баланс Джекилла

Или всё дело просто в том, что чернота души проглядывает сквозь тленную оболочку и страшно преображает её? (c)

Харви жмётся здоровой щекой к прохладному корпусу дробовика и выпускает тяжёлый вздох. двуликий — внутри — лязгает зубами, выдвигает Бэтмену обвинения. двуликий абсолютно не умеет боль терпеть (а как её сдержишь, мистер Аполлон, когда вся наша кожа — мёртвый саван, и блестит жареной шкуркой на индейке ко треклятому дню Благодарения?!). двуликий возьмёт помповое и опустошит банки, не стыдясь в глаза Фемиде смотреть. Двери хранилища дразнят знакомым серебром. Готэмские сбережения — очень грязные деньги, мафия отбеливает их кислотой под носом полиции, кому, как не Денту знать. беспристрастная богиня всегда отводит взгляд, Бэтмен смотрит из-за своей маски с той же виной. сейф распахнут, монета в кармане брюк вспыхивает негодованием (её не спросили). Харви растерял принципы горстью серебра. Харви заработал ожоги третьей степени. Харви немного жаль Линча — тот не раскололся надвое, рассудок там сгорел целиком, а Харви упрямо цеплялся. отказался погибать, царапался и крошился, между пальцев перекатывая монету. не простую: священную, великую, справедливую, умеющую решать за других, ставить жирные точки. смазливый мистер Аполлон не умел проигрывать. доллар в ладони томится ожиданием — реверс или аверс? Мистер Дионис пускает по тонким венам города реки безумия сверкающим кокаином. Монета падает орлом — мне удаётся расправить крылья, схватить его за горло и ткнуть обуглившейся щекой в Уголовное право; монета смотрит на меня исцарапанной решкой — он снова срывает с черепа лживую маску прокурора. горячая кислота обожгла язык, но смыла ложь, нам теперь нечего скрывать. поправляю врезавшиеся в запястье часы — время за полночь, серебряный доллар луны чернеет на непроницаемом, как морда Бэтмена, небе. ладонь на цевьё. время пеплом в горле осело, мы не торопимся. Мы синхронны. Опьянённый безумием мистер Дионис устраивает вакханалию в трёх отделениях, зелень летит в потолок, мраморные коридоры величественного арт-деко безмолвны: золочёные статуи повисли на уступах. Мы ослеплены властью, мы превысили лимит наших полномочий, но судьи — не против: золотые бараны застыли на краю пропасти. готичное готэмское небо украшено тёмным пятном прожектора. Зеркало гладит по испорченной щеке, зеркало успокаивает. Зеркало бросает жребий, и не даёт разжать кулак, чтобы убедиться. Зеркало обжигается о доллар каждый раз (и не сдерживает боли), зеркало покрыто паутиной горьких трещин. Когда Бэтмен везёт в забаррикадированный полицейский участок, он мимоходом признаётся, что ему жаль (двуликий откровенно плюёт ему в лицо). Хайд отказывается выдавать меня цепким рукам смерти (и здравого рассудка). Я прижимаюсь целой щекой к прутьям карцера, касаясь бесполезной пластмассы часов — беги, старый друг, и не смей прогореть. Хайд накрывает мне красной ладонью глаза; я вижу, как символично изувечено правосудие — последний жребий встал на ребро (виноватые глаза Бэтмена вспыхивают зелёным — его мистер Джекилл засыпает).