День Матери

Земля. Мы долгие годы не видели её после прибытия на Марс, хотя кому-то из нас и вовсе не предполагалось даже возвращаться сюда. Мне, как одной из «детей пробирки», было известно об этом лучше всех на свете. Ведь нас создавали именно для того, чтобы мы стали первыми жителями Марса, и о возвращении на Землю не могло идти и речи. Не могло идти до тех пор, пока не случилось той самой непредвиденной ситуации. Крусники, бациллусы, авария на космической станции, отправление первой волны колонизаторов — всё это и многое другое кардинально изменило план, безупречный по человеческим меркам. Земля встретила нас холодным ветром и только-только собирающимся выходить из-за руин какого-то города солнцем. Мы скучали по этим рассветам, по этому холодному ветру. Конечно, нас ужаснул изменившийся облик Земли, разрываемой новыми битвами, но мы всё равно были рады. Рады тому, что мы вернулись на нашу родную планету, пусть и не с самой мирной миссией — подавить восстание землян, что так неблагодарно обошлись вначале с Землёй, а потом и с нами. Теми, кто из-за них был вынужден жить на Марсе, вдали от дома, ради их «светлого будущего». Однако мы даже предположить не могли, что первые же столь желанные лучи солнца принесут нам столько боли и страдания. На пришедших вместе со мной колонизаторах образовывались чудовищных размеров волдыри по всему телу, столь быстро распространявшихся, растущих и взрывающихся, что некоторые не успевали осознать причины, по которой это с ними происходило. Те, кто были в тени, кто успел спрятаться за мной, поняли одно - теперь даже солнце стало нашим врагом. Я чувствовала свою вину за то, что с ними теперь стало, ведь это из-за меня они больше никогда не смогут почувствовать ласкового прикосновения солнца. Это было 15 июня. Мой день рождения и самый несчастливый день моей жизни. Мало-помалу мы сумели приспособиться к этим условиям. Совсем скоро Лилит отделилась от нас, и нам пришлось вести сражение не только с людьми, но и с «предателями». Нам нужно было защитить себя, потому, используя все доступные средства, мы делали всё возможное, чтобы не встретиться с нашими врагами и укрыться от ультрафиолетовых лучей. Из-за вируса у прибывших со мной людей проявилась болезнь малокровия, и активное солнце усугубляло положение. Чтобы выжить, приходилось пить человеческую кровь. За это нас назвали вампирами, хоть мы и не имели никакого отношения к этим мифическим существам. Хотя, используя эту легенду, мы смогли обосноваться в руинах небольшого города, который мы окрестили «Византиумом». Я не хотела бессмысленных убийств. Я не желала кровопролития. Я боялась войны… и я же любила войну. Мне нравилось сражаться и убивать бок о бок с Авелем и Каином, чувствовать свежую кровь противников и соратников на своём лице и своих руках. Она будоражила меня и будила зверя, заставляя его подниматься из тёмных глубин сознания и проливать океаны крови. Но в краткие минуты передышки, когда зверь во мне засыпал, я ужасалась. Ужасалась тому, что мы творили. Это не было делом рук человеческих — такое могли свершить лишь чудовища. Наверное, именно поэтому, когда Каин предложил Лилит прибыть на Ковчег для заключения мира, мы все с радостью и даже облегчением надеялись на лучшее. Мы могли просто наблюдать за тем, как два предводителя двух враждующих лагерей — людей и мафусаилов — сойдутся в мирной беседе на Арке. Но никто даже не предполагал, чем, в конечном счёте, это всё обернётся. 15 июня 2221 года Каин убил Лилит. Мы вместе с Авелем пришли слишком поздно. Я не хотела верить в слова брата о том, что Каин стал чудовищем, говорила, что это неправильно… но увидев в его руке голову своей драгоценной сестры, мне пришлось согласиться, он уже не человек. Как получилось так, что мы своими руками сбросили его с корабля? Я не помню. Когда он стал другим? Я не стала себя обманывать, ведь виной этих изменений была я, ведь это я ввела ему Крусника, хотя и знала, что это опасно. Это Я проводила исследования на растениях, хоть о «целительных» свойствах наномашин предполагала лишь теоретически. Я действовала на свой страх и риск тогда, чтобы спасти Каина, за что была вознаграждена по праву. Да, старший брат вернулся к жизни в ту роковую ночь, когда мы ещё не были вторженцами на Землю и борцами за свободу. Вот только он уже не был тем Каином, которого я знала. Но даже несмотря на это, я всё равно продолжала не замечать того, как сильно он изменился. Осознать это мне как раз и помогла Лилит. Вернее, то, что от неё осталось после битвы с Каином. Я их убила, введя эти треклятые бациллусы, это из-за меня они погибли. День переговоров обернулся днём потерь, откровений и разочарований. Нашу боль и скорбь нельзя было передать словами. И если я хоть как-то ещё могла держать себя в руках, пусть и чувствовала вину перед всеми, то Авелю это было уже неподвластно. Именно поэтому большая часть Ковчега в ту злополучную ночь была им разрушена, а он сам исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой самое дорогое - тело Лилит Саль. Я на какое-то время потеряла всякую способность мыслить, в связи с чем не могла взять командование на себя. Возвращенцы, лишившись нас, оказались разбиты наголову. Чёрный день, положивший на алтарь слишком многое. Тогда мне впервые пришлось оказаться в полном, осознанном одиночестве. Авель был потерян для мира, Каин и сестра мертвы. Взяв себя в руки, я приняла командование и с этого дня несла ответственность за оставшихся в живых колонизаторов. Как только нам удалось восстановить лифт, я вернулась на Землю, чтобы вместе с колонизаторами вновь окунуться в пучину войны. Нас гнали далеко на восток, не позволяя и приблизиться к границам человеческого государства. Инквизиция в те годы была страшна, а мы слишком слабы. Тем более, наша великая слабость перед ультрафиолетом не была для них секретом. И всё же, даже Инквизиция не ходит слишком далеко от дома, поэтому в какой-то момент они от нас отстали, а нам удалось найти место, где никто бы не потревожил нас. Так, в 2250 году от Рождества Христова, была создана Империя Истинного Человечества. Забавно, но мы вернулись в тот же самый город, руины которого служили нам укрытием в самом начале. Теперь Византиум был не просто городом, он был вечным напоминанием о минувших днях и количестве крови, лившейся ещё недавно рекой. Мы создали продвинутую инфраструктуру, используя наши знания, завоевали практически без боя несколько городов, и стали расширяться. Я была уверена, что возвращенцев с Марса очень много по всей Земле, поэтому первым делом решила создать специальный щит, что отражал ультрафиолетовые лучи от города — новопровозглашенной столицы — а чуть погодя и «Аква Витаэ», так называемую воду жизни. Это средство позволило нам избегать человеческих жертв, и при этом превосходно удовлетворяло нашу ставшую теперь естественную потребность в крови. Я не желала видеть бессмысленных убийств, поэтому издала закон, запрещающий оные. Тем более, в них теперь не было надобности. Хоть я и понимала, что всем невозможно угодить, я старалась осуществить задуманное. Я управляла и направляла народ твёрдой рукой на путь, казавшийся мне верным, и старалась держать всё под контролем. Прошло совсем немного времени и мои желания, мои стремления дали свои плоды. Не сразу, но мафусаилы – теперь мы использовали это имя для себя – постепенно полностью перешли на Аква Витаэ. Это была моя маленькая победа, следом за которой приходили и другие. Читая уцелевшие мифы и рассказы о вампирах, мы старались перенять у наших невольных предков всё только лучшее. Так, все те, кто обладал бациллусом, считал себя аристократом по праву. Вместе с этим он принимал и так называемую «гордость аристократа», по которой пить кровь непосредственно из человека было самым бесчестным поступком и довольно грязным делом. Забавно. Зная о силе мафусаилов и людей, я думала, что мы всё-таки сможем жить в мире, но этого не произошло. Тех, кто не являлся человеком, гнали с насиженных мест, и им не оставалось ничего другого, кроме как искать свою страну. Ею оказалась основанная мною Империя. Империя Истинного Человечества. Никому не хотелось больше смертей, и, приходя сюда, они поддерживали моё вероучение. Чтобы закрепить все эти успехи, мы решили ввести собственный календарь. Это был 2401 год. Год, когда люди из Ватикана уничтожили поселение в провинции Гренада Гишпанского королевства - это было последнее поселение мафусаилов вне Империи. Тогда они решили, что их миссия по очищению мира от нас окончена, потому и начали новую эру, подкрепив её личным Римским календарем, попросту начав его заново. Я же продолжила вести летопись наших дней, чтобы числа были напоминанием о том, как долго существует этот хрупкий мир, созданный на нашей крови. Война закончилась. Мы углубились в создание нашего мира, продолжая развивать и совершенствовать технологии. Я создала свод законов, присоединила к территориям терранские поселения, взяв их под своё крыло. Я дала им кров, работу и определённый статус. Я обеспечила их безопасность и достойное существование. Запретив употреблять алкоголь и табак, я оберегала их от губительных последствий этих ядов внешнего мира. Всё-таки, не все люди были плохими. Мы помнили об этом, потому любили их, принимали в свои семьи, несмотря на то, что они были очень хрупкими, несовершенными, и быстро умирали, оставляя в наших сердцах раны потери. За своими делами мы даже не заметили, как прошло второе столетие — нам было всё нипочём. Мы оставались молодыми, мы были сильными, и казалось, так будет всегда. Конечно, кто-то умирал в битвах и сражениях, но это тогда не казалось нам странным. Все когда-то должны были умереть, мы это осознавали, но постоянно откладывали размышления о конкретных сроках... но всё изменилось вновь в один день. Это случилось к концу второго столетия. 15 июня. Осмотрев зал совещания, я вдруг поняла, что из всех тех, кто был со мной с самого начала, осталось всего-то шесть человек. Шесть человек из почти ста тысяч. Стычек с Ватиканом уже давно не было, потому становилось ясно — они умерли от старости. Так определился крайний срок нашей жизни — три столетия. Но не моей... Ни капли не изменившись, я была всё той же маленькой девочкой, частенько шныряющей то тут, то там, и заботясь о своих «детях». За это меня ещё в годы войны называли украдкой «Матерью». Как иронично — называть матерью того, кто имеет внешность девочки, и вместе с тем уже старше их всех, вместе взятых. Чтобы избежать междоусобиц, мне пришлось скрыть своё долгое существование. Ведь изначально все мы были людьми, и жажда власти всё ещё горела в сердцах многих, и если дать ей разгореться, то с идеей нового мира можно было бы попрощаться. Старый Ороталт Фортуна – ещё тот кудесник технологий - предложил мне тогда использовать одну систему для изменения голоса, а также специальную вуаль, что скрывала бы моё лицо. Не прошло и четырёх месяцев, как система была установлена, а вот сам Фортуна покинул нас. Покинул меня, оставив на своём месте свою дочь, Салиму. А я стала скрываться за вуалью, смотря на мир сквозь эту призрачную дымку перед глазами. Я и заметить не успела, как пошло девятое столетие после того, как мы спустились на Землю с Марса. За это время Империя разрослась до небывалых величин, а столицу защищал от ультрафиолета огромный купол, вначале в шутку, а потом и на полном серьёзе названный Нефритовой стеной. Прозвище «Великой Матери», что когда-то дали мне в шутку те, с кем я сражалась бок о бок, прочно прижилось ко мне, поэтому в разговорах при упоминании моей персоны говорили именно эту фразу. Стоит упомянуть, что на четвёртом столетии Империи Истинного Человечества жители Империи откуда-то узнали про человеческий праздник «День Матери», празднуя его несколько в шуточной манере. О дате своего Дня Рождения я никому не рассказывала, поэтому на шестом столетии мафусаилы отмечали этот день как мой собственный День Рождения. 11 мая. В этот день всё в Империи уже дышит весной, и дети ночи несут различные подарки собственного изготовления во дворец. Чтобы показать свою верность Империи и Великой Матери, на грудь они одевают брошь в форме зелёной бабочки. Единственный день в году, когда ношение зелёного цвета не наказывается. Да, забавно, но этот закон был негласным, которому всё равно подчинялись. Зелёный – цвет Императрицы. Красный – её верной свиты и охраны. Синий – послушных детей её, аристократов. Чёрный – детям человеческим, что служат детям ночи. Этой цветовой гаммы придерживались многие, если не все, да и мне самой понравилась эта идея. Мне было приятно видеть эту сплочённость между двумя видами. К началу девятого столетия отмечать День Матери зелёной бабочкой на груди стало традицией, одной из немногих, которой придерживались абсолютно все в Империи. Рядом со мной были уже потомки тех, кто бился со мной когда-то давно. Это глупо и смешно, но даже моя личная армия — янычары — состояла по большей части как раз из наследников древних родов, что сражались плечом к плечу со мной и отдавали свои жизни за меня. Нет, разумеется, все они попали туда, в первую очередь, благодаря своим заслугам и упорству, но все их фамилии, так или иначе, были близки мне, и далеки одновременно. Смешной девочкой с широкой улыбкой я продолжала бегать по Империи, продавая чай узнавала последние новости, выясняла проблемы, а также незначительные радости своих жителей. Да, хоть я и была всё той же маленькой девочкой, но уже безымянной и обезличенной. Горожане, видя меня без пышного платья и вуали, знали меня как продавщицу чая, и только. Они улыбались и приветствовали меня и не-меня одновременно. Им было просто невдомёк о том, что эта всегда улыбающаяся продавщица чая жила уже девятое столетие и правила ими всеми. Завидев ещё издали, никто радостно не бежал ко мне, чтобы потрепать по макушке, согреть моё сердце теплой улыбкой, как это было когда-то, давным-давно на Красном Марсе. Я уже долгое время не получала вестей об Авеле, зато много знала о делах моего, как мне тогда казалось, умершего брата Каина, который мечтал теперь уничтожить мир. По ночам меня навещали кошмары. А вдруг любящая семья мне и вовсе приснилась? Может, ничего этого на самом деле не было? Нет, это было, определённо было! Но так давно… мне иногда кажется, что я скоро забуду и собственное имя. Ведь теперь все без исключения мафусаилы знали меня как Августу Владыку, и только на улицах я ненадолго становилась самой собой, улыбающейся девочкой со странным, мальчишеским именем Сет. В начале девятого столетия у меня появился новый тайный советник. Ею оказалась двухсотлетняя Мирка Фортуна. Она напоминала мне Ороталта. Возможно, именно поэтому я смогла открыть ей своё истинное лицо, и лишь ей я позволила однажды увидеть меня слабой. Я была Матерью для всех, но не было никого, кто стал хотя бы временной матерью для меня. Я рассказывала ей о своих впечатлениях, вспоминала что-то из прошлого. Неожиданно я почувствовала трепетные объятия на своих плечах, заботливую руку, ерошащую мою макушку, а после и мягкую тёплую грудь. Меня обняли так, как обычно матери обнимают своих детей. Я этого никогда не знала, и тогда попросту не смогла сдержать слёз. Это был единственный раз, когда я позволила кому-то увидеть свои слёзы. 15 июня. Тогда начался новый отсчёт времени. Прошло не так много лет, Мирка показала однажды мне своего внука, Иона. Он был её вылитой копией, и если не знать, что это мальчик, то тогда его легко можно было бы спутать с девочкой. Рядом с ним стоял его друг, Раду. Новое поколение уже заполняло аристократическое общество. Уже тогда я чувствовала, что это столетие моего правления будет весьма интересным, и не прогадала. Настало время перемен. Мне стали приходить сообщения из Ватикана. Не от Папы, разумеется, но от действительно мудрой женщины. Ион вырос, он стал многообещающим аристократом, поэтому я решила отправить именно его во Внешний мир, в Ватикан, чтобы передать «мою волю». После его отправления я узнала о том, что на меня готовится покушение. И как бы больно мне ни было, я решила устроить ловушку, где приманкой был бы Ион. Я помнила лукавый, но и недовольный вместе с тем взгляд Мирки, но идти у неё на поводу не могла. Я Императрица, Великая Мать, и я не могу идти на попятную. Ион вернулся не один, а вместе с посланцами из Ватикана, среди которых оказался и мой драгоценный брат Авель. Благодаря им наша ловушка успешно сработала, и когда пришло время смотреть на попавшуюся добычу, я ощутила разрушительное отчаяние. На меня следом совершил нападение, и кто? Тот, кто был ко мне ближе из всех мужчин, что когда-либо стояли рядом со мной. Сулейман, герцог Тигрский. Моё сердце вновь начало кровоточить от боли, и вместе с тем моя душа, наконец, обрела успокоение. Ведь только благодаря ему я наконец-то смогла показать своё лицо, предстать перед своими поданными не как обезличенная Августа Владыка, а как Сет. Но даже после этого Сулейман, полюбившийся мне мужчина, не видел во мне меня. — Разве может дитя не любить свою Мать? — спросил он тогда. А я не могла ему ничего ответить. Он спрашивал меня о том, откуда они пришли, кто они, а я не знала, какой дать ответ. Ведь если прибывшие со мной были изначально людьми, то те, кто живут рядом со мной сейчас… — Если бы я знала ответ, то мне и самой было бы гораздо легче. Да, если бы я знала ответ… но увы, он неизвестен даже мне. Именно поэтому о том инциденте, что произошёл в стенах дворца, никто и никогда не узнает. Он останется здесь навсегда. В стенах Звёздного Дворца. И в моём сердце. Это грустно, но справедливо. Уже через год, 11 мая, все вновь будут праздновать мой День Рождения, а я никому так и не признаюсь, что мой настоящий день рождения совершенно в иной срок. Даже Мирке Фортуне ни к чему об этом знать. Я смирилась с этим, ведь ещё до Армагеддона люди говорили, что главное - внимание. Ведь именно его, пусть и не мне настоящей, оказывают от чистого сердца все жители Империи. На груди у мафусаилов расцветёт зелёная бабочка, как символ Империи, символ Императрицы, связь всех мафусаилов с Великой Матерью, и вновь всё пойдёт, как и прежде. Наступит новое тысячелетие, родятся новые наследники, а прошлое канет в лету, сменяясь настоящим и будущим. Лишь одно останется неизменным - гордо восседающая на троне Великая Мать, неизменно правящая в своём одиночестве. И так будет во веки веков.