Падшие

      Они знали друг друга вечность. Лилит не помнила уже, как пала с Небес, но знала, что низверглась вместе с ними: Люцифером и Самаэлем.       Много веков прошло с тех пор, ненужное стёрлось из памяти: её ангельское имя, внешность, душа… И чем жарче кипела война между падшими и ангелами, тем сильнее менялись первые. Кожа их стала крепче, защитилась чешуёй в уязвимых местах; головы увенчали мощные рога, а в разумах закипело пламя. И чем больше усилий в противостоянии Лилит прилагала, тем скорее она менялась… а вместе с ней и Самаэль. Уже через пару десятилетий самых могущественных из падших было не сравнить с прежними собратьями.       Не менялся только Люцифер. Разве что кожа его неминуемо побледнела во мраке, лишённом света солнца, да крылья, рассекающие тень, окрасились в чёрный. Из года в год он озарял Ад своим чистым ангельским ликом. На собственной шкуре все до единого демона убедились, что нельзя совершить столько злодеяний и остаться прежним, но Люцифера это не затрагивало. Его словно бы всё ещё касалась длань Создателя, и потому его уважали, а вместе с тем и боялись. Люто.       Лилит, почти забывшая уже своё прошлое, нежащаяся в настоящем, неизменно тянулась к Владыке. Он вселял в неё не столько ужас, сколько нечто иное. Что-то такое… неукротимое?.. Отчего сердце билось слишком часто.       И Люцифер, по каким-то личным соображениям, принимал её сердце. Её извращённое тело и душу. Вместе они творили не только низкую любовь, но и дурные замыслы. В их руках всё оживало и играло кровавыми красками. Они были песнью Тьмы. Вместе, раз и навсегда.       Они могли свернуть горы, обратить время вспять, даже… победить смерть! Вместе. Но Лилит чуяла разрастающийся дух слабости, дух разложения…       Люцифер, протащивший сквозь время свой светлый лик, не смог сохранить разум столь ясным. Страх начал перебарывать её любовь к Неудержимому, превратив столь светлое чувство, едва посильное для демона, в жалкое раболепие.       То время, время безумия Люцифера, стало моментом вознесения Самаэля. Лилит и не помнила, каким он был до падения с Небес… но теперь он был определённо лучше. Статный, рассудительный, хитрый и даже честный — слово он держать умел. И сильный. О, когда он проходил мимо, она всей кожей ощущала мощь его ауры, и дрожала от тайного вожделения. Но узы рабства были сильнее.       До поры.       «Самаэль, — проносилось у неё в голове, пока Люцифер брал её, — Самаэль. Однажды мы с тобой свершим всё, что этот Владыка не смог».       И их тайный союз скрепился однажды. Случайно, по зову страсти. И пламя тогда плясало по всему Аду как сумасшедшее. Вместе, подкованные магией, они породили невообразимый ужас… Ужас, что стал бичом для многих. И звали его — Авессалом.       Люцифер, конечно же, признал это творение своим — пусть Лилит и породила тварь, но это именно он её зачал. И был доволен. Был слеп. Гордыня плотно застлала его глаза.       И пока Владыка кормил с руки Лилит, а с ней и Самаэля, демоница верила в свой успех. Успех своих детей. Ни одному мужчине она голословно не приписывала это свершение. О нет! Нефилимы её и только.       В момент славы, затянувшийся на века, она испытывала неутолимое влечение к собственному творению, и не гнушалась продолжать род нефилимов на пару с Авессаломом. Тогда и Люцифер, и Самаэль были ею забыты.       Но вот её лишили детей — её второго рая. От ужаса и отчаяния Лилит не находила себе места, рвала и метала всё, что попадалось под руку. В момент, когда она хотела запустить в стену драгоценный артефакт, подаренный Люцифером, твёрдая рука перехватила её дрожащую.       Самаэль пришёл к ней в чёрный час, в то время как Владыка оставался равнодушен к её терзаниям, более того — был разгневан. Но и Лилит было не до сантиментов: когтистой рукой она оцарапала лицо своего бывшего любовника, а когда тот ловко скрутил её, продолжила брыкаться — гнев искал выхода.       — Гляди на себя! — рычал Самаэль, еле удерживая вырывающуюся бестию. — Гляди! — Сильные пальцы впились в подбородок демоницы и развернули её голову к высокому зеркалу. — Что ты видишь?       Лилит с ненавистью глядела на собственное отражение. В одночасье она потеряла всё то могущество, которого добивалась веками. Она потеряла целое войско!.. В неровном зеркале поселилась всклоченная оборванка, ничтожество, но никак не самая искусная обольстительница.       — Хочешь знать, что вижу я? — тихо проговорил Самаэль у неё над ухом. — Повелительницу Ада. Яростную, могущественную, прекрасную.       Лилит, взвизгнув, предприняла ещё одну попытку вырваться.       — Пока ты играла со своими солдатиками, я обрёл кое-какую власть здесь, в геенне. И мне нужна та, что понесёт её бремя вместе со мной. Если она, конечно, не желает закончить свои дни у трона Свет Несущего.       — Я уже мертва, как ты не поймешь!       — Я не позволю. Ты нужна мне, Лилит. Ты — единственная, кто знает сердце Люцифера. И его сердце я хочу вырвать.       Демоница трепетно выдохнула с облегчением. Её провал — предательство её детей — ещё может окупиться. Всем существом она чуяла выгоду в предложении Самаэля, чуяла своё спасение, потому поспешила сменить гнев на милость и прильнула к широкой груди демона. Его аура вновь вскружила ей голову.       — Что от меня требуется, повелитель?