***
Они сбегают на крышу незнакомого им здания, подальше от сварливого Дельца, который и минуты без укора жить не сможет. Они садятся на край, свесив ноги в пустоту, и смотрят на хмурых пешеходов и на часто проезжающие машины. А небо над ними беззвёздное и чёрное, пустое. Кажется, можно вытянуть руку и мазнуть по нему, растерев эту липкую черноту на пальцах. Девушка уже не помнит, сколько времени она тут. Кажется, будто всю бесконечность и даже чуточку больше: время в этих краях тянется мучительно медленно. Единственным отблеском в этой темноте стал мистер Принц — неуклюжий, но добрый паренёк, вечно встревающий в неприятности, который вывел её из того мрачного помещения. Девушка смотрит на него, часто смотрит и задумчиво щурит карие глаза. — Мне будто бы рассказывали о тебе, — немного грустно произносит, наклоняя голову. — К сожалению, я не помню, кто рассказывал и что именно, но где-то тут, — она подносит палец к виску, — начинает болеть, когда я пытаюсь вспомнить… Но не могу. И горько усмехается. А Принц будет себя корить, — хотя сколько можно уже? — за тот злосчастный день, когда в его жизни появилась она. Здесь не место для детей, она слишком быстро повзрослела. Она здесь по его вине. Она — его угасающая надежда. — Это всё из-за меня, — чуть ли не плача восклицает он, отвернувшись. — Нет, нет, — её пальцы робко касаются его ладони. — Я же этого не помню. Значит, твоя вина не считается, — и тяжело вздыхает, — Я даже имени своего не помню. — Хоуп*, — он убирает каштановые пряди с её лица, а затем гладит тыльной стороной ладони россыпь веснушек на девичьих щеках. — Тебя зовут Хоуп. — У меня красивое имя, — натянуто улыбается она, заглядывая в его светлые глаза. Комок в горле давит, и невозможно вздохнуть. Девушка зачем-то качает головой, а затем подается вперёд; резко, стремительно, и они сталкиваются губами. Хоуп замирает в нерешительности и трётся ртом о чужие губы, а затем закрывает глаза. И от облегчения её бросает в дрожь, когда рот Принца приоткрывается. Их поцелуй — привкус боли, но в то же время он согревает и дарит капельку надежды. Кажется, будто солнце лучами обогрело; они ещё помнят его свет, и на душе тепло-тепло становится. Хоуп теснее жмётся к Принцу, и кладёт голову на его плечо. Тонкие пальцы парня обвивают её талию, а подбородок утыкается в макушку. — Хоуп, — тянет её имя он, будто пробуя на вкус, а затем обнимает девушку крепче. — Мы выберемся отсюда, Хоуп. Она отстраняется и долго смотрит на него. Ей кажется, что в его больших глазах спрятан космос с давно забытыми звёздами и детством. — Конечно, — поддакивает Хоуп, переплетая с Принцем пальцы.***
А там, в больничной палате, умирал старик. И историю его больше никто не знал.