Бумажных дел мастер

Тусклый свет, усталые руки и они, листы такой приятной, такой послушной бумаги. Листы белые, синие, красные, голубые - разной плотности, разных размеров... Нож под рукой, небольшой, изящный... Пара скрепок, клей для долговечности модульных изделий, картонка, тонкая кисточка... Голос диктора что-то говорит из динамика старого радио, кружка остывшего чая, старая, с отколотым краешком, когда-то синяя в белый крупный горошек... Теперь грязно-чёрная... Футляр от очков на тумбочке, пара кусков материи, чтобы убрать остатки клея, пожелтевшие от времени газеты... - Ну, малыш, вот и готов ты, - мастер нежно гладит по тонкой шее небольшого, с ладонь, бумажного журавлика. На красных крыльях не будет видно крови, красные журавлики возглавят его мир, созданный из бумаги, разбитый на тысячи маленьких миров. Ловкий укол пальца, капелька крови, собранная мягкой кисточкой, лёгкий мазок внизу, в самом неприметном месте - и журавлик положен в коробку. Завтра он возьмёт её и отправится на рынок радовать детей, улыбаться им, протирать очки и продавать, дарить, отдавать свои детища, свои поделки, чтобы однажды... Старые настенные часы со скрипом, со скрежетом, из последних сил изношенных пружин пробили полночь. Надо ложиться, завтра подъём и тяжёлый день... Мастер ещё успеет наделать бумажных журавликов... Мягкий восход, прохлада раннего утра - а он уже идёт на рынок, таща на плечах тяжёлый ящик. Там живут и шары, и зайцы, и драконы! Там живут мышки и журавлики, лисы и ласковые котята, там живут милые щенки и вазы с цветами - там свой мир и свои правила. Тяжело сгрузив ящик, Мастер открыл его крышку, достал узкий высокий стол, привинтил к нему ножки... И свет увидели драконы и журавлики, лисы и котятки, зайцы и шары, вазы с причудливыми цветами! Люди шли не сильной толпой, редко останавливаясь возле торговцев, спрашивая что-то... Никто не хотел смотреть на мир бумажного Мастера... - Мама, посмотри какой зайчик! Какие у него красивые уши! - ребёнок остановился, залюбовавшись поделкой. - Пошли, ты взрослый уже, чтобы смотреть на игрушки. Дома и так много, - женщина потащила малыша дальше. Мастер грустно улыбнулся им вслед. Все они такие - жадные, злые. Дети чисты, но после них, родителей, получаются грубыми, эгоистичными подростками, взрослыми, которые пытаются воплотить свои детские мечты, от которых страдают все, что стояли радом... Одни старики остались добрыми, чистыми как дети, ведь раньше всё было по-другому... Другие ценности, другие родители, другой город... По щеке Мастера поползла одинокая слеза. Он снял очки и промокнул слёзы. - Сколько стоит журавлик, дяденька? - голосок звонкий, тонкие ручки тянутся к хрупкой поделке, ясные глаза смотрят на старика. - Бери просто так, мальчик, это мой подарок, - тонкие губы трогает улыбка. - Я не могу так, дяденька, - ребёнок сводит бровки, роется в карманах. - Вы возьмёте за него мою старую пуговицу? У меня нет денег, дяденька, но... - Беру, - маленький кругляшок переходит в руку старика, а цепкие руки мальчишки с лаской обнимают алого журавлика. Первый. Ближе к вечеру уехал восточный дракон. Его взяла молодая пара для своих друзей. Усы дракона воздушно покачнулись, когда Мастер передавал его паре. Уехали вазы с цветами, уехали собачки, котики, мышки, лисы, уехали бумажные шары, шевеля на ветру кисточкой, уехал яркий заяц. С пустым ящиком возвращался Мастер домой, на душе было темно и грустно. Снова ночью он делал поделки, помечая их капелькой крови, снова утром взваливал на плечи тяжёлый ящик, снова улыбался прохожим, дарил детям собачек, кошек, журавликов, а дома сушились шары, новые драконы, новые зайцы, Деды Морозы. Мастер шёл уставший домой. Старые ноги плохо слушались его, сердце тяжело билось в груди, дышать становилось всё сложнее. Вот что-то блеснуло в витрине. Мастер дошёл до неё, устало облокотился, тяжело дыша, рассматривая. Яркие обёртки веером лежали на мягкой ткани, его старые поделки, его шары и первые драконы были расставлены там, украшены ватой, подвешены... Мастер подумал, что он попал в сказку. Сердце потеплело в груди, улыбка тронула старые губы. Протерев увлажнившиеся глаза, Мастер одел очки и побрёл дальше. Ведь дома его ждали листы послушной бумаги, ножницы, любимый ножик, чай и старое радио. Сгрузив ящик и поужинав, Мастер принялся мастерить журавликов, новые шары-кусудами, новых котят, собачек... Часы пробили полночь, но Мастер не слышал их, увлёкшись. Гора поделок в коробке росла. Драконы сохли, новые поделки готовились обрести форму. Алый журавлик был помечен мазком крови, отложен в сторону и... Тяжело вздохнув, сняв очки и прикрыв от усталости глаза, старый Мастер положил голову на руки, ещё раз тяжело вздохнул и погрузился в сон. Утром в его квартирку проник лучик света, но он уже не смог разбудить уставшего Мастера, нашедшего прекрасный мир в душах своих поделок. Ночью взметнулись из окон стаи бумажных журавликов, плавно заскользили восточные драконы, шевеля воздушными усами в небе, запрыгали по комодам, по ступеням собачки, зайчики, котики, зашуршали крыльями тяжёлые западные драконы, тяжело задвигались Деды Морозы... Шары-кусудамы закачались, зашелестели кисточками, прощаясь с Мастером, из его короба выбрались новые поделки, зашелестели, окружили его. На рассвете нового дня не было больше ни поделок, ни тела Мастера - все унеслись в мир его мечты, в мир воспоминаний, желаний Мастера. Он не зря помечал работы своей кровью.