Навечно преданный

      При виде жестоко истерзанного тела соперника Мэри почти искренне ахнула и зажмурилась — зрелище, представшее взорам собравшихся в Зале Суда, было поистине не для слабонервных. В душе женщины, ставшей более чувствительной ввиду скорого материнства, шевельнулось некое подобие жалости, а ребёнок под сердцем забился болезненно и тревожно.       Несмотря на то, что способность к телесному восстановлению у Идеальных Слуг намного превосходила возможности обычного человека, некоторые, особо глубокие раны на обнажённых спине и груди Преданного всё ещё выглядели ужасно, другие же — пусть и затянувшиеся — ничуть не обманывали своей кажущейся зарубцованностью в серьезности нанесённых повреждений. Мэри, так и не открыв глаз и превозмогая неожиданно охватившую её дурноту, принялась обмахиваться выдернутым из рукава кружевным платком, успев, тем не менее, удивиться, почему это с подсудимого сняли повязки и бинты, когда ещё не всё даже толком зажило.       Джон, с трудом оторвав полный мучительного сострадания взгляд от жутких следов княжеского «гостеприимства», наконец, обратил внимание на побледневшую супругу и, подхватив Её Величество под руку, заозирался в поисках доктора Андерсона, который и сам уже спешил на помощь к венценосной подопечной, с трудом протискиваясь сквозь толпу поражённых красноречиво-ужасающей демонстрацией зрителей. Впрочем, королева мужественно преодолела сиюминутную слабость даже без вмешательства личного доктора, благодарно погладив поддерживающую её длань внимательного супруга и твёрдо отвергнув его настойчивое предложение покинуть душное помещение.       — Прошу Вас, позвольте мне остаться, — прошептала она, возведя на Его Величество полные слёз и сочувствия ясные очи, и король, испытывая не только острую нужду в моральной поддержке, но и благодарность за столь открыто проявленные эмоции, молча кивнул, торопливо обратившись взором к Шерлоку, по знаку председательствующего уже прикрывшему зловещие доказательства изуверских пристрастий Чарльза Магнуссена непорочно белой тканью.       Мэри вздохнула с непритворным облегчением и успокаивающе провела рукой по животу: «Всё хорошо, малыш!» За спиной всё ещё стоял осуждающий гул сторонников шотландского монарха, и женщина раздосадованно отметила, что несколько вызывающий поступок Преданного произвёл-таки должный эффект, весомо качнув маятник общественного мнения в сторону Шерлока, а вместе с ним — и его оклеветанного Хозяина. Что ж, подобный результат стоил снятых бинтов, и не нужно было слишком уж напрягаться, чтобы понять, почему сир Майкрофт — а кто же ещё? — позаботился об этом заранее. Вряд ли обвиняемый сам догадался о том, что его будут допрашивать, да ещё и так подробно. Остаётся только надеяться, что всё это делается во благо её дорогого супруга, а не ради спасения мальчишки без рода и племени.       Меж тем судья, придя в себя от увиденного и старательно стирая с физиономии выражение брезгливого ужаса, продолжил:       — И князь обещал не трогать короля Джона в обмен на… это?       — До тех пор, пока я не попрошу пощады, — чуть кивнув, подтвердил подсудимый.       — Разве Преданные способны просить о пощаде? — подозрительно прищурился служитель Фемиды, демонстрируя определённые познания душевного устройства Идеальных Слуг.       — Нет, но таким образом я должен был обозначить предел собственной выносливости, — привычное бесстрастие полностью вернулось к Шерлоку, придавая его словам ещё большую убедительность. — Это или смерть.       — И зачем князю понадобилось подобное? — вопрос прозвучал почти риторически, но обвиняемый ответил, слегка пожав плечами:       — Возможно, затем, что это доставляло ему удовольствие…       — Простите, уважаемые господа и почтенный суд, но я не понимаю — что мы тут обсуждаем? — неожиданно подал голос герцог Курляндии, безусловно, сподвигнутый на сие своим семейством, явно оскорблённым компрометирующими память Его Светлости разбирательствами. — Разве мы судим усопшего князя Магнуссена? За собственные грехи он ныне отвечает перед Всевышним, наше же дело — воздать по закону и по справедливости тем, кто всё ещё находится среди нас. И давайте не будем забывать, что речь идёт не о невинном жертвенном агнце, а об убийце, который совершил своё преступление, прикрываясь не внушающими особого доверия причинами. Где доказательства того, что сэр Чарльз действительно приказал отравить шотландского монарха? Кто-то ещё видел княжеского Преданного, якобы передавшего отраву и приказ Хозяина этому… Шерлоку? А сосуд с ядом — куда он подевался? Возможно, вся эта сомнительная история придумана королём Джоном и его слугой лишь затем, чтобы оправдать Его Величество?       — Ваше недоверие вполне понятно, господин герцог, — примирительно отозвался председательствующий, спокойный тон которого резко контрастировал с отразившимся на его лице недовольством по поводу бесцеремонного вмешательства курляндского правителя. — Нам тоже хотелось бы получить в доказательство что-то более существенное, чем домыслы, предположения и заверения. Надеюсь, у защиты имеется хоть какие-то свидетели или улики?       Джон, мгновенно позабыв о борющейся с дурнотой супруге, вскочил с места прежде, чем седовласый адвокат успел открыть рот.       — Есть. Есть свидетель! — воскликнул он, мысленно похвалив себя за проявленную предусмотрительность. — Придворная дама, состоящая в свите Её Величества королевы Шотландии, леди Молли Хупер. Она лично видела Преданного князя и может это подтвердить под присягой.       — Вот как? — лицо судьи покрылось румянцем сдерживаемого негодования. — Что ж, мы выслушаем леди Хупер, но суд был бы весьма благодарен обеим сторонам, если бы они впредь не допускали нарушения протокола и не позволяли себе выкриков с места. Уважайте закон, господа, и его скромных, но верных служителей.       Провожая взглядом застенчиво семенящую к свидетельскому месту юную подданную, Мэри с некоторым злорадством подумала, что показания мышки Молли вряд ли смогут существенно повлиять на ход расследования. Почти неделя совместного путешествия не прошла даром, и Её Величеству было известно всё, что знала о данном деле сама леди Хупер: то есть, почти ничего. Во всяком случае, о злосчастном сосуде с отравой девушка даже не упомянула, да и в руках капитана Лестрейда, благоразумно прихватившего с собой из Эдинбурга и сохранённую Джоном прощальную записку Шерлока, и присланное анонимным доброжелателем письмо, предполагаемого орудия убийства точно не было. Видимо, осторожный Преданный забрал его с собой в Эсперанж, где кто знает, как намеревался использовать.       Леди Хупер, несмотря на предупреждение командира охраны не особо рассчитывавшая, что ей придётся выступать в суде, хотя и морально готовящаяся к этому в течение последних дней, заняла предназначенную для свидетелей скамью и, взяв себя в руки, заметно успокоилась, всем своим видом выражая полную готовность сделать всё от неё зависящее для оправдания как государя, так и небезразличного её сердцу королевского секретаря. О глубоких переживаниях девушки говорили разве что заплаканные глаза и покрасневший нос, голос же был спокоен, а взгляд — сосредоточен.       В ответ на просьбу судьи рассказать всё, что ей известно об этом деле, леди Хупер довольно связно и толково поведала почтенным служителям закона о странном больном, попавшем в госпиталь в самом конце захватившей Шотландию эпидемии, подробно описав его внешность и назвав имя, не забыв упомянуть о том, что этот пациент провёл некоторое время наедине с господином Шерлоком, а затем исчез, не оставив после себя никаких следов — тут Молли позволила себе сострадающий взгляд в сторону обвиняемого, поднеся к глазам давно смятый в бесформенный комок платочек, дабы осушить невольно выступившие слёзы.       Внимательно выслушивая излагаемые придворной дамой факты, Её Величество удовлетворённо кивала в такт произносимым словам скромно зачёсанной белокурой головкой: показания юной леди имели смысл только в том случае, если бы княжеский Преданный был предъявлен ей для непосредственного опознания. Но и короткого знакомства с кареглазым вертлявым Джимом было достаточно, чтобы понять — даже самые искусные и отважные имперские воины не смогли бы взять его в плен живым, а после гибели Хозяина и подавно. Судя же по тому, что адвокат подсудимого не торопился с предложением провести сие вполне уместное следственное действие, трупа верного магнуссеновского раба в распоряжении сира Майкрофта тоже не было.       Суду, скорее всего, предоставленные леди Хупер сведения тоже показались слишком легковесными, и один из блюстителей порядка, сверля зардевшуюся девушку строгим взором, не преминул уточнить:       — А у этого странного пациента было что-то с собой? Возможно, упомянутый сосуд с мазью? Он не передавал его при вас Преданному короля Джона?       Покраснев до совершенно невозможного состояния Молли виновато взглянула на Шерлока и растерянно покачала головой:       — Нет, ничего подобного я не видела, Ваша честь. — Но в следующий момент растерянность на лице юной свидетельницы сменилась твёрдой убеждённостью: — И тем не менее, хочу отметить, что я достаточно много времени провела рядом с господином королевским секретарём, оказывая помощь жертвам смертельного недуга, и могу заявить решительно и под любой присягой: этот человек, как и его слова, заслуживает полного и безоговорочного доверия!       Мысленно отправив в сторону пылкой защитницы ненавистного соперника саркастичную ухмылку, Её Величество не без удовольствия отметила про себя, что эмоциональное заявление леди Хупер не произвело на служителей Фемиды особого впечатления. Не склонные к сантиментам чиновники обменялись довольно постными взглядами, после чего председательствующий отпустил девушку, сопроводив свои слова слегка разочарованной миной:       — Спасибо, миледи, вы свободны.       Молли, даже не будучи искушённой в юриспруденции, прекрасно понимала, что её слова вряд ли окажут какое-то влияние на ход расследования, а потому позволила себе задержаться на секунду, чтобы послать ещё один виновато-сочувствующий взор тому, кто когда-то пообещал быть ей другом и — видит Бог! — действительно был им. Благодарность, вспыхнувшая в глазах Преданного в ответ на её сочувствие, а так же едва тронувшая губы мужчины ободряющая улыбка заставили сердце девушки болезненно сжаться. Ей вдруг показалось, что Шерлок прощается с ней, и это стало последней каплей, переполнившей чашу душевных волнений сердобольной леди Хупер. Крепко стиснув кулачки, чтобы истерично не разрыдаться прямо на глазах у многочисленной публики, Молли торопливо покинула свидетельское место, спеша укрыться от прикованного к ней внимания за чужими спинами.       — Значит, никаких более-менее надёжных доказательств у нас по-прежнему нет, — резюмировал глава суда, устало потирая шею под седыми буклями. — Должно быть, пресловутая колба с ядом попросту растворилась. И хотя показания юной леди кажутся правдивыми, они тоже больше похожи на предположения, чем на весомые улики. То, что этот необычный больной и княжеский слуга Джим — одно лицо, может подтвердить только обвиняемый, поэтому…       — Прошу прощения, Ваша честь, что перебиваю, но означенная колба, в которой, предположительно, и находится отравленная мазь, вовсе не растворилась, — прервал тираду председательствующего господин Смит, словно только и ожидавший возможности предъявить суду вещественное подтверждение приведённых выше свидетельств. — И если высокий суд позволит, мы хотели бы приобщить сию улику к делу.       По знаку защитника молоденький помощник, до этого с неослабевающим интересом прилежного ученика наблюдавший за процессом, жестом ловкого фокусника извлёк из поясной сумки отделанный узорной гравировкой цилиндрический сосуд и, водрузив его перед судьями, быстрым шагом направился к выходу из зала, словно внезапно вспомнив о неотложном деле. Впрочем, служители закона были настолько увлечены предъявленным им вещественным доказательством, что не обратили на странный поступок юноши никакого внимания.       Мэри в очередной раз окинула коротким взглядом основных участников разыгрывающегося действа, пытаясь оценить степень вовлечённости и осведомлённости каждого. Джон, взволнованно-озадаченный, но с горящей в синих глазах надеждой, был явно не совсем в курсе происходящего, хотя и не выказывал к действиям адвоката настороженности или недоверия. Нахмуренные брови Шерлока и его время от времени вспыхивающий негодующим пониманием взор, мечущий едва уловимые молнии в сторону Короля-Императора, говорили о том, что Преданный определённо догадывается, откуда дует сей ветер, но не может взять в толк, зачем верховному правителю понадобился этот фарс. Сам сир Майкрофт, впечатляющим Сфинксом возвышающийся над одолеваемой противоречивыми настроениями толпой, ни единой чертой окаменевшего в умеренной заинтересованности лица не выдавал тех эмоций, которые могли бы хоть как-то объяснить его истинные намерения.       — А вы уверены, господин адвокат, что это именно та колба? — судебное разбирательство, меж тем, шло своим чередом, и блюстители закона, заметно оживившиеся после появления новой улики, с любопытством разглядывали таинственный сосуд, всё же не рискуя дотрагиваться до него руками.       — Разумеется, Ваша честь, — кивнул на вопрос председательствующего господин Смит. — У нас даже есть свидетель — вполне благонадёжный, смею вас заверить — у которого эта улика и была изъята. Вы позволите?..       По разрешающему мановению руки главы суда у входа в зал возникло некоторое суетливое замешательство, после чего в дверях появился давешний адвокатский помощник, сопровождающий молодую даму совершенно обольстительной наружности.       — Мисс Ирэн Адлер, Ваша честь! — с какой-то подчёркнутой торжественностью представил новую свидетельницу седовласый правозащитник. — Одна из придворных дам покойного князя Чарльза. Именно она передала нам сосуд с отравленной мазью, любезно согласившись рассказать уважаемому суду всё, что ей известно по данному делу, а также ответить на любые возникшие в ходе этого вопросы. Как вы понимаете, эту женщину никак нельзя обвинить в сочувствии к королю Джону. Ею движет исключительно желание поспособствовать торжеству справедливости и закона, поэтому её слова, подтверждённые клятвой на Библии, должны быть приняты как не вызывающее сомнений доказательство, удовлетворяющее не только обвиняемую сторону, но и достопочтенных истцов.       — Для начала было бы неплохо узнать, что именно известно госпоже Адлер, — рассудительно заявил самый молодой из судейских чинов, попутно обшаривая почти безупречную фигурку привлекательной свидетельницы слишком уж неравнодушным для находящегося при исполнении государственного служащего взором. Молодая женщина, ничуть не смутившись, одарила служителей закона очаровательной улыбкой и произнесла совершенно светским, даже с лёгкой ноткой кокетства тоном, словно находилась сейчас не в зале суда, а на каком-нибудь дворцовом приёме:       — Мне будет легче ответить на вопросы уважаемого суда, если вы мне их зададите, господа.       Молодой судья вознамерился было тут же воспользоваться предложением хорошенькой удостоверительницы, но был остановлен строгим председательствующим, начавшим допрос без всяких излишних и неуместных заигрываний:       — Господин Смит утверждает, что этот сосуд, — седые букли качнулись в сторону серебряной посудины, — был изъят именно у вас. Это так?       — Истинно так, Ваша честь, — голосок мисс Адлер звенел подобно хрустальному колокольчику, завораживая своей мелодичностью.       — И откуда он у вас взялся?       — Его привёз с собой в Эплдор вот этот молодой человек, бывший Преданный князя Магнуссена, — глаза прекрасной леди выразительно указали на Шерлока, который, казалось, не столько слушал свидетельницу, сколько наблюдал за ней, одновременно что-то прикидывая. — Сия ёмкость была среди отобранных у него вещей и хранилась в кабинете Его Светлости. Когда сразу после убийства сэра Чарльза во дворце поднялась суматоха, я решила забрать сосуд во избежание опасного недоразумения, а затем передала слугам Его Императорского Величества, так как совершенно не могла решить, что же делать с этим предметом дальше.       — Значит, вам было известно, что в нём находится? — почти утвердительно произнёс судья.       — Разумеется, Ваша честь, — лёгкая обворожительная улыбка не сходила с губ мисс Адлер, что нисколько не мешало ей отвечать на вопросы достаточно обстоятельно. — Сэр Чарльз оказывал мне особое внимание, поэтому я часто находилась рядом с ним в тот момент, когда он обсуждал свои планы и прочие важные вещи. Я слышала, как Его Светлость говорил с Джимом, своим Преданным, о той мази, что находится в данном сосуде…       Щебетание княжеской фаворитки отдавалось неприятными болезненными молоточками в висках, вынуждая шотландскую королеву вновь прикрыть глаза. Не будучи лично знакомой с темноволосой красавицей Ирэн, Её Величество даже не предполагала, чего можно ожидать от этой белокожей куртизанки, а поэтому восприняла её как потенциальную угрозу. Девица, несомненно, была неглупа — сэра Чарльза не привлекали дурочки — но почему она так быстро перешла на сторону противника, практически предав своего покровителя?.. Впрочем, зная, что из себя представляет особое внимание князя, не было серьёзной причины удивляться чему-то подобному. Скорее всего, любимица эплдорского правителя была довольна неожиданной кончиной патрона не меньше, чем сама Мэри. А эта злополучная колба с отравой — всего лишь попытка ловкой мисс повыгоднее продать попавший в её распоряжение секрет. И, само собой, не вызывает никаких сомнений — кто стал щедрым покупателем столь важной тайны. По крайней мере, пока это всё играет на руку королю Джону, а значит — и его верной супруге. А Шерлок… Её Величеству не хотелось допускать даже мысли, что сему кудрявому демону-искусителю удастся как-то избежать предназначенной ему петли. Ведь, кроме всего прочего, он может рано или поздно вспомнить всё, догадаться о её истинной роли в задуманных против Ватсона кознях и разоблачить княжескую пособницу перед Шотландцем полностью, и тогда кто знает — останется ли король таким же милосердным?       — Из разговора мне стало понятно, что сперва эту мазь, в которую был подмешан яд, Джим лично передал Шерлоку, чтобы тот использовал её для убийства шотландского монарха, — тем временем продолжала повествование мисс Адлер без всякого затруднения и таким хладнокровным тоном, словно речь шла не более чем о мелкой дворцовой интрижке. — Но бывший Преданный отказался выполнить приказ Его Светлости и явился в Эплдор вместе с этой самой отравой, должно быть, чтобы его отказ выглядел более убедительным.       — Это вы так считаете? — уточнил судья.       — Нет, я лишь повторяю слова сэра Чарльза — это было его предположение, — чуть вздохнула бывшая фаворитка, пожав затянутым в изумрудный бархат плечиком.       — А зачем вы забрали сосуд себе?       Улыбка, наконец, упорхнула с чувственно изогнутых губ, а ответ прозвучал серьёзно и несколько удивлённо:       — Но я ведь знала, что в нём находится, и если бы после смерти князя Чарльза кто-то из его родственников или приближённых решил взглянуть на содержимое колбы или, не дай Бог, использовать мазь — разве их гибель не была бы на моей совести? — Хорошенькое личико обрело выражение самого благочестивого смирения: — Я добрая христианка, Ваша честь, и не могла допустить чего-то подобного. Потому и поспешила отдать опасный сосуд имперским стражникам, как только они появились в замке.       — Как видите, уважаемый суд, со слов мисс Адлер становится понятно, что это та самая колба, которую слуга князя Магнуссена передал Преданному шотландского короля с вполне однозначной целью, — поспешил подвести итог свидетельству Ирэн господин Смит. — Что подтверждает намерения именно сэра Чарльза покуситься на жизнь Его Величества Джона Ватсона, а также доказывает правдивость показаний как подсудимого, так и его Хозяина.       — Вы очень правильно выразились, господин адвокат, — веско заметил председательствующий, назидательно тыча коротким пальцем в расписанный херувимами сводчатый потолок, — именно «со слов». И, не подкреплённые весомыми вещественными доказательствами, они останутся лишь словами, кем бы ни были произнесены. Прошу этого не забывать.       Судья обвёл строгим взглядом всех высокопоставленных участников процесса и вновь остановил его на ничуть не смутившемся правозащитнике:       — Возможно, ваша свидетельница и заслуживает доверия, но, я думаю, никто не будет против, если мы всё же проверим содержимое сосуда, столь своевременно предоставленного госпожой Адлер? Чтобы, так сказать, развеять все сомнения.       Адвокат подсудимого лишь развёл в ответ руками:       — Это как вам будет угодно, Ваша честь, хотя я и не думаю, что к имеющимся у нас сведениям такая проверка добавит что-то новое.       Семейство истцов в придачу с несколько подрастерявшимся от неожиданного поворота, казалось бы, беспроигрышного дела правозащитником поддержали предложение главы суда без особого вдохновения, скорее, из желания показать, что ради памяти дорогого родственника они готовы идти до конца, чем соглашаясь с целесообразностью данной процедуры.       Мэри, с напряжённым вниманием следящей за малейшими изменениями в поведении интересующих её лиц, хватило нескольких секунд, чтобы отметить и предсказуемо разочарованную досаду супруга, и порядком озадачившее её выжидательное спокойствие, неожиданно вернувшееся к Шерлоку, всего несколько минут назад погружённому в глубокие и тревожные размышления. Но больше всего шотландскую королеву поразило удовлетворение, промелькнувшее в прищуренных глазах Императора сразу после заявления недоверчивого судьи, словно служитель Фемиды, следуя своей пресловутой дотошности и подозрительности, сделал именно то, на что сир Майкрофт и рассчитывал изначально.       А судейский чин меж тем, заручившись согласием обеих сторон, уже отдавал распоряжение о проведении соответствующей экспертизы, должной установить состав содержащегося в таинственном сосуде вещества.       Для этого важного дела было решено использовать лабораторию Королевского Лондонского Университета*. Исследованием же мази и составлением последующего заключения должен был заняться один из уважаемых профессоров сего солидного заведения, по счастливой случайности оказавшийся среди присутствующих на заседании зрителей. Почтенный муж тут же выразил готовность оказать следствию всю посильную помощь, а господин Смит, следуя адвокатской скрупулёзности, внёс предложение, чтобы для проведения экспертизы каждая из сторон предоставила своё доверенное лицо в качестве наблюдателя — дабы избежать ненужных подозрений и обвинений в давлении на независимого эксперта.       От высокопоставленных истцов наблюдателем добровольно вызвался непоседливый племянник почившего князя, всё время процесса нетерпеливо ёрзавший на своей скамье и картинно встряхивающий золотистыми кудрями, делающими его схожим с разлетающимися по высокому потолку ангелочками. Когда же судья вопросительно уставился на Джона в ожидании его выбора, молодой король, задумчиво потерев висок, неожиданно назвал имя леди Хупер, чем вызвал всеобщее недоумение у присутствующих, исключая, разве что, Шерлока, знающего о дарованиях юной придворной дамы не понаслышке.       — Вы уверены, Ваше Величество? — круглое лицо председательствующего скривилось в скептической гримасе. — Разве у Вас нет кого-то… более ответственного?       — Я стараюсь не приближать к себе людей безответственных и легкомысленных, Ваша честь, — недоверие судьи ничуть не поколебало уверенности шотландского монарха в правильности принятого решения. — К тому же, леди Хупер неплохо разбирается в вопросах, касающихся лекарств и ядов, что, на мой взгляд, делает её наилучшим претендентом на роль наблюдателя в предстоящей процедуре.       — Ну что же, в таком случае мы принимаем предложенную Вами кандидатуру, — не обращая внимания на критически настроенного эксперта произнёс председательствующий и, объявив о том, что дальнейшее слушание дела переносится на завтра, закрыл заседание глухим ударом деревянного молотка.       Вернувшись в покои, любезно предоставленные в его распоряжение сиром Майкрофтом, Джон позволил себе немного расслабиться — в первый раз с тех пор, как он покинул Эдинбург, отправляясь к ненавистному правителю Эплдора. Нет, разумеется, тревоги не оставили душу Шотландца, но то настроение, что царило в Зале Суда во время процесса, присутствие близких людей, надёжная, хотя и молчаливая поддержка Императора, — всё это служило вполне весомым основанием для небольшого, но ощутимого огонька надежды, что разгорался в груди Его Величества всё ярче и ярче. Вполне вероятно, что предоставленных доказательств будет достаточно, чтобы создать новый юридический прецедент и смягчить грозящий Шерлоку приговор. Иначе, зачем бы Майкрофту затевать все эти разбирательства?       Неожиданно для себя Джон вдруг понял, что ужасно голоден. Он не испытывал голода в течении многих дней, точнее, совершенно не обращал на него внимания, точно так же, как на жажду и другие жизненные потребности бренного тела. Если бы не постоянная забота мистера Найта, который, надо отдать ему должное, умел искусно сочетать ненавязчивость с удивительной настойчивостью, за время пребывания в Лондоне шотландский король имел все шансы не единожды свалиться в голодный обморок или потерять сознание от жестокого обезвоживания. Теперь же, когда тоскливая безысходность немного ослабила свою железную хватку, молодой организм напомнил о себе с нетерпеливой напористостью.       И тут же, повинуясь то ли врождённому наитию, то ли отточенному годами службы умению улавливать даже невысказанные желания высокопоставленных господ, на пороге просторной комнаты возник императорский секретарь в сопровождении трёх лакеев, нагруженных подносами с самой разнообразной снедью. Не имея в этот раз ничего против хорошей трапезы, Джон, тем не менее, выразил удивление обилию предложенных ему блюд. Однако, мистер Найт поспешил оправдаться тем, что Её Величество королева Мэри пожелала отужинать вместе со своим супругом, отдав на этот счёт вполне однозначные распоряжения.       Такое самоуправство жены не вызвало у Его Величества никакого возмущения. Даже наоборот: общество молодой женщины, не побоявшейся отправиться в английскую столицу несмотря на все тяготы своего положения только ради того, чтобы поддержать мужа, показалось Джону вполне уместным и приятным. Ватсон снова припомнил полный слёз взгляд королевы, её ласковые пожатия, и его сердце дрогнуло от благодарности: в поступках Мэри виделось не только милосердие, но и истинное благородство.       Её Величество не заставила себя долго ждать, явившись к тому моменту, как все яства и напитки были ловко расставлены на небольшом, но роскошно сервированном столике. Один из лакеев намеревался было остаться, чтобы прислуживать королевской чете за ужином, но Джон незамедлил избавиться от него, выказав намерение собственноручно поухаживать за слегка уставшей, хотя и бодрящейся супругой.       — Вам всё же не следовало предпринимать столь утомительное путешествие, мадам. Вы, прежде всего, обязаны беречь нашего наследника, — наполняя бокал королевы разбавленным вином, не удержался он от лёгкой укоризны.       — Я бы ни за что не рисковала, государь, если б малышу угрожала хоть какая-то опасность, — откликнулась будущая мать, с некоторым трудом отрываясь от созерцания лакомых блюд и сглатывая наполняющую рот слюну — возросший во время беременности аппетит требовал удовлетворения, тем более, что из-за заседания пришлось пренебречь обедом. — Но я чувствую себя прекрасно, во всяком случае, физически. Моей же душе нетерпелось оказаться рядом с Вашей, мой король. Да и ребёнок, думаю, будет чувствовать себя намного спокойнее, находясь поближе к отцу…       Мэри прикусила язык, осознав некоторую неоднозначность последней фразы. Но Джон оставил сию двусмысленность без всякого внимания, в очередной раз заставив женщину усомниться в правильности своих подозрений. На всякий случай она поспешила сменить тему:       — Думаю, сегодняшнее слушание прошло для нас вполне удачно, — бледное лицо осветилось оптимистичной улыбкой. — Вас оправдают безусловно, да и Шерлоку это пойдёт на пользу.       — Вы тоже так считаете? — казалось, слова Её Величества ещё больше утвердили Джона в его упованиях.       — Разумеется, — уверенно закивала Мэри. — Вы же сами видели реакцию публики. Даже самые рьяные приверженцы князя не могут отрицать, что он был настоящим чудовищем. Вынашивал план Вашего убийства, строил всяческие козни… Я уже не говорю о том, как бесчеловечно он обращался с бедным юношей! Разве после всего этого кто-то сможет осудить Шерлока?       — Но закон?.. — глаза короля сияли надеждой, но разум всё же пытался оценивать ситуацию реально.       Женщина пожала плечами и рассудительно заметила:       — Там, где нельзя оправдать, можно найти причину помиловать, — миниатюрный размер стола позволил королеве перехватить руку супруга и в очередной раз пожать её дружески и ободряюще. — В любом случае, государь: Вы сделали максимум из возможного. Теперь нам остаётся только уповать на волю Господа, — женщина позволила себе почти лукавую усмешку, — и силу Его наместника на земле.       Без труда догадавшись, кого именно имеет ввиду его прозорливая жена, Джон, несколько даже восхищённый её проницательностью и вдохновлённый выказываемой поддержкой, едва не поделился с Её Величеством своими планами на тот, совершенно крайний, случай, если суд всё же неуклонно последует букве закона и не помилует Шерлока. Впрочем, вовремя сдержав порыв и раздосадовано потерев переносицу, он мысленно устроил себе разнос за чуть было не проявленную слабость: доверяться в подобном кому-то, кроме тысячу раз проверенного на деле Грегори, было бы верхом безрассудства.       Заметив, наконец, за чехардой собственных внутренних противоречий, нетерпеливые взгляды, которыми проголодавшаяся женщина непроизвольно одаривала стоящие перед ней кушанья, не решаясь первой приступить к трапезе, Джон ещё раз обругал себя, теперь уже за невнимательность, и поспешил поухаживать за дамой, взгромоздив на её тарелку пару жаренных перепелов и какой-то немыслимый гарнир из тушёных овощей. Взглянув на мужа с благодарностью, Мэри принялась за покрытых румяной корочкой пташек с завидным аппетитом, время от времени обмениваясь с Его Величеством незначительными фразами, весь смысл которых сводился к одному: Джон сделал для Шерлока всё, что было в его силах, и ему не в чем себя винить, а если всё же случится непоправимое — верная супруга будет рядом, готовая разделить с ним любое горе.       Обнадёженная той открытостью, с которой государь принимал её утешающее участие, Мэри готова была уже воспользоваться моментом и попросить у мужа разрешения остаться на ночь в его опочивальне, но Джон опередил её намерение, сразу по завершению ужина высказав тревогу по поводу самочувствия супруги и будущего ребёнка и ласково, но вполне серьёзно заявив, что не позволит ей присутствовать на завтрашнем заседании, если женщина сейчас же не отправится отдыхать в отведённые ей апартаменты. Настаивать на своём было бессмысленно и даже рискованно, поэтому Мэри, подставив бледное чело под почти братский поцелуй Шотландца, покинула мужа, с досадой отметив, что вместо неё в покои Его Величества тут же был призван капитан Лестрейд — человек, которому Ватсон доверял значительно больше, чем собственной жене.       Впрочем, разговор государя и его преданного подданного был лишён всякой сентиментальности и носил сугубо деловой характер. Осторожным полушёпотом Грег доложил, что ему удалось потихоньку увидеться с «ребятами» и подробно обсудить план освобождения Шерлока во время пути до места казни, на тот случай, если смертный приговор всё же будет вынесен.       — Ты уверен, что за тобой не следили? — памятуя, что и у стен есть уши, Джон перешёл на такой же шёпот, с опаской поглядывая на закрытую дверь апартаментов. Лестрейд помотал головой:       — Вы же помните, сир, что в Лондоне когда-то жил мой дядюшка, у которого мне доводилось не раз гостить в дни детства и юности, — довольно заметил он. — Я прекрасно знаю этот город, государь. К тому же, я переоделся и сменил походку. Не думаю, что даже если за мной установлена слежка, людям Императора удалось что-то разузнать. А уж княжеским приспешникам и подавно! Не беспокойтесь, милорд, если понадобится — мы справимся.       — Будем надеяться, что не понадобится, Грег, — сама мысль о необходимости вступать в бой с имперскими стражниками огорчала Джона Ватсона до глубины его верной присяге и долгу души. Но если Господь Бог заодно с сиром Майкрофтом не оставят ему выбора… Шотландский правитель решил пока не думать о том, что он станет делать в таком случае. Вздохнул, устало потирая ладонью ноющую шею: — Я очень хочу верить в то, что завтрашнее утро принесёт нам добрые вести, капитан. Я буду рассчитывать именно на это.       Лестрейд кивнул, подтверждая полное согласие с сюзереном в его упованиях, и покинул помещение, пожелав королю спокойной ночи.       Как ни странно, но впервые за много дней эту ночь Джон провёл действительно спокойно, погрузившись в глубокое, лишённое всяких сновидений забытьё. Похоже, перед решающим сражением организм Его Величества вознамерился удовлетворить все свои так долго игнорируемые хозяином потребности в полной мере, а разум, жестокие метания которого несколько смягчились вполне обоснованными надеждами, не стал ему в этом мешать.       Проснувшись всего за два часа до полудня — времени, на которое было назначено слушание — и отчитав капитана Лестрейда за то, что тот не разбудил его раньше, шотландский монарх торопливо разделался с утренним туалетом и одеванием, наскоро позавтракал и велел незамедлительно подать коня, игнорируя робкие замечания Грега о том, что путь до Зала Суда не так долог и времени у них ещё предостаточно. Тем не менее, спустившись в уже хорошо знакомый двор Уайтхолльского замка**, Джон застал там дожидающуюся его в компании лейб-медика королеву, решительный вид которой свидетельствовал о том, что любые уговоры её остаться под приветливой сенью королевской резиденции пропадут втуне. Его Величество всё же вознамерился было отдать долг супружеской заботе, но Мэри опередила мужа, одарив его лучезарной улыбкой и вдохновляющим приветствием:       — Доброе утро, сир! Вы хорошо выглядите: отдохнувшим и посвежевшим. Надеюсь, душа Ваша так же бодра и полна сил, как и тело. Это хороший знак — предчувствие победы!       Не без удовольствия отметив, что слова Её Величества действительно соответствуют его самоощущению, Джон благосклонно кивнул и, справедливо сочтя неначатые препирательства с супругой заведомо бессмысленными, окинул взглядом окружающих. Не заметив искомое лицо, вновь повернулся к Лестрейду:        — А где мисс Хупер? Я рассчитывал переговорить с ней до начала слушания по поводу вчерашней экспертизы…       Грегори, придерживающий стремя своему сюзерену, только досадливо поморщился:       — Мисс Молли выехала еще три часа назад, сказав, что ей необходимо еще раз встретиться с профессором в этой их лаборатории, и что она прибудет на слушание прямо оттуда. Я выделил ей охрану в сопровождение, государь.       Еще раз задумчиво кивнув, Ватсон вскочил в седло и двинулся в сторону здания суда, молчаливо позволяя остальным спутникам следовать за ним.       Невзирая на то, что до начала заседания оставалось ещё добрых полчаса, помещение было заполнено почти до отказа, хотя предназначенные шотландскому правителю и его приближённым места оставались свободными. Обеспокоенно покрутив головой и вновь не обнаружив знакомого хрупкого силуэта своего наблюдателя-эксперта, Джон увлек неотступно следующую за ним супругу к отведенным им креслам.       Мэри, чуть переваливаясь из-за обременительно округлившейся и потяжелевшей фигуры, тоже потихоньку стреляла глазами по сторонам. Не сказать, чтобы королева на самом деле горела большим желанием присутствовать на этом неоправданно затянувшемся, по её мнению, фарсе, но оставаться в стороне от происходящего было выше всяких сил и расшатанных неопределенностью ситуации нервов. Потому, смиренно опускаясь на сиденье около мужа, женщина готовилась терпеливо ждать, пока все задействованные в процессе участники соберутся, дабы завершить начатое и окончательно определить её будущее, ещё вчера казавшееся ей таким ясным и безоблачным.       Увы! Ни полный самых смелых чаяний аквамариновый взор её супруга, которым он прямо-таки обласкал введённого в помещение под конвоем своего драгоценного Преданного, ни тёплое спокойствие самого Шерлока, с абсолютно невозмутимым видом прирождённого аристократа расположившегося на ограждённой решётчатыми перилами скамье для подсудимых, ни непоколебимое в своей самоуверенности лицо Короля-Императора, ни благосклонный шёпот, волнами пробегающий среди сочувственно настроенной публики не могли подкрепить убеждённости Её Величества в том, что строгий закон будет беспощаден к убийце, благодаря вчерашнему заседанию больше походившему теперь на невинную жертву и благородного спасителя одновременно, чем на жестокого, заслуживающего справедливой кары душегуба.       Лишь появившаяся вслед за несколькими представителями Университета, легко узнаваемыми по характерным головным уборам и темным мантиям, и затаившаяся тихой мышкой в сторонке леди Хупер, упорно не поднимавшая чем-то озабоченного взгляда на своего слегка помрачневшего и недоумевающего короля, да возникший в рядах соратников почившего князя неугомонный племянник Чарльза Магнуссена, с возбуждённым блеском в прищуренных глазах и ехидной ухмылкой на физиономии пустившийся в перешептывания с герцогом и герцогиней Курляндскими, заставили Мэри удивленно выгнуть бровь и заинтересованно хмыкнуть с вновь затеплившейся надеждой.       Тем временем слушание было объявлено открытым, и вызванный для дачи показаний профессор химических наук, на коего была возложена обязанность провести экспертизу яда, содержащегося в предоставленной княжеской фавориткой серебряной колбе, прошёл к месту свидетеля.       Окинув присутствующих несколько рассеянным взглядом и неуклюже переступив с ноги на ногу, ученый муж пустился в перечисление химических элементов, найденных в составе исследуемой субстанции. Названия соединений, произносимые на латыни, мало о чём говорили высокому собранию. Только выражение лица Шерлока становилось всё более озадаченным, а сир Майкрофт, несомненно, также понимавший словесный поток химика получше других, пронизывал взглядом докладчика, всё больше выпрямляясь в своём кресле, хотя, казалось, сделать императорскую спину ровнее было уже просто невозможно. Остальные слушатели откровенно заскучали.       Наконец, уставший от собственного абсолютного бессилия в осмыслении незнакомой терминологии судья прервал увлекшегося профессора, потребовав попросту объявить суду — найден ли яд в предоставленной ему для анализа мази и какой именно.       Профессор, вздохнув, скользнул взглядом в сторону упрямо буравящей его глазами мисс Молли.       Слегка пожал плечом.       И ответил.       Не веря своим ушам, еле справляясь с невольно кривящей губы довольной ухмылкой, Мэри с каким-то особым злорадством отметила и панику, охватившую сидящего рядом Джона, воззрившегося на эксперта расширенными от ужаса глазами, и растерянность Шерлока, вдруг ссутулившегося, словно сломавшегося изнутри, и ехидные выражения лиц сторонников Курляндского дома, и отчётливо проступившую на бесстрастном лице сира Майкрофта бледность, появление которой было много красноречивей любых, самых выразительных жестов.       «Что ж, Ваше Императорское Величество! — подумала королева, старательно придавая собственным чертам самое участливое выражение, на которое только была способна, и спеша придумать для мужа очередное проникновенное утешение. — Видимо, Вашим сценарием такой вираж сюжета был точно не предусмотрен. Посмотрим, что Вы на это скажете, уважаемый сир Холмс!»       Её Величество королева Шотландская имела все основания для личного триумфа, пусть и несколько приглушённого некоторыми опасениями за непредсказуемость такого поворота для ранее безупречной репутации супруга. Прихотливая судьба вдруг улыбнулась ей своей коварной и изменчивой усмешкой, в которой обещание блага одному сулит обязательное несчастье другому, поскольку ответ высокочтимого профессора был чёток и однозначен.       В мази, исследованной им под наблюдением представителей обеих заинтересованных сторон, никаких отравляющих веществ обнаружено не было.