Волки уходят

В комнатке пахло лимоном и мятой, кажется, кто-то сделал лимонад. Крышу домика нагрело солнце, за стеклами подвывал ветер, огибающий скалу, но людям здесь было тепло. Она огляделась. Все лица нынче незнакомые, у Лайонела каждый день кто-то бывает, кто новый, кто старый, кто-то ходит строго два раза в неделю, как к врачу, кто-то приходит по велению души, как она. - Привет! – помахала она всем, получила кивки и тихие приветствия и проскользнула на кухоньку. - Лайонел? – позвала она. Взъерошенный Пирсон вынырнул из-за занавески и радушно ей улыбнулся: - Наша Талантливая Джейн пожаловала! Как у тебя дела? Она вздохнула и улыбнулась ему в ответ. - Ох, ясно, - кивнул тот, знавший все ее улыбки куда лучше многих, - ну что ж, проходи, побудь с нами. Сегодня вряд ли кто-нибудь останется после занятия, поболтаем. Уже огибая препятствия по дороге к гостиной, она услышала из кухни женский смешок и остановилась. Нет, наверное показалось. Лайонел не позволял себе никаких романов с членами групп, так что, может быть, одной из них нужна частная консультация или вообще ветер подул особенно похоже на женский голос. Джейн устроилась на краю дивана и принялась прислушиваться к болтовне, чтобы немного успокоиться. Судя по обрывкам разговоров, здесь сидели мелкие служащие и персонал частных организаций. Какие у них могут быть страшные ошибки в жизни? Перепутанные документы? Нет, - одернула она себя, - так нельзя. Это тоже люди и, может быть, у них тоже случился тот самый выбор, о котором они больше всего жалеют или в котором сомневаются как ни в чем другом. В дальнем конце комнаты ее привычный к деталям взгляд заметил запыхавшуюся молодую девушку. Джейн поспешно отвернулась. Рэйвенкло намертво вколотил в нее привычку подмечать любые мелочи и накапливать их, чтобы… просто чтобы. Наверняка из тех же мелочей слизеринцы умели выжимать пользу, но только не они, только не рэйвы. Профессор Флитвик учил их, - мягко, но настойчиво, - быть отстраненными от мелочной мести, зависти и сплетен. «Детали нужны, чтобы учиться делать выводы и уметь интуитивно воссоздавать по ним весь портрет ситуации». Девушка была нехорошо взъерошена и смотрела затуманенным взглядом. Это могло означать много вещей, а могло и одну-единственную. - Ну что ж, друзья, начнем. Сегодня у нас гость, который, как я надеюсь, станет нашим другом. Тед, подойди сюда! Джейн встряхнулась. Лайонел не мог, то есть, он никогда так не делал, а ведь она знала немало женщин, посещающих его группы… Бред, девчонка просто выпила или мечтает о чем-то. Горе от ума, Джейн Уизли, смотри в сторонку. Она постаралась переместить свое внимание на Теда, мужчину лет тридцати с хвостиком, занявшего кресло рядом с Лайонелом. Серый цвет лица, замерший взгляд – да, не самая приятная персона. - Тед, я понимаю, как тяжело рассказывать что-то всем, но это начало нашей работы, - пояснил Лайонел. – Мы не изверги-психологи, мы не заставляем отчитываться перед группой. Присядь на кресло, как тебе удобно, повернись к стене. Я прослежу, чтобы никто не смотрел в твою сторону. Рассказывай самому себе. Все, что захочешь и сочтешь нужным. Мы не задаем вопросов, мы не осуждаем. Помни, все здесь когда-то совершали что-нибудь такое, о чем жалеют. Мужчина кивнул, сложил руки на подлокотниках, и Джейн про себя отметила тонкие пальцы с ярко выраженными суставами и рукава рубашки, знавшей лучшие времена. Прошла минута, лоб Теда покрыла испарина, но он молчал, вцепившись в подлокотники и даже при этом… не выглядя так жалко, как мог бы. Слизеринец, - сообразила Джейн. - Что ж, это никогда не бывает просто, - сочувственно вздохнул Лайонел. – Рассказать значит снова пережить, а как переживать то, что все время грызет, что снится в кошмарах, что прячешь даже от себя? Но вот что я скажу: кошмары сильны лишь в темноте. Тайна может быть опасна лишь пока она тайна. То, что знают все, теряет всякую силу, становится обыденным, как будто в комнате включили свет и монстры под кроватью превращаются в старые игрушки. Он кивнул сам себе и продолжил. - Делать ошибки – удел человека. Мы боимся их, ведь в нашем понимании прошлого не исправить. Но вот что я понял, - когда-нибудь это поймете и вы, - ошибки можно исправить. Без маховика времени и даже без заклинаний с зельями. Чтобы понять это, мне потребовался могущественный артефакт, но правда в том, что не нужен и он. Нужно… многое, на самом деле многое, а первое – рассказать. Себе, другим. Рассказать – это значит смириться, проанализировать и понять, как можно исправить ситуацию. Давай, Тед. Это первый шаг, дальше будет легче. Тед поднял глаза. Он не смотрел ни на кого конкретно и взгляд его вроде бы ничего не выражал… но Джейн прямо-таки ощущала, что от него исходит нечто. За время посещения групп Пирсона она уже привыкла оценивать боковым взглядом. - Меня зовут Теодор Нотт. Мое имя было в списке Пожирателей. У меня остались следы Метки. Я пытал магглов и волшебников. Я верил Темному Лорду, - выплюнул он и замолчал, задрав подбородок. Защитная реакция слизеринца, – машинально определила Джейн, - «Я виноват, но вы не заставите меня опустить голову». Видимо, он ждал, что после этого найдутся желающие сказать что-нибудь или вовсе выставить его. Вероятно, так где-то уже случалось. Никто не сказал ни слова, выражения лиц не поменялись. Даже если и мелькали мысли у кого-то, здесь это было не принято. Взгляд Теда блуждал по задумчивым лицам людей, которые сидели и лежали, глядя вовсе не на него. Он явно растерялся. Конечно, он не знал, что здесь быстро учишься наблюдать боковым зрением, да ему и не нужно знать, это простое любопытство. Первое, что понимают здесь люди - осуждать нельзя ни словом, ни делом, ни жестом. Недоуменно моргая, он перевел взгляд на Лайонела, и тот лишь тогда повернул к нему голову. - Мне жаль, Тед, - кивнул он. - Мне жаль, что когда-то давно не нашлось никого, кто сумел бы защитить тебя от человека, которого ты все еще не называешь по имени. Нотт открыл и закрыл рот. Неистово замотал головой. - Не человека, нет, только не человека, - поспешно пробормотал он. - Человеком он не был уже давно. Я испугался, когда впервые увидел его, но страх... страх легко прячется за уважением, как будто бы ты не боишься больше, но опасаешься могущественного человека. Некроманта, организовавшего свое воскрешение. Он не ел и не пил, едва ли сколько-нибудь спал, - Тед покачал головой и продолжил. - Я восхищался им, то есть... мне так казалось. Он был сильнее нас всех вместе взятых и обещал мир, в котором мы будем высшей силой, судьями и королями. Когда он говорил, я видел перед собой кого-то другого, не... отвратительное существо, а какое-то... божество, наверное. Я хотел того мира. Он собрался с духом и продолжил: - Нам уже можно было все: нападать, пытать, уничтожать. Что-то внутри меня радовалось этому разгулу. Я так хотел, чтобы он меня заметил... То есть, он знал всех нас, Младший Ближний Круг. Он иногда читал наши мысли, представляете? Чтобы кто-то, не напрягаясь, одним взглядом видел все то, что ты хочешь сказать? Чистое могущество божества. А когда он творил магию? Массивы трансформирующейся в заклинания энергии, нечто во сто раз красивее и сильнее, чем все, что я когда-либо видел! - он замолчал, переводя дыхание. - Я хотел быть с ним. Начал подглядывать и подслушивать на факультете, в надежде, что стану ему полезным, грезил мечтами быть главным в Младшем Круге. Конечно, ничего у меня не вышло... меня только начали побаиваться. Во время Последней Битвы я, как и все слизеринцы, сидел в Подземельях и трясся, ожидая своей участи. Он вдруг замолчал. Джейн жадно вслушивалась в его рассказ. Ей было всего одиннадцать тогда; сопливая первокурсница, больше всего мечтавшая оказаться дома у матери. Внутри гостиной было человек десять "взрослых", и было им по четырнадцать да пятнадцать лет. Остальные защищали коридоры и подступы к гостиным факультетов. Кто-то даже поучаствовал в битве. Но Джейн миновали все ужасы, кроме ужаса ожидания. - За нами пришли не сразу, - Тед стиснул пальцы, но ощущалось, что теперь ему легче рассказывать. - Я помню, как все стихло снаружи, и мы поняли, что кто-то победил. Эти моменты были самыми страшными, и я на самом деле даже не знал, чего хотел больше: чтобы новый мир наступил или чтобы все осталось по-старому. Лишь утром следующего дня, когда домовики принесли нам еду прямо в гостиную, мы услышали печальный клекот феникса. Я не знаю, что это был за феникс и откуда он взялся, но его песня... - Нотт сглотнул, и крупный кадык некрасиво загулял по его шее. - Его песня вынула из меня душу. Я понял, что хочу лишь оказаться дома у родителей, и все, дальше хоть потоп. Но я даже не знал, живы ли они. В те несколько часов, пока за нами не пришли, каждый из нас мысленно похоронил всех своих родных... Он рассказывал и рассказывал, то ускоряясь, почти тараторя, то замедляясь и едва выплевывая слова. Кто может похвастаться тем, что выложил на стол, как припрятываемые мелкие карты, всю свою жизнь? Кто был настолько откровенен хоть раз? Тед ушел со встречи последним, все жал Лайонелу руку и, открыв рот, проглатывал слова, готовые сорваться с языка. То ли гордость не позволяла, то ли находил их недостаточными. Джейн вздохнула, вспомнив свои первые визиты сюда. Вскоре Нотт начнет улыбаться, потеряет в заносчивости, а потом и сживется со своей жизнью и тогда Лайонел переведет его в другую группу, как ее саму. Они вдвоем молча убрали все чашки и в две палочки перемыли посуду. Присев и удовлетворенно вздыхая, Пирсон заправил пряди челки за оттопыренные уши и разлегся в кресле, став похожим на несуразного мальчишку, едва-едва выползшего из подросткового возраста. - Итак, Джейн, о чем ты хотела поговорить? - неторопливо начал он, добродушно созерцая ее из-под выбившихся волос. - Как ты знаешь, Лайонел, меня учили говорить прямо, и дома, и на факультете, - начала она. - Так вот. Я действительно готова начать исправлять свою жизнь. Ты ведь знаешь, что происходит у меня в семье. Я приняла это как есть, все свои выборы, но теперь... я хочу выбрать заново. Ты можешь это сделать, и у тебя есть артефакт. Когда ты допустишь меня к нему? Пирсон посерьезнел и, устало вздохнув, вернулся в нормальное положение. - Джейн, милая. Артефакт тебе не нужен, - проговорил он мягко. - Я хотела бы сказать "не тебе решать, это моя жизнь", но решать действительно тебе, - она поморщилась и посмотрела на него открыто и прямо. - Мало кто знает, что самое сложное в моей работе - не расплести сети заклинаний, навороченных в страхе или злости. Самое сложное - договориться с заклинателем. Так расскажи мне, Лайонел Пирсон, что нужно сделать, чтобы заслужить твое доверие и воспользоваться силами артефакта? Мужчина приоткрыл рот и тут же закрыл. Улыбнулся. - Не нужно разговаривать со мной, как с ребенком, определять границы моего доверия. Это все лишнее. Я говорил и скажу еще раз: тебе не нужен артефакт. Ты в состоянии справиться со своей жизнью сама. - Правильно ли я понимаю: артефакт помогает только тем, кто не может менять жизнь своими силами? - Да, так и есть, - наконец ответил он после молчания; потом добавил: - Даже в большей степени - только тем, кто не знает, какой именно выбор в своей жизни он считает неправильным. - Артефакт ментального толка, четвертый разряд. Ты обладаешь редкостью, знаешь об этом? - проговорила она задумчиво. - Обычно такие артефакты регистрируются в особом порядке, не то что первый, второй и третий, которых пруд пруди... Подняв глаза на Лайонела, она смутилась: он больше не выглядел расслабленным и добродушным. Перестав походить на подростка, он вдруг приобрел вид скорее неряшливый, угрюмый и неприятный. Джейн невольно отодвинулась. - Ты не говорила, что имеешь отношение к Отделу Тайн, - проговорил он, и в его тоне мягкость граничила с осторожностью. - Как и ты, знающий внутреннюю классификацию артефактов, - она выдержала его пытливый взгляд, и постепенно он расслабился, снова заулыбавшись. - Что ж, обычно эта информация никому не нужна, - легко пожал плечами он, - но раз уж так вышло... Некоторое время назад я работал в Отделе. Кое-что об артефактах знаю. Ты, видимо, тоже каким-то образом... но я не буду копаться в этом, это исключительно твое дело. Зато теперь мы можем поговорить как взрослые люди. Пирсон улыбался, но его глаза оставались прохладными, и Джейн это нравилось все меньше. Она не собиралась сводить разговор к этому, она лишь хотела показать, что разбирается в артефактах и может обращаться с ними; ей нужно было увидеть его. - Артефакт ментальный, ты правильно сказала, четвертый разряд. Зарегистрирован в Министерстве, как положено, - его лицо слегка скривилось. - Официальное название "Зеркало Морганы", во всяком случае, есть такая легенда, что в конце жизни она часто к нему обращалась, пытаясь понять, где ошиблась в выборе. Забавно, но зеркало, как говорят, показывало ей только холмы нынешней Шотландии и тихие деревни. Возможно, оно намекало ей на то, что она должна была добровольно умереть, а может - что ее счастье пряталось в одном из таких домиков, но так и не дождалось. И я действительно не хочу, чтобы ты в него смотрела. - Ты знаешь, что я в нем увижу? - вырвалось у нее. - Я не могу знать, - покачал он головой, - но я догадываюсь. - Так в чем помеха?! - Ты не готова принимать свои ошибки, это ударит по тебе, - настойчиво произнес Лайонел. Джейн поняла, что ее трясет. - Да будет тебе известно, я закончила Рэйвенкло, и последнее, чему меня там учили, это цепляться за ложь! - голос сорвался в жалкий вскрик. - За ложь? - он искренне удивился. - Речь не о лжи, Джейн. Ты вообще ничего не увидишь в этом зеркале. Потому что в тебе нет сожалений, ты не так воспитана, не так мыслишь. Твоя проблема в настоящем, и ты можешь ее решить. Тебе незачем искать ответов у прошлого, и ты сама это знаешь. Все, что я мог сделать, это помочь тебе осознать, что ты живешь в том настоящем, которого когда-то страстно хотела, и не жалеешь об этом. Тебе пора. Он поднялся с кресла и ушел в кухню, напевая нарочито легкомысленную песенку. Она поняла, что ей пора уходить. И, вероятно, больше не возвращаться сюда. То, что она ищет, находится не здесь. Только где же?