Славься, Темная Властительница!

В одной тёмной-тёмной стране, на одном тёмном-тёмном острове стоял тёмный-тёмный город, в этом тёмном городе было немало тёмных улиц и тёмных домов. Они были настолько тёмными, что излучали уныние и печаль даже среди белого дня, будучи обвешаны флажками и гирляндами. Флажки и гирлянды, фокусники и жонглеры, танцовщицы и заклинатели рыб, оркестры, играющие музыку для горожан, всему этому нашлось место в столице тёмного княжества. И пускай флаги были чёрными, а музыка больше походила на волчий вой, горожане давно привыкли, ведь чёрный цвет - любимый цвет их правителя. Ну а когда тот ляжет в чёрный-чёрный гроб вполне можно будет вывесить красные-красные флаги и устроить яркий фейерверк. Милоун Вудвудс был одним из таких горожан. Любил посудачить в таверне о любимом Талдоме и родимом Алааре, а порой, набравшись смелости, даже забирался под кровать, накрывал голову подушкой и называл великого Князя «немножко некомпетентным в государственных делах» и «слегка задержавшимся у власти». Хотя три столетия это, конечно, не срок. Уж лучше так, чем постоянные несчастные случаи как в каком-нибудь Парараксе. Стабильность – залог процветания любого государства. По сравнению с южным соседом их государство весьма удобно для человеческой жизни: при свете дня никто никого почти не ест, кровь не из кого не пьёт и не забирает на опыты, а ночью никто не мешает забиться в подвал и, обвешавшись связками чеснока, ждать гостей, вооружившись копьём из швабры с привязанной к ней серебряной ложкой. Ведь так удобно точно знать, когда тебя могут убить, а когда нет. Гораздо удобнее, чем днями напролёт ждать, пока с тебя срежут кошелёк или перережут глотку. Там перед королевским дворцом пилят коров, там орки и гоблины имеют те же права, что и люди, а лич занимает место министра здравоохранения. Нет, в советниках их властелина тоже есть лич, но она по крайней мере не берёт с тебя денег за эксперименты над тобой же. Алаар действительно отличное государство. Вот и войну с Крайними Островами наконец выиграли, в честь этого события и праздник празднуется. Милоун ещё раз помахал чёрным флажком. Жаль, что он работает продавцом в лавке и не сможет в полной мере насладиться торжеством. Спеша на свою смену мужчина завернул в одну из подворотен, намереваясь срезать путь. Крыши домов, покрытых чёрной черепицей, сошлись над головой, в нос ударил запах канализационных стоков, а писк летучих крыс сменил заунывные мелодии музыкантов. Сверху на него смотрели каменные морды гаргулий, каждая морда – точная копия лица Князя. Говорят, статуи построили две сотни лет назад, когда их Всетемнейший повелитель был куда более подвержен тщеславию. Сразу после водружения статуй был принят пропускной режим для голубей на территории столицы. Каждая птица должна была заполнять специальную форму и уплатить пошлину, а поскольку птицы интеллектом не отличались, большинство из них ждала незавидная участь в виде обязательных работ на кухнях закусочных города. Ещё несколько десятков метров вперёд по пустынной улице, и путь Вудвудсу преградил тоненький щупленький силуэт в коричневом жилете. Торговец резонно попытался обойти потенциальную опасность, но юноша с упорством зеркала повторял все его движения, пока, наконец, не встал прямо против него. Пустые голубые глаза смотрели прямо на него. - Кровь есть? - тонким голоском пропищал незнакомец. - Нету! - скорее по инерции ответил Милоун. - А если найду? - вампир залился писклявым смехом, протягивая к лавочнику руки с длинными белыми пальцами. - Но ведь сегодня праздник! - возмутился человек. - Все знают, что в праздники убийства запрещены. Все граждане княжества радуются, ягнёнок и волк на львином пиру… - О да, сегодня праздник, - восторженно изрёк налетчик, - а ты мой праздничный пирог! - Но у меня же есть права! - Сегодня у тебя только одно право - право стать моим ужином. Вампир обнажил длинные клыки, лавочник выхватил нож, готовясь вспороть себе глотку и испортить этому гадкому кровососу трапезу. Но что-то пошло не так, его взор помутнел, веки налились тяжестью, сознание начало проваливаться в транс. Ирлаг девяносто третий коричневый радостно потирал руки. Гипноз, конечно, отнимает немало сил, но чего не сделаешь ради сытного ужина. Это вам не худосочные рабы, которых пригоняют для них в дни торжеств по одному на десятерых, а первоклассная кровь, причём в большом количестве. Присоска на языке непроизвольно сжалась, предвкушая скорый пир. Он приблизился к жертве, готовясь вонзить в шею клыки. - Привет тебе, сударь, - донеслось из-за спины. Ирлаг обернулся. Прямо за ним стояли двое всадников. Высокий безликий в дорожном костюме из чёрной кожи и молодая женщина, закутанная в шубу, сшитую из шкурок множества животных. Как они смогли подкрасться бесшумно, он не понимал. Либо лошади шли на цыпочках, либо какая-то магия. Куда больше смущали разноцветные плащи, из-под которых торчало оружие - шпага у безликого и перевязь с ножами у девушки. Несмотря на легенды и ореол ужаса, вампиры далеко не так сильны, как принято считать, их стезя - засады, кровавое подчинение и дурман, а в открытом бою одинокого кровососа без труда запинает даже несколько гоблинов. Именно поэтому застигнутый на месте преступления Ирлаг поспешил принять самую невинную позу и раскланяться так низко, как только позволяла булыжная мостовая. - Приветствую вас, господари мои, - прямо-таки пряничным голосом изрёк налётчик. - Не изволите ли присоединится к трапезе? - опущенные глаза уловили перемены в лице девушки. Он не прогадал, предложение пришлось по адресу. Всадница подъехала поближе. - Трапеза это, конечно, приятно, - с плохо скрытым отвращением произнесло существо в чёрном, - но разве сегодня не праздник? Разве мы не отмечаем великую победу нашего Всетемнейшего Князя? И разве не Его закон запрещает в дни торжеств убийства свободных граждан? – его рука легла на рукоять рапиры. Вампир побледнел, хотя в его ситуации было бы выгоднее почернеть и скрыться в ночи. - Законы придуманы для того, чтобы держать в узде людишек, – попытался оправдаться он. - Нам же, представителям избранных рас... Слова застряли в горле, когда рука женщины стиснула глотку вампира. Для существа, которое не дышит, жест не опасный, но очень неприятный. Ночной разбойник попытался выразить протест, но пальцы, кажется, слишком сильно сдавили трахею. - Законы для людишек, говоришь?! - от всадницы пахнуло гневом и до девяносто третьего внезапно дошло, насколько он съедобен. - Да кто ты такой, чтобы решать, для кого написаны законы Всетемнейшего?! И как ты смеешь даже задумываться о подобном в день Его торжества?! - свободная рука выхватила один из ножей, поднося острие к груди нарушителя. - Ты - жалкий червь! Мы все черви пред ликом нашего властителя, от последнего нищего и до первого министра! И теперь какой-то новообращённый смеет попирать его волю?! Да ещё и втягивать в это других!!! - Жози, может немного полегче? - вмешался безликий. - Он ведь и правда новообращённый. Мания величия среди их брата в порядке вещей. Жёлтые глаза впились в трепыхающуюся в железной хватке тушку. Вампир скулил и пытался разжать державшие его пальцы. Женщина вздохнула. - Тебя следовало бы прикончить здесь и сейчас. Но сегодня праздник. Да, да, сегодня торжество и я дарю тебе жизнь, в которой ты отказал этому человечку, - мышцы сжались, и в следующую секунду тело вампира припечатало к стене одного из домов. - Наслаждайся. Благодари мудрость законов нашего повелителя. Но запомни, если сегодня ты обидишь хотя бы одно живое существо... Слышал? Живое! Даже раба или маленького котёнка, можешь считать, что твоей «вечной» жизни пришёл конец. Ирлаг девяносто третий коричневый утер кровь с разбитого затылка. Всадники удалялись, уводя с собой его несостоявшийся ужин. Подождав, пока они скроются за поворотом, вампир поднялся на ноги. Да, вот тебе и начало новой жизни - кафтан порван, желудки полупустые, да ещё эта сучка сорвала у него с пояса кошелёк. От досады хотелось выть, как какому-нибудь блохастому оборотню, но он выше этого. Он - вампир, благородный и ужасный. В мысли о собственной ужасности вторглось чье-то мурчание. Опустив взгляд, Ирлаг обнаружил маленького котика, трущегося о его сапоги. Вздыбив спину и поставив хвост трубой, зверь беспардонно ластился к кровососу, бормоча что-то на своем кошачьем языке. Это был вызов! Уж такого противника он без труда сокрушит! В голове всплыли слова желтоглазой стервы, отчего кровь внутри едва не вскипела. Ирлаг поднял ногу, занося толстую кожаную подошву над пушистым комочком, и в следующий миг в грудь ему вонзился нож. Тяжёлый кусок калёной стали без труда прошёл сквозь хлипкое тело, пробивая желудок за желудком, окатив булыжники мостовой градом крови. Смерть пришла мгновенно - Ирлаг рухнул в лужу багровой жидкости, мёртвые глаза безучастно наблюдали за лакавшим его кровь котом. На его голубом ошейнике красовалась блестящая медаль с изображением золотого капюшона. *** Путь до замка Князя в дни торжеств пройти непросто, среди давки у торговых палаток и шатров артистов, среди парадных колон, пирующих солдат и патрулей стражи, серди толп народа так легко затеряться. Но до дворца можно добраться и окольными путями, через витиеватую цепь проулков и закутков, тоннелей и виадуков. Жан знал этот город как свои пять пальцев. В отличие от Жоржа, прибывшего в качестве наёмника из южных подземелий, и Жозефины, проведшей детство в лесах, принадлежащих её семье, он родился и вырос в Талдоме. Талдом - город больших возможностей, мало есть на континенте мест, где число вариаций смерти настолько велико. Можно помереть с голоду или на рудниках, стать жертвой банального уличного разбоя, а можно попасть на невольничий рынок, угодить в желудок к Древнему, а то и быть убитым лично самим Всетемнейшим. Жан избежал всех этих вариаций. Его человеческая жизнь оборвалась не на плахе или в тёмном переулке, а во время ритуала Рождения. Так и появился пятьдесят восьмой пурпурный. Сейчас немолодой нечеловек стоял у ворот княжеского дворца, поглядывая на башенные часы. Нет, ему решительно следовало встретить друзей у городских ворот. Приём назначен, времени всё меньше, а Князь очень щепетилен в вопросах пунктуальности. Но вот впереди замаячили два конных силуэта, в которых отчетливо угадывались безликий и оборотень. Вампир поспешил навстречу. Первым делом он был подвергнут воздействию котёнка, спрыгнувшего со шляпы Жоржа прямо ему наголову, сам бывший наёмник крепко пожал руку товарища и не менее крепко отдавил ему ногу, последними в списке приветственного ритуала были объятия провинциальной аристократки, достаточно осторожные. Жози прекрасно понимала, что если проявить дружбу слишком сильно, можно будет запросто остаться без друга. - А Мурзик-то совсем истосковался! - кот был помещен на бледную ладошку, после чего тщательно поглажен. - Боюсь, у нас не остаётся времени на тоску, - вздохнул Жан. - Господин ожидает нас. Безликий кивнул, молча соглашаясь. А ведь так хотелось задержаться. Каждая встреча с повелителем могла запросто стать последней, и не только из-за приступов неконтролируемого гнева. Причиной расставания могла стать и милость государя - все они вот уже больше десяти лет служили Алаарскому владыке. Подходило время для заслуженной награды. Где будут их новые владения или рабочие места? Что будет с Жозефиной, почти отслужившей положенные для наследницы дворянской фамилии пятнадцать лет? С кем останется Мурзик? Все эти вопросы не могли не омрачить час торжества, час их общей победы. Погруженный в раздумья, Жан повёл товарищей в замок. Дворец владыки Алаара немногим отличался от дворцов прочих Тёмных Владык. Он был чёрен, мрачен, даже деревья в дворцовом саду имели подчёркнуто зловещий вид - садовники регулярно срезали с них листья, красили в чёрный цвет и устанавливали распорки, дабы придать веткам видимость скрюченных пальцев. Троица шагала по чёрной ковровой дорожке, стражники лениво смотрели им в след. Увы, но заставить человека стоять словно статуя в течение всего одного дня не в силах даже самый Тёмный Властелин. Но стоило приблизиться к тронному залу, как картина менялась - стража приобретала неестественно бодрый вид, дворяне ходили молчаливыми и хмурыми, челядь жалась по углам. Страх витал в воздухе, пропитывал мрачные каменные стены, горел в глазах изображённых на портретах существ, даже пламя факелов казалось зловещим и с каждым шагом вглубь замка становилось всё страшнее. Бархатные гобелены с чёрным солнцем на красном фоне - гербом Алаара - ими был обит коридор, превращаясь в своего рода утробу. Закрытые плафонами масляные лампы блёкло мерцали, каждый шаг отдавался в тишине глухим эхом. Ещё немного. Зал распахивает свои объятия, слепит глаза сотнями свечей, режет уши заунывной мелодией скрипки. Князь восседает в центре на чёрном троне, высеченном из цельного куска гранита. По правую и левую руку его верные советники и, возможно, единственные друзья: Энтон первый бирюзовый и госпожа Адэт. У подножия трона жмутся обнажённые рабы и рабыни, стремясь отодвинутся настолько, насколько только позволяют цепи и ошейники. «Все мы черви пред ликом Всетемнейшего», Жорж хорошо помнил любимую фразу Жози. Она как ни одна другая описывала личность Алаарского властелина. Того, перед кем даже Древний оборотень дрожит словно слепой щенок. В этих жёлтых глазах, чёрных словно вороного крыло волосах, могучем сложении… Но нет, дело не во внешности. Дело в том могуществе, что излучало это существо. Именно существо, ведь никто кроме советников не знал, чем на самом деле являет собой их властитель. Не знали люди и его имени. Он так долго правил страной, так ревностно требовал от всех обращения по титулу, что титул стал его именем и вот уже несколько столетий Континент знает его как Князя. Прародитель бирюзового клана, бледный рыжеволосый юноша в костюме из тонкой кожи оторвался от чтения свитка, бросив на пришельцев недовольный взгляд. Адэт прикрыла лицо. Одна из старейших некромантов этого мира уже три десятка лет как начала проявлять признаки неотвратимого для любого лича безумия. Чаще всего приступы выражались в постоянной смене облика, порой женщина меняла по три лица в неделю, оставляя после себя десятки обезображенных рабынь, годных лишь на корм армии тёмного княжества. Жан пустился на колени, друзья последовали его примеру. Это была не дань ритуалу, а скорее естественная потребность объятого страхом организма. Жёлтые глаза владыки сощурились, густые брови сошлись на переносице, белые зубы с примесью клыков закусили кожаную трубку. По ней он словно через соломинку тянул кровь из прикованной у трона невольницы. Наконец правитель принял решение. Два жеста рукой позволили слугам встать и говорить. Внимательно выслушав краткий пересказ войны с северным соседом, Князь задумчиво кивнул, решив для себя что-то, а затем обратился к агентам. - Что же, – негромкая речь в гробовой тишине прозвучала необычно тяжело, - в этот раз работа выполнена без ошибок. Хорошая работа. - Ваше Темнейшество сказало «в этот раз»? - вампир пурпурного клана рискнул воспользоваться правом слова. - В отличие от ваших действий в Парараксе. Жан закусил губу. Он понятия не имел о том, что творилось на юге в течение прошедших месяцев. Последний агент был разменян на местного главнокомандующего. Вполне успешный размен, не так ли? Он вроде как убрал последнего человека, способного хоть что-то противопоставить грядущему вторжению. Или нет? Золотых Капюшонов пятнадцать, Князь получает доклады ото всех и бесспорно знает больше него. И всё же вампир посмел осведомиться. - Что-то пошло не так? - Вы не убили королеву, хотя у вас была возможность это сделать. - Прошу прощения, мой повелитель, - в разговор деликатно вошла герцогиня, - разве Торвальд представляет собой угрозу? Её бездарное правление лишь приближает час нашего торжества. Оставив её в живых мы... - Вы поставили против нас мага, способного на заклятья десятого порядка! - голос Князя дрогнул, загремел как первый порыв ветра, предрекающий великую бурю. - Погибнут сотни ваших соратников и моих поданных, а всё из-за пустого тщеславия. Я так понимаю, твоего? Наследница Вафлза прогнулась под взглядом жёлтых глаз. Это, кажется, и есть предчувствие смерти. Она допустила ошибку, Князь никогда не прощает ошибок. Будь он учителем в школе, в классе были бы лишь отличники и трупы. Сейчас придёт палач, или, возможно, он собственноручно... - Оставьте нас, - прошипел властитель Талдома и Алаара. - Все, - мужчина кивнул в сторону Адэт и Энтона. Уже спустя пару минут тронный зал опустел. - Твой проступок велик, девочка, - длинные острые зубы словно выгрызали каждое слово, лицо недовольно морщилось. - Когда я начинаю войну, я следую очень простому правилу - количество моих солдат, их опыт и суммарная мощь моих магов должна превосходить врага. Теперь в магах мы условно равны. И это очень плохо. - Мы просчитались, мой повелитель, - собравшись с силами, выдавила женщина. - Ледяной Властелин был убит не магией, ему перерезали горло. Потому мы решили, что в колдовстве новая королева совсем не искусна. - Колдовство... – безымянный правитель слегка задумался. - Нельзя мерить всё лишь властью над первоматерией. Я лишён этого дара и, тем не менее, правлю! Правлю дольше всех этих Дорцев и Шарлей, дольше Гризельды, – снова пауза. - Гризельда. О да, я помню её, хорошо помню. А ты не помнишь. И потому я сейчас скажу тебе – мне вовсе не нужна вторая Гризельда. - Но Гризельда была великой и мудрой. Ужасом Востока. Вашим злейшим врагом! А Торвальд всего лишь бездарная выскочка. Случилось. В этот самый момент глаза Князя ярко вспыхнули. Могучая рука рванула одну из цепей, бросая случайную пленницу в объятия тёмного лорда. Не прошло и секунды как длань его, закованная в серебристый метал, пробила девушке грудную клетку, за считанные мгновения вырывая сердце. Кинжаловидные зубы вцепились в мягкую плоть, челюсти расширились, точно змеиные. Остальные невольники бросились в стороны, бессвязно мыча лишёнными языков ртами. Они могли лишь стонать и тихо хныкать, звеня цепями. По телу герцогини прошла волна ужаса. Прошла, но отступила. С громким хрустом зубы Князя перемалывали осколки раздробленных рёбер, кровь стекала по подбородку, оставляя на ужасающем слюнявчике темного лорда багровые пятна. Обошлось. Это её кости должны были трещать на его клыках, но владыка удержался - убил другую, сохранил ей жизнь. Значит ещё не всё потеряно. Шея повелителя напряглась, проталкивая кусок в горло, бившееся в конвульсиях тело затихло. На глазах де Салдер выступили слёзы - сколько бы раз она не лицезрела трапезу трёхсотлетнего существа, она по-прежнему её пугала. И дело не в самом факте людоедства. Как любой оборотень, идущий по Пути Человека, Жозефина регулярно угощалась мясом говорящего происхождения. Дело в другом: она убивала, чтобы есть, он ел, чтобы убивать. - Я дам тебе ещё один шанс, - изрёк Князь, стирая с губ алую жидкость. - Род де Салдеров служит мне вот уже полтора века. Всё это время ты служила мне достойно. Если бы не твоя глупость... Но довольно сожалений. Ждать больше нельзя, с каждым месяцем Параракс будет крепнуть. Бить надо сейчас, пока наши союзники с нами, а их - разбиты. Это будет славная война, впервые за сотню лет я лично возглавлю армию и двину войска на Ларгос. Твой срок - два месяца. Ты должна будешь вернуться в столицу наших древних врагов и закончить начатое. Исправить ошибку. Справишься - обретёшь заслуженный отдых и прощение. Если погибнешь вместе с Торвальд, я дарую награды и титулы твоим братьям. Но даже если потерпишь поражение, то тот из твоих племянников, что унаследует твою силу, сможет продолжить служение нашему княжеству. - Благодарю за милость, мой властелин, - женщина опустилась на колени, склоняя голову. - Рано благодаришь, - крючковатые зубы образовали подобие, пожалуй, самой жуткой на Континенте улыбки. - Всё это ты будешь делать одна, без прикрытия, без поддержки, без связи с нашими шпионами. Убить могущественного мага, которого защищает целая страна. Что скажешь, Жозефина де Салдер? Ты всё ещё мне благодарна? - Безмерно. Умереть в бою с врагами Алаара - честь для меня. - Большая, чем умереть от моей руки? - Князь в очередной раз усмехнулся, наблюдая как меняется в лице герцогиня. - Полно тебе. Вестимо мозги тебе боги дали шутки ради. Печально, но не смертельно, благо твой противник, как ты сказала, бездарная выскочка. Ступай, Жозефина де Салдер, я буду болеть за тебя. Двери тронного зала захлопнулись за спиной, приглушая раскаты злобного хохота. Придворные смотрели на неё округлившимися от удивления глазами - никто из них не мог вспомнить за Всетемнейшим подобного милосердия. А может это как со стариком Винченце, которому повелитель приказал отрезать себе голову перочинным ножом? Или с миледи Ариэль, которую он пощадил лишь для того, чтобы среди ночи вырезать её семью? Нет, эта глупая провинциалка не выглядит раздавленной, скорее возбуждённой и решительной. Неужели владыка и правда сжалился? Куда катится родимый Алаар?! Этак скоро и людей есть можно будет только по средам и пятницам, как в каком-нибудь Намроке! Жозефина проигнорировала косые взгляды, оставила без ответа расспросы испуганных Жана и Жоржа. Ей не дозволено их втягивать. Эта война лишь между ней и Мизори Торвальд. Её путь отныне лежит в Параракс. Последний путь в качестве Золотого Капюшона. *** - Харальд, что у нас с ритуалом? - тонкий голосок обратился в темноту. По крайней мере для человеческого глаза она была именно темнотой. - Пока не готовы, Генри, - сообщил из сумрака аналогичный писк. - Марии ещё нет. Феликс тоже опаздывает. - А баба Дуся? - Здесь я, кровососики мои, - седовласая старушка прошла в центр комнаты, подсвечивая путь канделябром. - Опять размножаться решили? И не надоело вам? Вроде совсем недавно мальчика сделали. Вроде неплохой получился мальчик. - Плохой, - буркнул тот, кого называли Генри. - Он, кажется, решил разжиться свежатиной на праздник. - Ох и зря он это. Мастер ваш тоже в своё время этим грешил. И тоже недолго. Эх, вот это был вампир! Мужчина хоть куды! И для того, чтобы сделать ребёночка, не нужно было собирать всю вашу ораву. - Это точно, - Генри уныло переглянулся с Харальдом. Всё пошло наперекосяк с тех пор как казнили их мастера. И когда, спрашивается, у них появится новый предводитель? Самый старый сейчас Феликс, но и ему ещё полтора века до трёх столетий. И это если он за эти полтора столетия не помрёт. Энди хоть и помоложе, но поосторожнее. Может из него выйдет толк? - Баба Дуся, Баба Дуся! – один из вампиров окликнул замешкавшуюся бабушку. Старушка никак не хотела покидать сладкие грезы о временах, когда она была ещё молода, старый мастер жив, а её роль не ограничивалась уборкой помещений. - Вы консерву несёте? - Несу-несу сынок, - опомнилась экономка. И посеменила в сторону погреба, где пребывал скромный запас кланового провианта. Несколько десяток подмороженных трупов, обколотых паучьим ядом. Такого рода консервы способны долго хранить кровь. Меж тем число участников ритуала наконец- то увеличилось. Все они были худыми и бледными точно братья-близнецы. За исключением, пожалуй, того самого Феликса. Старший из клана старался заполнять строго определённые желудки, благодаря чему его тело приобрело рельефные подобия мускулов. Впрочем, это было лишь элементом декора. Самой сильной, если мы, конечно, имеем в виду силу физическую, в особняке была пожилая экономка. - Что за материал на этот раз? - полюбопытствовала Астрид. - Надеюсь, не дворянин? Дворяне, как показала практика, слишком сильно зазнаются и слишком быстро умирают. - Не дворянин. Купец. Чей-то папаша решил обратить своего сыночка. Наследник, ведущий дела компании в течение пары столетий, это на редкость удобно. Стабильность как она есть. Молчу, как полезен гипноз, когда надо заключить сделку. - Граждане вампиры, я уже здесь, - молодой парень попытался привлечь к себе внимание. – Меня зовут Пьер. - Какой-то он слишком длинноносый, - изрекла Мария, одна из молодых посвящённых. - Это может подпортить наш имидж. Мы всё-таки вампиры, а не комары. - Имидж. Тоже сказала. У коричневого клана и так дела хуже некуда. Так что молчите, дамочка, и готовьтесь к ритуалу. Ритуал. Когда-то он проходил куда торжественнее. Теперь же особняк, просрочивший счета за свечи, освещался десятком чадящих факелов. И круги на полу зала рисовали не кровью, а цветными мелками. Однако суть от этого не менялась. Ритуал оставался неизменен много тысяч лет, с тех пор как Великий Конклав Некромантов задумал создать расу идеальных воинов. Сильных, выносливых, преданных, вечно жаждущих крови. Хотели-то хотели, а получилось как всегда: крови они действительно жаждали, но вот воевать или подчиняться - ни за что на свете. В центр зала к тому моменту уже вынесли демонический грааль перерождений. То есть это было обычное ведро с надписью «грааль перерождений». Грааль подносили к каждому из присутствующих здесь кровососов и каждый, пробив пару желудков на руке, вливал в неё кровь. Багровая масса смешивалась, пузырилась и порой даже казалось, жила своей жизнью. - А теперь выпей это, будущий новообращенный, - произнёс Феликс. - А как же укус? – не понял Пьер. - Вы кусать меня не станете что ли? - Это байки. Маленькая хитрость, чтобы убедить жертву, что ей ничего не грозит. Многие дурачки верят, что после смерти станут вампирами, вот и не сопротивляются, - улыбнулся Генри. - Первый урок тебе. Юноша приблизился к ведру, со скепсисом вглядываясь в колышущуюся внутри кровь. Пить или не пить? Но поразмышлять ему не дали: лишь только сын купца наклонился над ведром, кровь резко подпрыгнула вверх, опутывая его голову невесть откуда взявшимися щупальцами. Тонкие струйки проникали в рот, нос, глаза, лезли в уши. Не прошло и минуты, как новообращённый рухнул на пол трясясь в конвульсиях. - Нести консерву? - в ритуал вторглась Баба Дуся. - Ой мамочки! Это и есть ваш новообращённый? Ну точно комар! Вот в мои годы... Никто не слушал экономку. Собрание коричневого клана жадно сосало содержимое тела, спешно восстанавливая силы. Следующий раз размножаться они смогут лишь через несколько месяцев. За трапезой никто не заметил, как новообращённый пришёл в себя. Глаза, ставшие пустыми и безжизненными, с удивлением разглядывали окружающий мир. А потом он резко вскочил на ноги. - Это потрясающе!!! - закричал Пьер девяносто четвёртый коричневый. - Мне никогда не было так хорошо! Я чувствую себя всемогущим! - ища возможность продемонстрировать всемогущество новорожденный вампир оглядел комнату, но не отыскал ничего кроме веника, который тут же сломал с торжествующим ревом. – Смотрите, моя сила бесконечна! Теперь я подлинный представитель высшей расы! - Вообще-то нет, - вздохнула Мария, - ты не вампир. Ты просто в состоянии кровавого опьянения. Стань ты вампиром, организм начал бы перестраиваться. У тебя подскочила бы температура, а из всех дырок полезли бы отторгаемые мышцы и органы, начали формироваться желудки. Очень паршивое ощущение, признаюсь тебе. - Но мне хорошо! - Это значит, что кровь не прижилась. Твой организм не желает трансформироваться. Прости, Пьер, ты умрёшь через две минуты. - Нет! Я чувствую... - юноша не успел договорить, падая на землю. Его безжизненное тело принялось медленно разлагаться. - А я ведь говорила! - назидательно покачала головой экономка и протянулась за шваброй. - Да не грустите вы так, кровососики мои. Обратить даже у мастера покойного едва ли с пятой попытки получалось, - поплевав на руки, она принялась отмывать то, что осталось от всемогущего вампира. Собрание, повесив головы, расходилось. Может быть, вскоре, один из них найдёт нового желающего за умеренную плату обрести умеренный шанс стать бессмертным существом.