Обжигающий глоток любви

      ― Поднимешь меня? Мне щекотно.       По мнению Дина, если бы при каждом звонке телефону становилось щекотно, тот бы уже сдох от смеха. Но в этом мире причиной его кончины мог послужить скорее удар кулака. Складывалось впечатление, что сегодня вся Северная Америка проснулась с желанием организовать отпуск через туристическое агентство, в котором работал Дин. И что как минимум половина запланировала ещё и унести его мозг в качестве сувенира. Предыдущим клиентам, домогавшимся расспросами про солнечные страны, Дин едва не предложил горящую путёвку в ад, где «загарчик» или, вернее сказать, «зажарчик» ляжет ровнее некуда.       Размяв затёкшую шею, он с надеждой взглянул на часы. Отлично: пока он дойдёт до общей кухни, как раз наступит время обеда. Оставалось только прикинуть, насколько естественным выглядит преодоление пятнадцати метров за сорок минут.       Ради приличия он всё же задержался, чтобы удалить мусор с рабочего стола.       ― Ах! Ещё раз, прошу, господин! ― прохныкал ноутбук, когда Дин отправил файлы в корзину.       Дин возвёл глаза к потолку. Его ноутбук был озабоченным мазохистом. Клавиша «delete» являлась эрогенной точкой, а учитывая количество лишнего в системе, приходилось постоянно удовлетворять его компьютерное либидо. Однажды тот самовольно снёс важные документы и после умолял о суровом наказании («Я готов ко всему, господин; даже воспроизвести песню Тейлор Свифт из папки “Конфиденциально”»).       Дин захлопнул ноутбук, услышав напоследок болезненно-удовлетворённый стон. Нужны ли дополнительные поводы, чтобы оправдать его технофобию?       Если да, то Дин отыскал один, когда уже добрался до кухни и сунул в микроволновку бургер, припасённый на ланч. Клавиша запуска залипла, несмотря на интенсивность повторных нажатий, обратно пропорциональную терпению Дина. А терпение Дина практически иссякло.       ― Ну что ещё? ― проворчал он.       Микроволновка жизнерадостно пропищала:       ― Я стала вегетарианкой. Разогрев мясных ингредиентов противоречит моим моральным принципам.       Вздохнув, Дин посчитал своим долгом кое-что прояснить:       ― Не хочу показаться грубым, но ты всего лишь микроволновка, поэтому кончай сопротивляться и…       ― Дискриминация! ― возмущённо перебила она. ― Между прочим, я вступила в альянс с холодильником, который заинтересовался здоровым образом хранения продуктов…       Она явно настроилась на длинный дискурс об угнетении прав и свобод бытовой техники, так что Дин поспешил убраться подальше.       В его квартире техника была более воспитанной. А ещё в квартире Дина были беруши.       Надкусив бургер, он заозирался в поисках столика, как вдруг увидел у окна Кастиэля ― коллегу из соседнего отдела. Нет, не так: охренеть-какого-горячего коллегу из соседнего отдела. Кастиэль частенько заглядывал к нему за бумагой для принтера, сетуя на то, что кто-то её вечно ворует. (Втайне Дин благодарил негодяя за минуты общения с Кастиэлем; да и вообще, психологи уверяли, что благодарность себе ― штука полезная).       Дин собирался подкатить к нему по-нормальному, но сначала хотел убедиться, что в этом есть смысл. В случае провала им ещё работать рядом, а он и без того болезненно относился к открытию своей ориентации.       Пока он об этом размышлял, к Кастиэлю напросились подсесть молоденькие секретарши, одетые по последней моде офисного порно. Дин уничтожил свой холодный бургер раньше, чем дождался их ухода. Удручённый этим событием, он потащился к кофеварке ― пожалуй, самому адекватному электроприбору здесь.       ― Завари как следует, ладно? ― попросил её Дин, подставляя найденную в шкафчике кружку.       ― Крепкий кофе делает тебя нервным.       ― Не больше, чем его отсутствие, ― фыркнул Дин. ― Только не говори, что микроволновка и тебя зазывает в свой альянс.       ― Да чтобы я слушала эту помешанную коробку! Просто беспокоюсь… ― надменно буркнула кофеварка и принялась за дело.       Когда она щёлкнула в знак готовности, Дин с благоговением поднял кружку, вдыхая облако ароматного пара.       ― Спасибо. Ты спасла мне жизнь. Или другим, ― добавил он при воспоминании о клиентах. Но мысль о них прокатилась за секунду: большая часть сознания была поглощена Кастиэлем. Дин искоса наблюдал за ним, опираясь на столешницу. По его вежливо-невозмутимому виду было сложно понять, как тот относился к компании за обедом. Но в один момент Дину явственно показалось, что Кастиэль будто оглядывался в поисках пульта, которым можно выключить болтовню секретарш. Это вызвало рассеянную ухмылку.       ― Я устала смотреть, как ты ходишь вокруг да около него, ― внезапно пробудилась кофеварка.       ― Вообще-то, у тебя нет глаз, ― Дин отхлебнул кофе.       ― И? У тебя вот глаза есть, но ты предпочитаешь закрывать их на очевидное.       Дин не особо удивился её заявлениям. С тех пор, как кофеварка закрутила роман с тостером (Дин избегал подробностей), она буквально помешалась на том, чтобы обустроить и его личную жизнь. Но отчаяние Дина ещё не достигло черты, когда пора обращаться за помощью к бытовой технике. Поэтому он обернулся к кофеварке, чтобы коллеги не сочли его разговаривающим с воздухом психом, и приглушённо сообщил:       ― Слушай, я сам разберусь. Просто мне надо… раздобыть достоверную информацию.       ― Тебе мало достоверной информации, которую ты раздобыл, подглядывая за ним у соседнего писсуара?       ― Эй! Фильтруй… свои фильтры. Я что, сталкер какой? ― Дин поразился, откуда у кофеварки такой богатый жизненный опыт, и постарался игнорировать запылавшие уши. ― Я жду подходящего момента, только и всего.       ― Вот и дождался, ― хихикнула она через пару мгновений.       ― Что? ― недоуменно переспросил Дин, как вдруг услышал лёгкое покашливание за спиной. Это покашливание регистрировалось на особых частотах, улавливаемых чутким приёмником между его ног. Дин мгновенно вытянулся и развернулся.       Кастиэль стоял в костюме и держал чёрную кружку с обкуренной пчелой. От него шёл ненавязчивый аромат одеколона. Дин мог учуять его лишь потому, что личное пространство Кастиэль оставлял для слабаков.       Эта близость настолько застала его врасплох, что рука невольно дрогнула. Словно в замедленной съёмке Дин наблюдал за тем, как кофе проливается на белоснежную рубашку Кастиэля.       Кастиэль отдёрнулся, но, к счастью, движение было скорее инстинктивным, поскольку кофе успел подостыть, а Дин ― быстро среагировать.       Тем не менее, не так он намеревался привлечь его внимание. И это не считая того, что Кастиэль мог услышать споры с кофеваркой…       ― Проклятье! ― Дин схватил рулон бумажных полотенец со столешницы и оторвал кусок, прижимая к его рубашке. ― Прости, чёрт. Я оплачу химчистку…       ― В этом нет необходимости. ― Кастиэлю вскоре удалось перехватить у него салфетку. Дин отстранился нехотя, ведь только-только нащупал, что у Кастиэля на удивление крепкие мышцы для офисного работника.       Дин попытался его разубедить насчёт химчистки. Не хотелось, чтобы эта история пятном, буквально выражаясь, осела на их отношениях.       ― Приятель, я обязан сделать хоть что-то, чтобы ты не изменил мой контакт на «Неуклюжую задницу», ― он развёл руками.       ― Это была случайность. Всё в порядке, ― вежливо отказался Кастиэль. Призадумавшись, он добавил: ― Кроме того, у меня нет твоего контакта.       Конечно, в идеальном мире Кастиэль добавил бы своим деловым тоном: «И если акцентировать внимание на твоей заднице, то я использовал бы другие эпитеты», но и его реальный ответ был очень неплох. Так неплох, что Дин отозвался раньше, чем успел взвесить все за и против:       ― Ну… Тогда я обязан сделать хоть что-то, чтобы не стать «Неуклюжей задницей» после того, как немедленно продиктую тебе свой номер.       Кастиэль скомкал пропитанную кофе бумажку. Дин напрягся, когда тот поднял на него осторожный взгляд.       ― Скажем… угостить кофе после работы? В менее экстремальной форме, разумеется, ― неловко усмехнулся Кастиэль. И слегка покраснел.       Дин моргнул.       Кофеварка дзынькнула в стиле: «А я что говорила!»       Через неделю он угощал Кастиэля (уже Каса) кофе в постель.