А был ли Снежный Король? (Снежная сказка)

      Утром Юнхо предложил Джеджуну проехаться на санях. В нём проснулось какое-то детское озорство, захотелось попугать обывателей, пронесясь прямо у них над головой. Правда, предупреждать гостя об этом он не стал. Но едва сани пролетели над заснеженным городом, и кто-то ахнул, увидев незабываемое зрелище, в паренька словно бесёнок вселился: он принялся хохотать, корчить забавные рожицы, показывая язык и закатывая глаза, чем ещё больше напугал наблюдателей. Затем они понеслись в сторону леса, разгоняя стада оленей, испуганно фыркавших и шарахавшихся в сторону от странной повозки. Однако всё веселье разом прекратилось, стоило мальчику увидеть животное, что в отличие от других так и осталось на месте. Из-за повреждённой ноги, которая была в нескольких местах сильно порезана коркой наста, он не мог двигаться, кровь текла, обагряя белоснежный покров, растекалась по сверкавшей поверхности неровной лужицей, быстро застывая на морозном воздухе. С такой раной исход для животного был плачевен: либо он замёрзнет насмерть, либо хищники найдут его по запаху крови и съедят, разрывая острыми клыками плоть на куски. И неизвестно ещё, что было хуже: чувствовать, как постепенно превращаешься в ледышку или испытывать боль, пока кто-то из нападающих не сжалится и не перегрызёт горло, дабы прекратить мучения жертвы. Закон природы порой жесток: естественный отбор в действии. Джеджун, не замечая, как по щекам катятся горячие капли, тут же застывая и превращаясь в маленькие бриллиантики, что контрастировали с раскрасневшейся от мороза кожей щёк, повернулся к Снежному повелителю:       — Он же умрёт… — столько невысказанной боли было в этих больших влажных от непрекращающихся слёз глазах, что Юнхо почувствовал, как внутри что-то сжалось. Как бы он хотел, чтобы много лет назад кто-то вот так же заплакал о нём.       — Да, — нахмурился Король, он абсолютно не испытывал никакой жалости к животному. Его тоже в своё время никто не пожалел.       — Но я не хочу. Помогите ему, пожалуйста, — уткнулся мальчик в грудь повелителя.       Тому совсем не нравилась сложившаяся ситуация. Нет ничего вечного, ибо доброта, сочувствие, любовь — всё проходит, все предают, даже самые близкие, и в конечном итоге остаётся лишь горечь разочарования. Поэтому надо снова отбросить непрошенное чувство жалости, зашевелившееся спустя столько лет, дабы потом не страдать. Но, с другой стороны, ведь это мальчишке жалко животное, так почему бы не помочь тому почувствовать себя спасителем? К тому же, определённо, данный поступок сделает Юнхо в глазах мальчика героем и впоследствии окупится приятным бонусом в виде признательности со стороны Джеджуна. А кто знает, что готов сделать мальчик, чувствуя себя должным? Стоит об этом задуматься.       — Хорошо, — согласился Король на безмолвную просьбу юноши. Но ты должен будешь остаться у меня до тех пор, пока это животное будет находиться во дворце. Согласишься ли ты?       — Да, да! — ни секунды не раздумывая, закричал Дже. Ему сейчас всё равно было, какие условия выдвинет повелитель, он согласился бы, наверное, жизнь отдать прямо здесь и сейчас, лишь бы помочь несчастному благородному животному.       Сани круто развернулись, возвращаясь к тому месту, где лежал олень. Глаза его покрывались пеленой, он уже больше часа не двигался, мышцы одеревенели. Его товарищи снова были рядом, но, увы, помочь всё равно ничем не могли. Юнхо вышел из саней, Дже выбежал следом и, обгоняя повелителя, первым добрался до оленя, которого другие снова оставили в одиночестве, испугавшись людей, не желая рисковать своими жизнями ради того, кто и так обречён. Джеджун сел на колени прямо на настовую корку, не замечая, как та, ломаясь, впивается в кожу сквозь ткань зимних брюк, и обхватил голову животного, пытаясь своим дыханием его согреть. Он что-то бормотал, целуя бархатную морду, гладил, обещая, что вот-вот тому помогут, Король ведь всё может. И столько надежды и уверенности было во взгляде шоколадных глаз, брошенном на Короля, что тот не мог ответить иначе, как согласно кивнув, отвечая утвердительно на немой вопрос мальчишки, подтверждая этим всё сказанное ранее.       — Отойди в сторону, — нахмурясь, произнёс он, обращаясь к мальчику.       Едва тот отошёл, как было велено, Юнхо поднял правую руку вверх. Воздух, казалось, сгустился, и туша оленя зависла в воздухе, после чего плавно стала перемещаться в сторону саней. Когда всё было закончено, Король, жестом показав Дже на сани, и сам направился к волшебному транспорту. Едва они сели, кони, всхрапнув, двинулись в сторону замка. Джеджун, посмотрев на животное, перевёл взгляд на всё ещё хмурого повелителя, затем, потянувшись, коснулся губами холодной щеки.       — Спасибо, — просто сказал он.       Почти белёсые глаза потемнели, став тёмно-голубыми, руки Короля вцепились в плечи юноши, заставив того поморщиться от неприятных ощущений, лицо приблизилось, и Юнхо, почувствовав, что тонет в глазах визави, из-за расширившихся зрачков ставших практически чёрными, впился в губы мальчишки. Он не думал сейчас о том, что, возможно, пугает Дже своими действиями, причиняет тому боль, он просто упивался властью над этим существом, что заставило его сегодня изменить самому себе, своему давнему обещанию не поддаваться чувствам. Он целовал напористо, словно жизнь высасывая из парня, а у того голова кружилась, и не было ничего общего с теми ванильными поцелуями, коими когда-то он обменивался с девочками. Это была чистая незамутнённая страсть, не отягощённая размышлениями о будущем, просто здесь и сейчас одно существо требовало всецелого подчинения, а другое безоговорочно принимало условия игры.       Когда подъехали к ступеням дворца, сердце Джеджуна выбивало стаккато, срываясь с ритма, словно пытаясь вырваться из тесной грудной клетки на волю. Король отдал несколько распоряжений выскочившим навстречу слугам и быстро удалился. Ему надо было о многом подумать и немного остыть, пока он не разложил этого мальчишку тут же, на глазах у всех обитателей замка, на холодных санях, рискуя заморозить заплаканное чудо.       Каждый день в течении недели Джеджун бегал на конюшню, чтобы проведать своего четвероногого друга. Он внимательно наблюдал за тем, как тому накладывают повязки с разными хитрыми мазями, даже сам пытался исполнить что-нибудь простенькое, как например, обработать раны травяным настоем. Очень часто Дже просто сидел рядом и обнимал оленя за шею, бормоча тому на ухо, что все обязательно будет хорошо, скоро он выздоровеет и вернется к своим товарищам.       — Только теперь будь, пожалуйста, осторожен. Постарайся больше не раниться, ибо в следующий раз рядом может не найтись того, кто в состоянии будет помочь. Это еще повезло, что Снежный Король решил пожалеть тебя, но такого может не повториться.       Олень слушал мальчика, смотрел на того своими большими влажными глазами, пару раз даже лизнул своего спасителя в нос. Уж он-то знал, кого стоит благодарить за то, что еще жив, ведь именно этот хрупкий подросток уговорил равнодушного повелителя спасти раненое животное. Но в один прекрасный день Джеджун просто в ступор впал, услышав:       — Спасибо тебе, мальчик.       Дже вздрогнул, оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Конюх уже давно ушел, сменив повязки на почти заживших ногах животного на новые.       — Не удивляйся, — услышал он вновь, — я умею разговаривать. Просто редко это делаю, ибо нет особой необходимости.       Повернув голову в сторону оленя, Дже увидел, как у того двигаются губы. До конца не веря в происходящее, он ладошкой дотронулся до них и услышал:       — Это действительно я, — и мальчика вновь лизнули в нос.       — А почему ты раньше не заговорил?       — Не было причин. Помощь мне и так оказывали, привередничать не стоило, намерений спасителей я до конца не знал, а к бескорыстным поступкам людей не привык. Да и Снежный Король не тот, кто просто так что-то делает, вот и осторожничал.       — Понятно, — Дже уже самому было странно, как быстро он поверил в то, над чем в своем реальном мире только посмеялся бы и до последнего искал бы секрет фокуса, вплоть до предположения о находящемся рядом чревовещателе.       А потом было много волшебных минут, когда Патрик, так звали нового друга, рассказывал мальчику о жизни на воле, о своих товарищах. Много было историй, смешных и не очень, но так было интересно, что Дже забывал обо всем на свете, и Майки приходилось чуть ли не за уши тащить того в замок, дабы гость мог хотя бы пообедать, а иногда лишь поужинать. Так проходили дни, а ночами Дже все чаще видел «мокрые» сны, в них повелитель вновь сминал губы Джеджуна в страстном поцелуе, крепко прижимал к себе. Результат всегда был один и тот же: характерные пятна на простынях и влажные трусы. Дже и хотелось пойти с повелителем дальше, чем поцелуи, и было страшно. А тот, как назло, почти неделю избегал мальчишки, ссылаясь на неотложные дела, куда-то постоянно уезжал, в общем, его трудно было застать на месте. И вот тогда, когда Дже, казалось, уже был на пределе, то есть ему уже мало было тех снов, мало гладить себя рукой, представляя, что это Снежный повелитель ласкает его, все решилось само собой.       Король заметил, что гость все чаще смущается при их нечастых встречах, опускает глаза, краснеет, будто его застали за чем-то предосудительным. Юнхо понял, что его час настал, мальчишка созрел, теперь можно брать его голыми руками, как любят говорить люди. Поэтому в одну из ночей он все же решил прийти в спальню к парнишке, чтобы подтвердить свои догадки. Зайдя ночью в комнату, он услышал тихий стон, сорвавшийся с губ мальчика.       — Да, мой Король, да.       Тот находился в объятиях сна, эротического, возможно, даже с элементами порно. Король улыбнулся своим предположениям, находящимся недалеко от истины, судя по метавшемуся по широкой постели мальчишке. Больше сомнений не оставалось, пора было действовать. Юнхо подошел к кровати, откинул край одеяла, открывая для себя весьма будоражащее зрелище: пижамная рубашка на мальчике задралась, открывая впалый живот, штаны заметно топорщились, ткань в области паха подрагивала, красноречиво говоря о том, что там шевелится нечто очень даже любопытное. Рука мальчика потянулась вниз, поднырнула под резинку штанов и принялась поглаживать возбужденную плоть.       — Юнхо, — шептали губы мальчишки, произнося имя того, кто явился виновником подобного состояния, дополняя свои слова гортанным стоном, от которого волоски дыбом становились и мурашки бежали по коже.       Король больше не мог смотреть на подобное непотребство, что происходило без его участия, и мужская широкая ладонь присоединилась к мальчишеской. Дже выгнулся, закусил губу и, издав глухой стон, излился, пачкая свою и чужую ладонь. После чего захныкал, совсем по-детски, словно обиженный малыш, которого обманули, пообещав шоколадную конфету, в итоге заменив ее на обычный леденец. Повелитель понял, что мальчику мало того, что он испытал, тело требовало большего, и он мог дать это.       — Что ж ты сам напросился, — хищно улыбнулся Юнхо. — Я сдерживался, сколько мог.       Король совсем снял пижамные штаны, расстегнул рубашку, полностью обнажив свою игрушку. Игнорируя собственное возбуждение, он решил с лихвой насладиться близостью такого желанного тела. Погладив внутреннюю сторону бедер, он принялся вылизывать ноги парня, обсасывая каждый пальчик. Когда проснувшийся от необычных ощущений Джеджун попытался что-то сказать, Юнхо только приложил палец к пухлым губам, красноречиво давая понять, что сейчас главная задача мальчика — не мешать. Касание было нежным, но оно полностью подавляло волю к сопротивлению, если мысль о таковом возникла, заставляя подчиняться. Но Дже еще на днях решил, что попытается дать себе и Королю шанс, ибо ему надоело мучиться ночами, видеть во сне образ, недосягаемый наяву, поэтому выражение «будь что будет» как нельзя лучше подходило сейчас для того, чтобы описать состояние юноши. И сейчас он безоговорочно принял условия игры и просто расслабился. А Юнхо продолжал поцелуями подниматься выше, все ближе подбираясь к средоточию вожделения. Он слегка прикусил нежную кожицу на внутренней стороне бедра, затем лизнул ее, словно извиняясь за свою несдержанность, потом засосал, оставив быстро багровеющий след. Полюбовавшись на дело губ своих, повелитель остался доволен, ибо выглядела эта метка, будто клеймо, что свидетельствует о наличии хозяина у этого красивого ребенка*. Еще раз лизнув красное пятнышко, Король принялся ласкать пенис парнишки, медленно, но верно переводя его из ряда потенциальных любовников в реальные. Проведя языком вдоль ствола, он взял в рот головку, дразня языком, кружа и пытаясь кончиком проникнуть в уретру. Джеджун подкинул бедра вверх, ему хотелось, чтобы весь его детородный орган как можно скорее полностью погрузился в рот партнера, ему казалось, что находящаяся снаружи часть мерзнет, а та, что была во рту повелителя, слишком горяча, и подобный контраст заставлял терять голову от антагонистических желаний: чтобы всё это побыстрее закончилось, ибо терпеть сил уже не было, и чтобы продолжалось как можно дольше. Юнхо решил пойти на поводу у своего молодого любовника и полностью насадился ртом на член мальчишки. Он двигал головой вверх-вниз, то сжимая пенис юноши губами, то, напротив, максимально ослабляя давление на него, рука помогала, слегка теребя мешочек, в котором находились уже поджавшиеся от возбуждения яички. Дже вспотел, пахло от него одуряюще и вместе с тем совершенно невинно: молоком и чем-то ещё, конкретного определения запаху Король дать не мог, но это сводило с ума. Повелитель, распаляясь всё больше и больше, уже не только посасывал и облизывал предмет своего временного интереса, но и, слегка порыкивая, прикусывал нежную кожицу, еле сдерживая себя, чтобы не причинить парнишке сильной боли. Стоны стали громче, они перемежались каким-то бессмысленным бормотанием. Впрочем, Король и не пытался вникнуть в смысл произнесённого подростком в порыве страсти, мало ли что несёт человек, когда тело импульсивно содрогается в предоргазменном состоянии, а мозг затуманен настолько, что потеряны границы пространственных ощущений, когда совершенно не понимаешь, где находишься и с кем, и сосредоточен лишь на собственных ощущениях, на предвкушении чего-то необычного, что вот-вот должно произойти. И вот оно, случилось наконец: громко вскрикнув, выгнувшись так сильно, что, казалось, стал слышен хруст позвонков, юноша излился в экстазе.       Проглотив всё, чем «наградил» своего партнёра гость, Юнхо заметил, что вкус у субстанции довольно необычен, но от этого не менее приятен. Он нашёл «сладкого» любовника, впрочем, как обычно, ведь он редко ошибался. Решив не останавливаться на достигнутом, Король продолжил ласкать тело расслабленного после бурного оргазма молодого любовника, а у того будто и сил не было, настолько он казался вялым. Юнхо даже стал разочаровываться: не так он представлял секс с этим ребёнком, оказалось, слишком мало тому надо, чтобы практически потерять сознание от полученного удовольствия. А Король хотел многого, поэтому пытался сейчас вновь возбудить Джеджуна, изощрённо пытая его нежными поцелуями, перемежая их жалящими укусами. Убедившись, наконец, что его манипуляции возымели надлежащее действие, и паренёк снова начал возбуждаться, Король решил, что пора завязывать с затянувшейся прелюдией и попытался ввести палец в отверстие, которое не было предназначено для подобного использования, но должно было принести удовольствие обоим, хотя сегодня, скорее всего, только одному: тому, кто туда проникнет.       Джеджун плавился в умелых руках хозяина замка, ему было хорошо, до такой степени, что плакать хотелось. Внутри всё горело, будто кипяток по венам вместо крови лился, бурлил, пузырясь и стучась в упругие стенки сосудов, заставляя хаотично дёргаться в сильных объятиях находящегося рядом мужчины в попытке остудиться. Но чувственный водоворот всё больше увлекал мальчика в свои неизведанные, но такие одновременно желанные и пугающие глубины. И Дже смирился, отдался на волю волн, что поднимались откуда-то снизу, зарождаясь в области живота, что сейчас являлся эпицентром цунами экстаза, расходящегося по всему организму, накрывающего с головой, заставляющего кричать, тонуть, захлёбываясь от удовольствия, подобного которому ещё никогда не испытывал. Настолько сильным и опустошающим оказался оргазм, что Джеджун почувствовал себя тряпичной куклой. Казалось, сил нет больше ни на что, но юноша оказался неправ. Буквально через несколько минут обжигающих ласк вкупе с несколько грубыми укусами он почувствовал, как что-то вновь зашевелилось внутри, как ненасытное «хочу» снова подняло голову. Однако непривычное, даже болезненное чувство чего-то постороннего внутри, там, где ЭТОГО не должно быть, заставило поморщиться и даже захныкать от неприятных ощущений.