Степи мои...

Они встречаются не часто. Не чаще, чем остальные примархи, которых труды войны сталкивают на путях рождающегося Империума. Но из них всех Ягатай чаще других способен найти для встречи время, от которого не убавить, и место - благодатно-покойное, когда что угодно сверх того, что уже есть, кажется лишним. А есть - чогорийский войлочный шатер, пламя костра - не дымящее, но легко благоухающее, выхватывающее из темноты то расписные шесты, то вышитые пологи. Есть ваальское вино в затейливом кувшине - Ягатай разбавляет его молоком: настоящим, не синтезированным, и говорит - ваальское вино похоже на кровь. Есть, неожиданно, подставка, на которую легко опереться крыльями, чтобы, сидя низко, не держать их на весу - в прошлый раз хозяин шатра заметил, подглядел. И мелодия деревянной флейты - низкая, словно человеческий голос. Это не запись - песня рождается здесь, играет Юл. Сангвиний видел его в бою - все же странно, что из рук, неистово крушивших доспехи врагов, рождается песня переливчатая и терпкая, как вино и кровь. Брат загадочно улыбается. - Под такой аккомпанемент на Чогорисе иногда говорят стихи, - замечает Хан, - и без них вечер кажется мне... р хэсэг... неполным. Скажешь что-нибудь? Ангел качает головой - ему ночь кажется полной до краев, - но Хан чуть усмехается. - Помнишь, я говорил тебе, что хотел бы, чтобы звездные пути привели тебя на Чогорис? Так слушай. Степи мои, мой ястреб, где вольны и конь и птица. Травы звенят под ветром, солнце идет по небу, ночь высыпает звезды. Перья расправит ветер, ветер возьмет на крылья, я покажу тебе степи. Поймать стих неожиданно легко - за порогом вздыхает флейта, Сангвиний прижимает к губам палец. - Слышишь? Едет дорогой светлой, звездной хозяин степи с ястребом на перчатке, ворон над головою, повод коня в алмазах, волки бегут по следу, катятся с неба звезды, едет хозяин степи. Переставая улыбаться, Хан качает головой, нахмуривает брови. - Значит? В золоте птичьи путы и клобучок расшитый, гладит хозяин степи, ласками осыпая. Ястреб свободен только, клювом якши терзая. Ястреб живет для битвы, нет для него свободы? Сангвиний чуть кивает. Губы его вздрагивают, в пении флейты на минуту звучит почти жалоба - ее не должно быть... - Ведь... Волки бегут по следу, змеи свивают кольца, нетопыри в пещерах в крыльях лелеют ночи, пес догоняет солнце, лев за луною прянул, солнце - хозяин степи, смерть и спасенье - солнце. Он протягивает руку, и Ягатай наполняет его чашу вином - и молоком, не спросясь, как себе. У глотка вкус сливок - и крови, и легкой неприютной горечи.