Славься, Темная Властительница!

Пропахшая порошками палатка, наполненная стонами раненых, песнопениями младших жрецов и редкими словами заклинаний, приветствовала новоприбывших атмосферой абсолютной безнадёжности. Мерль ураганом ворвалась в лазарет и, бросив больную на стол, потребовала немедленно провести лечение. Санитары лишь развели руками - обширные травмы, сопряжённые с удалением внутренних органов методом их вырывания голыми руками, не входили в список возможностей современной медицины. Прикомандированная элементалистка повторила жест, разведя руки ещё шире. У неё не хватит сил вырастить новое сердце воздушному магу. И вообще ни у кого на Континете не хватит. Так что тут работа не для врача, а для некроманта. Некромант, однако, оказался не менее категоричен. Не скрывая довольной ухмылки, Клаус заявил, что он возможно и мог бы приживить почтенному трупу новое сердце, но оно должно принадлежать чародею близкого по силе уровня, принадлежащего к той же стихии, что и Торвальд. Таких на Континенте было трое, они были далеко и обладали достаточным опытом и могуществом, чтобы не делиться содержимым своих грудных клеток. Здесь нужна не магия, здесь необходимо чудо. Все обратили взгляды на стоящего в проходе единорога, растерянно топорщащего крылья. Животное не привыкло к столь пристальному вниманию. Захотелось стать простым ослом. - Ну же, Юникхорн! Ты ведь говорил, что наделён силой врачевать и воскрешать! - взмолилась девушка. А вслед за ней синхронно повернулись в его сторону раненые. - Понимаешь, тут существует небольшая тонкость. У нас, единорогов, присутствует разделение ролей по половому признаку. Самцы разгоняют тьму и повергают зло, а врачевание прерогатива самок. - Да как тебе не стыдно?! Она же защищала тебя!- Мерль сорвалась на крик. - Если ты не спасёшь Миз, я здесь и сейчас из тебя самку сделаю! Единорог тряхнул гривой. В его подруге говорили эмоции, не достойные девушки и тем паче светлого эльфа. Он бы, возможно, и помог ей, но воскрешения правда не по его части, особенно воскрешения тёмных созданий. Вот если бы требовалось повергнуть зло! - А вот и требуется! - Мерль впилась взглядом в ухмыляющегося Клауса. - Что ты имеешь в виду? - удивился министр здравоохранения. - То, что у меня тут имеется очень агрессивный единорог, и если ты не спасёшь Миз, я применю его по прямому назначению! Подобная наглость заставила подскочить даже немёртвого. Угрожать ему? Да эта рыжая хоть представляет, на что он способен?! Причём угрожали ему ни чем иным, как редким алхимическим суповым набором. Только набор этот уже разрушил чары Адэт, а ему пришлось недавно изрядно потратить силы: какой-то умник дал приказ оставить форт, и для элементарной самозащиты некроманту пришлось поднять полсотни скелетов. С другой стороны, он ведь всё равно не способен помочь. Или нет? - Я мог бы приживить ей обычное человеческое сердце, - наконец изрёк мальчик. - Правда, обычное сердце в теле мага вроде нашей королевы протянет едва ли дольше часа. - Сделай это! Сделай сейчас же! - Ты не поняла. Это лишь отсрочит кончину. Она даже в сознание не вернётся, настоящее сердце ведь уничтожено. К тому же сердце, которое я израсходую, может спасти кому-то целую жизнь. А ты ведь никогда не согласишься на такое. - Я сказала немедленно! - недовольный ропот раненых стих после того, как эльфийка пообещала здесь и сейчас избавить их от страданий. - Тащи сюда все сердца, что у тебя есть. *** Потоки тугих трубок отходили от голема плоти к грудной клетке девушки, частично заштопанной, но все ещё производящей ужасное впечатление. У Брома было сорок два добрых сердца, как сказал некогда Клаус, и все они были реквизированы остроухой пленницей в пользу королевской казны. Увы, подобный жест не принёс желаемых результатов. Некромант оказался прав, и душа Торвальд по-прежнему скиталась где-то в мире мёртвых. Перед ними же было тело, требующее постоянной смены донорских органов и некое количество магического концентрата для поддержания хотя бы малой толики жизни. Некоторое время колдун с интересом разглядывал результат своей работы, но потом внезапно выскочил наружу, сославшись на неотложные дела, связанные с массовыми убийствами, и попросил сидеть тихо до его возвращения. Мерль же сидела у изголовья кровати похитительницы не в силах отпустить её руку, теплую, живую и вместе с тем совершенно бесчувственную. Почему мир так несправедлив? Почему забирает самых лучших Тёмных Властелинов в цвете лет? - Она бы не одобрила, если бы узнала, что жизнь её продляется за счёт жизней её подданных, - попытался вразумить свою протеже ослик. - Очень даже одобрила бы! - огрызнулась Мерль. - А ты, ты просто ревнуешь! Раньше я была только с тобой, а потом появилась Миз, вот ты и обиделся. Миз поправится! Обязательно! Судьба не может сложиться так! - Судьба с самого начала вела её по сей тропе. Помнишь ли ты Угум-сарай? Помнишь предсказание орочьей шаманки Цин-Хош? Разве не говорила она, что Мизори будет править до той поры, пока сердце её не разобьётся? Слова оркессы, словно белая пелена, окутали сознание эльфийки. Смотри, видишь черепа? Они означают смерть. Да не пугайся ты так, не обязательно твою. Но черепов много, я бы сказала, слишком. А вот тут у нас сердца. Сердца означают мир и любовь. Эй, не раскатывай губу, не обязательно твою. Их не меньше, чем черепов. Идём дальше: весы — знак выбора. Думаю, объяснять не нужно, что это значит. И, наконец, разбитое сердце. Здесь, милочка, уже не просто, смотри, куда косточка легла. В центр, меж сердец и черепов, и поверх весов. А значит это, что если сердечко разобьётся, не поможет уже никакой выбор. Не один год она возвращалась к тому злополучному предсказанию, не один год пыталась его забыть, и вот когда это почти удалось, судьба их настигла. - Но оно же не разбилось, - девушка засмеялась сквозь слёзы. - Его вырвали и раздавили. Не считается! - Это всего лишь литературный оборот, которым так славятся орки, - вздохнул Юникхорн. - Сердца не бьются, мой друг, они умирают... *** Дюраль стоял перед воротами форта, люди за его спиной были подобны своре раззадоренных собак, брызжущих пеной, готовых в любой момент сорваться с привязи и принести хозяину палочку. Бесспорно, эльфа огорчал тот факт, что по пути они не встретили сопротивления. Он недополучил часть порции резни, однако пришло время наверстать упущенное. Его ждал жаркий бой не на жизнь, а на смерть, бой, в котором дроу сможет кромсать врагов направо и налево, стоя по колено в крови и кишках, со слезами вспоминая далёкую, вернее, глубокую родину. Ворота скрипнули, распахнули широкие створы. Но вместо воинственных криков, стены щитов и леса копий вторженцев встретили два десятка пустых глазниц, бесстрастно черневших из-под ржавых шлемов. Скелеты! О великая Хиларет, как он ненавидел скелетов! Удовольствие от схватки с ними сродни удовольствию от поединка с соломенным чучелом. С той лишь разницей, что случаи смертей от рук чучела на Континенте весьма редки. Воины за спиной тёмного эльфа недовольно перешёптывались. Первая Ударная была одной из лучших армий Князя, их не напугать ожившими костями, но отсутствие у нежити карманов, которые затем можно обчистить, не могло не подорвать боевой дух. Схватка оказалась кровавой, но скоротечной. Как и предполагал фон Пельтон, нежить была не простой, а поднятой из тел воинов. Даже наличие численного перевеса не позволило одолеть их без потерь: пятеро солдат были убиты, четверо ранены. Зато теперь их ожидает настоящая битва! Форт оказался безлюден. Не было ни патрулей, ни стражников, точно кто-то намеренно решил оставить эльфа без сражения. Неужели несколько десятков перерезанных им гоблинов станут всей добычей воина? Красные глаза ещё раз оглядели внутренний двор в поисках признаков жизни и наткнулись на большой шатёр, отмеченный анкхом исцеления. Раненые! Ну конечно же! Добыча не самая бойкая, но и не самая скучная. Их можно убивать на время, издеваться, унижать, заставить сражаться друг с другом костылями и утками, в конце концов! Да, Дюраль был большим экспертом по части раненых. Поманив бойцов за собой, он двинулся к палатке. Оставалось пройти совсем немного, как полог её отогнулся, и на свет явился мальчик, не без усилий протащивший вслед за собой ветвистую палку. Путаясь в полах чёрной рясы и с перевернутым анкхом на шее, он чинно прошествовал вперёд. Взмах руки, и прямо перед ним из земли показались несколько десятков черепов и лес пик. - Долгих лет жизни, - сложив руки на груди, мальчик качнул головой. - Что привело дитя возлюбленной богини к этому скромному шатру? - Долгих лет смерти, - к удивлению солдат, Карнаж ответил на поклон. - Необычайно приятно встретить адепта великой Хиларет. Мы прибыли устроить кровавую резню сих беззащитных людей в Её честь и своё удовольствие. - Не хотел бы вас огорчить, но это мои раненые, коих я как министр здравоохранения планирую сохранить для смерти более медленной и более полезной. Так что дитя богини может топать отсюда, - уголками губ улыбнулся Клаус. - Дитя богини, между прочим, привёл с собой девять десятков, а у тебя только четыре, - оскалился Карнаж. - Может тебе стоит топать? - Здесь на стенах ещё немало гоблинов, почтенный, и так же немало стреломётов. Я щёлкну пальцами, и вы превратитесь в подушечки для иголок. - Ты бы почаще смотрел на эти свои стены. Гоблины валяются с перерезанными глотками. - И что с того? Мальчик прошептал слова заклинания. Нечто неуловимое словно коснулось посоха, казалось, что вот-вот что-то случится, и оно случилось - сгорбленные силуэты замелькали на стенах. Одни со сломанными шеями, другие с проломанными черепами. Карнаж не соврал, он действительно расправился с вислоухими часовыми, да только ни в чьей смерти нельзя быть уверенным наверняка, когда рядом находится некромант. - Итак, на чём мы остановились? - теперь уже лич улыбался во весь рот. - Мой коллега по тёмной стороне желал откланяться? Дроу промолчал. В числе смертоубийственных машин, установленных на башенках, была пара баллист, заряженных целыми охапками стрел. От такого даже шустрому эльфу не увернуться. Кивнув головой чернокнижнику, генерал столь же бессловестно развернулся, направляясь к выходу, увлекая за собой людей. Лишь у ворот сотник отряда осмелился задать вопрос. - Мы что, так и уйдём? Нарушим приказ Князя? - Мы не уйдём, - сказал фон Пельтон. А в качестве дополнительного пояснения чиркнул по горлу подручного одним из мечей. Голова сотника покатилась по траве. - Только мне позволено удалиться. Стоило ему пересечь порог, как двери громыхнули за его спиной, лязгнули стальные засовы и крики, смешанные с трелями стрел, заполнили тишину. Еле выжил. Некромант, судя по всему, был не очень силён. Достаточно могущественен, чтобы расправится с сотней воинов, заняв выгодную позицию, но имеющий сомнения в своих шансах, если на стороне врага имеется тёмный эльф, укомплектованный магическим оружием. Чего его коллега по тёмному служению не знал, так это того, что отряд перед этим совершил марш по отвесной скале. Солдаты были вымотаны, способны на отвлекающий манёвр, на резкий набег в тыл, но никак не на полноценный бой, особенно с неутомимой нежитью. К тому же если несколько недель назад тебя едва не убила молоденькая элементалистка, то на что можно рассчитывать, имея дело с личем? С другой стороны, эльф сделал всё возможное. Сражался отчаянно, до последнего солдата, был ранен. Дюрадь пока не решил, сколько раз и куда, но в наличии ранений не сомневался. Князь получит свои объяснения, тёмный владыка ещё поблагодарит его за сохранение столь ценной жизни. *** Они смотрели друг на друга как на добычу. Маг в теле мальчика и девять десятков вооружённых до зубов мужчин и женщин. Про скелетов сказать сложно, смотрели они на кого-то или нет. Пустые глазницы полнились белым пламенем духовной магии, столь же бесчувственным, как и лишённые мяса кости. В этом главная опасность немёртвого воина: если обычный солдат в качестве основной задачи ставит себе выживание, то нежить - убийство врага. Скелеты и зомби будут драться, не взирая на раны, до тех пор, покуда им не проломят череп. Знали ли это солдаты Первой Ударной? Знали. Но знали они и иное. Теперь, когда командир их бросил, надеяться можно лишь на себя. Против них бессмертные враги, но они управляются вполне себе смертным магом. Карнаж убивал таких, Князь убивал, смогут и они. Вместе с залпами первых стрел, с яростными криками они бросились на мальчишку в рясе. Дождь из стали и дерева ударил в людей. Обстрел шёл с высоты, тяжёлые дротики пронзали воинов насквозь, простые стрелы пробивали куртки и кольчуги, вязли в теле, но солдаты продолжали бежать. Несколько из них успели натянуть луки, ответив своими выстрелами дерзкому колдуну, но большинство стрел угодили в поднятые скелетами щиты, лишь одна достигла цели, попав магу колено. Должна была грянуть рукопашная, но когда живые уже должны были сойтись с мёртвыми, что-то изменилось. Кости взмыли вверх, в один миг складываясь в стенку. Покрытая фрагментами брони и щитов преграда ощетинилась десятками рук, копий и мечей. Порой мечты сбываются. В своей жизни Клаус не раз участвовал в драках, и всё же это были скорее небольшие заварушки, совсем не достойные титула Тёмного Героя, коим любил именовать себя некромант. Слишком уж прагматичен он был для масштабных сражений. Хотя одна худощавая девчонка предпочла бы слово «труслив». И вот, подвиг нашёл своего героя. Маг обязательно расскажет о нём лет через тридцать-сорок, заменив северян на паладинов и умолчав о защите раненых. А пока что... Кости повиновались движению рук и словам заклинания. Они были словно единым организмом, и организм этот управлялся разумом некроманта. Создавались причудливые конструкции, абстрактные щупальца, утыканные стальными когтями, рассекали людей, вырастали из земли острые копья, отсечённые фаланги пальцев лезли в рот или пытались выдавить глаза. Черепа перетекали по поверхности стены подобно волнам, уходя от ударов. Люди сражались достойно. Невзирая на раны, они продолжали пытаться достать его, обрубали костяные щупальца, дробили в крошево черепа, в порыве отчаяния пытались рассечь стену мечами. С каждой минутой их становилась всё меньше, теплая кровь лилась на белые кости, отрубленные конечности украшали траву. В пылу сражения северяне порой забывали о цели, обрушивая ярость на бесчувственную нежить, лишь нескольким удавалось подойти к самому колдуну, но почти каждый раз ему удавалось скрыться. Фрагменты стены переносили своего повелителя с тем же расчётом и осторожностью, с коей наносили удары, маг буквально танцевал в окружении жизни и смерти. Порой одновременно несколько человек бросались на него, и тогда кости превращались в клетку, надёжно защищая своего хозяина. Последних воинов он убил лично, посохом, проломив череп одному, а второго пронзив острыми ветками. Деревянная оболочка Ткача обломилась в нескольких местах, обнажив нутро из серебристого металла. На прощанье умирающий враг вогнал в череп мальчика клевец, но секунды торжества на его лице быстро сменились разочарованием. Маг не придал никакого значения данному моменту. Отключив все человеческие чувства перед боем, он кажется даже не заметил торчащего в глазнице оружия. Гора тел и костей, переплетённых в жуткий посмертный узор, забрызганная кровью ряса и тело, повисшее на ветках Ткача, всё выглядело божественно. Пожалуй, стоит завести себе художника на случай повторения подобного праздника смерти. Но это потом, после того, как он расправится с длинноухой парочкой и займёт место на троне Параракса. Пока же стоит вести себя осмотрительно. Приказав гоблинам-зомби рассортировать кости и органы, некромант пошёл назад к шатру. *** - Сердца не разбиваются, мой друг. Они умирают. Расправа над алаарцами не отняла у Клауса много времени. Эльф мог помешать, но, к счастью, не понял, что его возможности очень ограничены. Запаса сил едва хватило на поднятие гоблинов. Затянись схватка, остроухий взял бы его измором. Но самым интересным было даже не сражение, а то, что он услышал после. Орочье гадание. Слова Мерль электрическим током прошли сквозь покрытые ложной плотью кости, затронув струны столь глубокие и всколыхнув воспоминания, о которых лич думал на протяжении последних десятилетий. - Сердца иногда бьются, - произнёс некромант, заходя в палатку. - и это не всегда метафоры. Эльфийка и единорог разом обернулись в его сторону. Она смотрела с надеждой, он с недоверием. Ничего-ничего, вскоре он восстановится и разберёт осларога на запчасти. Пока же следует действовать тактичнее. Тоньше. - Что ты имеешь в виду? - воскликнула рыжая. - То, что возможно смогу помочь твоей дражайшей похитительнице, - подмигнул девушке некромант. Подмигивание отчего-то не сработало. - У тебя клевец в глазу, - пояснил единорог. - В любом случае, Мерль никогда не примет предложения от такого как ты. Меж тем эльфийка уже вертелась вокруг чернокнижника. Клаус мог попросить о чём угодно, она бы согласилась. Беда в том, что взять с ушастой было нечего. Она ему послужит несколько иным способом. Посетовав на испорченный глаз и порадовавшись тому, что на этот раз запчасти можно будет взять на месте, а не заказывать заграницей, чёрный маг с самым дружелюбным видом, на который только способен лич, высказал своё предложение. - Мы заключим договор. Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть Мизори к жизни, а ты окажешь мне серию услуг, тесно связанных с осуществлением сего проекта. - Не слушай его! - вмешался Юникхорн. - Он обманет тебя! Никогда не доверяй некромантам. - Ты обманешь меня? - уточнила Мерль. - Конечно обману, - закивал головой Клаус. - Я же некромант. Это что-то меняет? - Нет. - Тогда пожмём друг другу руки, подтверждая сделку. - Зачем, если ты меня всё равно обманешь? - Потому что это доставит искреннюю радость мне и принесёт немного душевного успокоения тебе. Изящная ручка эльфийки опустилась в руку мальчика. Клаус сиял. Никогда ещё мир не видел столь счастливого некроманта. И для мира великим счастьем было то, что он не знал о причинах этого счастья. Оставалась лишь сущая безделица - выжить в сражении на плато Стикса. *** Развеялась темнота, и стороны вновь сравнялись в силах и возможностях. Однако, если подумать о понесённых потерях, то гораздо вернее было бы сказать слабостях и немощности. Лучшие части обеих армий понесли тяжёлые потери, выдохлись либо были изранены, а цвет командного состава пал. Князь больше не мог управлять своей армией, а без него не было единоначалия в княжеском воинстве, как, впрочем, не было его и среди воинов Параракса: получив доступ к командному органу, Ларго Смитерс без зазрения совести перетянул на свой фланг весь гарнизон форта, обложившись пикинерами как барсук в своей норе. Леди Оливия, потеряв веру в помощь соратника, отдала приказ запустить сигнальную стрелу, отозвав с позиций Смитерса отряд конного ополчения. Заваленное трупами поле боя производило весьма безрадостное впечатление, если ты, конечно, не стервятник. Генерал Гвинт стервятником не был, как не был ни Древним, ни хотя бы оборотнем, что большая редкость для северян-командиров и ещё большее счастье для его воинов. Будучи простым человеком, силы свои оцениваешь куда более трезво. После взаимной резни эти силы были примерно равны силам противной стороны, по крайней мере количественно. Параракская армия построилась классически - две линии, сходящиеся под прямым углом, одна смотрела в сторону остатков первой волны, вторая выставлена против его людей. Будь Гвинт помоложе, то подивился бы собранности и сыгранности врага, но опытный глаз быстро определил, что хоть числом линии и были равны, их мощь отличалась разительно. Его потенциальные соперники в стеганках или кольчугах производили вовсе не то впечатление, что панцирная пехота, лучники и держащая строй конница. Командир первого отряда, видимо, рассчитывал ослабить его за счёт союзника, любезно предоставив тому обилие жертв и горечь поражения, а себе забрав славную победу. Для генерала Князя подобный ход был настоящим подарком - не важно, какой план у твоего противника, если он позволяет бить себя по частям, то это отличный план. *** Положение требовалось срочно спасать, но решение вопроса, как эльфийке и некроманту спасти целую армию, решительно не находилось. По словам Клауса, вечно поднимать мёртвых он не может. Сил у него и так осталось на пару десятков скелетов, а у Мерль, как назло, кончились управляемые големы. Форт был пуст. Вернее, в нём остались лишь жрецы и раненые, не забывая, разумеется, о тех гоблинах, что сидели внутри, но бойцы из последних были хуже, чем из калек. Форт. Передвижная крепость, спроектированная Мерль, себя не оправдала. Начиная с того, что она так и не сдвинулась с места, потому что Шнобель сломал контрольный рычаг. Дело поправимое, но потом он попытался его починить. Увы, форт был не из тех механизмов, которые чинятся с помощью молотка и штопаных чулок. Механизм получил сильные повреждения нескольких шестерней, узлов и ремней и требовал нескольких дней ремонта. А ещё у них кончились стрелы. Конечно, благодаря стрелам кончилось и немало алаарцев, только вот сейчас машины оказались полностью бесполезными. Остроухий инженер скептически осмотрел катапульты и арбалеты. - Можем пострелять отрубленными головами, - сгенирировал идею некромант. К его удивлению, эльфийка вместо обморока или тирады о жестокости ответила гораздо более прозаичной фразой о негодной баллистике. - Мы могли бы подтащить их поближе. Скелеты справятся, - снова предложил чернокнижник. Какой некромант откажется от такого развлечения? Мерль, увы, поняла его иначе. Когда прозвучало слово «ближе», она как раз разглядывала одну из утиных голов, вдавленную в стену чьим-то невероятно сильным ударом. Дерево в нескольких местах треснуло, поворотный механизм разбился в щепки, а из трещин, словно кровь, сочилось масло. - Клаус, сколько скелетов нужно, чтобы перенести одну такую штуку? - спросила девушка. - Думаю, десять. Но если сделать из них единый конструкт, избавить от оружия и доспехов, хватит пяти. Эльфийка молча кивнула. Она очень надеялась, что пяти должно хватить. *** Когда руководителю гильдии Всего Остального доложили о том, что происходит у них в тылу, девушка едва не свалилась с лошади. Длинные шеи деревянных утят показались со стороны форта, словно драккары, плывущие по волнам сурового серого моря. Люди удивлённо оглядывались, но удивление быстро сменялось ужасом, когда в поле зрения попадала нижняя часть машин. Утята перебирали костяными руками и ногами, медленно подползая к позициям клавендхольмских рот, гоблины-наездники вертели разорванными шеями и пестрели пятнами засохшей крови. Более ужасных утят солдаты не видели в своей жизни, многие были близки к тому, чтобы броситься бежать навстречу милым, дружелюбным Древним, и только спокойствие командиров удержало их от столь неосмотрительного шага. Шедший впереди процессии Клаус было хотел приказать людям расступиться, но приказ не понадобился - те сами шарахались от утят, как демоны от инквизитора. - Это от эльфийки, - пояснил некромант подоспевшей командующей. - Сама не захотела оставлять королеву, но пообещала, что сии машины помогут. Просто расставь их по периметру, а гоблины-зомби знают, что с ними делать. Девушка растерялась, она буквально не знала, что возразить. Эльфийка была хорошенькой и рыженькой, а Оливия очень уважительно относилась к хорошеньким рыженьким дамочкам. Да и что она могла сделать, когда утки уже фактически заняли свои места? - Вот и славно, - выдохнул министр здравоохранения, махнув на прощание рукой. - С вас тортик, Леди. Удачи поклонникам безумного бога. *** Последний и решающий этап сражения на плато Стикса начался. Солнце ещё высоко, но уже вершит медленный и неумолимый путь в сторону заката. Нетронутые боем части армий должны были сойтись в финальном противостоянии. Гвинт отдал приказ, и под прикрытием щитов смешанная пехота Третьей армии двинулась вперёд. Их встретили залпы клавендхольмских самострелов, но они были не чета тяжёлым арбалетам столичных солдат - многие стрелы увязли в коже щитов и потеряли пробивную мощь в шубах, не сумев пронзить кольчуги. Однако вскоре северный генерал столкнулся с первой проблемой. Воины с чёрными повязками, доселе караулящие северное направление, развернулись. Лучники натянули луки, задрав их высоко к небу, тот же фокус повторили всадники в чёрной коже. Для того чтобы стрелять навесом, совсем не обязательно менять позицию. Число потерь от обстрела увеличилось втрое. И всё же, этого было недостаточно, чтобы остановить боевой пыл атакующих. Штурм происходил точно так же, как в предыдущем сражении. Несколько человек изменили форму перед началом атаки, бросаясь вперёд. Но вместо безобидных копий их встретили потоки огня, изрыгаемые статуями странных южных драконов. Объятые пламенем монстры всё же ворвались в строй, прорвав первую шеренгу. Солдаты, рядом с которыми оказались столь ужасные чудовища бросились наутёк, офицеры напротив, бросились с сторону трофеев, то же сделала прикомандированная к флангу элементалистка. Сбивать пламя дорогими плащами было не с руки, потому пришлось воспользоваться мечами и копьями, большей частью серебренными. При всей своей пугающей силе Древний имеет свои слабости. Особенно много слабостей он проявляет в моменты горения. И пускай их атака возымела успех, и в строе параракских воинов были проделаны бреши, алаарцы не смогли воспользоваться полученным преимуществом. Как-то не с руки было привыкшим к ледяным ветрам и снежным буранам северянам лезть в разверзнувшуюся пред ними огненную стену. Северяне ждали, южане восстанавливали строй. Масло в механизмах подходило к концу. Но перемирие не может длиться вечно, и конечность ресурсов в очередной раз привела к кровопролитию. Войска генерала Гвинта ударили в стену щитов и копий, сминая строй и затягивая его в мясорубку рукопашной. История повторялась, с той лишь разницей, что в отличие от столичных солдат клавендхольмцы имели куда более лёгкое вооружение. Чтобы поразить воина в кольчуге или коже не требовалось керния, хватало обычной палицы, физической силы и неукротимой ярости. Леди Оливия сражалась вместе со всеми, её рапира то и дело мелькала в самых жарких местах сражения, нанося точные и смертоносные удары. Современная война, увы, не позволяет командующим заниматься лишь раздачей приказов, исход схватки слишком важен, чтобы исключить из него столь значимый аргумент как аристократа. Южан теснили. С каждым ударом топора или палицы, с каждым волчьим укусом всё меньше оставалось их на поле боя. Гвинт лично прикончил два десятка человек, буквально размолов их в труху боевым молотом, он уже готовился праздновать победу, когда произошло непредвиденное. Во фланг наступающих ударила конница. Подобный шаг был предсказуем, и генерал специально выстроился с краю, не давая кавалерии возможности для манёвра, только вот били не с той стороны, где ожидали удара. Как выяснилось, люди на лошадях перемещаются намного быстрее, чем люди без лошадей, и чёрная конница, совсем недавно стоявшая на почтительном отдалении, с разбегу влетела в увлечённых резнёй северян. Туши лошадей раскидывали воинов, копыта топтали павших, не обращая внимания на правила этикета, мелькали сабли, нещадно отсекая от людей выступающие части тела вроде рук и голов. Сторонний наблюдатель очень удивился бы тому эффекту, который произвела на могучую группировку полусотня всадников, однако северяне сроду не встречались с такими врагами и сражались с конниками столь же неумело, сколь их параракские соперники со всеми остальными. И тогда Гвинт приказал отступать. Генерал понимал, что скорее всего продавит центр и выйдет ко второй части вражеского войска в тыл, но если натиск кавалерии продолжится, его людей сбросят с обрыва ещё до того, как произойдёт это счастливое событие. Горнисты заиграли отступление. Пехота горных кланов забросила на спины щиты и обратилась в бегство. Сапоги воинов поднимали тучи пыли, затрудняя стрельбу, но навстречу им неслась другая туча пыли. Потерявшие командующую и немало других достойных людей, вырезавшие в свою очередь полторы сотни людей вражеской армии, аристократы торжественно драпали. А, как известно, ничто и никто не способен остановить драпающего аристократа. Тяжёлая конница многотонным тараном прошлась по бегущим, втаптывая их в покрытые грязью скалы, в очередной раз доказывая, что на лошади удобнее не только сражаться, но и отступать. *** На закате ни одна армия не рискнула предпринять какие бы то ни было действия. Вернулись на свою половину плато прорвавшиеся воины Князя, измотанные бегом и драками орки вяло тащились в сторону форта. На плато Стикса пришёл долгожданный мир. Самые смелые из солдат бродили по полю среди мёртвых тел, выискивая родных, близких, деньги и драгоценности. Был шанс найти волшебный меч или доспехи, хотя такие вещи соратники убитого обычно сразу забирали с собой. Порой солдаты обеих армий натыкались друг на друга, делились вином, бедами и лекарствами. Драться не желали даже орки. Возможно, поэтому полководцы страшатся ничьей больше поражения. Когда ты проигрываешь, то либо сбегаешь, либо тебя берут в плен, но схватка равных кровава как никакая другая. Параракс и Алаар не смогли сломить друг друга. За стойкость и отвагу солдаты заплатили сотнями отнятых и изувеченных жизней, реками крови и дырами в казне, в которые без труда пролезут несколько дворцов. Фон Пельтон откинул полог шатра некромантки. Слухи о ранении Князя быстро достигли острых ушей дроу, и он не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться на немощь некогда грозного повелителя. Дроу любят самоутверждаться за счёт страданий других, поэтому так часто эти страдания причиняют. Двигаясь бесшумно, он вошёл внутрь. Продираясь сквозь шкафы с колбочками и алхимическими порошками, крадучись меж клеток со спящими химерами, эльф двигался вперёд, используя каждую тень и каждое укрытие. Он был готов ко всему, однако увиденное превзошло даже ожидания искушённого дроу. Черная голова с жёлтыми глазами покоилась на высокой тумбе, с неё свисали десятки больших и малых трубочек, расползающихся по комнате и погружённых в многочисленные колбы, в каждой из которых находился тот или иной орган, участок кожи, мышцы или кости. Словно перед ним был не Князь, а конструктор. И создатель конструктора сейчас находился в шатре, беззастенчиво сверкая полуголым задом, от чего у Дюраля едва не случился припадок. Но вскоре страх сменился здоровой тёмноэльфийской агрессией. А что, если вмешаться? Убить измотанную немёртвую суку, а потом доделать начатое Торвальд? Теперь, когда мёртв Кайл, у него не осталось соперников среди генералов. «Ну что, Дюраль, готов примерить корону? Она, конечно, велика, но на ушах удержится. Люди достаточно наслаждались милосердием Всетемнейшего, пора им испытать все прелести тёмноэльфийского макроменеджмента!» - подбодрив себя, остроухий вышел из укрытия, придерживая рукоять меча, но стоило ему сделать шаг, как женщина обернулась, и всякое желание вершить судьбы Континента испарилось. Он впервые увидел советницу за работой, и это разительно отличалось от её образа в праздные часы. Сложно поверить, что кто-то может быть настолько бесчеловечным. На лице Адэт не было ни эмоций, ни желаний, словно холодная посмертная маска приросла к нему много лет назад. Но вместе с холодностью в каждом её движении чувствовалась сила. Не колдовство, не спесь или самодовольство, а непоколебимая уверенность в том, что если женщина пожелает, то сотрёт эльфа в пыль за доли секунды. Нужно было срочно переходить к запасному плану. - К тебе посетитель, - звонкий голос огласил шатёр. Голова повернула глаза в сторону эльфа. - А я вот мандаринов принес, - рука, секунду назад сжимавшая меч, протянула голове сумку с мандаринами. - Спасибо, Карнаж. Адэт, почисти и положи в желудок, - челюсти лениво переминались, выжимая каждое слово. - Они отравлены? Эльф развёл руки. Все знали, что Князя не берёт никакой яд, но следуя старой тёмноэльфийской традиции, он по-прежнему травил каждое подношение. - Это малозначительно. Но ты ведь не за этим явился. Тебе определённо не терпится получить новые распоряжения. - Да, повелитель, - эльф опустился на колено, смиренно склонив голову. - К сожалению, моим людям повезло меньше. Кроме меня и Йегуди не выжил практически никто. - Ничего удивительного. Как видишь, даже меня слегка задело, - голова разразилась злобным хохотом, но не надолго. - Новая армия скоро достигнет Тамана. Бери Йегуди, тех из воинов, кто выдержит переход, и двигайся туда. Грамота. подтверждающая твоё назначение, будет у одного из сотников. Затем двигайся на юг. Разоряй всё, что встретишь на пути, но не задерживайся. Твоя главная цель - столица. Она должна быть взята любой ценой. - Но повелитель! Нельзя удержать столь многолюдный город с несколькими сотнями. - Ну что ты как маленький. В первый раз что ли город берёшь? Можешь сократить многолюдность. А теперь проваливай и радуйся, что на данный момент мне нечем оторвать тебе голову. Холодный взгляд колдуньи проводил поспешно удаляющегося генерала. - Похож на меня в молодости, - пасть князя изобразила ухмылку. - Думаю, будь у меня потомки, то они вели бы себя примерно так. - Я могу применить заклятье Аскаанора-Феодоры. Хоть армию потомков себе сделай. - Ха! Да если в них будет хоть сотая доля меня, то они меня прикончат. - Кстати о сотых долях, - сменила тему женщина. - Придётся добавить в тело ещё гибридного материала. Сдерживать твой организм становится всё труднее. - Значит, ещё меньше человеческого? Что ж, после того, что со мной сделала та девчонка, оно и не удивительно. - Мизори здесь ни при чём. Просто ты всё сильнее меняешься, придется потреблять больше крови, чаще менять ткани, но это лишь затормозит процесс. Дело в магии. Чем большее её в тебе появляется, тем сложнее мне тебя поддерживать в гуманоидной форме. - Я просто образец человечности! - существо развело сегменты челюстей в стороны, меж треугольных зубов розовел раздвоенный язык. - И много мне осталось? - Лет сорок-восемьдесят. Это всё, что может предложить колдунья вроде меня. Будь в этот период кто-нибудь уровня Гризельды, ты смог бы оставаться собой гораздо дольше. Они замолчали. Воспоминания о сильном враге и несомненно интересном человеке были живы несмотря на долгий срок. Старая королева Параракса была странной. В то время как большинство личей в её возрасте упиваются своей немёртвой сущностью, властительница земель к югу от Алаара посвятила последние годы тому, чтобы стать максимально подобной людям, и в итоге погибла нелепой людской смертью. Был ли в этом скрытый смысл или она просто поняла то, что Князь и Адэт поняли лишь разменяв века? Что нет в мире ничего дороже самого себя, и нет цены, которую ты не заплатил бы, чтобы собой остаться. - Мы живём в эпоху, когда возвращаются чудеса и происходят невероятные вещи. Сегодня меня лягнул единорог, а ведь они тысячелетия назад вроде как вымерли. Но перед этим случилось кое-что ещё. - И что же? - Обещай не смеяться, - голова виновато опустила глаза. - С кем, по-твоему, ты говоришь? - возмутилась колдунья. - Последний раз искренне это было полвека назад. - Я, кажется, влюбился. - Чего?! В кого?! В единорога?! - Да нет же. Перед этим я встретил эльфийку, а потом... Сам не понимаю, как оно вышло. Девчонка пощадила меня, хотя могла прикончить, я заглянул в её глаза. Знаешь, Адэт, вы с Энтоном самые близкие мне существа. Мы похожи, но всё же разные, а здесь я словно в зеркало заглянул. Что я? Зачем я? Почему я один-единственный в этом мире? Все эти вопросы отражались в изумрудных глазах эльфийки. Может в Мире есть ещё существа вроде меня? Что думаешь, Адэт? - Думаю, в тебя стоит влить эликсир бесчувственности, - установила диагноз чародейка. - Лично я сделала это ещё до обряда. Любовь штука очень непрактичная, особенно для мага или Тёмного Властелина. Голова закатила глаза. У подруги Князя было явное предубеждения против всякого рода светлых чувств, а ведь даже в общепризнанных добродетелях вроде любви можно найти свои тёмные стороны. Мысли же о рыжей эльфийке никак не покидали мозг алаарского правителя. Они бы его может и покинули, но деваться им в силу отсутствия прочих частей тела было особо некуда. Адэт будет собирать его несколько недель. Быть может за это время он напишет поэму или сочинит серенаду? Какие там рифмы есть к слову «любовь»? *** Зал совещаний внезапно стал слишком велик для уменьшившегося в размере совета. Из четырёх военачальников на нём присутствовали только двое, не было ни королевы, ни её верного филина. Зато по-прежнему ёрзала на стуле зеленоглазая эльфийка, а рядом с ней стоял, опираясь на посох, министр здравоохранения. Изначально военная верхушка была настроена против присутствия посторонних, но познакомившись с Клаусом поближе, оставила свои сомнения. Первым слово взял средних лет воин в чистеньких, без единой царапины доспехов. Ларго Смитерс, командующий ларгосским гарнизоном, единственным отрядом, не понёсшим потерь, выразив всю скорбь по поводу гибели досточтимой королевы и предложил безотлагательно сдаться. Правда, встретившись взглядом с Муном, попросил прощения, пообещав сражаться до последней капли крови. Положение действительно было тяжёлым. Не было понятно, кто должен командовать армией. Леди Оливия была старше по происхождению, Смитерс по званию. Девушка настаивала на защите промышленного Клавендхольма, мужчина - торгового Ларгоса. Если Князь возьмёт город, то пропал Параракс. Деньги от торговли, база для флота и возможность перебрасывать подкрепления за несколько часов по безопасному маршруту. Не пройдёт и полугода, как он отхватит себе всю страну. Мерль требовала защитить столицу, в которую они с Клаусом повезут королеву. Если и есть хоть малый шанс на победу, то он заключается в исцелении Мизори. Мун с прискорбием сообщил о возвращении своих банд в Западные горы. Цин-Хош послала ему видение, в котором говорилось о вторжении врага. Южная Гарвея наконец проявила себя, перейдя границы Параракса. Теперь воины пойдут защищать свой дом до самой столицы Южной Гарвеи. После заявления вождя Оливия, намеревавшаяся дать новый бой, окончательно поникла духом. Воевать с Князем самой, без орков, было не интересно. И что же тогда делать? Ларгос очень хорошо укреплён. Подход к нему лежит через неприступную крепость Крон и ущелье Трупов. Город богат, в нём есть войска и провизия, в нём можно нанять новых добровольцев. Если армия укроется за его стенами, то сможет угрожать тылам врага, вися над ним как ведро с водой над входом в класс. Поставленный в такое положение Князь не посмеет двинуться на юг. После нескольких часов бурных обсуждений решение было принято. Большая часть параракской армии двинулась к Ларгосу, как к самому близкому и важному городу. Орки отправились на юг вместе с остатками столичного гарнизона. Небольшой отряд во главе с Леди Оливией отправился к стенам родного Клавендхольма. Кроме всего прочего было принято несколько иных, не менее важных решений. Во-первых, было решено, что в битве плато Стикса армия Параракса одержала блистательную победу. Во-вторых, что Мизори Торвальд жива, хотя и тяжело ранена. А вот кому именно теперь надлежит управлять страной, почтенный совет так и не определился. Пример того, что сделали с прошлой правительницей, совсем не воодушевлял властолюбцев. Какое-то время люди с надеждой смотрели на Клауса, но лич хранил молчание. Нет смысла переходить дорогу существу вроде Князя. По крайней мере пока... *** От Стиксового плато до Мизорсбурга не одна неделя пути. Как преодолеть столь длинный путь за двенадцать часов, отмеренных Торвальд? - Полетим на Юникхорне! - восторженно заявил Клаус, потирая руки. Некромант на единороге - подобного извращения Континент ещё не знал. Стоявший рядом с эльфийкой единорог возмущенно фыркнул. Он ещё не оправился от перевозки Тёмных Властительниц, а на него уже сажают некроманта. Вдобавок, для того чтобы перевести Брома, неразрывно связанного с официально тяжелораненой королевой, потребуется целый табун единорогов. Мерль успокоила друга. Поломка механизма форта сыграла им на руку. В котле осталось немало энергии, уцелела большая часть шестерней и передаточные механизмы. Если огромный массив дерева мог сдвинуться на пару сотен метров перед тем, как развалиться на части, то небольшая платформа сможет преодолеть много большее расстояние. Всё было уже готово: пока одни гоблины разбирали форт, другие орудовали ключами и молотками, переставляя механизмы на новые транспортные ленты. Наблюдая за этим, Клаус невольно восхитился мастерством своей длинноухой союзницы. С деревом и металлом она управлялась с искусством не меньшим, чем он со скальпелем и органами. Только бы всё это нагромождение запчастей дотянуло до Мизорсбурга.