Глаза...

Я ненавижу твои глаза! Не могу переносить твой взгляд, наполненный холодом. Холодом безразличия. Когда ты смотришь на меня, всё моё тело охватывает дрожь и пронзает тысячи ледяных игл, словно я стою абсолютно обнаженный на морозе. Когда ты смотришь на меня, я невольно передергиваюсь. А ты привычно не замечаешь этого. Или делаешь вид, что не замечаешь, наверняка ссылаясь на то, что такому психу как я сам Ками-сама велел ни с того, ни с сего дергаться. Чтобы избавиться от дрожи, я втыкаю в твоё еще юное тело ножи, заставляя пусть ненадолго, но прервать зрительный контакт. Ты жмуришься и тихо, едва различимо шепчешь: -Больно… И снова смотришь своими дьявольскими глазами. Зеленые. Они слишком зеленые! Зеленый – цвет мира и спокойствия. Так почему же, стоит мне увидеть его, отдающий стеклянным блеском твоих глаз, как мне тут же хочется войны и крови. Пробуждается жажда убийства. И ведь не тебя одного, гаденыш. Хочется убить любого, кто бесстыдно смотрит в них. Эта зелень меня раздражает! Я бью тебя по лицу и чувствую, как только что давившее раздражение немного спадает, и я потихоньку начинаю осознавать происходящее. Осознаю, как же сильно я тебя ненавижу, земноводное! И все таки, несмотря на то, что ты больше не пялишься на меня, я все равно хочу тебя убить. Медленно. Чтобы ты чувствовал всю боль, щедро дарованную тебе Принцем. «Нет. Не смей! Ты снова…» Снова обращаешь на меня взгляд своих дурацких глаз. «Убить! Быстро! Безжалостно! Без промедления!» Несколько резких движений рукой, стальной блеск то появляющийся, то мгновенно пропадающий в воздухе и простыни окрашиваются алым. Твоё тело изрезано и исколото Моим Королевским Величеством, но ты всё равно смотришь. Бывшие некогда зелеными, теперь твои глаза по цвету больше напоминают болото из-за появившейся в них дымки возбуждения. Поверить не могу, что тебе это нравится. Чертов мазохист! Чертов ананас, воспитавший тебя! Чертова акула, будто в насмешку давшая тебя мне в напарники! Ну какого хрена ты, едва дыша, все равно не сводишь с меня своих глаз. Кусаешь губы. Такой детский жест, который я и сам неоднократно проделываю. Жест, напоминающий, что мы с тобой все еще мальчишки, не смотря на возраст. — Семпааай… Снова тянешь. Снова бесишь! Снова смотришь!!! И вопреки проскользнувшей в твоём голосе просьбе, твои глаза всё также пусты. В них нет ни одной эмоции. Пустые. Спокойные. Туманные. Под стать тебе, долбанный иллюзионист. — И-ши-ши-ши… не смей смотреть на Принца, ничтожное земноводное! Переворачиваю тебя на живот и, приподняв твои бедра, резко вхожу, зашипев от болезненного удовольствия, когда тугие стенки твоего входа так неохотно и с явным сопротивлением впустили мою плоть внутрь. Не давая тебе возможности до конца осознать произошедшее, начинаю резко двигаться, ощущая как твоя кровь вполне удачно заменяет мне смазку. Ты выгибаешься и запрокидываешь голову, опираясь на кровать дрожащими руками. Вскрикиваешь от боли. Всего миг эхо еще разносит твой голос по комнате и снова тишина. Только стук моего сердца слишком громко отдается в висках. Я плотно сжимаю зубы, не в силах поверить, что это снова произошло. Ты вновь смотришь. Неужели я и правда свихнулся? Стал заложником твоих адских глаз. Потому что никто из земных созданий не может иметь надо мной столько власти посредством одного лишь взгляда. Только не надо мной. Не над Принцем! Закрываю глаза рукой, до боли давя на них, в надежде, что это лишь одна из твоих иллюзий, и я смогу из неё вырваться. Спустя некоторое время, несмело убираю руку. Чертов мальчишка, ты заставил меня вновь вспомнить, что такое страх! Непростительно!!! Но что это? Неужели… Начинаю истерически смеяться, улавливая, как моё отражение напротив, делает то же самое. -Зеркало! Чёрт побери, это всего лишь зеркало! Радостно выкрикиваю и, не переставая смеяться, кидаю в него стилет. Десятки зеркальных осколков со звоном падают на кровать. Ты невольно дергаешь и снова несешь какую-то чушь. Потому что всё, что ты говоришь, бред, по сравнению с тем, что я сейчас чувствую. С разлетевшимся на осколки зеркалом, раскололся и мой страх. И неужели я мог подумать, что какой –то мальчишка способен напугать меня? Способен заставить дрожать от одного лишь взгляда? Бред. Просто Принц переутомился. И сейчас мне нужно расслабиться, что я и делаю, грубо трахая твоё податливое тельце, одновременно погружая руки в твои раны и превращая в кровавое месиво твои мышцы, сосуды, с силой нажимаю на ребра, вдавливая их и почти ломая. Всё, что ты можешь делать, это извиваться в моих руках и стонать, изредка теряя от боли контроль над собственным разумом. В такие моменты обычно наша комната меняет свои очертания на средневековые замки, мрачные пещеры или дикую, не тронутую людьми природу с водопадами, лесами и прочей нелепостью. Сейчас ты закинул нас в космос. Летящая на нас комета, кружащиеся отломки метеоритов, парящие планеты и бурлящий в крови адреналин сделали своё дело и я изливаю своё королевское семя внутри тебя, с шипением втягивая воздух в будто пылающие огнем легкие и наваливаюсь на тебя. — Семпааай… Реагирую на твой голос и снова натыкаюсь на твои глаза, когда ты поворачиваешь ко мне голову, продолжая насаживаться на теряющий твердость член, желая получить разрядку. Проклиная всех создателей этого гребанного мира, отведших тебе в нем место и позволивших жить, хватаю первое, что попадается под руку, – осколок зеркала – и втыкаю его тебе в глаз, раня свою руку, отчего еще больше схожу сума. Проворачиваю, а затем вынимаю его, лишь для того, чтобы сделать то же самое со вторым глазом, на последок взирающим на меня с непониманием. Отталкиваю от себя израненное тело и обессилено падаю на кровать, содрогаясь в бреду и тихо шепча: -Я смог…я избавился…победил. Краем сознания замечаю, как в последний раз дергается твоё тело и ты кончаешь, пачкая мои простыни, погружаешься в забытьё, забирая с собою иллюзию космоса, а взамен оставляя вновь возродившийся страх перед твоими глазами, которые неприглядной вязкой жидкостью растеклись по твоему лицу, оставляя пустыми глазницы, в одной из которых до сих пор торчал осколок разбитого недавно зеркала. Ты лежишь на кровати, и к твоему телу подходят не менее пяти проводков капельниц, несущих живительную жидкость. Твоя грудь размеренно вздымается, наполняя не так давно сшитые легкие воздухом. А твои глаза сокрыты от меня под многослойными повязками. Живучая ты все таки тварь, Лягушонок. И невероятно везучая. Ведь только благодаря нереальной удаче, уж не понятно кем подаренной тебе, Луссурии пришло в его крашеную голову заглянуть к нам на пару слов за несколько минут до того, как ты бы умер, истекая кровь на моей кровати, совсем близко от меня, безумно смеющегося от скрутившего внутренности страха. Только благодаря своей живучести ты дотянул до того момента, когда этот ряженый смог стабилизироваться твоё состояние на отметке «удовлетворительно». И уж не знаю кого или что тебе надо благодарить за то, что я наконец понял свою ошибку. Я думал что меня бесят твои глаза. А вкупе с неиссякаемым сарказмом ты по праву заслужил числиться первым в списке тех, кого я непременно убью лично. И все же твои глаза сейчас спрятаны от меня и придут в норму лишь через пару месяцев. Твои редкие колкие фразы, которыми ты одариваешь меня, и близко не стояли с тем, что было раньше. И все же, несмотря на это, ты всё еще бесишь меня. И дело тут не в глупых причинах. Ты бесишь меня потому, что это Ты. Ты тот, кто всегда рядом. Ты тот, кто не дает мне скучать. Ты тот, чью ледяную руку я сейчас сжимаю, пока никто не видит. Ты тот, кому я, с трудом разлепив губы, хрипло шепчу: — И не надейся, что что-то измениться. Ты по-прежнему меня бесишь. Разве что теперь просто так.