Ля минор

      Мы знакомы были с ней уже несколько месяцев, и наше общение никогда особо не переваливало за грани. Просто мы были даже не друзьями, а, скорее, товарищами, встречающимися друг с другом только в компании всех остальных. Я едва ли помнила, когда мы последний раз с ней разговаривали наедине, но меня практически не волновал этот факт. Хотя один случай я помнила. Всегда позитивная, душа компании или "ходячий анекдот" - в общем, она никогда не унывала, что всегда вызывало у меня восторг. Но вот однажды при свете луны, когда все остальные девушки разбрелись по домам, мы остались с Настей одни. Я никуда не спешила, поэтому проявила инициативу и решила проводить её до дома. Мы шли сначала молча, как будто не замечали присутствие друг друга, как будто наступающая ночь закрыла в клапане наши сердца, а вместе с ними и само восприятие мира куда-то спряталось. Но на самом деле, мои мысли тогда были заняты Анастасией. Весь день она была под моим внимательным наблюдением, где я и заметила странность: Настя была тихой и грустной. Пусть она старалась не показывать своё настроение и закрытые эмоции внутри, я все равно чувствовала их на каком-то интуитивном уровне, поэтому не могла не спросить: - Что-то случилось? Ты сегодня сама не своя.       Она так резко повернулась ко мне, что я испугалась её мгновенной реакции и содрогнулась всем телом. Мой взгляд застыл на её блестящих от света рядом стоящего фонаря глаз, а душа в это мгновение наполнилась теплом, что мне захотелось её обнять. - Нет, всё хорошо. С чего ты взяла? - На лице Анастасии отразилась едва ли искренняя улыбка. В этот самый момент я резко приблизилась к ней, коснулась своей ладонью её кисти, выражая безмолвное: "Скажи правду" - и более внимательно вгляделась в её карие глаза. - Ну, на самом деле... - Она отвела взгляд в сторону. - Ты права. Просто всё как-то навалилось и вот...       Мои ресницы полетели вверх, прямо навстречу её внезапному откровению: - Ты всегда можешь поделиться со мной своими мыслями или чем-то, что тебя тревожит. - Да не волнуйся, - махнула та рукой. - Скоро отпустит. Мы с братом сегодня встретимся, выпьем, расслабимся..       Я отстранилась на пол метра от неё, а живот автоматически напрягся. В тот момент что-то поддых резануло меня, что я стала безмолвно задыхаться и не показывать этого внешне. Мне хотелось встряхнуть свою собеседницу, привести в чувство, дать ей пощёчину, наорать на неё, но вместо всего этого я просто сдержанно поджала губы и тихо произнесла: - Но ведь есть другие способы расслабиться, забыться, избавиться от тяжести.. Алкоголь ведь ничего не решает...       На моё замечание Настя почти не отреагировала, но посерьезнела и пожала плечами: - А у меня именно такой способ.       Я не помню, что было дальше. Кажется, мы отчужденно попрощались с ней. Настя пошла в свой дом, а я - прямо по дороге к своей собственной квартире.       В дальнейшем были ещё какие-то разговоры наедине или со всеми. Периодически мы вступали вместе с ней в диалог при всех, обсуждая то или иное. Сами того не замечая, медленно и постепенно мы с ней сближались. Иногда получалось так, что мы договаривались о встречах втайне от всех девчонок, либо я приходила к ней к гости, либо она ко мне, либо мы вдвоём шли куда-нибудь. В кино, к примеру. Я действительно стала понимать, что больше всего своего свободного времени уделяю именно Анастасии. А она по первому моему зову и без всяких сопротивлений любила зависать со мной, любила общаться со мной, любила просто быть рядом со мной. - Смотри, - бодро воскликнула я, когда нажала на клавишу и услышала твёрдый, сочный звук ноты "Си". - Тут ничего сложного нет. Одним пальцем точно можно сыграть. - Я нажала на "Ре" и сыграла короткую мелодию "Чёрного бумера". - Видишь? Давай ты.       Настя с улыбкой на лице робко протянула вперед руку, не решаясь коснуться фортепиано. Я её понимала. Могущество сие музыкального инструмента могло сразить любого, кто посмотрит на него и услышит его завораживающие звуки. Я слышала уже не раз, но с каждым новым днем одна и та же мелодия открывалась мне с новой стороны, когда я исполняла её. Нельзя с точностью описать, что происходило в моей душе, когда пальцы в танце безумства соприкасались с клавишами фортепиано, а всё мое тело уже принадлежало не мне - оно принадлежало Ему, этому властному музыкальному инструменту.       С некоторым колебанием взяв тёплую руку Анастасии в свою ладонь, я преподнесла её к клавишам и выдвинула один палец, потом второй, третий. Я делала это как можно плавно и нежно, чтобы получилась мелодия и одновременно так, чтобы Настя поняла всю суть данного процесса и уловила кайф. Но кайфовала я. Не знаю, что испытывала в эти мгновения моя подруга, но я пребывала в каком-то эйфорическом настроении и готова была душу свою Дьяволу продать, но лишь бы продолжить чувствовать эти нежные пальцы в своей руке. - У меня получается! - с восторгом провозгласила Настя, дыша так часто, что и я начала дышать в такт её дыханию. Она находилась буквально в нескольких миллиметрах, слегка позади меня. В замедленном действии я повернулась лицом к ней и ощутила на своих губах её выдох. Так близко она была ко мне сейчас. - У тебя получается.       Мой голос внезапно стал на один тон ниже, ладони вспотели и сердце забилось. Не понимая, что происходит, я повернула голову к окну и замолчала. Рядом с ухом прошелестело Настино: - Сыграешь мне что-нибудь?       От резко увеличившегося волнения я, вместо того, чтобы ответить, обняла подругу крепко и с особым трепетом, что она обняла меня в ответ. А мы вдвоём прямо в один голос произнесли: - Обнимашки-и-и..       Обниматься хотелось вечно.       Когда мы отстранились друг от друга, и первые нити закрепились ещё сильней, я виновато опустила глаза: - На самом деле, уже поздно, и мне пора домой.       Настя доброжелательно кивнула головой и тревожно взглянула на часы: - Да, конечно. Я провожу тебя. - Не стоит. Тут буквально два шага.       Мы распрощались на ноте нежелания прощаться, но в тональности, что завтра мы встретимся вновь. Наша дружба закреплялась в прочный, нервущийся узел, а в моём сердце расцветала прекрасным цветком Бугенвиллеи. Направляясь в полной тишине к своему дому, я ощущала крылья за своей спиной и трепет, который разрывал меня на части, согревая и волнуя. Я сама толком не понимала, что чувствовала, но точно знала, что не хочу прекращать общение с этой замечательной особой. Когда я закрывала глаза, ложась в постель, я безудержно начала волноваться и подумала, что усну не скоро. Но сон окатил меня внезапной волной.       Мне много чего снилось и даже то, что мы с Настей целовались, а потом сидели на окне. Мы смотрели на целый мир, распростертый лично нам двоим, а наши ноги свисали вниз, и их нежно щекотал ветер. Я также не знала, что чувствовала, но ощущение неимоверного счастья было настолько крышесносящим, что я бездумно и добровольно слезла с окна и полетела вниз. Где-то позади я услышала крик Анастасии, а проснулась в холодном поту и с сердцем, которое слышала, казалось бы, впервые за всё тысячелетие. Оно билось не совсем равномерно, и я слышала каждый его удар в своей голове. Это было очень странным, ведь, по обыкновению, я не слышу его вообще. Моё дыхание и вовсе как будто было не моим. Я не узнала себя в зеркале и поняла, что совершенно не могу есть, особенно если мысль касалась образа моей подруги. Мне казалось, что это предзнаменование смерти, но всё оказалось иначе. Я задыхалась с каждым часом ещё чаще и думала, что ещё вот-вот и задохнусь окончательно. Но этого не происходило. В какие-то моменты я начинала узнавать своё состояние, но понимала, что оно было новым и прежде мне незнакомым.       После обеда ко мне в квартиру стали приходить девушки. В честь приветствия каждую по очереди мне приходилось обнимать, но я делала это как-то холодно и отстраненно. В действительности я ждала прихода только одного человека - Насти. Мне не нужно было разбираться в себе, не нужно было понимать, что творится со мной, я не хотела думать, рассуждать и делать какие-то выводы, просто я желала Её видеть. И это безудержное желание выбивало меня из колеи, бросало то в жар, то в холод, заставляло излишне нервничать и делать резкие движения. Присутствующие девушки, видимо, заметили моё взвинченное состояние, но спрашивать об этом не стали. За что, собственно, я и была им благодарна. Но когда в квартиру в очередной раз постучали, я вздрогнула и поняла - это она, и в эту же секунду я кардинально изменилась в своём поведении. Движения рук, всего тела неожиданно стали более плавными, четкими и грациозными. Встав на ноги, я выпрямилась и королевской походкой направилась к двери, оставляя за собой флёр непоколебимости и неповиновения. - Привет, дорогая, - бархатным голосом произнесла я и захватила девушку в свои объятия. После улицы её тело было прохладным, но потом вдруг стало горячим, отчего я удовлетворительно отстранилась от неё и посмотрела внимательно ей в глаза. - Рада тебя видеть. Как дела? - Вчера же только виделись, - Настя захохотала. - Как обычно. Что могло произойти за одну ночь?       Я напряженно сжала кулаки, но промолчала на этот вопрос и выпалила: - Проходи. У нас уже идёт бурное обсуждение. - Чего именно? - Не знаю, - я нервно засмеялась. - Я не участвовала в этой дискуссии.       В большой комнате и правда шёл разговор, который, неудивительно, уже переходил в спор. Усадив Настю на диван, а сама усевшись на пол, я рассеянно обвела взглядом всех здесь присутствующих, а потом застыла на руках Анастасии. Своими пальцами она нервно теребила пачку сигарет. Видимо, её что-то волновало или беспокоило. Но спросить, что именно, я не решалась. Боялась. Да, я, правда, боялась её, но почему-то тянулась к ней сильней. - А тебе что сегодня снилось? - обратилась ко мне Булгина, и все выжидающе замерли.       Перебрав в своей памяти все категории снов, я выбрала из всех приснившихся только один и озвучила его: - А я целовалась во сне.       Последовали разного рода реплики, смех и дружеские издевки. Романова как-то странно и подозрительно на меня посмотрела. Её бровь полетела вверх, а взглядом она указала на Настю. Засмеявшись на всеобщее возбуждение и услышав вопрос: "С кем?", я, продолжая смеяться, опустила глаза и ответила: - Пожалуй, я воздержусь от ответа.       Когда я посмотрела на свою подругу, та, смутившись, опустила глаза тоже.       Вечером мы все вместе пошли в кино. Я настолько была в ударе, что мои высказывания, реплики, фразы трогали каждого, а Настя несколько раз повторила, что любит и обожает меня. Романова продолжала с подозрением на нас коситься, и примерно я понимала, почему так происходило. Через несколько дней, после того, как все прочитали проду, а Настя обняла меня вместе с теплыми и нежными словами, Романова, не выдержав, объявила: - Всё, короче. Я вас шипперю.       Если лицо Анастасии вытянулось в удивлении, то я, прикрыв ладонью губы, едва сдерживаясь, засмеялась: - Что-о?       В то время как Романова продолжала: - Дух+Бох. Что будет?       Повсюду последовали восклицания, несколько раз было произнесено слово "Бух". - Что-о? Бух? Интересно.       Кто-то выкрикнул: - Бух жив!       А я удовлетворительно произнесла: - Бух на стадии зарождения.       И взрывом атомной бомбы мы засмеялись с Настей одновременно. Под предлогом "пошли покурить", вместе с ней мы направились к выходу из зала. Я шикнула девушкам, чтобы притихли и успокоились, иначе администрация вышвырнет всех нас на улицу, не дав досмотреть кино. Но суть фильма, на самом деле, я так и не уловила. Комедия не особо меня трогала. Озвучив подруге свои мысли, та зажгла сигарету и, опираясь рукой о колонну, произнесла: - Го сходим тогда на ночной сеанс. - Почему бы и да? Всё равно ночью делать нечего.       В это мгновение Анастасия устремила на меня заигрывающий взгляд, а я, не выдержав и проявив уверенность, вульгарным жестом приперла её к стенке и шепнула ей в ухо соблазняющим голосом: - Насыщенна жизнь тех, кто занимается по ночам любовью.       Та не растерялась и поддержала мое игривое настроение: - Можно ведь и не только по ночам.       Я чуть-чуть отстранилась. Но всё также находясь на уровне её лица в двух-трех сантиметрах от её губ, я с жаром сказала: - Согласна. Дневные оргазмы тоже охуительны.       После того, как она докурила сигарету, то предложила: - Можем даже потроллить Романову. - Как? - Она же нас шипперит. Вот и подкинем масла в огонь.       Меня вполне устраивал этот вариант, поэтому сегодня и все последующие дни мы вели себя так, словно встречаемся (особенно в присутствии самого шиппера). Но помимо всей этой игры мое волнение с каждым днём возрастало. Мне хотелось спросить саму себя, что, чёрт возьми, происходит? Но вместо этого я приглашала Настю то в ресторан, то в кино, то в гости, то сама внезапно заявлялась на квартиру к ней обязательно под каким-нибудь предлогом. Мы обсуждали всё на свете: начиная со Вселенной, заканчивая новой царапиной на моей руке. И вдвоём нам было охренительно хорошо и жарко. Холод не наступал даже тогда, когда я оставалась наедине с собой. В моём арсенале богатого воображения находилось множество тем, реплик, которые я адресовала только Насте и никому более. Я становилась более уверенной рядом с ней, поэтому часто могла позволить себе высказывать разного рода пошлости или безумства. В какой-то момент стало понятно, что я флиртую уже на полную катушку, потому что (чёрт побери, как это прекрасно) Анастасия уже просто сходила с ума. Но одновременно ко всему этому существовало противоречие: мы боялись.       Неожиданный ночной звонок прервал не сон, а раздумия, потому что уснуть я не могла уже целых два часа. - Прикинь, - голос Анастасии в трубке был возбуждён и взволнован. - Сижу я, значит, на окне. И тут мне прямо в лицо врезается два листочка. - Ого, - с улыбкой произнесла я. - Это уже как знак что ли. - Знак? Что-то я об этом не подумала.. - Да-да. Ну тут либо скоро выйдет прода в двух главах, либо ты обретешь свою половинку. - Думаю, что и то и другое, - сказала Настя, и я влюбилась в неё окончательно и бесповоротно.       Мне всегда нравилось сравнение влюбленности с засыпанием. Как было сказано в книге "Виноваты звёзды": "Я влюбилась - так, как мы обычно засыпает: медленно, а потом вдруг сразу". В каждой моей мысли теперь была она, это необыкновенная и привлекающая девушка, что дурманила меня своими касаниями, а я сходила с ума от одного только взгляда. Если я задумывалась о чем-то ином, совершенно чужеродном и далёком, то мыслями вновь приходила к ней, сама того не замечая. Я не контролировала весь процесс, происходящий во мне, и не имела власти над тем, о чем я думаю. Я влюбилась в неё. Мне это стало понятно тогда, но понимание с каждым разом приходило с разных сторон, но уже потом. Задыхаясь сильней сегодня, я задохнулась окончательно завтра, и просыпалась каждый день с сумасшедшим сердцем в груди. Оно билось, билось и, казалось, разобьется окончательно. Мучимая новыми, свежими, захлестывающими чувствами, я просто сгорала в своём желании. В желании видеть Настю, в желании целовать её, в желании чувствовать её каждой клеточкой своего тела. Бьющаяся в бесконечной агонии душа томилась в ожидании, что скоро произойдёт что-то глобальное. И это глобальное уже происходило во мне. - Я сыграю сегодня тебе.       Мой голос срывался от волнения. Во-первых, потому что я была влюблена в неё. Во-вторых, по той причине, что предмет моей любви находился на расстоянии вытянутой руки от меня. А в-третьих, я собиралась сыграть одну замечательную мелодию на фортепиано. А это значит, что я собиралась раскрыть ей свою душу. Я хотела не только раскрыться Насте, я хотела влюбить её в себя тем же потоком эмоций, которые сражали меня. Я хотела добиться её, желала, чтобы она стала моей, а я - её. Именно поэтому я волновалась сейчас. - Ты серьёзно? - не поверила Настя. - Неужели я услышу, как ты играешь на фортепиано? - Серьёзней некуда, Стася. Просто слушай.       Я уселась за инструмент, а она, пораженная увиденным, осталась стоять позади меня. Своей спиной я ощущала её неровное дыхание, а сердечный гул, сокративший расстояние, коснулся моей руки, после чего я начала играть на фортепиано. С первых же секунд моё тело наполнилось сладкой негой, с помощью которой я нажимала на клавиши так, словно разминала пластилин. Если душа, прежде просто волнующаяся, начала кричать и разрываться, то пространство вокруг меня стихло и замерло, будто предвкушало что-то до ужаса глобальное и взрывоопасное. В этой мелодии выразился весь крик моей души, весь разрыв моих чувств и сумасшедшей влюбленности. Но я не знала, что в эти минуты чувствовала Настя: отчаяние, смятение, боль или же что-то крылатое, бешеное и беспокойное? Мне неизвестно было, что происходит с моей Настей, но я видела её в отражении чёрного фортепиано. Она стояла, словно бездыханная, и в один момент схватилась за рядом стоящий стул, чтобы не упасть. Выученные звуки лились из-под пальцев, а мой взгляд блуждал по отражению, которое я сейчас полюбила. Эти побледневшие руки, легкий румянец, тело, которое влекло к себе, чуть взьерошенные короткие волосы, которые хотелось потормошить. Эти закрытые карие вишни, в которых я утонула и не смогла больше выплыть. Да меня никто даже и не собирался спасать.       Когда на последней ноте мой палец завис в воздухе, я тоже замерла. Если мелодия была доиграна, то наша история с Анастасией только начиналась. Все эти знаки, сны, фразы... Они ведь были не случайны. - Маш, это.. - Она задохнулась, не найдя, что сказать. - Я просто... - Да, я знаю. - развернувшись, произнесла я и снисходительно замолчала, будто так хотела рассказать ей о таинстве своих чувств, пусть эти таинства были ещё неизвестны даже мне. - У меня просто... Нет слов, Маша.       Ею сделанный акцент на моём имени заставил меня вздрогнуть и, как эхо, шепнуть: - Настя...       Я с огромной пыткой постаралась поднять глаза и посмотреть на неё, и запылать, и умереть, и возродиться, и тысячный раз взлететь в небеса, и опуститься в Ад, и задохнуться, задохнуться, задохнуться...       Стараясь не показывать, что происходит со мной, я резко поднялась со стула и приблизилась к ней вплотную. Она прекрасно знала, чего я хотела, а я не подозревала, что сейчас может произойти. Наши руки вздрогнули от нечаянного прикосновения, отчего я отпустила голову, вновь подняла, смутилась, потом, приблизившись лицом, почти коснулась её уст. Запах её тела одурманил меня, но я лишь чмокнула её в уголочек губ и, схватив за руки, побежала вместе с ней на выход, выкрикивая со смехом в голосе: - Го гулять, Анастасия!       Она просто не имела права отказываться, а у меня не было шанса отступить назад, потому что мы уже перешагивали черту, потому что обратная дорога стерлась в пыль и оставила после себя только воспоминание. Мы выбежали на улицу, хохоча над чем-то и просто так одновременно. Не отпуская рук, мы шли по улицам, и вечер постепенно накрывал нас первыми сумерками. В десять часов уже должна была быть полнейшая темнота, но вместо неё небо только начинало чернеть в своём великолепии. От подступающей ночи во мне просыпалось безумие, и я хотела осыпать свою спутницу комплиментами, хотела одурманить её собой, поэтому лишний раз прикасалась к ней, к её рукам, шее, лицу... Разве моё поведение было дружеским? Разве я любила её по-дружески? Вопросы, всплывающие в голове, смешили меня, а я не умолкала и болтала, и говорила, и рассказывала, насыщая наши разговоры неисправимой нежностью. - Кажется, мы сегодня окончательно станем психами, - подвела итог Настя, когда мы подошли к подъезду и сели на скамейку. Чувствуя её горячую руку в своей руке, я старалась смотреть на неё неотрывно и внимательно, запоминая мельчайшую деталь начавшейся ночи. - Мне кажется, что мы уже стали. - ответила я вполголоса и поняла, что именно сейчас отключился разум. - Да, ты права. - поспешно выговорила Настя и, наклонившись ко мне, на вдохе поцеловала меня прямо в губы.       Нас обеих хлестануло чувствами, и мы обе потерялись в собственных эмоциях, сливающих наши губы медом в этом трепетно-волнующемся поцелуе. - Я люблю тебя, - тихо шепнула я, когда мы разомкнули наши уста и соприкоснулись лбами.       Анастасия спрятала мои руки в своих ладонях, словно завернула их в бутон цветка. - И..я...тебя люблю... - Сильно?.. - С ума, блин, давно уже схожу...       Мы так и просидели, смотря друг на друга и чувствуя тепло рук, ничего не говоря и безмолвно понимая сакральность сие мгновений и куда привела нас эта игра и это сумасшедшее увлечение друг другом. Мы бы так и сидели до утра, но вовремя вспомнили о времени и распрощались на целую ночь, ставшей священной и роковой одновременно. То, чего мы так безудержно боялись, скользнуло нам по сердцам, а две одинокие души слились в единое целое, в объятие, в тёплый танец под ритм сильно бьющихся сердец... Я ложилась спать с чувством того, что растворяюсь и что действительно схожу с ума. Я не могла закрыть глаза, потому что вместе с этим я продолжала ощущать скольжение сладких губ Анастасии по моим, а с открытыми я видела в темноте её привлекающий, манящий образ, встревоживший меня. Во мне боролось несколько чувств, но во сне они так и не отступили от меня. Наоборот, только увеличившись в своих размерах, они подтолкнули меня вновь упасть с того самого окна под крик моего предмета обожания. Лишь с прикосновением земли во сне я резко пробудилась, дернувшись всем телом и раскрыв глаза.       Уже было утро. Сколько же раз мне снился один и тот же сон, чтобы запомнить его и не заметить, как прошла ночь?       Выброс эндорфинов у меня был мощнейший. Не зная, куда себя девать, я вдруг позвонила Дарине и целый час приговорила с ней, в общем-то, ни о чем. Мне просто нужно было чем-то заняться, что-то делать, общаться, разговаривать. Делать что угодно, но лишь бы не сидеть на месте сложа руки, потому что бездействие было чревато наличием мыслей, а мысли вели меня в омут любви к Анастасии. Но в итоге мои метания по квартире, излишние разговоры с Даной ни к чему не привели, кроме нервотрепания. В тому же, та не могла мне чем-то помочь, но почему-то я всеми фибрами души ощущала, что её помощь понадобится в дальнейшем.       Я думала, что Настя мне позвонит, но она не позвонила. Мне показалось, что она сама ждёт моего звонка, поэтому я первая проявила инициативу и осветила её своим голосом около трёх часов дня. - Здравствуй, Маша.       На мгновение мне показалось, что Анастасия была не рада моему звонку, но, видимо, мне действительно это показалось. - Как ты? - воодушевленно спросила я, пытаясь своим дыханием заполнить молчание в трубке. - Как обычно, ничего нового. Ты как?       И эта фраза резанула мне по слуху. Несколько минут я пыталась поддержать разговор, но всё было безуспешно и напрасно, поэтому мы быстро договорили на ноте расхождения в настроениях. Я стояла возле кровати с пылающим лицом и разочарованный сердцем, будто могла что-то изменить в этой едва получившейся беседе, будто могла перемотать время назад, чтобы уловить потерявшийся из моего поля зрения миг, когда что-то пошло не так. Но я, видимо, только накручивала себя, а Анастасия просто была немного не в духе. Не из-за меня, конечно же. По крайней мере, я на это надеялась.       И всё ещё сходила по ней с ума. "Давно уже схожу..."       В итоге всё новые и новые появляющиеся мысли одолели меня, оставив безоружной. Они подтолкнули меня собраться, выбежать из квартиры и поспешить скорее к дому той, вкус губ которой до сих пор пьянил моё сознание. Честно говоря, я и правда, не останавливаясь, пробежала всё расстояние между нашими домами. А потом вдруг полезла по пожарной лестнице вверх, не решаясь зайти в подъезд. Мне хотелось впечатлить Настю своим столь экстремальным появлением и, наконец, выяснить, что происходит между нами и стоит ли мне дальше бороться.       Меня встретил Настин растерянных взгляд, выглядывающий из окна. Она помогла мне залезть на подоконник, но вместо того, чтобы впустить в квартиру, уселась рядом со мной. Как и во сне, наши ноги свисали вниз. Казалось, один шаг в пропасть - и Бездна поглотит одну из нас или сразу обеих. Дух захватывало от мира, ковром расстелившегося прямо перед нами, словно он преклонялся перед нашими сражающимся чувствами. - Маш, я тут подумала и поняла... - начала издалека говорить хозяйка квартиры, а я подхватила: - Да, дорогая? - Я поняла, что ты мой Самый Лучший Друг. Именно с Большой буквы. Понимаешь?       Я задавала самой себе этот вопрос, но даже при тщательной попытке понять, все равно, чёрт возьми, не понимала. Не понимала ничего даже тогда, когда под моими ногами земля стала ниже ещё на несколько миллионов километров, даже тогда, когда растрескался воздух и снизился в в градусе до нуля, даже тогда, когда я заглянула внутрь её карих глаз, чтобы найти ответ. Но я либо не хотела понимать, либо действительно не понимала - одно из двух или всё сразу. Понимание отвернулось от меня и ударило по лицу дуновением ветра, усложнившимися мыслями и ухудшившейся погодой. Я, вцепившись пальцами в подоконник, внезапно подумала, что сейчас соскользну вниз. Но вместо этого я только резко поерзала на месте, да и то это не увидела Настя, потому что в это время она зажигала сигарету. Понимаешь? - Мило. - как можно более доброжелательно сумела выдавить из себя я.       После минуты молчания я добавила: - Ладно. Я просто хотела проверить, в порядке ли ты. Поэтому пойду лучше домой. - Да, всё отлично. - кивнула Настя. Запах сигарет ударил меня по лёгким, подтолкнув к выходу, будто погнал прочь.       Я не могла выдавить из себя хотя бы одну слезу, но мне безумно хотелось плакать. Моё сердце обливалось кровью, и кроме этой боли я более ничего не чувствовала. Меня словно ударило током и сразу же парализовало, одарив бесчувствием и замкнутостью, которая по жизни меня сопровождала. Если с Настей замкнутость становилась не более чем как иллюзией, то сейчас без неё она стала мне щитом. Болело сердце, а казалось, что буквально всё. Поэтому внешне моя дрожь переходила в тряску, а понижающееся давление вызывало лёгкое головокружение. Стала работать больше голова, чем чувства. Соображение о том, что делать дальше, твердило мне о том, чтобы сохранять достоинство и не сдаваться. Я обманывала саму себя с помощью гордости и ломалась во всех частях своей души. Я понимала, но не могла принять.       Я даже не запомнила, какой именно бред наплела Дане по телефону, что она мгновенно сорвалась и приехала ко мне. Я встретила её с каменным лицом и уверенностью, но та сломала меня ещё раз одним единственным вопросом: - Тебе больно?       Я не запомнила, что именно ей ответила, потому что в тот момент из глаз потекли слёзы и намочили моё лицо. Истерика одержала верх. Кроме своих всхлипываний, рыданий и успокающего голоса моего близнеца, я ничего больше не слышала. А, наревевшись вдоволь, поняла, что больше ничего не чувствую. Наверное, мне казалось, что эмоции, которые я задавила внутри себя, та влюбленность и любовь - всё изжило себя.       Но я ошибалась. Ошибалась буквально во всем, начиная с того, что всё заживет, и заканчивая утверждением, что на этом наша история завершается.       Мне больше не снилось, что я выпадаю из окна, потому что выпала в реальности тем самым днём уже окончательно. Моё настроение было подобно пасмурному, но я не показывала этого внешне и боялась, что все раны вскроются, что все чувства найдут освобождение в сумасшедшей, горячей и вспенившейся волне. Война продолжалась. На этот раз встретившись с девчонками в квартире Насти, на протяжении всего бурного обсуждения, я не переставала сражаться с ней беспощадными взглядами, как будто что-то значащими и в то же время бессмысленными в своём значении.       На следующий день я беспрерывно строчила проду и выкладывалась по полной. Мне все названивал номер Анастасии, но я, боясь спугнуть вдохновение, выключила телефонный звук и продолжила творить своё произведение. А утром, когда мы все встретились возде ресторана, Настя первым делом подбежала ко мне, вся запыхавщаяся и взволнованная, а потом обратилась ко всем девушкам, но смотрела при этом на меня: - Знайте все. Я люблю Машу.       Я промолчала, ворвавшись атомной бомбой, а со всех сторон послышалось: "Да нам давно это известно", "Бух жив", "Молодцы, любовнички", - после чего Настя покраснела, робко взяв меня за руку. Когда все вошли в здание, мы остались с ней наедине и долго молчали, вслушиваясь в единое дыхание.       Нам обеим было немного страшно, но больше всего мы волновались так, словно не волновались никогда в присутствии друг друга. - Я говорила это серьёзно. Только что. При всех. - коротко выпалила Анастасия и не разжала мою руку. - Просто знай это.       Я сдержанно поджала губы и ничего не смогла произнести всего лишь по той причине, что мой голос пропал. Поняв, что ответа она не дождется, девушка отпустила мою руку и вошла в здание, наверное, надеясь, что я пойду за ней. Но я не пошла. Не потому, что гордость сыграла свою роль и не потому, что желание общаться со всеми пропало. Я не пошла потому, что заплакала как маленькая девчонка. А усевшись на ступень крыльца, уткнулась лицом в ладони, вздрагивая от всхлипов. Не прошло и мига, как Анастасия вернулась за мной, а я, не позволив ей себя коснуться, подскочила с места и выговорила уверенным голосом, выражающим все то, что находилось в моём маленьком сердце: - И я люблю тебя, Настя. Я понимаю, что эта фраза в действительности ничего не значит, ведь, по сути, что такое любовь? Можно ли называть любовью тот случай, когда ставишь чьи-то интересы выше своих и забываешь об эгоизме? Я не знаю. Я просто знаю, что вот-вот солнце догорит в костре и оставит после себя угольки ночи. И откроется безумие, которое станет властвовать над всеми нашими сердцами. Я знаю, что вечность может подарить нам с тобой миллион мгновений, а Бездна сделает так, чтобы мы не утонули во времени. И я также знаю, что любовь - это не крик в пустоту, это крик друг друга, нам позволено продолжать кричать, потому что безмолвный крик доступен только нам двоим. Я не знаю, Стась, почему именно летом, почему именно сегодня, именно сейчас. Я не могу найти ответы на эти вопросы! Но я точно знаю. Веришь? Я люблю тебя.