***
Джеджун, вернувшись к себе в комнату, не раздеваясь, бросился на кровать. Он клял себя на чем свет стоит, что снова поддался на провокацию. Ведь говорил же себе, что надеяться на моногамность Короля глупо. Сколько у него было таких как Дже? Вполне вероятно, что не один десяток за столько-то лет. Но почему-то все равно на душе кошки скребли. Несмотря на то, что Джеджун не раздевался, его стало знобить, словно он не во дворце находился, а был за его пределами. Или может это душа вымораживалась постепенно, не желая больше согревать своего никчемного хозяина неоправданными надеждами. Постепенно он вновь начал забываться, пока не уснул. А Юнхо был вполне доволен. Он сбросил пар весьма приятным способом и теперь вновь был готов холить и лелеять своего гостя. Дождавшись ночи, он двинулся к спальне Джеджуна, который должен был ожидать его. Ведь видно было, что мальчик прекрасно понял, на что намекал Король, когда Юнхо попросил его оставить, и если бы сам повелитель не притормозил события, Дже скорее всего даже в голову не пришло бы сопротивляться. В последнее время мальчик стал зависим от сексуальных утех, Юнхо даже усилий особых прилагать не приходилось, чтобы возбудить щедрого на отдачу юношу. Он так стонал и выгибался под ним, Юнхо, что Король порой боялся потерять над собой контроль. Поэтому сегодняшнее маленькое приключение с Миртом было как нельзя кстати. Теперь можно и своего сладкого мальчика навестить. Джеджун же уже не плакал, слёзы высохли. Ему казалось, что всё внутри тоже высохло за эти считанные минуты, что он стоял под дверью кабинета Короля. Или напротив — выморозилось. Впрочем, не всё ли равно на самом деле? Он снова напоминал себе девчонку, что грезила розовыми соплями и которую в конечном итоге вновь обманули. Впрочем, все так, как и должно было быть. Но почему же тогда так больно? Почему обидно, если никто ничего не обещал кроме удовольствия? А вот его как раз было столько, что хотелось умереть. Ночью Юнхо пришёл, но не было того чувства оправданного ожидания, как прежде. Тело металось, выгибалось в экстазе от нестерпимого удовольствия, что доставляли умелые губы и руки Короля, искусно управляя чувствительными точками, словно играя на податливом послушном инструменте. Но душа, душа ныла, и сердце кровью обливалось. Слёзы катились по щекам непроизвольно. И вот он ответ: если раньше Дже не знал точно, любит ли Короля, то сейчас ясно осознавал, что да. Потому-то и больно было, и горько. Юнхо, видя слёзы любовника, в недоумении остановился: — Что случилось, почему ты плачешь? Я причинил тебе боль? — Нет, все в порядке, это от счастья, — солгал Дже. Юнхо не поверил, но решил не настаивать на немедленном ответе, не желая, чтобы юноша вновь замкнулся. Он узнает, пусть немного позже, но выяснит причину удручённого состояния своего молодого любовника. Однако ни завтра, ни послезавтра Королю не удалось разгадать, отчего так резко изменился Дже. В постели мальчик отдавался так же самозабвенно, но всё же была существенная разница: Джеджун больше не делился своими желаниями, как было ещё неделю назад. Он просто замыкался, делая что-то и отвечая на вопросы чисто автоматически. Бесспорно, беспрекословное подчинение льстило Королю, если бы не одно маленькое «но»: Юнхо так привык к проявлению мальчиком искрящих эмоций. Джеджун так и остался большим ребёнком. А сейчас… сейчас в быту юноша напоминал красивую бездушную куклу. Только во время секса он менялся, да и то раскрывался не до конца. Зулфи, как и все окружающие, кроме, пожалуй, Мирта, смотрела на повелителя осуждающе, а тот понятия не имел, в чём виноват. Хотя и сама знахарка была не в курсе, просто была уверена, что никто и ничто кроме Короля не могло заставить её любимца вновь измениться. Юноша заметил, что Карл, который обычно, находясь в руках хозяина, что-то журчал на своём птичьем языке или перескакивая с одного плеча на другое, свистел незамысловатую мелодию Balloons — единственную, видать, понравившуюся ему из всех, что Дже напевал, — начал постоянно ёжиться, едва Дже касался его. Видно было, что птице холодно от этих прикосновений: она тут же начинала дрожать, замерзая. Молодой человек уже не мог согреть питомца своим дыханием. Напротив, Карл ещё больше хохлился и пушил перья, словно пытаясь сделать свой природный наряд пышнее, теплее. Патрик тоже вздрагивал, но молчал, стараясь не подать виду, что ему неприятно. Тот уже давно был здоров, однако не хотел покидать замок, замечая, что Джеджуну несколько не по себе, олень боялся за душевное состояние друга. Со временем, когда Джеджун начал меняться даже внешне, Патрик убедился, что был прав в своих догадках. Сколько раз он предлагал Джеджуну уйти из замка, но тот только головой качал. В нём ещё сильна была привязанность к Юнхо. Увидев, что Карл действительно начал мёрзнуть в его руках, Дже решил, что пора отпустить Патрика и Карла, пока не случилось беды. Он не хотел, чтобы они видели, как их друг постепенно холодеет, теряет ко всему интерес, не хотел, чтобы им было больно, если вдруг он действительно станет куском льда. Поэтому, посадив Карла, который чуть-чуть подрос, но, несмотря на прошедшее время, так и оставался маленьким, помещающимся в ладошку, в свою пуховую варежку, которую застегнул на пуговичку, пришитую заранее, Дже соединил обе рукавицы теплым шарфом и повязал на шею Патрику. Прощаться было тяжело, но он осознавал, что другого выхода у них нет. Там, за пределами замка, меняются времена года, течёт жизнь, а здесь она словно застыла, по крайней мере для него, Джеджуна. Он любит Юнхо, всем сердцем любит, но больше нет того восторга, что раньше. Удовольствие остаётся, но сердце почти не трепещет, как бывало. Чувства словно атрофируются, оставляя горький осадок где-то глубоко. Это постепенно накапливается, грозя погрести под собой всё, что когда-то было дорого. — Патрик, вы должны уйти. Не возражай, я знаю, что говорю. Так надо. Ты же давно этого хотел, просто оставался здесь из-за меня. — Давай уйдём вместе, — бархатные влажные губы коснулись виска молодого человека. — Нет, я не могу, ещё не время. — Тогда я подожду, когда оно настанет. — Нет, я сказал, вам необходимо уйти! Как ты не понимаешь, есть время расставаться, для нас оно настало сейчас. Я не хочу, чтобы Карл мёрз в моих руках, не хочу, чтобы ты видел, как постепенно теряешь для меня значение, чтобы видел, как мне станет плевать на всех, кого я любил. Уходи, сделай милость, дай мне надежду на то, что вы будете счастливы. Постарайтесь забыть меня или помните меня таким, каким впервые встретили: обычным мальчиком, которому был интересен мир, которому не чуждо было сострадание, который умел любить и дружить. Прощай. — Прощай, — из глаз Патрика текли горячие слезы. Джеджун, целуя друга чувствовал их горький вкус. Что-то текло и по лицу Дже, когда он смотрел вслед удаляющемуся Патрику. Слёзы. Странно, а ведь он думал, что уже не может больше плакать…***
По прошествии некоторого времени... Джеджун практически уже не чувствовал холода — видимо, привыкал. Или, может, прав был Мирт, Дже всё же превращался в ледышку, и человеческое сердце остывало? Волосы его, от природы чёрные как смоль, очень скоро стали совершенно белыми, как у Юнхо. Глаза тоже, казалось, выцвели, кожа стала ещё более светлой, практически ослепительной. Прошёл год с того момента, как Джунсу отправился на поиски брата. Он так и не вспомнил ни родителей, ни Джеджуна, хотя задавался порой вопросом, как он здесь оказался, но спрашивать у придворных или повелителя считал несколько неуместным, боялся, что будут смеяться над глупым мальчишкой, не помнящим даже своих родителей. Хотя Ючон ждал этих вопросов, ждал и боялся. Что он ответит мальчику, когда тот захочет узнать правду о своём появлении здесь? То, что расторопные слуги решили помочь своему повелителю, так внезапно влюбившемуся в первого встречного парнишку до такой степени, что готов был следовать за ним, бросив на произвол судьбы собственное королевство? Да, ему рассказали о том, каким образом мальчик забыл обо всём, что было до их судьбоносной встречи. Сначала Ючон хотел было наказать слишком самоуверенных слуг за самоуправство, но потом, когда мальчик начал отвечать ему взаимностью, когда сам стал тянуться к нему губами, заставляя забыть обо всём на свете, понял, что не хочет возвращать тому память. Да, ему было стыдно, да, определённо, было даже немного жаль неизвестного ему мальчика Джеджуна, который попал к Снежному Королю. Но собственное счастье казалось дороже. И Король пытался не замечать укоры совести, голос которой постепенно становился тише по мере того, как ближе становился ему Джунсу, его маленький любимый Су. Сменялись времена года, оставляя массу впечатлений. Весной мальчик наслаждался запахами пробуждающейся после зимней спячки природы, восторгался цветением плодовых деревьев, радовался возвращению из тёплых стран перелётных птиц. Летом любовался красотой садовых цветов, растущих на территории замка в большом количестве, что создавало впечатление, будто находишься в центре огромного цветника; с удовольствием поглощал уйму разных фруктов и овощей. Осенью бегал с местными ребятишками в поле, наблюдал за сбором урожая, даже пытался помогать по мере сил. Мальчик загорел так, что одни зубы сверкали своей белизной на фоне почти шоколадной кожи. Ючон не мог нарадоваться, глядя на своего возлюбленного. Почти год они занимались петтингом, ибо, несмотря на то, что гость не противился настойчивым ласкам Короля и сам охотно на них отвечал, стопорок по поводу самого полового акта всё же срабатывал: мальчик моментально замыкался, в страхе распахивая свои красивые глаза. Ючон не мог насильно заставить его пойти до конца, ибо слишком любил, потому и ждал терпеливо, когда паренёк сам попросит. Как он это должен был сделать, Ючон не представлял, но считал, что Джунсу рано или поздно сам захочет узнать, каково это принадлежать друг другу всецело, когда на двоих один вздох, один взгляд, одна судьба. Снова наступила зима. Ючон и Джунсу решили прокатиться на санях по свежему снегу. Как только они выехали за ворота, мальчик заметил оленя. Тот устало прислонился к высокому забору, словно держался из последних сил. Остановив коней, впряжённых в сани, Ючон вслед за Джунсу, на ходу выскочившим из саней, подошёл к измученному животному. На шее у того висели варежки, ничем особенно не примечательные, но у Су что-то дрогнуло внутри, словно беду почувствовало сердце. Погладив животное по морде, покрытой инеем, он зашептал, обещая тому, что здесь ему обязательно помогут, дадут приют, обогреют и накормят. Олень смотрел на мальчика умными влажными глазами. Джунсу даже показалось, что они были наполнены слезами. Су посмотрел на Ючона, словно безмолвно спрашивая того, можно ли забрать оленя во дворец. Тот, сразу поняв всё без слов, просто кивнул. А Патрик действительно плакал. Ему было жаль Карла, что замерзал сейчас в одной из варежек, висящих на его шее, жаль Джеджуна, которому он теперь вряд ли сможет помочь, и мальчик на самом деле превратится в ледяное существо, равнодушное ко всему, а по прошествии некоторого времени станет просто куском льда, всё ещё прекрасным, но абсолютно бесчувственным. от автора: Вот и движется к концу эта история. Осталось две главы, однако есть ложка дёгтя: мне снова предстоит операция, сложнее первой, а потому ничего не могу обещать по срокам. Надеюсь, вы будете ждать :)