Навечно преданный

      Взгляды присутствующих, полные нескрываемого интереса, обратились к Его Величеству шотландскому королю.       — Прежде всего, я хочу заявить, что всё, сказанное здесь князем Магнуссеном в мой адрес — грязная клевета, за которую, не будь мы в суде, я немедленно потребовал бы сатисфакции, — вспомнив, что лучшая защита — это нападение, тут же перешёл в наступление венценосный ответчик.       — Но мы в суде, и Вам придётся следовать установленным правилам. Вы клянётесь правдиво отвечать на все поставленные вопросы? — похоже, судья был настоящим радетелем закона, для которого ни положение, ни личные качества участников слушания не имели особого значения.       Погасив вспыхнувшее в душе смятение, Его Величество коснулся обтянутого телячьей кожей старинного фолианта:       — Клянусь.       В конце концов, ведь можно и не лгать, а просто чего-то недоговаривать.       — Каким образом указанный раб появился у Вас? — приступил к допросу судья.       — Человек, — Джон хмуро посмотрел исподлобья на нервно почесывающего кончик носа чиновника. Тот слегка растерялся:       — Простите?       — Он не раб, — слегка раздражённо пояснил Джон, взглянув на замершего на жёсткой скамье Шерлока. — Человек. В октябре, во время моего пребывания в охотничьем поместье, к нам попросились на ночлег торговцы. С ними был раненый. Умирающий. Шерлок.       — Вы знали, кто он?       — Я уже пояснял, что знал о раненном на тот момент. Человек по имени Шерлок. Это всё.       Судья растерянно взглянул на сира Майкрофта, словно ища поддержки в этом странном диалоге со столь несговорчивым высокопоставленным допрашиваемым, но император сидел с абсолютно непроницаемым выражением лица, расслаблено откинувшись на высокую спинку кресла, и чиновник, разочарованно вздохнув, был вынужден продолжить, рассчитывая лишь на собственное понимание ситуации:       — Вы знали, Ваше Величество, что этот некто по имени Шерлок — слуга лорда Магнуссена?       Начинается, твою ж мать… Джон осторожно кивнул:       — Я имел случай видеть его во дворце лорда Магнуссена, во время Совета Наций. И да — мне, безусловно, было ясно, что Шерлок находится в услужении у сэра Чарльза.       — Тогда, возможно, Вы объясните, почему слуга Его Светлости остался у Вас, а не вернулся к своему хозяину, к которому, собственно, и направлялся? — судья, обретший, казалось, почву под ногами, уверенно и профессионально вскинул бровь. Джон вздохнул.       — Как я уже сказал, на тот момент, когда Шерлок оказался в моём охотничьем поместье, он умирал. Действительно умирал. Я не мог позволить тяжело раненному человеку покинуть мой дом в таком состоянии, не оказав ему всей необходимой для спасения жизни помощи. К тому же, я не был на тот момент совершенно уверен, что слуга князя Магнуссена, с которым я практически не общался, и попавший ко мне несчастный — одно и то же лицо. Парень был настолько истерзан и измождён, весь в шрамах и свежих порезах, едва прикрыт какими-то лохмотьями, что, скорее, напоминал сбежавшего от пиратов пленника, чем слугу правителя государства.       — Допустим, Вы действительно не сразу узнали в вашем госте раба Его Светлости, — подключился, наконец, к допросу второй судья, — но ведь это не могло продолжаться долго? В конце концов, Вам должно было стать ясно, кто ваш подопечный. Почему Вы, по крайней мере, не сообщили о нём князю?       — Да, вскоре я действительно убедился, что мой невольный гость — из придворных служащих князя Магнуссена. — Король бросил короткий холодный взгляд в сторону ненавистного соперника. — А еще я узнал, что именно лорд Чарльз довёл его до такого ужасающего состояния, после чего мною был сделан логичный вывод, что в услугах этого молодого человека Его Светлость более не нуждается. Естественно, я не видел причины, по которой мне нужно было бы сделать то, о чём вы спрашиваете, Ваша честь.       — И кто же сообщил Вам об ответственности князя за столь плачевное состояние слуги, Ваше Величество?       — Сам Шерлок, впоследствии. Очень скупо, но вполне однозначно.       — И Вы так легко поверили?       — У меня не было причин не верить. Такие повреждения не станешь наносить себе по собственной воле, проще сразу покончить с жизнью, и они явно не были получены в бою. Кроме того, о жестокости правителя Эплдора ходят легенды.       — А Вам не приходило в голову, Ваше Величество, что это было, возможно, справедливое наказание за проступок слуги, что он в бегах и по закону должен быть возвращён Хозяину?       Джон резко выпрямился.       — Слуга — это тот, кто служит. За определённое вознаграждение, в чём бы оно ни выражалось. Если одну из сторон перестаёт устраивать контракт — он подлежит аннуляции. Таков закон. Мнение по поводу необходимости данного конкретного служащего господину Магнуссену, с моей точки зрения, чётко читалось на теле этого несчастного: не имеет смысла сводить в могилу того, в чьих услугах ты нуждаешься. Вернуть ХОЗЯИНУ? Мы по-прежнему говорим о нормах работорговли, Ваша честь? — Его Величество гневно засопел. — В Шотландии нет рабства! И не будет, пока я являюсь королём этой страны. Мы находились на территории Шотландии, а значит никаким иным законам, кроме официально действующих на моих землях, никто следовать был не обязан. Ни жестоко избитый и умирающий бывший слуга, чьим бы он ни был, ни, тем более, король. Это справедливо, даже если не учитывать моё неведение о статусе взятого под опеку человека. Что же касается иных возможных нюансов — Шерлок абсолютно точно не являлся военнослужащим, следовательно, о военной присяге и вытекающих отсюда нормах законодательства речь также не шла. — Джон горько поджал губы. — Он вообще уже почти никем не являлся, если честно… В таком состоянии был…       Судья кинул быстрый взгляд на хищный профиль невозмутимого хозяина Эплдора и сглотнул.       — И всё же, он не умер.       — Каким-то чудом, — согласился Джон. Судья невинно округлил глаза:       — А нам известно, что Вы непосредственно участвовали в совершении данного чуда.       Джона слегка передернуло.       — Не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Ваша честь. Разве чудеса не находятся в исключительной компетенции Господа Бога? Я всего лишь Его скромный помазанник…       — И тем не менее, именно Вам Шерлок обязан своим чудесным исцелением?       — Этого нельзя утверждать наверняка, — пожал плечами король.       — Объяснитесь, Ваше Величество, — довольно бесцеремонно потребовал чиновник.       — Торговцем, мэтром Ромусом, было предложено не совсем обычное средство для спасения жизни Шерлока… — вздохнув, начал было Джон.       — Раба Шерлока, — прозвучало откуда-то сбоку, и Его Величество, повернув голову, встретился с цепким взглядом своего обвинителя. Не позволяя себе опустить глаз, в который раз веско произнёс:       — Он человек. И сделал столько добра для меня за то время, которое находился в моём дворце, что вполне заслужил право называться другом. — И лишь после этого вновь повернувшись к судье, король продолжил своё пояснение: — Так вот. Господин Ромус пояснил, что опасался применить это средство раньше, так как его действие было слишком непредсказуемым, и могло как помочь больному, так и усугубить его и без того мучительное состояние. Ввиду безвыходности положения, я решил пойти на риск. С моего разрешения и в моём же присутствии мэтр произнёс несколько молитв и дал выпить раненому какое-то зелье. Дважды. Увы, риск оказался, на первый взгляд, неоправданным: после данной процедуры несчастному стало ещё хуже, он потерял сознание и не приходил в себя довольно долгое время. Торговый обоз уехал, не надеясь более ни на излечение пострадавшего, ни на чудо. Я принял на себя необходимость позаботиться о… теле, когда настанет срок. Мне показалось неправильным, если беднягу просто бросят в лесу на съедение зверью, а я опасался, что именно так и произойдёт — торговцы спешили. — Джон чуть моргнул, избавляясь от вставшего перед глазами видения распростёртого на носилках Преданного. — Все думали, что Шерлок умрёт… очень скоро. Слава Всевышнему, что чудо всё же произошло, и он поправился.       — Вам известно, какую в точности цель преследовал ритуал, проводимый над… — судья нарочито проглотил «раб» и под тяжёлым взглядом шотландского монарха на ходу заменил чуть было не сорвавшееся с языка слово, — раненным?       Джон, прекрасно понимающий, к чему тот клонит, но успевший устать от однообразия вопросов, начал терять терпение:       — Я неясно выразился? Спасение человеческой жизни.       — И только?       — А этого, по-вашему, недостаточно? — раздражённо съязвил Шотландец, и ведущий допрос решил зайти с другой стороны:       — Вам известно, кто такие Преданные, Ваше Величество?       — Да, вполне, — Джон вновь вскинул голову и непроизвольно поморщился. — Суверенная территория Школы Идеальных Слуг фактически находится прямо посреди моего государства, юридически, к сожалению, мне не подчиняясь, иначе я давно избавил бы мир от этого заведения.       — Вы знали, что торговцы, попросившиеся к Вам на ночлег, являлись торговыми агентами Школы?       Возблагодарив Бога за всех евреев, ниспосланных ему на жизненном пути и имевших просто национальную привычку отвечать вопросом на вопрос, тем самым подкинув идею самому Джону в щекотливых ситуациях выходить из положения подобным же образом, король, не моргнув глазом, прищурился:       — Как вы думаете, принял бы я их у себя, если бы знал об этом?       Судья, не посмевший оказывать на венценосную особу более серьёзное давление, тем не менее, не преминул ехидно заметить:       — Так почему же Вы, исповедуя столь непоколебимые принципы, не погнушались обзавестись личным Преданным?       Джон в который раз устало вздохнул:       — Ещё раз повторяю. Да. Шерлок был принят при моём дворе. Но не в качестве Преданного или, как вы выразились ранее, раба, а лишь в качестве гостя. Пока не поправится окончательно. Я не мог вышвырнуть на улицу человека, которого, пусть и вынужденно, но принял под свою ответственность. Впоследствии, благодаря его глубоким и разнообразным знаниям и умениям, а также из-за того, что ему некуда было идти — он утверждал, что не помнит ни семьи, ни родных, ни места, где жил ранее — я счёл возможным предложить ему должность своего секретаря, о чём ни разу не пожалел. Справлялся он с обязанностями прекрасно.       — Ну ещё бы, — не удержавшись, почти завистливо хмыкнул судья. — Универсал.       Немного помолчав, и ещё раз адресовав вопрошающий взгляд на кивнувшего в ответ Императора, судья подвёл временный итог:       — Хорошо. Пока вопросов к Его Величеству, королю Шотландии, у суда больше нет. Вы можете присесть в зале, Ваше Величество.       Обменявшись с остальными участниками трибунала короткими впечатлениями об услышанном, ведущий допрос чиновник, глотнув воды из примостившегося среди бумаг стакана, окинул присутствующих сдержанным взглядом:       — Итак, на данный момент в этом деле мы имеем слово истца против слова ответчика. И с той, и с другой стороны есть факты, требующие подтверждения, без чего принять правильное решение нам будет чересчур затруднительно. Исходя из полученных свидетельств, лицом, способным внести ясность в возникшие перед судом вопросы, является не кто иной, как упомянутый всеми опрошенными Мастер-торговец Школы господин Ромус. К счастью, благодаря прозорливости Имперского Суда и усердию наших констеблей, нам удалось отыскать этого человека и доставить его на слушание. Введите основного свидетеля, — обратился судья к стоящим у дверей стражникам.       Стараясь ничем не выказать охватившего его волнения, Джон с безнадёжностью уставился на вошедшего в зал старика, про себя удивляясь лишь одному: почему это сам князь не притащил торговца в суд в качестве своего удостоверителя, тем более, что хозяин Эплдора, несомненно, имел в запасе не одно средство, способное вынудить мэтра признаться даже в тех преступлениях, которые тот не совершал. Но по удивлению, примешавшемуся к торжеству в хищном взгляде Его Светлости, становилось ясным, что появление Ромуса стало и для него сюрпризом, хотя и довольно приятным.       Судья меж тем приступил к допросу:       — Назовите ваше имя.       Пожилой мэтр скромно поднял глаза на восседавший перед ним трибунал:       — Альберто Ромус.       — Кем вы являетесь?       — На данный момент, я — бывший торговый представитель Школы Идеальных Слуг.       — Вы знаете, зачем вас пригласили на это слушание?       — Да, меня поставили в известность о сути дела.       — И вы клянётесь говорить правду и оказать следствию всю возможную помощь?       — Разумеется, Ваша честь — и перед Богом, и перед людьми.       Чувствуя предательскую дрожь в руках, Джон усилием воли заставил себя не опустить глаз, мужественно вынеся посланную ему князем Чарльзом уничижительную ухмылку. Взглянуть на Шерлока он не посмел, опасаясь не сдержать клокочущей в душе бури самых противоречивых эмоций. А судья продолжал:       — Знаком ли вам этот… — он поморщился, но во избежание досадных перепалок, продолжил нейтрально, указывая в направлении так и не шелохнувшегося за всё это время на скамье Шерлока, — молодой мужчина.       — Да. Конечно, — кивнул мэтр, нервно теребя край стянутого с лысеющей головы берета. — Его имя Шерлок, и он является выпускником нашей Школы, Преданным, приобретённым сэром Магнуссеном в прошлом году. — Пожилой торговец прочистил внезапно осипшее горло: — Но, честно говоря, я очень удивлён его здесь увидеть.       — И почему же?       — Я был совершенно убеждён, что он умер, — опустил глаза мэтр.       — Вот как? И что заставило вас так думать?       — Видите ли, — чуть запинаясь, пояснил бывший торговец, — когда я видел Шерлока в последний раз, он находился в состоянии, которое можно охарактеризовать лишь одним словом — «при смерти».       Члены трибунала многозначительно переглянулись, а ведущий допрос судья помолчал, перекладывая перед собой листы с собственными пометками по текущему делу и, бросив секундный взгляд на чуть прикрывшего глаза Короля-Императора, приступил к основному вопросу:       — Вы можете рассказать об этом суду подробнее, господин Ромус?       Тот рассеянно поднял глаза на судью, осторожно глянул на сира Майкрофта и вновь на судью:       — Вас интересует что-то конкретное, Ваша честь?       — Да. Вы можете поведать нам, при каких обстоятельствах Преданный Шерлок, являясь собственностью лорда Магнуссена, оказался у короля Джона Ватсона Шотландского?       — Насколько смогу, Ваша честь, — сглотнул Ромус.       — Мы вас слушаем, мэтр.       Джон закрыл глаза. Вот оно. То, чего он так опасался. Вся его недоправда, да что уж — почти откровенная, поощрённая анонимным письмом неустановленного благожелателя и настойчивой просьбой Преданного ложь о том, что король, якобы, не представлял, кем на самом деле являлся попавший к нему юноша, в каком ритуале они с Шерлоком участвовали, и что он не был в курсе того, кто такой Ромус, сейчас рассыплется, словно карточный домик. Разве мэтр станет так безапелляционно лгать Имперскому Суду, можно сказать — самому сиру Майкрофту? Он просто не посмеет сделать это перед лицом Императора, даже несмотря на личную заинтересованность опустить некоторые детали произошедшего… Это конец, Джон. И репутации, и твоему делу. И ты больше никогда не увидишь своего Шерлока. Проклятье!..       Ромус, между тем, начал рассказ:       — Преданный по имени Шерлок очутился у дверей Школы где-то в середине сентября, находясь в очень плачевном состоянии. Мы не могли отказать ему в помощи и не попытаться спасти, поскольку каждый Преданный — это очень ценный… материал. Тем более — Универсал. И Школа несёт ответственность за него перед лицами, которые приобрели её выпускников в услужение.       — Преданный Шерлок объяснил как-то своё состояние и то, почему он не в Эплдоре? — перебил судья.       — Он не мог. Ни физически — поначалу у него просто не было сил на это, ни морально — Преданный не может сказать ничего, что бы противоречило интересам его Хозяина. Именно по его молчанию, а также частичной амнезии — включившейся защитной реакции организма — Мастер-душевник и сделал вывод, что причиной его ужасного состояния, скорее всего, послужила неудавшаяся попытка Шерлока покончить с собой, произошедшая, в свою очередь, из-за крайнего несоответствия врождённых особенностей личности самого Преданного и поручаемых ему Хозяином заданий, которое, кроме непосредственного наказания после, спровоцировало и механизм саморазрушения слуги. Такое бывает. Каждый раз, передавая Преданного его Господину, Мастера Школы предупреждают о возможностях конкретного выпускника и о том, какие ограничения следует внести в перечень предлагаемых ему поручений, дабы не создать конфликта между необходимостью выполнить волю Хозяина и недопустимостью заданных действий для базовой сущности самого Преданного. К сожалению, не все Хозяева прислушиваются к нашим рекомендациям и, как следствие, это приводит к неизбежной гибели Преданного. К счастью, такое бывает крайне редко, но мы считаем, что в данном случае произошло именно это.       — Странно, — с искренним любопытством подал голос молчавший до этого ещё один член трибунала — лорд Флэтчер. — Какое же задание не способен выполнить Универсал? Он ведь может и умеет практически всё? Или я ошибаюсь?       — Ваша честь, здесь речь идёт не о знаниях или умениях, а о душевном приятии или неприятии определённых действий. Например, это может быть поручение чего-то очень… неправильного с моральной точки зрения.       — А разве для Преданных мораль имеет какое-то значение? — не унимался лорд. — Я слышал, что главным законом для них является воля Хозяина — и только.       — Это вопрос не этики, а, скорее, заложенных в нас божественных инстинктов, которые до сих пор не дали человечеству безвозвратно скатиться в адскую бездну, несмотря на отравляющую силу первородного греха, — горячо возразил мэтр. — То, что не позволяет звериной части души поглотить её ангельскую часть. Есть те, в ком эта божья искра сияет с самого рождения, и её не в состоянии погасить никакое, даже самое грубое вмешательство в личность. Универсалы — созидатели по своей сути — воспитываются, как правило, именно на базе таких личностей. Разрушение, без весомой на то причины, для них — огромный стресс.       — Что вы имеете в виду под «разрушением»? Можете привести пример?       — В случае с Шерлоком — убийство ребёнка, изнасилование, причинение существенного вреда невиновному… Что-то из этого, я полагаю.       Члены трибунала тревожно заёрзали на своих местах, лишь император остался неподвижным, однако шевельнувшиеся желваки на бледных скулах указывали, что сообщение мэтра вызвало ответную реакцию и у него. Джон горестно вдохнул и поймал, наконец, сосредоточенный взгляд своего секретаря. Того, казалось, не слишком пока трогало обсуждение его собственной персоны, но вот напряжённое состояние короля доставляло ему явное беспокойство. Чтобы успокоить Преданного, Его Величество изо всех сил постарался взять себя в руки и вернуть решительный настрой. Удалось.       Тем временем, отъёрзавший в своём кресле судья вспомнил о своих обязанностях и прервал возникшее замешательство:       — И что же было после того, как Школа оказала помощь этому Универсалу?       — Мы вынуждены были оповестить князя Магнуссена о том, где находится его слуга, дабы получить на его счёт указания. Видите ли, как бы то ни было, по документам Шерлок был его собственностью…       Означенный князь довольно втянул ноздрями воздух и медленно, со значением, кивнул. Джон не повернул головы ни на звук, ни на движение, опасаясь выказать больше ненависти, чем было допустимо в пределах этого зала.       — И через некоторое время Шерлок получил распоряжение вернуться в Эплдор, — подрагивающим голосом продолжал меж тем бывший торговец. — Поскольку условия его возвращения были оговорены для него с особой… тщательностью, я из беспокойства счёл необходимым сопровождать его, тем более, мне всё равно предстояло везти новую группу выпускников в том же направлении. Пересекая Шотландию, мы были застигнуты ненастьем, в результате чего сбились с пути и оказались недалеко от охотничьего поместья Его Величества, — Ромус с достоинством поклонился Джону, — милостью которого были спасены от проливного дождя и весьма неуютной ночёвки в промозглую погоду под открытым небом.       — Вы представились Его Величеству? — заинтересованно поднял бровь судья, и Джон понял, что почти перестал дышать.       — Только по имени. Я прекрасно знал об отношении Его Величества к нашему заведению и не мог рисковать его благосклонным гостеприимством, назвав род своих занятий. Нам действительно нужен был ночлег.       — Хорошо, — судья побарабанил толстенькими пальцами по крышке стола. — В каком состоянии был на тот момент Преданный Шерлок?       Вздохи Ромуса уже никто не считал.       — В ужасном, если честно. Он не протянул бы и пары дней, несмотря на подготовку и нечеловеческую выносливость.       — Почему же вы о нём не заботились во время путешествия? — возмущённо вскинулся допрашивающий, впиваясь острым взглядом в старческое растерянное лицо.       — Но я не мог! Приказ Хозяина — это непреложный закон, выполнение которого обусловлено не только моральными, но и физическими ограничениями. Я и так старался хоть как-то облегчить тяжёлое положение порученного мне Преданного. Но состояние его здоровья было почти критическим, а условия транспортировки — слишком жёсткими для неокрепшего организма…       Судья, явно сбитый с толку, нетерпеливо потребовал:       — Я ничего не понял. Объясните.       И мэтр затараторил:       — Шерлоку был передан четкий приказ от князя Магнуссена — когда и каким образом он должен отправиться назад, в Эплдор: в цепях, практически обнажённым, без нормальной еды и возможности укрыться от непогоды, без возможности ночлега в тепле. Это было очень недвусмысленное распоряжение. И очень подробное. Его Светлость желал, чтобы Преданный получил достойное наказание за свою своевольную выходку — так милорд назвал неудавшуюся попытку слуги свести счёты с жизнью, — Ромус запнулся, словно ужаснувшись только что сказанному. Продолжил уже тише и медленнее: — Потому я и взялся его сопроводить… Я не мог ничего изменить, но рассчитывал хотя бы видеть, что происходит… И если парень совсем ослабеет — не дать напасть на него зверю или недоброму человеку… Понимаете, если бы даже он был здоров — такой способ путешествия был бы достаточно болезненным и опасным: холодная погода, непрекращающиеся ливни… А он, к тому же, был измучен не только ранениями, но и долгой разлукой с Хозяином, что само по себе уже является тяжким испытанием. И ослушаться приказа он не мог — в таком состоянии это убило бы его сразу.       Судейские, всё более хмурясь от недопонимания и удивления, бросали взгляды то на остававшегося непоколебимо-уверенным в своём праве князя Магнуссена, то на спокойное лицо Преданного, то на вцепившегося дрожащими пальцами в свой берет мэтра Ромуса. Наконец, общий вопрос был озвучен:       — Каким образом?       Старик, будто борясь с самим собой, с какой-то беспомощностью устремил взор на недовольно хмурящегося Гранд-Мастера.       Раздосадованный задержкой судья недобро взглянул на нерешительно замолчавшего мэтра и весомо добавил:       — Господин Ромус, вы обязаны ответить на этот вопрос. Вы в суде.       Мгновение поколебавшись, глава Школы кивнул, и его бывший соратник, получив это вынужденное разрешение, заговорил снова:       — Над Преданными совершают особую процедуру, после которой любое ослушание, даже неумышленное, ведёт к очень сильному болевому всплеску, который, прежде всего, является сигналом для самого слуги — ты у черты, переступить которую нельзя. Прямое же осознанное неповиновение Хозяину может спровоцировать настоящий парализующий шок, по сравнению с которым даже смерть может показаться желанным избавлением. Поэтому господину нет нужды применять силу к своему Преданному. Достаточно просто приказать. Тот просто не может поступить вне его желания или интересов. Любых интересов. И любого желания. Даже того, что приведёт к смерти.       — И Хозяин об этом знает?       — Конечно. — Мэтр решительно несколько раз кивнул и умоляюще прижал берет к груди. — Вы должны мне верить — мы ничего не могли сделать.       — Но вы сделали, — голос, прозвучавший в воцарившейся на секунду тишине, был холодным и бесцветным. Чарльз Магнуссен.       Судья недовольно глянул на вмешивающегося в процесс князя, но промолчал, лишь вопросительно подняв ладонь, поощряя мэтра Ромуса продолжить свои пояснения. Мэтр склонил голову, отвечая судье, а не сэру Чарльзу.       — Он умирал. Я точно знал, что не доведу его до Эплдора. Но если бы даже это произошло — было совершенно ясно, какой приём ожидает бедного мальчика у князя, — очередной вздох старика больше напоминал судорожный всхлип. — Он всё равно бы погиб, и я точно знал причину, почему. Именно поэтому, сделав вывод о том, что лорд Магнуссен не нуждается в своём Преданном, раз умышленно дал ему такой жуткий приказ, и уже мысленно похоронив Шерлока, я и принял то решение.       — Какое решение, мэтр? — голос судьи, подобравшегося, наконец, к сути процесса, несмотря на некоторые колебания в отношении князя Эплдора после услышанного, сделался почти елейным.       — Видите ли… Я очень хорошо знал Шерлока. Это был лучший воспитанник Школы. Уникальный. Столько труда, вложенного в него… Вернуть его настолько неподходящему Хозяину было всё равно, что выбросить мешок с драгоценными камнями в морскую пучину… Так неправильно! Я очень сожалел о том, что мы его теряем. Кроме того, Мастера-наставники Школы не бездушны, что бы ни думал про нас Его Величество король Джон…       — И? — судья нетерпеливо поморщился новому кажущемуся отступлению от темы, но мэтр Ромус тут же подхватил:       — И когда я увидел короля Джона, когда испытал на себе его добрый нрав, припомнив все услышанные от самых разных людей хорошие слова о нём, я вдруг понял, что это именно тот человек, который мог бы стать для Шерлока идеальным Хозяином. По характеру, по эмоциональной составляющей, по исповедуемым ценностям. Безупречно для Связи. Это было похоже на озарение, словно какой-то небесный посланник вдруг указал мне истинный путь, единственно правильное решение терзающего меня вопроса. Точно чей-то голос говорил со мной, и каждое слово было истиной. Правильная Связь возникает лишь тогда, когда служение Хозяину доставляет Преданному глубочайшее наслаждение, в ином случае такой союз является ущербным и непрочным. И противоречащим самой основополагающей идее Школы Идеальных Слуг.       Старик замолчал, облизывая пересохшие губы. Подчиняясь молчаливому распоряжению судьи, секретарь поднёс свидетелю стакан воды, который тот с благодарностью принял. В напряжённой тишине, повисшей в Зале Судебных Заседаний, было отчётливо слышен звук жадных глотков, после чего мэтр продолжил:       — Я припомнил один ритуал, позволяющий заменить для Преданного одну Связь на другую без согласия владельца. Этот ритуал запрещён Школой, но… Понимаете, то был единственный шанс, хоть и не слишком большой: если бы приказ лорда Магнуссена для Шерлока ослаб, его организм, возможно, нашёл бы в себе силы остановиться в своём саморазрушении и даже поправиться, обретя поддержку в Связи с более подходящим Хозяином. Оставалось только убедить Его Величество принять участие в этой рискованной процедуре, не открывая ему её подлинного смысла. Но король Джон был так добр, проявлял столько участия, так желал помочь несчастному юноше, что почти не пришлось что-то придумывать. Услышав, что мне известен способ спасения раненного, он тут же согласился сделать всё от него требующееся, не вдаваясь в суть и детали процедуры. Но проблема была ещё и в том, что я никогда раньше не применял этого знания на практике. И ритуал, сам по себе крайне опасный, оказался в неопытных руках… Всё пошло не так. Шерлоку стало ещё хуже и я, не в силах смотреть, как он умирает, и будучи абсолютно уверенным, что ему осталась пара часов жизни, наутро покинул охотничье поместье, оставив Преданного, так как Его Величество милостиво решил принять на себя заботы об умирающем. — Ромус вытер тыльной стороной ладони выступившие на лбу капли пота и переступил с ноги на ногу. Затем решил, что должен прояснить всё до конца: — Я сообщил о смерти Шерлока князю Магнуссену и Мастерам-наставникам. Стоимость утерянного Преданного мною, как не сумевшим доставить его Хозяину, была возмещена Школе, а Школой — господину Магнуссену. Это были все мои накопления. Но я был виноват и понёс наказание.       Судья замер. Сир Майкрофт, до того слушающий внимательно, но с кажущимся хладнокровием, медленно повернул голову к князю Эплдора:       — Это так? Вам возместили ущерб?       Тот спокойно пожал плечом, чуть склоняя голову.       — Да, я получил деньги.       Император так же спокойно кивнул и вернул своё внимание пожилому мэтру.       — Продолжайте.       Тот сглотнул.       — Это практически всё, сир. Лишь совсем недавно, обязав явиться на этот суд, меня поставили в известность о том, что Шерлок выжил…       — Так вы сообщили о характере проводимого ритуала королю Джону или нет? — ожил получивший возможность вернуться к основной линии допроса судья, и Джон снова медленно закрыл глаза. Вот он. Момент истины. Не так ли?       — Я сказал, что мы спасаем жизнь человеку… — мэтр вновь повернулся к шотландскому королю: — Ваше Величество, простите меня…       — И больше ничего? — судья настаивал и слезящиеся глаза пожилого мэтра опять обратились на представителей закона. Голос его звучал тихо.       — Его Величество не согласился бы… Я не мог открыть всей правды…       — Не увиливайте от прямого ответа! Король Джон знал о том, что вы пытаетесь связать его с Преданным? — явно раздосадованный отсутствием определённости, опрашивающий тряхнул напудренными буклями.       Князь Эплдора заинтересованно поднял тонкую бровь. Джон снова забыл дышать. Сир Майкрофт чуть шевельнулся в своём кресле. Но эта всеобщая реакция, видимо, придала сил уставшему мэтру. Плечи его распрямились и голос прозвучал чётко и уверенно.       — Нет. У Его Величества не было никаких оснований заподозрить установление Связи, тем более, что сама процедура была ему незнакома.       — И он не был в курсе самой сущности спасаемого им… умирающего?       — Я не ставил его об этом в известность.       — Тогда ответьте — как вы собирались объяснить королю Джону возникшую между ним и Шерлоком Связь?       — Я не думал об этом, — на старческих глазах выступили слёзы. — Я был в отчаянии.       — Допустим. Но если Преданному всё-таки удалось выжить и исцелиться, то, насколько мы поняли, ритуал удался и Связь с новым Хозяином всё-таки установилась?       — Похоже на то… — прошептал мэтр, вытирая слезящиеся глаза беретом.       — А что вы скажете об этом? Такое возможно? — обратился судья к господину Мейеру, с особым интересом следившему за рассказом бывшего коллеги.       — Ну, чисто теоретически… — пожевал губами Гранд-Мастер и, не обращая внимания на недовольное хмыканье князя Магнуссена, пустился в рассуждения: — Я знаю, о каком ритуале идёт речь, хотя и не понимаю, как мэтр Ромус мог на него решиться. Допускаю, что его сподвигла на это излишняя старческая сентиментальность. Нам всем было жаль Преданного, но пойти на такое! Да ещё втянуть правящую особу… Хорошо, что Альберто Ромус, осознав свою вину, сам ушёл из Школы, иначе я должен был бы его немедленно уволить.       — Так есть ли Связь между Преданным Шерлоком и королём Шотландии? — не сдержал нетерпения епископ.       — Судя по превосходному состоянию Преданного — Связь точно есть.       — Мог ли Его Величество оставаться в неведении касательно этого?       — Правильная Связь напоминает собой чувство привязанности с глубоким доверием. Если король Джон не знал, кто такой Преданный, он мог запросто принять возникшие между ними эмоции за обычную симпатию или, что тоже не исключено, даже за дружеское расположение.       Джон, с лица которого спала последняя краска, почти не слышал объяснений главы Школы, мучительно пытался не распахнуть в изумлении плотно сомкнутых глаз, чтобы не выдать мимикой своего крайнего замешательства. Как такое может быть? Мэтр солгал? Ради чего? Почему? Сотня вопросов металась в голове Ватсона, сбивая и обгоняя друг друга наподобие неугомонных щенков, мечущихся в поисках кормушки. Он осторожно приоткрыл зажмуренные веки и тут же натолкнулся на бирюзовое сияние самых любимых и самых необычных глаз во всём белом свете, в ослепительной глубине которых явно проступало живое, почти мальчишеское лукавство. Шерлок знал. Почему он знал, что так будет? Что за чёрт? Но подсказок не было. Да и суд ещё не завершился. Джон вновь собрал волю в кулак и постарался сосредоточиться, повернув голову к шумно обсуждающему новые факты трибуналу. И тут же наткнулся на ещё одно, чуть менее яркое, но такое же довольное сияние устремлённого к нему взгляда, впрочем, немедленно исчезнувшее, как и не бывало — правящий Император развернулся к судьям.       — Но почему сам Шерлок не поставил впоследствии нового Хозяина в известность о своей истинной сути? — продолжал уточнять нюансы судья. — Ведь он должен был это сделать?       — Не обязательно, — уверенно произнёс не теряющий терпения Гранд-Мастер. — Если Преданный сделал вывод, что подобное знание может принести его Хозяину вред, он вполне мог умолчать об этом. Тем более, что из-за перенесённых испытаний и вследствие сработавшей защитной реакции, он действительно частично потерял память, которая могла не восстановиться окончательно даже на сегодняшний день.       — Итак? — слово, наконец, взял Король-Император, которого, видимо, вся услышанная информация вполне удовлетворила. — Мы не видим состава преступления в действиях короля Джона Ватсона Шотландского. — Судьи согласно закивали. — Он действовал исключительно в рамках закона своей страны, на территории которой находился, и на основании тех данных, которые ему были предоставлены. Мы также не видим преступного умысла в желании господина Ромуса спасти жизнь Преданного, тем более, что он заплатил сполна за свой промах. — Майкрофт размеренно и плавно повернул голову в сторону хозяина Эплдора:       — Сэр Чарлз! Возможно, в свете открывшихся нам здесь фактов, вы захотите решить это дело полюбовно и забрать свой иск?       Тот вскинул узкое лицо, и маленькие глазки язвительно сверкнули из-под стёклышек круглых очков:       — Прекрасно! — лёгкая улыбка растянула тонкие губы. — Вы хотите сказать, Ваше Императорское Величество, что король Джон не имел представления о сущности спасаемого им… человека? И я могу его лишь пожурить за то, что, как добрый сосед, он не поставил меня в известность о месте нахождения моего слуги? А мэтр Ромус был так любезен, что с помощью небесного озарения совершил маленькое чудо, и мой Преданный, должный погибнуть, теперь жив и здоров? И что мне необходимо уладить миром это дело и отозвать свой иск? Ну что ж… Полюбовно — так полюбовно! Надо же быть добрыми соседями!       Он вперил пронзительный взгляд в синие глаза своего противника и медленно, смакуя слова, произнёс:       — Поскольку, как уверяет король Шотландии, у него нет намерения удерживать Шерлока при своём дворе насильно, то я не вижу препятствий, чтобы не забрать своего раба назад, раз уж всё так прекрасно сложилось! Естественно, я возвращу компенсацию Школе за вычетом некоторых расходов, понесённых мною из-за продолжительного отсутствия моего имущества!       — Нет.       В ту секунду тишины, наступившей, когда судьи ещё только начали осмысливать предложение сэра Магнуссена, определяя его законную приемлемость, а король Джон, с приоткрытым в гневе ртом, собирался уже вскочить со своего места, чтобы… что? Он и сам не знал, но собирался, собирался… В эту самую секунду спокойное и твёрдое «нет», произнесённое бархатистым баритоном, прозвучало не менее неожиданно и впечатляюще, чем планируемый шотландским монархом выстрел.       Сэр Чарльз с яростью повернулся к рискнувшему подать голос Преданному:       — Что значит «нет», РАБ?! Как ты вообще посмел открыть рот?!       Шерлок невозмутимо встретил колкий взгляд, от чего желваки на скулах бывшего Хозяина заходили ходуном, а ноздри расширились от выдыхаемого мощными толчками воздуха.       — Это значит, — спокойно пояснил он, — что если Вы внимательно слушали господина Ромуса и Гранд-Мастера Мейера, то должны ясно представлять, что я уже не Ваш Преданный, Ваша Светлость. Мой единственный настоящий Хозяин — король Джон, хотя он и не подозревал о существующей между нами Связи. И если суд примет решение разлучить меня с ним, я, безусловно, погибну, не доставшись никому.       Судьи взволнованно загомонили, вполголоса обмениваясь мнениями об услышанном. Брать на себя ответственность за смерть невинного никому не хотелось, пусть даже речь шла о Преданном.       Сир Майкрофт, не участвовавший в процессе обсуждения, с лёгким прищуром оглядывал спокойно сидящего на своей не слишком комфортной скамье Преданного. Тот ответил на взгляд — не дерзко, но спокойно и уверенно, и Император, едва слышно выдохнув, подчёркнуто расслаблено откинулся на спинку судейского кресла, краем уха контролируя поток высказываний сидящих рядом. Наконец, те созрели до уточняющих вопросов:       — Господин Ромус? Мастер Мейер? Это так? Преданный Шерлок на самом деле погибнет, если его вернуть прежнему Хозяину?       Представители Школы — бывший и настоящий — переглянувшись, одновременно кивнули.       — Да. Это истинная правда. Если Преданного насильно разлучить с Хозяином, он, однозначно, погибнет. Без вариантов.       — А если провести ритуал в обратном порядке? Ведь установленная между королём Джоном и Преданным Связь довольно сомнительна. Возможно, Его Величество, для которого настоящая подоплёка их с Шерлоком отношений, как мы убедились, тоже стала абсолютной неожиданностью, захочет отказаться от навязанного ему Идеального Слуги?       Мэтра заметно передернуло от ужаса подобной перспективы. Собрав все силы и весь дар убеждения торговца, не дав времени Джону обдумать, как лучше отказаться от столь неприемлемой перспективы, он произнёс быстро, но чётко и размеренно:       — Исключено. Тот, первый раз чуть не убил Шерлока. И это при абсолютном душевном совпадении объектов для Связи! Мало того, что такую гармоничную Связь, которая возникла неожиданно, но прочно, разрушить практически невозможно, так и установить вместо неё основанную на тех сложных противоречиях, что возникли у лорда Магнуссена с Преданным Шерлоком… — он покачал седой патлатой головой. — Нет. Это абсолютно нереально. Я не смогу, даже если вы обяжете меня, Ваша честь. Просто не получится. Могут сильно пострадать и король Джон, и лорд Магнуссен, а Шерлок, наверняка, просто погибнет. Боюсь, нам придётся оставить всё, как есть. Преданный должен быть со своим новым Хозяином, иначе это будет преднамеренное убийство.       Судьи, переглянувшись, обратили требующие подтверждения взгляды на Гранд-Мастера, и Джон, прилагающий все усилия, чтобы не растратить растерзанного стремительными скачками от надежды до отчаяния самообладания, приготовился выслушать вердикт уважаемого главы Школы.       — Форма ритуала, на самом деле — это только обёртка, за которой скрыта настоящая суть, — с многозначительным видом начал Гранд-Мастер. — Самые важные условия для установления Связи — это пограничное состояние сознания Преданного и сильный эмоциональный посыл соединяющегося с ним Хозяина. Сознание наших воспитанников устроено таким образом, чтобы найти как можно больше точек соприкосновения с сознанием Хозяина. И если таких точек оказывается достаточно много, Связь может установиться почти автоматически, без соблюдения второстепенных условностей. К сожалению, идеальная Связь — слишком редкое явление, чтобы мы имели возможность изучить её досконально. К тому же, у нас нет возможности исследовать процессы, происходящие в сознании Хозяев — нам никто такого просто не позволит. Предполагается, что такая Связь должна помочь Преданному раскрыть весь свой потенциал, делая его абсолютно счастливым и невероятно сильным существом. Действует ли она подобным образом на господина — неизвестно, но вполне вероятно, что некоторое влияние тоже имеется.       — Возможно ли вернуть Преданного бывшему Хозяину, проведя обратный ритуал? — постарался вернуть Гранд-Мастера из абстрактных сфер к делам насущным судья.       — Судя по всему, мэтр Ромус прав, и Связь, установившаяся между Шерлоком и новым Хозяином действительно относится к разряду идеальных, — уверенно заявил Мастер Мейер. — И разрывать её слишком опасно для обоих вовлечённых в неё участников. При таком уровне риска я не могу позволить провести обряд никому из Мастеров Школы. А так как никто другой этого сделать не сможет… — Гранд-Мастер развёл руками, подтверждая безнадёжность ситуации, и никогда ещё Джон не радовался безнадёжности с такой надеждой. Неужели они победили?       Судьи снова зашептались, а сэр Чарльз метал из-под очков яростные молнии то на своего политического соперника, то на бывшего раба, которые смотрели теперь друг на друга, передавая лишь им одним ведомую информацию на каком-то непостижимом для всех прочих ментальном уровне…       По прошествии некоторого времени взмыленный от пережитых за день эмоций судья повернулся, наконец, к ожидающим вердикта заинтересованным лицам, чтобы всё-таки озвучить предварительное заключение:       — Ну что ж… Скорей всего, учитывая все обстоятельства, показания мэтра Ромуса и консультации Мастера Мейера, суду ПРИДЕТСЯ позволить Преданному Шерлоку остаться рядом со своим новым Хозяином. Суд так же предлагает, ввиду обстоятельств, связанных со спасением жизни человека и вовлечённых в это высоких лиц, счесть возможным не предъявлять господину Ромусу обвинения в предумышленном нанесении ущерба лорду Магнуссену, однако, обязать Школу Идеальных Слуг, так как несанкционированная процедура изменения Связи всё же была произведена, повторно выплатить лорду Магнуссену пеню в размере стоимости Преданного Шерлока, дабы покрыть его ущерб от этого прискорбного стечения обстоятельств, как моральный, так и материальный. Ввиду же полностью доказанной неосведомленности короля Джона о происходящем, что подтверждено свидетельскими показаниями мэтра Ромуса, никак не заинтересованного в даче ложных показаний по этому поводу, а также исключительно благих намерений короля Шотландии, обвинения с Его Величества суд предлагает считать полностью снятыми.       Судья многозначительно помолчал и обратился к Джону:       — Хотите ли вы, Ваше Величество, предъявить иск Школе или мэтру Ромусу за обман и умышленное введение в заблуждение?       Джон, внимательно слушающий судью и всё более погружающийся от озвучиваемого вердикта в блаженную эйфорию, искренне опешил от предлагаемой перспективы:       — Нет. Я… Нет.       И тут, едва сдерживающий гнев Чарльз Магнуссен, до последнего уверенный в своём выигрыше, взорвался яростным негодованием:       — Естественно — нет! Ваша честь! Ваше Императорское Величество! Я протестую! Это же насмешка! Вы всерьёз считаете, что король Джон похож на невинного агнца? И ничего не знал??? Да любой, кто участвовал в установлении Связи, прекрасно знает, как проводится этот ритуал и что является неотъемлемой частью процедуры! — он развернулся и ткнул пальцем в напрягшегося на скамье Шерлока. — Клеймение! Боль — первое сильное ощущение, полученное из рук Хозяина. Без этого Связь никогда не будет полноценной. На теле этого раба — моё клеймо! Которое я поставил лично! Это ли не подтверждение тому, что он мой? И если между королём Шотландии и этим рабом действительно существует Связь, да ещё и идеальная, то клеймо Дома Ватсонов сейчас тоже украшает кожу этого зарвавшегося нахала! — Чарльз снова повернулся к Императору: — И после этого, после того, как Ватсон Шотландский ставил своё тавро на человека, он посмеет утверждать, что не понимал, что происходит? Продолжит доказывать, что он такой альтруист и ведёт борьбу с рабством? Осмелится заявлять, что не имеет отношения ни к чему такому? Не смешите меня!       Князь Магнуссен подскочил к Преданному и, вложив в приказ всё презрение и ярость, прошипел:       — Сними одежду! Пусть все увидят, насколько лицемерен твой новый Хозяин!       Шерлок вздрогнул от неожиданно пробежавшей по телу дрожи. Он не мог спутать ЭТО ни с чем. Старая Связь, слабая, как умирающий росток, тонкая, как паутина… Но это была она — сжимающая сердце хищной лапой, принуждающая выполнять… Нет. Только не это. Только не снова это ненавистное подчинение… Мозг в молниеносном режиме искал пути спасения, привычно готовясь окунуться в волну невыносимой боли…       Стоп. А почему, собственно, нет?       Не дав животной ярости в прозрачных глазах на узком хищном лице его бывшего Хозяина смениться неуместной догадкой, Шерлок, приняв единственно верное решение и для поддержки притянув к себе мощный поток идущего от его Джона идеального тепла, тут же взял под контроль и тело, и эмоции. Любые эмоции. Спокойно встав со своего места, он прошёл на середину комнаты и, без тени смущения, принялся хладнокровно разоблачаться.       Присутствующие, ошарашенные происходящим, обалдело наблюдали, как одежда — вещь за вещью — размеренно опускается к ногам постепенно обнажающегося стройного тела. Джон, вскочивший было вместе с Чарльзом, вконец измотанный взлетами и падениями своих надежд за этот долгий и безумный день, обессиленно опустился в своё кресло. Он помнил это постылое клеймо Дома Магнуссенов, впечатанное в плечо Преданного над знаком Школы. Помнил, как смутился Шерлок, когда губы Джона первый раз коснулись переплетённых в ненавистную монограмму шрамов. Побледневших, каким-то невероятным чудом полусошедших, но всё ещё отчётливо различимых на мраморной коже, когда он покрывал её поцелуями в своём кабинете, а потом в спальне, клеймил ласковыми прикосновениями, пытаясь забрать всю боль, все перенесённые беды, сцеловать горькое и ненужное, заменив своей нежностью и своей любовью… Неужели сейчас это старое тавро повлияет на решение суда? Господи! Если ты видишь сейчас нас, если слышишь своего помазанника! Не допусти!       Последняя часть туалета оказалась на паркете. Гордый. Слишком гордый взгляд для Раба. И невероятно пронзительный для обыкновенного человека. Идеально скроенное тело. Светящаяся перламутром ровная кожа, лишь кое-где уязвленная следами «любви» прежнего Хозяина, и небольшая аккуратная метка на плече. Лишь одна. Знак Школы Идеальных Слуг.       Всё более округляющиеся глаза Джона, не верящего своему зрению, всё сильнее вытягивающаяся и без того узкая физиономия Чарльза Магнуссена, потрясенно замершего посреди очередного резкого жеста в сторону бывшего слуги, словно подчинялись какому-то извращенному закону сохранения масс: едва зародившаяся усмешка на доселе невозмутимом лице Шерлока с каждой секундой всеобщего потрясения становилась явственнее, постепенно перерастая в открытую и яркую улыбку, осветившую присутствующих наподобие полуденного солнца. В серо-зелёных омутах обнаженного херувима заплясали черти и плеснуло пенным рождественским пуншем весёлое торжество.       Первым, в отличие от других не вошедший в транс от вида открывшегося великолепия, пришёл в себя сам сэр Чарльз. Подскочив вплотную к Преданному, он, не обнаружив ожидаемого клейма, ни чужого, ни своего, казалось, почти впал в истерику, ощупывая тонкими пальцами то место, в которое с таким сладострастием год назад впивался раскалённым железом, упрямо не веря ни глазам, ни пальцам, но не находя ничего, что, по его убеждению, совершенно точно должен был найти.       — Как… Как это может быть? — шептал он, пытаясь примирить своё зрение и осязание хоть с какой-то логикой: — Ладно, пусть моё клеймо исчезло… Возможно, это из-за изменённой Связи, хотя я абсолютно уверен, такой ожог — он должен был остаться навечно… Ничем не вывести, только перекрыть! А оно было здесь! Я знаю толк в ожогах… — он шептал и шептал, Шерлок чуть морщился, позволяя, однако, елозить носом по своей коже — пусть убедится. Это не для него. Для других!       Не выдержал такой бесцеремонности пришедший в себя следующим Джон. Решительно откинув все сомнения, разом приняв свершившееся чудо, как нечто само собой разумеющееся — это же Шерлок, с ним рядом всегда есть место чуду — он уверенно и громко произнёс:       — Думаю, никто не сомневается в Ваших глубоких познаниях в ожогах, милорд. Но ведь клейма нет? Вы убедились в этом? Значит, нет и Связи. А значит, прав на Шерлока у Вас тоже нет.       Но тот всё не успокаивался:       — Невероятно, абсолютно гладкая кожа! Но ТВОЁ? Где же твоё клеймо? Куда ТЫ его поставил? — Он отступил-таки на пару шагов и приказал: — Повернись, разведи руки!       Шерлок, чуть пожав плечом, дабы не продемонстрировать явного повиновения, плавно развернулся к стоящим идеально прямой спиной, медленно развёл руки в стороны, показав ладони с одной и с другой стороны, поднял с шеи отросшие волнистые пряди, дабы и там все могли увидеть — ничего.       — Ноги! — не сдавался покрывающийся пятнистым румянцем князь.       Шерлок невозмутимо согнул сначала одну, показывая стопу, затем, изысканным движением танцора перенёс вес на медленно и до коварства изящно опустившуюся конечность и продемонстрировал отсутствие меток на другой. Усмехнулся:       — Могу встать на руки или принять любую другую позу, пока вы ищете то, чего нет.       Кто-то сглотнул. Кто-то невольно подался вперёд. Невозмутимо взирающий на происходящее сир Майкрофт довольно громко хмыкнул.       Джон, сам минутно заворожённый неповторимой грацией сногсшибательного тела, гневно встрепенулся:       — Может, вы его ещё выпотрошите?! Я не ставлю тавро на людей, сэр Магнуссен! Я не ставлю тавро на друзей. Оденься, Шерлок, — Преданный тут же повиновался, без спешки, но быстро возвращая на место элементы сброшенного гардероба, а Джон, сдерживая то ли невероятную ярость, то ли безудержный восторг, продолжал: — Ваше Императорское Величество, Ваша честь, господа. Имею ли я право считать себя оправданным и могу ли предложить господину Шерлоку остаться при шотландском дворе в должности моего секретаря?       Сэр Чарльз Магнуссен, вяло наблюдающий за вдевающим пуговицы в петли камзола Шерлоком, тем временем, всё более прищуривался с гримасой человека, что-то упустившего и не понимающего — что именно. Привычное: — Он раб! — прозвучало почти отстранённо.       Джон так же привычно в тысячный раз за день внёс ответную реплику:       — Он человек. И мой друг.       Сир Майкрофт, всё это время заинтересованно наблюдавший за развернувшейся баталией со своего места, постучал двумя пальцами по губам и, с необъяснимым весельем сверкнув в последний раз глазами на Шерлока, поднял руку ладонью вверх, приглашая замешкавшегося судью вынести окончательный вердикт. Тот, тут же очнувшись от всеобщего замешательства и потрясая едва заметно съехавшим набок париком, громко и значимо произнёс:       — Да. Несомненно, Ваше Величество. Суд подтверждает Ваше право. Документы и заключение Вы можете получить через пару часов и более мы не посмеем Вас задерживать.       — Если только Вы не захотите воспользоваться нашим гостеприимством ещё на какое-то время, — добавил от себя Император. Джон благодарно улыбнулся сиру Майкрофту и склонился в вежливом поклоне:       — Благодарю, Ваше Императорское Величество. Но вызов в суд застал меня так неожиданно, что пришлось бросить текущие дела, а, как известно, нерешённые проблемы имеют свойство очень быстро накапливаться, превращаясь в настоящие завалы. Я не могу слишком задерживаться с обратной дорогой, но, конечно же, отправлюсь в путь не раньше, чем мы обсудим все вопросы, которые Вы посчитаете необходимым мне задать или прояснить.       Император, чуть кивнув в знак согласия, тут же переключил своё внимание на что-то живо обсуждавших членов трибунала.        Джон же развернулся к Мастеру Мейеру:       — Да! Ещё. Раз уж так получилось, что Шерлок у меня… И при таких обстоятельствах… Я готов возместить Школе её затраты на пеню в пользу господина Магнуссена. Я не покупаю себе рабов. Шерлок для меня — свободный человек, несмотря на то, что мы с ним невольно оказались в этой запутанной ситуации. Но если уж я оказался вовлечён во всё это… Хочу быть до конца честным даже перед подобным заведением, отношения к которому не поменяю ни при каких обстоятельствах. Господин Мейер, пришлите ко мне вашего… Кто у вас занимается финансами? Я оплачу счёт. Идём, Шерлок, — и, невольно улыбнувшись на обалдевшую физиономию Гранд-Мастера, запоздало склонившегося в растерянном поклоне, направился к выходу, ещё раз кивком прощаясь со всеми присутствующими. — Господа!       Господа прощались с ответной приветливой чопорностью. И только две пары глаз смотрели вслед удаляющемуся тандему — гордому шотландскому королю и гибкой стройной тенью следовавшему за ним Преданному — с особым выражением.       Светлые и ясные — с удовлетворением и непонятно откуда взявшейся грустью.       Прозрачные и хищные, скрывающиеся за поблескивающими в вечернем свете заходящего солнца линзами — с яростным прищуром несдавшегося врага. И с только что обретенным неожиданным озарением.       Тонкие губы дрогнули в никем более не замеченном оскале: «О, Шерлок! О! Ты действительно планировал меня перехитрить? Почти браво! Почти. Но не выйдет, мой мальчик! Никогда не следует забывать, что если удилище в руке — она обязательно почувствует клёв на другом конце лески… До встречи, Ангел! Ты был и останешься моей игрушкой, ты ведь знаешь об этом, не так ли?..»