Навечно преданный

      — Шерлок? — по тому, с каким безграничным удивлением это имя сорвалось с губ шотландского короля, можно было судить, что темноволосый слуга правителя Эплдора являлся едва ли не последним человеком, которого Джон готов был увидеть в роли таинственного беглеца. Он даже поднялся из-за стола и сделал шаг в сторону вошедших, но потом перевёл полный изумления взгляд на торговца: — Ваш несостоявшийся самоубийца — раб князя Магнуссена? — и тут же поправился: — Его Преданный?       — Вы знаете Шерлока? — живо заинтересовался старик. — Но откуда?       — Имел… удовольствие недавно гостить у хозяина вашего воспитанника, — удивление в голосе сменилось жёсткими металлическими нотками. — И наблюдать Преданного, так сказать, в действии. Правда, я тогда не знал, что это — Преданный.       — У каждого нашего воспитанника есть татуировка, указывающая на его принадлежность к Идеальным Слугам и обозначающая статус, — торговец слегка пошевелил пальцами. — У нас нет намерения скрывать дело своего труда от людей. Вот, видите, — он ткнул в замершего в руках стражников беглеца, — на левом плече? Вы не заметили?       Джон несколько секунд рассматривал нанесённый на светлую кожу замысловатый узор, выполненный в виде стилизации под медальон с вычурной буквой «U» внутри. Над татуировкой отчётливо виднелся след от клейма — переплетённые буквы «С», «А» и «М», — которые не нуждались в пояснении.       — Когда мы встречались, это, — король указал рукой на отпечатки чужой власти на теле Преданного, — было прикрыто.       — О, да! Конечно, — заёрзал купец, осознав двусмысленность своего последнего вопроса. — Я только хочу сказать, что узнать нашего воспитанника довольно просто.       — Хорошо, оставим это. — Джон Ватсон приблизился к беглецу и произнёс как можно доброжелательней: — Не стоит бояться, тебе здесь никто не причинит вреда. Доверься моим людям, и мы тебе поможем, — упрямая настороженность в зелёных глазах сменилась внимательной заинтересованностью, узнаванием и, неожиданно, равнодушием. — Капитан! — несколько озадаченный такой реакцией, король решил обойтись без дальнейших объяснений. — Отведите юношу в гостевую комнату и пусть о нём позаботятся.       Когда стражники вывели из зала на удивление покорно последовавшего за ними Преданного, господин Ромус осторожно подал голос:       — Боюсь, Ваше Величество, у ваших слуг вряд ли получится выполнить это распоряжение.       — И почему же? — на лице шотландского монарха скользнуло недоверчивое удивление.       — Потому, что приказ о демарше в кандалах и прочих, так не понравившихся Вашему Величеству, условиях транспортировки Преданного хозяину получили не Мастера Школы, а сам Шерлок.       — Постойте, вы хотите сказать… — обычно король Джон соображал довольно быстро, но сейчас смысл сказанного как-то совсем не желал вкладываться в его венценосную голову. — Вы хотите сказать, что этот человек сам… сотворил с собой такое?       — В определённой мере, — кивнул торговец. — Понимаете, каждый Хозяин знает, что никто не способен исполнить его желания лучше, чем Преданный. Изучив привычки и вкусы своего господина и имея максимально развитую интуицию и незаурядные познания в сфере человеческой души, наши воспитанники способны не просто идеально выполнить приказ — они могут его предвосхитить, угадать, сделать даже больше, чем от них изначально требуется, но исключительно в границах интересов и пользы Хозяина, разумеется. И каждый, кто встанет между Преданным и выполнением приказа его господина, рискует поплатиться своим здоровьем, а то и жизнью. Но это в самых крайних случаях, конечно, только если Идеальным Слугам не хватает их дипломатических способностей или силы убеждения.       — Я правильно понимаю, что князь Магнуссен поручил именно Шерлоку… — Его Величество снова запнулся, не зная, какие именно слова подобрать для всего этого вдруг открывшегося ему безумия ситуации.       — Точно так, сир! — пришёл на помощь более искушённый в таких делах господин Ромус. — Его Светлость прислал письмо, в котором приказывал Преданному прибыть в своё распоряжение, как только состояние последнего будет достаточно удовлетворительным для этого. Он также поручил Шерлоку позаботиться о том, чтобы его путешествие носило максимально жёсткий и наказательный характер, причём тяжесть наказания должна быть настолько суровой, насколько это может быть допустимо для выживания — и не меньше. Преданный обратился к Мастерам Школы с просьбой помочь ему как можно точнее выполнить приказ Хозяина, и мы вынуждены были пойти на это, потому что в ином случае он воспользовался бы подручными средствами, а соблюсти при этом нужный баланс между страданиями и смертью намного сложнее.       — То есть, кандалы, лохмотья и ночёвки на голой земле — это ваш способ помочь этому несчастному? — возмущение захлёстывало Джона с головой. Его лицо покраснело, а руки непроизвольно сжались в кулаки.       — Именно так, Ваше Величество, каким бы странным это ни казалось.       Король открыл было рот, чтобы задать следующий беспокоящий его вопрос, но в этот момент в столовую вошёл мажордом с крайне озабоченным выражением на худом вытянутом лице и замер, не смея перебивать Его Величество.       — Что там, Максимилиан? — спрашивая слугу, Джон уже понимал, что озабоченность старшего лакея наверняка связана с Шерлоком. Так оно, собственно, и было.       — Простите, сир, но этот… Преданный — он не позволяет прикасаться к себе. Разбил нос господину Лестрейду, когда тот хотел снять цепи. И вообще — забился в угол, и рычит оттуда, как дикий зверь, даже смотреть страшно.       — Я Вас предупреждал, — невесело усмехнулся торговец, — при необходимости он будет драться насмерть.       — Но это же абсурд! Какой в этом смысл? — шотландский монарх еле удержал на языке крепкое словцо. — Вы можете как-то на него повлиять? — обратился он к Ромусу.       Торговец отрицательно покачал головой:       — Боюсь, вам придётся вернуть его обратно под карету. По крайней мере, там он сможет немного отдохнуть.       — Ну уж нет! — вспылил Джон. — Я пока ещё король в этой стране и не потерплю, чтобы в моём королевстве кто-то игнорировал мои приказы!       С самым решительным видом Его Величество направился в гостевую комнату, из которой действительно доносился шум борьбы и ругань рассерженного начальника стражи.       Картина, которую он там застал, могла бы показаться даже забавной, если бы не обстоятельства: двое стражников и слуга Томас под предводительством отчаянно шмыгающего разбитым носом капитана Лестрейда раскинув руки наступали на действительно стоящего в углу комнаты Преданного, как заправские ловцы. При этом выражение «забился в угол» ну никак не желало вязаться с замершей в алертности* стройной фигурой, одного взгляда на которую хватило, чтобы вызвать в памяти Джона яркие картинки давнего гладиаторского боя. Ни болезненная бледность и худоба, ни истерзанный вид не могли уменьшить чёткого понимания того, что перед нападавшими — сильный и опытный боец, справиться с которым будет реально сложно.       — Капитан! В чём проблема? — рявкнул Джон, сурово сдвинув брови и поливая всю компанию молниями из обычно добродушных глаз.       — Не даётся, сир! — разозлённый Лестрейд явно готов был пустить в ход оружие.       Король шагнул сквозь расступившихся перед ним слуг к внимательно наблюдавшему за ним Преданному:       — Почему ты сопротивляешься? Тебе хотят помочь.       — Нет необходимости, — голос прозвучал негромко, но с такой твёрдой уверенностью, что Джон почувствовал, будто натолкнулся на невидимую, но прочную преграду.       Поймав глазами обманчиво-спокойный льдистый взгляд и не оборачиваясь, король бросил стоявшим рядом слугам:       — Выйдите!       Слуги нерешительно затоптались на месте.       — Ваше Величество… — начал было Лестрейд, но Джон повторил жёстче:       — Выйдите! Все!       Когда люди несколько суматошно покинули комнату, Его Величество неторопливо взял стоявший у стены стул, поставил его шагах в трёх от беглеца и сел, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу.       — Ты меня узнал, — начал он, не спрашивая, а утверждая. — Тебе известно, кто я.       Короткая пауза — и Преданный подтвердил:       — Известно, Ваше Величество.       — Тогда ты должен прекрасно понимать, что моё слово здесь — закон. Меня не волнует ни твой господин, ни его приказы. На моей территории хозяин я, и значение имеют исключительно мои распоряжения. Я хотел тебе только помочь, но ты оказал сопротивление, и теперь у меня есть все основания арестовать тебя — вместе с торговцем Ромусом и остальными Преданными. Ты разбил нос начальнику моей личной стражи — это может потянуть на год тюрьмы. Кроме этого, я пошлю письмо с претензией твоему Хозяину — ты нанёс мне оскорбление своим сопротивлением, а значит, твой господин должен будет ответить за это. Не думаю, что подобное входит в границы его интересов. А ты как считаешь? — вскинув подбородок и прищурив глаза, Джон стал ждать реакции Шерлока, прикидывая, сколько человек понадобится, чтобы скрутить этого доходягу, если неуклюжие дипломатические ухищрения шотландского монарха не достигнут цели.       Преданный стоял перед королём, чуть склонив голову набок и не отводя непроницаемо-холодного взгляда, словно решая, способен ли Шотландец выполнить свою угрозу или это только блеф.       «Посажу! Запру к чёртовой матери в самой уютной камере. С большим окном и видом на Ферт-оф-Форт. И прикажу кормить три, нет! — четыре раза в день. И пусть там кровать поставят с шёлковыми, мать их, простынями! Пускай мучается!» — со злым весельем проносилось в джоновой голове, пока продолжалась эта молчаливая дуэль.       Преданный первым опустил глаза, едва уловимо обмякнув всем телом.       — Так что ты думаешь? — эта маленькая победа почему-то доставила Джону необъяснимое удовольствие.       — Думаю, в интересах господина мне придётся подчиниться Вам, Ваше Величество, — голос стал ещё тише, и Джон подумал, что, возможно, то напряжение, что потребовалось Преданному для сопротивления, исчерпало большую часть его и без того скудных запасов сил. Словно доказывая эту мысль, Шерлок закрыл глаза и пошатнулся, прижимаясь спиной к стене, чтобы не упасть. Но удержаться на ногах всё равно не удалось и он осел на пол, в последний момент подхваченный крепкими руками быстро среагировавшего короля.       Голова Преданного безвольно качнулась, ложась Джону на плечо, королевской щеки коснулись сбитые тёмные лохмы, когда-то бывшие роскошными шёлковыми кудрями, но их прикосновение не вызвало ни брезгливости, ни омерзения: под своими пальцами, сжимающими кое-как прикрытые рубищем худые плечи, Его Величество отчётливо почувствовал едва поджившие рубцы, чередующиеся с более старыми шрамами, и в его сердце трепыхнулась жалость к несчастному рабу, тут же потеснив весь ранее пылающий там праведный гнев. Джон точно помнил: три месяца назад этих следов не было. Конечно, знак Школы, как и клеймо Магнуссена, были скрыты от зрителей широким наплечником, но остальное было более чем открыто.       Что же нужно было сотворить, чем так прогневать даже такого немилосердного Хозяина, как князь Магнуссен, чтобы заслужить такое? Или это — не следы наказаний, а наоборот — отметины княжеской любви?       Думать об этом не хотелось, но мысли упрямо текли в это русло, вызывая новый приступ гнева — теперь уже на господина, доведшего преданнейшее ему существо до желания умереть. И неважно, что было в основе: ненависть или любовь, — у такого человека, как Чарльз Магнуссен, эти понятия были практически идентичны.       Лежащая на плече у Джона темноволосая голова дёрнулась — Преданный очнулся от короткого беспамятства, но сил у него по-прежнему было слишком мало. Прислонив Шерлока спиной к стене, Джон убрал ему упавшие на глаза волосы, произнёс с нажимом:       — Ты явно неправ — в помощи есть необходимость.       Звать прислугу Его Величество не стал: ему хотелось поговорить с Преданным наедине, попытаться выяснить, что именно произошло у них с Магнуссеном, и что привело к такому плачевному состоянию того, кому князь должен был доверять безоговорочно. Поэтому он нашёл лежащую на столике отмычку и присел, намереваясь собственноручно снять с Шерлока цепи. Тот больше не сопротивлялся, безропотно позволив королю освободить свои растёртые почти до кости запястья и щиколотки босых, с избитыми ступнями, ног.       Следующий шаг: из высокого кувшина в чашу Джон налил приятно пахнущий отвар — явно постарался Максимилиан, обожающий собирать разные целебные травы, делать из них отвары и настойки, а потом лечить государя «от всего» всякий раз, когда тому удавалось выкроить несколько дней своей напряжённой придворной жизни для охоты и отдыха — и подал напиток молчаливо наблюдающему за ним Преданному. И снова — абсолютная покорность, как будто и не было ни сопротивления, ни разбитого капитанского носа. Похоже, приняв решение, Шерлок следовал ему неукоснительно.       Забрав пустую чашу, Джон задержался, вглядываясь в остроскулое лицо, даже сейчас не утратившее особой, непривычной привлекательности.       — Все эти раны — откуда они?       Вопрос не вызвал ни малейшей эмоции — или Преданные умели их очень хорошо скрывать. Голос прозвучал бесстрастно, почти бесцветно:       — Поранился о камни при падении из окна. В основном.       — Из окна? Тебя кто-то вытолкнул?       — Нет. Сам.       — Выпал нечаянно?       — Нет.       — Но почему?       — Было нужно, — пожатие плеч, — не было другого выхода.       — Князь Чарльз — он довёл тебя? Это его вина?       — Я сам виноват.       — Вот как? И в чём же?       — Я плохо выполнил приказ. Это недопустимо и влечёт наказание.       — Какой приказ? Что можно было сделать, чтобы заслужить такое? — Джон был почти в ярости.       — Я плохо выполнил приказ, — упрямо повторил Преданный. — Я недостаточно старался.       — Недостаточно старался? Ты? — брови Джона взлетели вверх от удивления. Он вскочил, сделал несколько шагов по комнате, чтобы размяться. — Когда ты приходил ко мне в покои, то старался очень даже хорошо! — почему-то в памяти всплыла именно эта картинка, и Джон не смог не съязвить по этому поводу. На секунду равнодушное выражение слетело с лица Шерлока — как тогда, в Эплдоре — он часто заморгал, точно переживая неприятное воспоминание, и упёрся взглядом в пол.       — Подожди-ка… — тягостная догадка заскреблась на душе кошкой. Джон в замешательстве облизнул внезапно пересохшие губы и снова шагнул к сидящему на полу. — Ты же не хочешь сказать, что это из-за меня?.. Из-за того, что я отказал? Не может быть, чтобы из-за такой глупости?..       Но по молчанию Преданного Джон и без слов понял, что угадал правильно.       — Послушай, но ведь это бред! — король снова опустился перед Шерлоком на корточки. — Я сам отказался, ты ничего не смог бы сделать, это просто не моё! Понимаешь, мужчины — не мой профиль.       В ответ на столь убеждённое заявление Шерлок чуть подался вперёд, снова приходя в напряжённое, как струна, состояние: порывистое и полное внутренней силы движение, засиявшие невероятным светом глаза, непостижимый взгляд которых действовал почти гипнотически, чуть приоткрывшиеся губы, тихий вздох, коснувшийся щеки лёгким воздушным прикосновением, и ещё что-то — неописуемое, не поддающееся объяснению, но мощное и влекущее одновременно. Грязное, истерзанное морально и физически существо исчезло. Даже не человек — чистый Секс, Желание во плоти и крови, Призыв, которому невозможно противостоять — вот что находилось сейчас перед обомлевшим Джоном. Женщины, мужчины — что за глупый выбор? Разве можно отказать посланнику небес? И гордый и мужественный представитель дома Ватсонов, не отдавая себе отчета в собственных импульсах, потянулся к этим полыхающим звёздам в невозможных потусторонних глазах, сквозь пелену, застившую разум, ощущая, как каждая часть его тела наливается почти непреодолимой тягой к появившемуся из ниоткуда Ангелу…       Вдруг — один неуловимый миг — и всё исчезло, оставив после себя только странное и, к стыду короля, разочарованное томление.       Преданный снова откинулся назад, опираясь спиной о стену и глубоко дыша.       — Что это?.. Зачем ты?.. — смущение вперемешку с сожалением заставило Джона покраснеть и разозлиться. — Зачем ты это сделал?.. Чёрт!       — Доказать, — снова пожатие плеч — «это же очевидно». — Я недостаточно старался.       — Но как… И почему? — смущение и лёгкий шок мешали сосредоточиться. Или не только они? — Почему не старался?       Преданный молчал — видимо, эта информация попадала под категорию «совершенно секретно».       — Потрясающе… — Джон с трудом поднялся, борясь с желанием откровенно поправить вдруг ставшее неудобным в некоторых местах платье и прекращая дальнейшие расспросы. Какими бы ни были причины, заставившие Шерлока «недостаточно стараться», одно было очевидно: поддайся шотландский король в тот вечер искушению — и утром это стало бы достоянием общественности. Это был бы скандал, позволивший князю Чарльзу дискредитировать своего оппонента, и выступление Джона на Совете выглядело бы просто фарсом: тот, кто ратует за отмену рабства, с удовольствием пользуется услугами раба для удовлетворения плотских желаний — что может быть лицемернее? Его Величеству королю Ватсону Шотландскому стоило поблагодарить княжеского Преданного за его плохие старания. Старайся он так, как продемонстрировал только что, и Джону вряд ли удалось бы избежать позора.       Но благодарить король не стал, вместо этого призывая толкущихся за дверью Томаса и Максимилиана.       — Мои люди помогут тебе искупаться и обработают раны. Потом ты поешь и отдохнёшь — в постели, а не под каретой на улице. Это понятно? — Джон старался, чтобы взгляд не выдал его неловкости, поэтому не смотрел на Шерлока.       — Да, Ваше Величество, — голос звучал по-прежнему бесстрастно.       — Тогда приступайте, — это было сказано уже настороженно поглядывающим на непредсказуемого гостя лакеям. И, коротко кивнув, король удалился.       Покинув гостевую комнату, Джон вернулся в столовую, где за столом его терпеливо дожидался Альберто Ромус.       — Вы ещё не спите? — удивился Его Величество. — Впрочем, это очень кстати. У меня есть к вам один вопрос: скажите, господин Ромус, а есть ли возможность не возвращать этого Преданного его Хозяину?       Рассвет уже подсветил многоступенчатую крышу Школы, но до того, как звон колокола должен был возвестить начало нового дня, оставалось ещё около получаса. В крошечной келье молодой прислужник — почти мальчик — ещё раз перечёл накорябанные на крохотном клочке бумаги слова. «Тот, кем Вы интересовались, покинул Школу 12 октября. Сопровождающий — мэтр Ромус.» Вытащив из-за пазухи голубя, паренёк прикрепил помещённое в металлический футляр письмо к лапке птицы, и снова сунул её за пазуху.       Незаметной тенью проскользнув по пустым коридорам, прислужник добрался до одного из широких балконов, опоясывающих серую громаду центральной башни, и, пугливо оглядевшись, подбросил голубя вверх. Затрепетав белоснежными крыльями, птица взмыла над балконом и скоро растворилась в прозрачном утреннем воздухе. Вздохнув с явным облегчением, парнишка поспешил на кухню: ему ещё нужно было принести свежей воды и сварить кофе для Мастеров-Преподавателей.