***
В гостиной уютно. Здесь царит полнейшая тишина (если не принимать во внимание треск сгораемых поленьев). Сажусь в любимое кресло напротив камина и смотрю на огонь. Языки пламени скачут, будто соревнуясь, кто выше. Яркие блики режут глаза, но затем они привыкают к свету и дискомфорт уходит. В огне я нахожу успокоение, будто пламя сжигает все мои страхи. И я боюсь моргать. Ведь стоит на мгновение почувствовать темноту, как сразу перед глазами встаёт образ бессознательно лежащей Гермионы в Отделе тайн. Почему я тогда её не послушал? Почему поверил чёртовому Кричеру, а не лучшей подруге, которая уже тысячу раз вызволяла мою задницу из неприятностей? Ответ напрашивается один: потому что дурак, какого свет ещё не видывал. Бросился в ловушку врага вызволять крёстного, да ещё и друзей за собой потащил. «Настоящий гриффиндурок» как сказал бы Малфой. Подумал, что кучка подростков-школьников сможет одолеть Пожирателей смерти… Но в чём я виню себя больше всего, так это в том, что только после несчастья, случившегося с Гермионой в Министерстве магии, я стал замечать её хрупкость и уязвимость. Заметил, как прогибаются её плечи от тяжести школьной сумки. Заметил, какой уставшей она выглядит, закончив все свои домашние задания, коих на порядок больше, чем у нас с Роном. Заметил, какие мешки у неё появляются после бессонных ночей, поскольку, готов поспорить, ей тоже снятся кошмары. Из-за меня. А теперь ещё прибавился и этот взгляд, адресованный Уизли младшему. Так и хочется закричать «Чем я хуже него?». Но умом понимаю: я не лучше и не хуже его – я просто другой. Цепочка мыслей снова приводит к тому, что я засыпаю.***
Отчего-то хорошо. Я это чувствую даже сквозь сон: тоненькие пальчики лёгкими движениями перебирают пряди моих непослушных волос. Медленно просыпаюсь, но глаз не открываю – боюсь спугнуть. Но не выдерживаю и улыбаюсь: Гермиону я узнаю даже с закрытыми глазами – по запаху. Движения останавливаются, и хочется застонать. - Ты здесь всю ночь проспал? – заботливо спрашивает она. - Почти. Сочувствующий взгляд. - Снова кошмары? Мне хочется соврать. Не хочу, чтобы она переживала. Ей и без меня хватает проблем. Но я не могу ей лгать и поэтому киваю. Похоже, под пристальным её взглядом я способен только на односложные ответы. - Иди, поспи ещё немного, - говорит она, надевая на меня очки, которые непонятно как оказались у неё в руках. - А ты? Ведь только полседьмого. До занятий целых два с половиной часа. Гермиона улыбается, видя недоумённое выражение на моём лице. А моё сердце начинает дико биться, ведь она улыбается мне. - А мне ещё нужно в библиотеку. Кажется, я забыла там учебник по истории магии. Не понимаю. Зачем ей учебник, если она может хоть сейчас процитировать любой параграф из него? Наверное, поэтому я и не Гермиона Грейнджер. Подрываюсь и бегу в сторону спальни, крича на ходу: - Подожди меня. Я быстро переоденусь и пойду с тобой. И она ждёт. Ровно там, где я её и оставил.***
Молча идём по пустынным коридорам. Впервые у меня в присутствии неё появляется неловкость. Чтобы хоть как-то её замять, задаю подруге первый, пришедший в голову адекватный вопрос: - Как думаешь, на этот раз Дамблдор надолго покинул замок? В последний раз его не было около четырёх дней. Гермиона хмурится и на лице, между бровей, появляется небольшая складочка. - Не думаю, - наконец-таки выдаёт она. – Сейчас слишком тёмные времена, чтобы оставлять школу без защиты. Я, конечно, понимаю, что школа не совсем уж и беззащитна, но одно дело заклинания, даже такого высшего уровня, а другое – сила директора. Слухи – не слухи, но готова поспорить, что Волдеморт всё-таки боится Дамблдора. И тебя, конечно же, - добавляет она, взглянув на меня. - Вот уж не думаю… Особенно если вспомнить то, что было этим летом в министерстве. - Гарри… - Да ладно, Гермиона. Всё в порядке, - попытался успокоить я. Нельзя давать слабину. Только не сейчас. - Я просто много думаю о том, что уготовил мне наш многоуважаемый директор, - продолжаю я, открывая для Гермионы дверь в библиотеку. Она благодарно улыбается и уверенным шагом направляется к столу в задней части книгохранилища, за которым она постоянно сидит, делая домашнюю работу. «История магии» тут же возвращается в руки своей хозяйки, и мы идём обратно. - Не мне, а нам, - поправляет Гермиона. И я понимаю весь смысл, который она вкладывает в это слово. Перед глазами тут же мелькают кадры моего сегодняшнего кошмара. Нет, нет и нет. Ни за что! Но Гермиона решает добить меня окончательно: - Мы с Роном пойдём за тобой, ты же знаешь, - уточняет так, будто это было само собой разумеющееся. Хочется плакать: и от благодарности, и от того, что я не могу принять эту помощь. - Прости, Герм. Но если - точнее не «если», а «когда» - Дамблдор велит продолжить его дело, я продолжу один. Гермиона смотрит на меня так, будто я дал ей пощечину. А затем в её глазах появляется такая боль, какой не было даже тогда, когда она смотрела на целующихся Рона и Лаванду. И я тому стал причиной. - О чём ты говоришь, Гарри? – её карие глаза полыхают от непонимания. Интересно, она и вправду не понимает или же просто не хочет понимать? - После всего, что произошло, я пойду один, - твёрже говорю я. – Я больше не повторю своих ошибок. Гермиона резко останавливается, разворачивается и смотрит мне прямо в глаза. Что она там ищет, я не знаю. - Гарри, то что произошло с… с твоим крёстным… Это не твоя вина, - говорит она тихо, смотря с… жалостью, что ли. - Нет, Гермиона, моя. И ты это прекрасно знаешь, - почему-то именно сейчас, в этом продуваемом сквозняками коридоре, мою плотину прорывает, и я обрушиваю на гриффиндорку поток моих мыслей. – Ты знаешь, что то, что случилось в Отделе тайн целиком и полностью моя вина. Я не послушал тебя и поплатился за это жизнью Сириуса! И твоей чуть не поплатился! – уже кричу я, хотя понимаю, что Гермиона этого не заслужила. – Да ты хоть понимаешь, что я чуть не умер тысячью смертей, когда увидел твоё бездыханное тело, лежащее на руках Невилла?! Мне этот эпизод до сих пор каждую ночь снится! Я не смогу и дальше бороться, если с тобой что-нибудь случится. Или с Роном, - добавляю на всякий случай, отдышавшись после сумбурного монолога. – Вы моя семья. Ты моя семья, Гермиона! Веки Гермионы краснеют, а в уголках глаз начинают собираться слёзы. Она резко срывается с места и бросается мне на шею, сжимая в костедробильных объятиях. - Я больше не могу рисковать ни тобой, ни Роном. Уж лучше не знать где вы, но знать, что вы живы и с вами всё в порядке, чем вы будете в постоянной опасности со мной, - говорю ей куда-то в волосы, но знаю, что она прекрасно меня слышит. Она не отвечает, но сжимает (если такое вообще возможно) сильнее, прижимаясь ко мне всем телом. - Если я буду знать, что вы целы… что ты цела, - наконец-таки решаюсь я, - я буду знать, что мне есть за что бороться. Мой голос тих, но Гермиона понимает, что я хочу сказать. Понимает моё невысказанное признание. И тогда она отстраняется. Но что самое ужасное – её глаза мечут молнии. Не в прямом, конечно, в переносном смысле. Но это всё равно страшно. - Гарри Поттер! Неужели ты решил, что это только твоя война? – говорит девушка медленно и грозно. – Неужели ты решил, что раз ты Избранный, то только ты будешь находиться в опасности? Ты в правду думаешь, что если ты отправишься без нас, то нам не будет угрожать опасность? Да я же грязнокровка! А Уизли – предатели крови! К тому же каждый в этом грёбаном магическом мире знает, что мы друзья! Гермиона прекрасна в своём гневе, но я начинаю дико смеяться. Впервые за время нашего знакомства я слышу, как она ругается. Что и сказал ей. - Ты идиот, Гарри, - говорит она обречённо, но тоже улыбается. – Просто так ты от меня не отделаешься. И никакой Тёмный лорд тебе в этом не поможет. Да и к тому же я слишком тебе нужна. Без меня ты и неделю не продержишься, - добавляет она лукаво. - А с Роном – и пару дней! Понимаю, что и в этом споре я проиграл. Гермиона как всегда права. Но я впервые так радуюсь своему проигрышу, ведь совершенно не представляю, что буду делать без неё. Её слова будят во мне какую-то уверенность, и в этот сентиментальный момент я решаю сказать то, что в обычной ситуации никогда бы не сказал: - Ты снова права, Гермиона, - подруга победно улыбается, но я продолжаю, набрав в лёгкие побольше воздуха: - Поэтому я и люблю тебя. Гермиона ахает и от удивления прикрывает рот ладонью. - Ты права – я идиот. Потому что никогда по-настоящему не говорил тебе слова благодарности. Ты всегда была рядом и ничего не требовала взамен, а я воспринимал это как должное. Но сейчас я наконец-таки хочу сказать тебе «спасибо». Спасибо что ты рядом и заботишься обо мне. Спасибо что встаёшь на мою сторону, в то время как все настраиваются против меня. Спасибо что веришь мне, даже когда лучший друг мне не верит. Спасибо что бросаешься за мной в любые неприятности, так как знаешь, что с моим везением я могу погибнуть даже от простой подножки. Спасибо что даёшь мне надежду, когда я лишаюсь её. Спасибо что… - я пытаюсь продолжить, но слёзы, покатившиеся по щекам Гермионы, сбивают меня. - Гарри, ты не должен… Я ведь… Ты ведь… - всхлипывая, Гермиона пытается сформулировать мысль, но у неё никак не выходит. Поэтому она делает то, что у неё отлично получается – бросается мне на шею. - Нет, Гермиона, должен. Я должен был сделать это давным-давно. Год спустя. Когда Рон ушёл, было больно. Лучший друг, как-никак. Но я ни разу не пожалела что осталась с Гарри. Те слова, что он сказал мне однажды ранним утром по пути из библиотеки даже Обливиэйтом не стереть из моей памяти. Я слишком сильно люблю этого черноволосого зеленоглазого парня, чтобы предать его так, как снова предал Рон. Я знаю, что вдвоём будет труднее. Знаю, что справиться с нашей миссией почти невозможно. Но если моё присутствие заставляет Гарри продолжать бороться, если мои прикосновения заставляют его глаза гореть огнём, я знаю, что всё было не напрасно… Мои размышления прервал Гарри, обнявший меня со спины. - Ну что, Герм… Вдвоём против целого мира? Я улыбаюсь, в то время как его дыхание щекочет мне шею, а руки, лежащие на моём животе такие тёплые! - Вдвоём против целого мира.