вы ведь тоже были светлой, и господин Дорц, и многие другие короли и королевы. Поправимо! - Она светлый эльф! У неё в крови эта гнусная светлость! - Надо же, а мне казалось, что она полугоблин. Вся эта любовь к механизмам и опека Жёлтого клана, знание языка и покраска волос в рыжий цвет... Случай, конечно, небывалый, но я скорее поверю в это, чем в то, что остроухий будет нормально общаться с длинноносыми. Мизори бессильно замолчала. Прозрачное тело совершило ещё один полуоборот, теперь она лежала на спине, безразлично глядя в вверх, где отец семейства, обильно жестикулируя, описывал празднество в честь восшествия на престол новой королевы. - Она эльф, - повторила мёртвая элементалистка, - очень гордая, очень самовлюблённая, очень добрая, очень верная, очень правильная. Часто она пытается казаться другой, но это напускное. Может, давным-давно всё было иначе, но сейчас она светлый эльф по крови и по духу. И это большая проблема. Для неё... Филин задумчиво повернул голову. За свою долгую жизнь он повидал не мало светлых эльфов. То были существа ограниченные моралью чуть больше, чем полностью. Не сказать, что мораль сильно мешала им жить. Эльф может без труда убить, пожалуй, даже с большим холоднокровием, чем человек или, к примеру, орк, но сделает он это лишь открыто. Справедливость, правильность, честность - вот основные беды остроухой братии. И если от третьего Мерль всё же уберегла наследственность, то с первыми двумя придётся помучиться. Сказать по чести, стать королевой с таким балластом на борту шансов у неё было не больше, чем у некогда великого Гашук-Вея стать вождём племени танцующих орков. - Танцующие орки? Бывают и такие? - вмешалась в размышления Торвальд. - Были когда-то, - сочувственно ухнул филин. - Кстати, Гашук-Вей таки стал их вождём, но по неизвестной причине уковылял с поста уже через неделю. Мизори задумалась. Её пленница уже больше двух недель стояла во главе Параркса и на покой определённо не собиралась. В голову лезли мысли и исключительно нехорошие. Зачем светлой эльфийке, которая столь не любит ответственность и ответственные решения, понадобилась власть в тёмном королевстве? Хотя, если подумать, то возможно в светлости и дело. Зная о том, какая участь постигнет народ страны, она просто не способна их бросить. Что ж, после всех злоключений её народ заслужил столь... - ...блистательную повелительницу, мудрую и прекрасную, щедрую и благородную, - закончил за неё отец семейства, который ни на секунду не прерывал свой рассказ. - Ты как-то невесело это сказал, - заметил Вадим, пережёвывая жаркое. - Неужели у неё всё же есть какой-то изъян? Мужчина на миг застыл в нерешительности. Несколько секунд он изображал из себя каменную статую. - Да в том-то, триста богов меня раздери, и дело! Нету у неё изъянов, вот прям нисколечки! Смотришь на неё, слушаешь и словно зачарованный. Если попросит чего, тут же готов исполнить. А не попросит, так самому и хочется в ножки броситься, да попроситься: «Чего вы, дескать, Новое Величество, изволите?». Обязанным себя чувствуешь, точно корову должен, и виноватым не пойми за что. Она ж, бедняжка, ради нас старается, а мы, увальни неблагодарные, ничегошеньки не делаем. Чего вылупились?! Увидь её вы б не так ещё заговорили. Вот поэтому мне старая королева больше нравилась. Воцарилось молчание. Удивление застыло на лицах живых и особенно мертвых. Однако в случае с последними удивление быстро переросло в восторг. - Меня любят, Гуамоко, - прошептала Мизори. - Любят больше, чем эльфийку. Ради этого стоило умереть!!! - Я всегда говорил, что вы просто созданы быть Тёмной Властительницей, моя госпожа, - филин степенно качал большой круглой головой. - Старая королева она настоящая была! - продолжал разошедшийся мужик. - Королева какой должна быть? Правильно, противной! Чтоб ты её вспомнил и сразу понял, отчего все беды в государстве делаются! Чтоб вредная, жадная, злая и страшная как сам барлог! Ведь это она, правительница, во всём виновата, а мы жертвы! И чтоб когда убили её радость была! И новая королевна сразу на фоне её распрекрасной казалось. Старая королева хорошая была, там всякие остроухие не надобны, после этой воблы сушёной любая метелка деревенская медово-сахарной была бы. Гуамоко продолжал кивать, давясь глухим уханьем, которое заменяло птице смех. Конечно, он бы мог сказать Торвальд, что охотник совершенно искренне её хвалит. Однако делать этого не стоило, характер госпожи фамильяр знал. Магия не оставила девушку после смерти, а вместе с магией остались и все повадки, начиная от увлечённости противоположным полом и заканчивая совершенным неприятием критики и взрывным темпераментом. С каждым словом человека блеклые молнии в глазах колдуньи искрили всё ярче, пока наконец поток голубых искр не ударил в несчастного рассказчика. Редкие волосы встали дыбом, глаза полезли на лоб и, испустив протяжный вздох, мужчина свалился со стула. Какое-то время семейство стояла не шелохнувшись, но осознав, что лимит небесных кар на сегодня исчерпан, бросилось поднимать жертву излишне длинного языка. К счастью последней, Торвальд обладала очень малой долей прежних способностей. Жизнь мужчины не пострадала, зато в разы увеличилась религиозность. Первое, что он сделает, когда очнётся - помчится в ближайший чёрный храм с дарами для богов и души покойной королевы, дабы последняя упокоилась как можно скорее. Провожать его вызовется Вадим, решивший записаться в войско и твёрдо уверенный, что обретя славу воина-заступника сможет просить руки дочери старосты. Однако ни отец, ни сын так и не узнают, то вслед за ними отправились две блеклые тени, две души, одна из которых вознамерилась обрести ответы на свои вопросы. - Вы уверены, что хотите этого, моя госпожа? - освоивший полёт на потоках первоматерии филин кружил вокруг неспешно имитирующей походку Мизори. - Не вы ли говорили, что нам лучше не пересекаться с господином Клаусом? - Если я не узнаю, чем закончилась эта война, то никогда себя не прощу. - Вы так сильно беспокоитесь за госпожу Мерль? Мне понятны ваши чувства, однако господин Клаус... - Мы лишь посмотрим на сражение, ну а поле боя последнее место, куда сунется наша санитарная служба. Выше клюв, Гуам, может всё случится как в сказке: мы обретём покой, когда его обретёт наш любимый Параракс. На этот раз филин промолчал, по его мнению если после войны Параракс и обретёт покой, то исключительно могильный.